Арсений выходит на поклон, держась за руки со своими коллегами, и чувствует, как нелепо и абсолютно искренне взрывается сердце в груди. Оно колотится очень быстро и мелко, по телу бежит приятная дрожь, и внутри с новой силой распускается что-то живое, настоящее, родное до кончиков пальцев; то, от чего он чуть не отказался в молодости.
И в этот момент, будучи окружённым близкими людьми, под пристальными взглядами сотни фанатов, слушая несмолкаемые апплодисменты, Арсений вновь понимает — всё было не зря. Ссоры с родителями, напрочь убивающие твоё стремление, вечные недопонимания, сомнения, страхи, поступление, тяжкий путь, полный миллиона падений, переезд, сложности, кастинги и отказы, отказы,
отказы, бесконечные отказы в проектах. Второстепенные роли, слёзы в углу гримёрки, последние сто рублей в кармане старых джинсов и противный голос мамы в голове: «Я же говорила!»
И он так благодарен себе за то, что сейчас имеет. Не удаче, не судьбе, не коллегам, не начальнику, не фанатам, а именно себе. За то, что не сдавался, хотя хотелось безумно. За то, что продолжал идти со сбитыми в кровь коленями и сломанными крыльями — медленно, коряво, неудачно, но вперёд. Он никогда не стоял на месте; театр, по крайней мере, каждую секунду заполнял его мысли. Если Арс не учил монологи, не повторял роли, не проходил тренинги, то в любом случае думал о сцене, мечтал о ней, смотрел интервью и делал конспекты. Без театра не проходила ни секунда его жалкой в остальном жизни — это, наверное, и помогло в конечно итоге.
Нельзя сказать, что он всегда безусловно любил театр. Нет. Он его ненавидел, презирал, обвинял в каких-то ситуациях, бился головой об эти шершавые стены, завидовал портетам уже известных актёров на вывесках, говорил каждому: «Я актёр, актёр,
актёр!!!», и со слезами смотрел на сцену.
Он всегда был им в глубине души. Всем своим нутром. Ощущением. Но в реальности...
Не получалось. Не брали, не видели в нём талант. Огонь в груди горел всё так же ярко, но постепенно затмился бытом, семьёй, работой. Импровизацией. Ей он тоже был благодарен, но не чувствовал себя полноценным артистом; юмор — здорово, но не то. А больше вариантов не оставалось.
Будучи на грани отхода, разочарованный в самом себе, Арсений вдруг встретил Антона. Такого молодого, забавного и близкого. Он нашёл в нём свой причал, свою необходимую поддержку; казалось бы — совсем маленький мальчик... но именно он понимал Попова, как никто другой не мог. Доверие возникло не сразу, но именно Шастун до трёх утра успокаивал Арса по телефону из-за очередного провального кастинга, именно он говорил, что это лишь начало прекрасного пути, именно он взял за руку и сказал, что всё получится.
И получилось ведь.
Всё у него получилось.
Тысячи букетов от поклонников стали уже обыденностью, режиссёры сами звали сниматься, увидев выгоду в продвижении проекта, любимый театр вдруг принял его как родного сына. Как ту самую частицу паззла, которая была нужна здесь всем. Хороший коллектив и прекрасный руководитель, репетиции без слёз и криков, комфортный график, ценность и... любовь. Спокойствие. Счастье. Та гармония, которая пряталась от него всю жизнь, определённо стоила того, чтобы не прекращать поиски.
Сперва была неудобно перед труппой за такое количество фанатов. Он правда чувствовал вину и не мог на это повлиять, но вот — его фамилия в буклете, и уже восемьдесят процентов мест выкуплено молодыми поклонниками. Это было приятно, но за годы работы в Импровизации Арс привык. Однако коллектив отреагировал спокойно, и со временем Попов смог просто расслабиться и научился наслаждаться каждым восхищённым взглядом и подаренным букетом.
Собственно, вот то, что и привело его сюда.
Спутся полчаса после окончания самого спектакля, охранник вывел последнего человека из зала, и Арсений выдохнул. Усталость не ощущалась совсем. Казалось бы — каждый раз он отдаёт зрителям огромную часть себя, выкладывается на полную, находится среди людей под постоянным наблюдением, но в конце концов его энергия не иссякает. Словно, отдавая, он получает взамен ещё больше чувств — и это действительно волшебно. Это правильно.
Он вышел на сцену; основное освещение было выключено, но из-за кулис пробивался мягкий жёлтый свет. Вся сцена была завалена цветами,
его цветами. Письмами, подарками, игрушками, одеждой...
их любовью. Арсений сел в центре, между вещами, и закрыл глаза, вдыхая остатки запаха дыма, слушая непривычную после громких разговоров тишину. Телефон сзади разрывался от отметок и сообщений, а ещё звонков — наверное, мама. Кстати, родители тоже стали ходить на его выступления и, вроде бы, даже гордились им. Как жаль, что сейчас от этого нету толка.
Он сидел, глядя на опустевший зал, около десяти минут, ощущая приятную пустоту в голове. Рассудок был одурманен свежим цветочным запахом. Арсений пытался запомнить момент как можно ярче, чтобы тот надольше сохранился в сердце. Теперь он чувствовал себя полностью на нужном месте, и с каждым спектаклем дыра в серцде затягивалась сильней: ниточка за ниточкой, движение за движением — и вот оно, кажется, счастье.
За спиной слышатся робкие шаги. Попов оборачивается, натыкаясь на Алёну в кулисах. Девушка уже успела переодеться и наполовину смыла макияж — один накрашенный глаз выглядел комично в сравнении со вторым. Арсу стало интерено, сколько времени он уже провёл тут, в прострации.
— Ты в порядке? — взволнованно спросила она, подойдя ближе.
— В полном. Я просто... Счастлив? Если это нельзя назвать счастьем, то я не знаю, что тогда вообще.
Он провёл пальцами по полу, прижимая к себе колени. Алёна присела рядом, и от её дыхания некоторые пряди забавно покачивались — сейчас всё почему-то стало ощущаться намного чётче. Мир будто замер, и центр Вселенной остался здесь, в одном маленьком питерском театре.
— Счастье не материально. А ещё, оно всегда очень внезапное, — философски начала актриса. Арсению нравился её голос. Алёна была первой, кто помог влиться в коллектив и изучить театр. Работать с ней было очень комфортно. — Сами по себе все эти письма, букеты и люди, конечно, счастьем не являются. Но то, какие эмоции они тебе приносят — вполне. Я понимаю, возможно непривычно...
— Очень непривычно. Я... я думал, что много раз в жизни был счастлив, но никогда не ощущал подобного. Может, это и есть те самые сто процентов? — произнёс Арсений, заглядывая в чужие глаза. — Странно, что сцена мне дороже рождения дочери.
Алёна накрыла его ладонь своей — отчего-то мокрой и всё ещё тёплой.
— Не странно, Арс. У каждого счастье своё, и нет какого-то «правильного», понимаешь? Ты имеешь полное право на это чувство сейчас, — она помолчала, а затем поднялась и сказала: — Кстати, наверху тебя ждёт человек, который поможет развеять сомнения.
Она мягко улыбнулась и скрылась за красной тканью; Арсений неосозанно скопировал движение и ощутил внезапную лёгкость на душе. Он поднялся и совершенно неожиданно для себя сделал поклон. Полностью согнувшись и простояв так несколько секунд. На этот раз — не для себя, а уже для театра. Для родной сцены. Для полного ранее зала. Для сотни цветов позади. Для Алёны. Для труппы. Для этой жизни.
Поднимался он по ступеням, словно на крыльях; неведомая сила тянула вперёд. Хоть в душе и не было усталости, но физика брала своё: мышцы ног ныли от напряжения, спина отдавала лёгкой болью, и тёплая ванна с пеной была бы очень кстати сейчас, как и мягкая кровать.
Большая часть актёров уже покинули здание, оттого второй этаж пустовал. Свет горел лишь в вестибюле, мягким туманом растягиваясь по всем коридорам. В одном из них, у знакомой гримёрки, стоял силуэт. Силуэт, который невозможно спутать. Силуэт, заранее пробуждающий неутихающее тепло в самом сердце. Высокий такой, знаете. Уже без кудрей, но оттого не менее любимый.
— Антон. — Мягко, трепетно, благодарно. Нежно. В пустоте родного театра — сейчас только для них.
Вместо слов Шастун подходит ближе, выступая наконец из тьмы; на его лицо падает тусклый луч света, и Арсений замечает кричащую гордость в сияющих глазах. А на губах — растроганная улыбка. В руках Антон сжимает большой букет — голубые блестящие розы. Арс замирает с закрытым ртом — никогда таких не видел.
А Шастун тем временем мягко заключает в такие знакомые объятия, кладя арсову голову на своё плечо. На затылок опускается большая горячая ладонь, в висок утыкаются губы, и становится совсем хорошо.
Права была Алёна — сомнения развеял.
— Ты такой молодец, — начинает горячим шёпотом на ухо, — просто умница, Арс. Мне правда понравилось, ты прекрасно сыграл. По сравнению с премьерой — вообще огонь, расслабился так, раскрепостился, уже и роли намного живее смотрятся. Бальзаминов вообще прикол, запомнился мне очень. Последний тоже, Вакула этот, такой между ними контраст, прям как ты Арс — то робкий, то башку снесёшь, — легко смеётся Шаст, — и в «Грозе» тоже офигенно, ты очень красивый в этом образе. Я очень тобой горжусь. А эти аплодисменты слышал? Боже, Арс, я был уверен, что оглохну. Вы такие молодцы, хороший очень спектакль... Мне понравилось сильно.
— И мне, — шепчет в шею Арс, — очень.
Затем отстраняется и заглядывает в глубокую зелень потемневших глаз.
— Спасибо, — медленно. А затем ластится ближе и трётся носом о чужой; Антон оглаживает его скулы, бегло целует в щёку и протягивает букет.
— Я их специально заказывал. Для меня это прямая ассоциация с твоими глазками. Такие же светлые, нежные и сияющие. Пускай это будет воплощением твоего счастья.
Арсений принимает букет, жмёт к груди, вдыхая сладкий аромат, а сам думает: счастье. Оно ведь, оказывается, не зависит от места, времени года и нагрузки. Вы думаете, у него сейчас никаких совсем нет проблем? Ох, как вы ошибаетесь. Но вот — рассеянный тусклый свет, тепло в касаниях, нежные лепестки и блёстки, оставшиеся на пальце.
И это ма-аленькое счастье вдруг оказывается важнее всех больших трудностей. Каждый удар сердца — это аплодисменты, особый сценический запах, глаза Алёны, губы Антона и цветы. Очень много цветов...
Любовь стоит того, чтобы ждать. Но помимо того она стоит страданий, поисков, слёз, обид, переломов, прощаний, ссор, отказов, побегов, ошибок, попыток, разбитых надежд и потухших глаз. Она следит за каждым движением и определённо готовит нечто прекрасное взамен на тяжёлый путь.
Говорят, за любовь принято бороться.
Не прекращайте свою борьбу.
