Сказки старого Араншира

Я просто продолжала оторопело стоять и смотреть на него, не веря в происходящее. Эндрю Ларсон. Так вот кто он. А я его как только не называла про себя, и вслух тоже, и нецензурно, и ещё коленкой под зад… Ой-ё, ну и позор. — Ну что, может всё же останешься? Здесь, наверху, куда спокойнее, чем внизу, — долетел его приятный голос до моих ушей, — и, если не ошибаюсь, у тебя там какой-то конфликт наметился? Если нужна помощь, буду рад помочь. — Что было в твоём кубке? — хрипло и отрешенно спросила я, не узнавая собственный голос. Ларсон снова обворожительно улыбнулся: — Огневиски, конечно же. — А есть ещё? Парень засмеялся, слегка откинув голову назад и оголяя ровные белоснежные зубы. У него даже смех прекрасен. — Есть. Я, правда, думал, что девушки любят пить что-то полегче. — Например что? Тыквенный сок? — неожиданная ярость вдруг снова вспыхнула во мне. — Ну.. — Я что, зря взбиралась сюда, на 7 этаж, с этим чёртовым камнем, кривым паролем и нетрезвым случайным спутником, который долго ещё моё терпение испытывал в гребанном тоннеле?! — Хорошо, успокойся, — поспешил ответить Эндрю, — Я понял. Парень протянул мне красивую флягу с гравировкой какого-то герба. — Здесь ещё есть немного. Если не уснёшь или не надумаешь, например, прыгнуть с этого балкона, то можно будет пойти к Гаррету, у него сегодня большие запасы в честь удачного эксперимента. Я отхлебнула из фляги. Губы, язык и горло тут же сильно обожгло, отчего я поморщилась и пыталась активнее дышать, чтоб хоть как-то потушить этот пожар внутри. Пожар в итоге больше согревал, а мысли в голове упорядочились и уже особо не беспокоили. Внизу в гостиной шум, визги и нетрезвый смех только нарастали. Мне вдруг очень захотелось посмотреть с высоты, что же там происходит. Бодрым шагом я направилась к краю балкона. Парень, не мешкаясь, последовал за мной. Наверное и правда не исключал возможности моего случайного или запланированного падения с высоты. Оперевшись обеими руками на каменную ограду, моему взору предстала картина, не поддающаяся никакому объяснению. Точнее, объяснение было одно: вечеринка в Гриффиндоре удалась. Леандер повязал свой галстук на голову и носился за, повизгивающей то и дело, Крессидой, стараясь ухватить её за мягкие места и прижать к себе. Какую-то совершенно сумасшедшую музыку выдавал граммофон. Под эту музыку кто-то даже пытался танцевать. С кислой миной стоял одинокий Себастьян. Оминиса и Анны нигде не было видно. В дальнем углу гостиной я увидела Поппи в гриффиндорской мантии (всё же, это так странно выглядит), мило беседующую с кем? — О, да! — Именно с её любимым когтевранцем Фоули. Я от души порадовалась за подругу, абсолютно забыв, что у самой сегодня тоже весьма насыщенный вечер и Эндрю Ларсон стоит здесь и сейчас, рядом со мной. — Я не упала, видишь, — повернувшись, обратилась я к парню, — и даже не уснула! — Это потрясающе. Ты продолжаешь покорять меня своими достижениями, — мягко улыбнувшись, ответил Ларсон. — И ещё, я бы хотела извиниться перед тобой, — продолжила я, опустив глаза, — тот пинок под..ээ ..твой зад — это случайность. — И больше не повторится? — еле сдерживал смех Эндрю, — прибереги свои колени для чего-то более важного, чем мой зад, хорошо? — Эм..? — Для игры в квиддич, например. С больными коленями на метле долго не продержишься. — А. Ну хорошо. Только я не играю в квиддич, — замешкалась я. — И это очень опрометчиво! С твоим умом, силой и реакцией вполне можешь стать отличным игроком, — подытожил Ларсон, снова скрестив руки на груди и чуть склонив голову вбок. — Мы правда стоим тут и говорим про квиддич? — тут смешно становилось уже мне. — Издержки моего факультета, — выдохнул он, опустив глаза, — К любой ерунде подходить с умом, — пожал плечами парень и, снова подняв глаза, очень внимательно на меня посмотрел, — Иногда очень даже сильно заносит, — продолжал он, медленно подходя ближе, — А твой слизеринский нрав возвращает меня к реальности происходящего. Ларсон был уже совсем близко. Я снова забыла как дышать, но когда вспомнила, то ощутила его тёплый еле уловимый аромат. Это было что-то древесно-цитрусовое: сочетание когтевранской надменности и лёгкого весёлого нрава. Упёртый пень и радостный мандарин, как пить дать. От ещё одних возможных опрометчивых поступков нас спасла с грохотом раскрывшаяся резная дверь. На наш балкон ввалился Гаррет с компанией ещё нескольких гриффиндорцев. — Привет, голубки! Не помешаем? — спросил светящийся от счастья Уизли. Я на всякий случай отодвинулась подальше от когтевранца, сделав шаг в сторону. — Гаррет! Как раз тебя вспоминали, — весело отметил Эндрю, — девушка желает огневиски, — он всё-таки снова дотронулся до моего плеча, указывая, что девушка — это я. — Этого добра у нас полно, — сказал кто-то из парней, расставляя бутыли на журнальных столиках и на полу. — Герти, ты меня сегодня приятно удивляешь, — обрадовался Гаррет, — сначала доминируешь над Ларсоном, теперь требуешь Огневиски! Что потом? Закурим сигары? — У меня, кстати, есть, — ответил тот же парень, который расставлял бутыли, — только она у меня в комнате. Это же был тот самый Лоуренс Дэвис из дуэльного клуба и «Трёх метел»! Он имел ввиду кубинскую сигару, которую привёз его отец из поездки в дальнюю страну. Однако мать Лоуренса не переносила запах табака совсем-никак. Женщина в порыве гнева выбросила сувенир мужа в мусорный контейнер, а сын втайне подобрал сигару себе, привезя её в Хогвартс. Здесь всё пригодится. — Вечеринка просто замечательная, ребят! — улыбнулась я, — И ничего не имею против сигары, — сделала я вид, что курю их с рождения (нет) Вечер проходил очень насыщенно и весело, и, кажется, уже даже перевалил заполночь. В наш уютный алко-уголок на балконе заглядывали всё новые лица. Кто-то играл в карты, кто-то в бутылочку (как правило, тем людям сама бутылка была и не особо нужна), кто-то то ли изливал душу незнакомым собеседникам, то ли на ходу придумывал какие-то невероятные истории. А кто-то решил передать Леандеру в гостиную бутыль с огненным напитком. Но спускаться никому не хотелось. Тогда было решено связать все наши шарфы и галстуки, и с их помощью спустить Пруэтту заветную бутыль. Это было забавно. Бутылка и гриффиндорец остались целы. А мы принялись развязывать и разматывать свои аксессуары. Было так жарко, что хотелось скинуть с себя и мантию тоже. Зачем вообще так было наряжаться? Ах, точно. Это было одним из условий для работы морочащего камня: как можно больше факультетской символики, чтоб она в итоге стала гриффиндорской и ещё более заметной для Полной Дамы. Кстати, ко всему прочему, Натти проспорила Гаррету африканские танцы на столе… То ещё было зрелище! Парень невероятно завёлся и рьяно требовал продолжения, но здравомыслящая Натсай вовремя покинула нас, скрывшись за дверью своей комнаты. Ларсон почти не отходил от меня. Всячески угождая, пытался предугадать мои желания до того, как они появятся у меня в голове. Я поймала себя на мысли, что это же и есть та самая забота, о которой я так мечтала. Забота и огневиски. В любом случае, мне всё чаще и настойчивее хотелось коснуться когтевранца. Как-то невзначай дотронуться и, непременно, сразу же в животе должны запорхать бабочки! Ну или летучие мыши, я не знаю кто мне ближе. Поняв, что мысли уходят только в одну, пока очень незнакомую и немного пугающую сторону, я решила, что мне необходимо общество подруги. Прямо здесь и сейчас. — Поппи! Идите к нам сюда! — заорала я парочке, уютно сидящей на диванчике внизу, опасно свешиваясь с балкона, тут же подхваченная Эндрю в целях моей же безопасности. Поппи с Гектором переглянулись и стали подниматься к нам по лестнице. — С ума сошла? — отчитывал меня когтевранец, нахмурив прекрасные брови, но через секунду уже смягчился и, не сразу, но убрал руки с моей талии и спины. Лоуренс притащил свою кубинскую сигару и мы раскуривали её по кругу, как трубку мира. Все сразу как-то умиротворенно затихли, вдыхая клубы дыма и, периодически, дико кашляя. Поднявшиеся Поппи и Фоули, кивнув нам всем, тоже присоединились к процессу. Было забавно наблюдать, как примерная пуффендуйка орудует продолговатым предметом, поднося его к своим, отчего-то очень пухлым губам. Присев ко мне, она озорно улыбнулась: — Очень необычное мероприятие, да Герти? — Я впервые в таком участвую. — О, да ладно! — подал голос Фоули, — чем же ты занималась все эти годы? — ясно было, что тусовщик он матёрый. — Сидела в магловском «образцово-показательном» приюте, — выдохнула я клубы дыма, хотя пыталась сделать колечко. Кто-то притих ещё сильнее, кто-то снова закашлялся. Повисла неуютная пауза. Но неуютно было только не Гектору Фоули: — Значит, пришло время привыкать к нашему веселью, — подмигнул он, — да, Эндрю? Ларсон развалился в кресле рядом со мной и улыбался как чеширский кот. Чтож, как бы ни было хорошо, люди потихоньку стали расходиться. Я, зевая, тоже натягивала мантию. Путь в моё подземелье предстоял неблизкий. — Я тебя провожу, — это был не вопрос, а, скорее, утверждение от Ларсона. Чтож, это лучше, чем брести в одиночестве. Хотя, кого я обманываю? Это самое лучшее, что можно было представить! Сделав вид, будто мне всё равно кто меня провожает, мы приблизились к выходу. С кучей таких же псевдогриффиндорцев, накинув дезиллюминационное заклинание, мы все вышли в коридор. Инвиз плюс морочащий камень не давал Полной Даме нас увидеть и помог сразу же забыть, как что-то неважное, типа пробегающей в ночи мыши. Все разбрелись по своим лестницам и коридорам. Фоули вместо башни Когтеврана, воркуя с Поппи, спускался с ней в сторону кухни. Дезиллюминационное заклинание захотелось скорее скинуть с себя (неприятные ассоциацииу у меня с этим заклятьем), ведь все самые опасные места уже прошли, да и с мистером Муном я в очень хороших отношениях. Теперь ощущение счастья накрывало с новой силой. Ночной замок со всеми своими таинственными свечениями: то луны из окон, то огня факелов на стенах, которые отбрасывали на пол наши с Эндрю тени. Только мы двоём и больше ни-ко-го. Замок дышал волшебством момента. Почти всю дорогу мы шли молча. То ли устав от шума, то ли в целях безопасности (никто в своём уме не станет шуметь, бродя после отбоя по ночному замку), то ли переваривая всё произошедшее за вечер. А может всё и сразу. В коридорах школы было довольно прохладно, а в нашем подземелье и того хуже. Но, спускаясь по винтовой лестнице к гостиной Слизерина, мне было жарко. Даже шарф я предусмотрительно убрала в карман мантии. Ларсон тоже шёл налегке: свою мантию держал в руках, оставаясь в рубашке и красном клетчатом жилете. — Наверное пора деактивировать камни, как думаешь? — сказала я парню, проходя последние ступеньки подземелья. — Да, это логичное завершение вечера, — эхом ответил Эндрю, — Но всё равно, хочется ещё хоть немного побыть с тобой на одном факультете, — загадочно и печально улыбнулся парень. Мне было очень приятно такое слышать и я покраснела под цвет его жилета. — По крайней мере, мы теперь знаем как это работает, — имея ввиду маскировочный камень торопливо ответила я, потому что надо было что-то ответить, — знаем, что это работает и Гаррет, оказывается, умеет не только котлы взрывать. — Уизли - недооцененный гений, бесспорно, — вяло улыбнулся Ларсон, — но сейчас я не хочу о нём говорить. Парень снова подошёл ближе. Мы стояли не дойдя пару метров от входа в гостиную. По коридорам гуляли ледяные сквозняки, немного охлаждающие пыл и приводящие мысли в относительный порядок. — Экскуро, — направила я палочку на свой камень. Руны и остатки бузинного сока исчезли без следа. А ко мне вернулся мой черно-зеленый лик. Ларсон, немного повременив, думая о чём-то своём, сделал тоже самое со своим камнем, представ передо мной во всей своей когтевранской красе. — Мне пора, Эндрю, — тихо сказала я, не взглянув на парня. — Спокойной ночи, Герти, — так же тихо сказал когтевранец. Змея, впустив меня в гостиную, закрыла проход. А я всё стояла на месте, глядя на статуи русалок, и глупо улыбалась.