Пищеблок: Талый снег

5 ноября 1983 16 дней до полной луны Мрачное куйбышевское кладбище с подмёрзшей в тягучую массу грязью узких дорожек между оградками заполнили люди. На похоронах Александра Плоткина посетителей было едва ли не больше, чем мертвецов вокруг. Территорию оцепила милиция. Проститься с Сашей пришли многие – родственники, школьные и университетские друзья, коллеги из горкома ВЛКСМ, руководители важных предприятий, но самое главное – аппаратчики из райкомов, горкома и обкома КПСС, пришедшие засвидетельствовать своё уважение отцу усопшего – Ивану Владимировичу Плоткину. Сам Иван Владимирович, стоя в центральном месте напротив усыпанного цветами, в том числе редкими розами, закрытого гроба, взирал будто сразу и на гроб, и на могилу, и на огромное фото сына, и на всех присутствующих, подмечая, в чьём лице больше скорби и почтения. Высматривал он не только лояльных чиновников – искал глазами Игоря Корзухина. Тот должен был прийти – руководство местной газеты получило распоряжение направить его осветить прощание. Рядом с Иваном стояли безутешная мама Александра и пребывающая в прострации Вероника. Дальние родственницы-старушки поодаль судачили, насколько та бесстыже не ревёт, не виснет на гробу и волосы на себе не рвёт. Казалось, ещё пара минут, и они вынесли бы вердикт: обязана броситься на дно могилы и потребовать закопать себя вместе с мужем. Но Нике было всё равно. Она наверняка видела, точнее слышала, их в первый и последний раз, и уж чьё-чьё, а мнение невоспитанных кошёлок о себе ей было безразлично. Зачем-то привели строй пионеров. Они расположились впереди лучших представителей городского комсомола, в стоячих пилотках и с трепещущими на ветру наглаженными галстучками ожидая от старших товарищей тычка в спину, сигнализирующего, когда нужно отдать покойному свой последний салют. Грянул похоронный оркестр. Руководить им поставили дирижёра куйбышевской филармонии. Выглядело его присутствие неуместно. Гроб начали спускать под землю. Он подался как-то слишком легко, будто и вовсе был пустым. Пионеры запоздало услышали утонувшую в траурном марше команду и вместо синхронного салюта отдали его плавной волной от одного края шеренги к другому. Вышло даже красиво. Это подметил стоящий в стороне Игорь Корзухин, но в печать такую деталь не пустили бы, поэтому он записал в блокнот: «Пионеры почтили Плоткина горячим салютом». Редакционное задание отправляться на похороны мужа любви всей своей жизни Игорь до последнего воспринимал как совпадение. Не подумал он, что это не так, даже когда могилу начали засыпать, а первым бросивший ком земли Иван отделился от провожающих Сашу и устремился к нему. – Корзухин? – осведомился старший Плоткин. Игорь кивнул, начиная понимать, что и задание, и разговор этот вовсе не случайны. – Узнаёшь? – спросил Иван. Его пальцы сжимали пистолетную гильзу. Корзухин сразу понял, откуда она, но от неожиданности и напора Плоткина не нашёлся, что ответить. – Узнаёшь, ты?! – сквозь зубы бросил Иван, сжимая костлявыми пальцами плечо Игоря. Тот поморщился от боли – Плоткин давил прямо в едва поджившее место ранения, возможно даже пулей из этой гильзы. – Это для оружия, но я не знаю, чего вы хотите, – ответил Игорь, высвобождаясь из хватки. – Кто укусил моего сына? – спросил Иван. – Кто его выпил? Корзухин отшатнулся. Неужели отец Плоткина знал о вампирах и не боялся о них говорить вот так, посреди дня рядом с кучей знакомых? Вместе с тем, на них никто не обращал внимания – все были заняты церемонией. – Мне очень жаль… Я соболезную вашей утрате, но не понимаю, о чём вы, – сказал Игорь. Плоткин шагнул к нему и схватил рукой за подбородок, давя пальцами на щёки. – Покажи мне свой язык… Игорь отбил руку противника. – Я ничего не знаю о гибели вашего сына! – сказал он, отпихивая Плоткина. – И не причастен к ней. Старший Плоткин провёл пальцами через собственные волосы ото лба до затылка и выдохнул. Он взял себя в руки и выглядел уже не угрожающе. – Послушай, – сказал он, понизив голос. – У тебя был мотив. Я знаю про смерть того сторожа в «Буревестнике», и Саша знал. Обещаю тебе, весь лагерь переверну, но тело найду и упрячу тебя за решётку. Понял? Корзухин предпочёл уйти. Он переместился поближе к церемонии и начал писать что-то в блокноте. Иван Владимирович глядел на отпечаток его кеда в грязи. Рисунок казался знакомым. Плоткин достал из кармана аккуратно свёрнутый платок, развернул и положил на землю рядом.