Всё равно дорог мне

Сейлем наконец осталась одна. Каждый из её подчинённых получил своё задание, а она - тишину и одиночество. И именно в такие моменты на неё лавиной обрушивались воспоминания. Зачастую вспоминались годы, проведённые в странствиях с Озмой до тех пор, пока он не заболел. Порой всплывали те времена, когда они вместе строили новое королевство на крови и костях старого. Но иногда... Иногда память подбрасывала моменты его предательства, моменты, когда он пытался уйти, забрать самое ценное, что они сделали вместе - четверых малышек. И как он убил их в ту ночь. Сейлем отдала бы многое за то, чтобы вернуться в те времена, когда всё было хорошо, когда у неё была семья. Однако каждая мысль об Озме доставляла ей страшную боль, которая мгновенно трансформировалась в ярость и гнев, но не лишала способности думать и создавать прекрасные стратегические планы. Она всё прекрасно спланировала, но каждый раз он вновь и вновь вставлял ей палки в колёса. Или хотя бы пытался. Их бесконечная война поднимала в душе Сейлем волну чистой ненависти и одновременно с этим боли от однобокой любви. Сколько лет она носила эти чувства под сердцем, хранила верность тому, кого пыталась вернуть любой ценой. И спустя века он отплатил ей ножом в спину, предательством, которое она не пережила до сих пор, несмотря на своё бессмертие. Боль от раны почти заставляла мстить ему и убивать снова и снова. Хоть это и не была смерть, но порой приносила не только боль, но и удовольствие, что он почувствовал хоть малую часть того, что принёс ей вместо тепла, любви и заботы. Его возвращение так же, как и остальное, вызывало эмоциональный разрыв. Одна её половина словно кричала о том, что счастлива, ведь Озма не потерян навсегда из-за её неосторожных действий, но другая... Другая была полна гнева. Её злость изливалась на бывшего мужа снова и снова, ведь, возможно, было бы лучше, если бы он исчез из её жизни, позволил ей начать сначала или хотя бы жить вдали от всего мира с ограниченным кругом лиц. Кто знает, может, она смогла бы создать семью снова, если бы не устрашающий вид. Сейлем порой обвиняла Озму даже в этом, ведь косвенно он стал причиной такого поступка. Её ссора с богами навлекла на неё самую страшную кару. Боги... Жизнь при них была совсем иной. Сейлем с теплотой берегла воспоминания о приключениях с Озмой в изначальном мире: как они спасали людей, которые нуждались в их помощи, как демонстрировали истинные доброту и героизм. В её голове не укладывалось, как любимый мужчина мог стать тем, кто он сейчас, а также почему он так плохо с ней обошёлся, словно она никогда ничего не значила для него. Когда-то, будучи директором академии Бикон, он пришёл к ней, чтобы поговорить. Её счастью не было предела. Сейлем ожидала извинений, сожалений, признания вины, честности, откровенности, что он больше не испытывает к ней чувств - что угодно, что облегчило бы тысячелетнюю боль, но вместо этого Озма, сменивший имя, пришёл с обвинениями и предложением отказаться от затеи, которую даже неправильно истолковал, и сдаться. Это подняло волну гнева, боли и разочарования. Сохраняя невозмутимость, лицо, она завела свою речь, надеясь, что истинные чувства спрятаны достаточно глубоко внутри её израненной души: - Легенды, истории, разбросанные во времени. Человечество полюбило рассказы о героях и злодеях, так просто забыв о том, что мы остатки, побочные продукты забытого прошлого. - она нежно погладила подошедшего урсу. Это был её личный домашний питомец, однако Озпин посмотрел на него с отвращением, а на бывшую жену - с осуждением. Она продолжила. - Человек, рождённый из пыли, был сильным, мудрым и находчивым. Но он родился в жестоком мире. Неизбежная тьма, существа разрушения, существа Гримм обратили своё внимание на человека и все его творения. Эти силы столкнулись, и, казалось, темнота уже возвращала краткую жизнь человека в небытие. Она взглянула на своего слушателя. Озпин со скептичным выражением лица одарил её вопросительным взглядом. Как больно было видеть его таким отстранённым. Таким холодным по отношению к ней. Подавляя эмоции, рвущиеся наружу, Сейлем закончила: - Несмотря на это, даже маленького проблеска надежды достаточно, чтобы начать изменения. - она многозначительно взглянула на бывшего мужа, но тот совсем её не понимал. - И со временем человеческие упорство, находчивость и изобретательность привели к тому, что могло выровнять их шансы. Эту силу подходяще назвали "Прах". С гневом и силой природы в руках, человек проложил свой путь сквозь тьму, и в отсутствие мрака, пришла сила, цивилизация и, самое важное, - жизнь. Озпин явно начинал терять терпение. Он не желал слушать полную историю, которую могла рассказать лишь одна она, не хотел просто провести с ней время хотя бы так, раз уж они по разные стороны баррикад. Сейлем по-прежнему держала всё при себе, а бывший муж, вместо того, чтобы заглянуть в её глаза, видел лишь уверенную в себе правительницу Гримм, которая тратила его время попусту. - Но даже самому яркому огню суждено потухнуть. - поучительно добавила она. - И, когда это случится, тьма вернётся. - Сейлем сделала паузу, но по-прежнему не вызывала своей речью никакого интереса, и это злило её ещё больше. Потому и форма разговора стала той, какой Озпин ждал от неё - уверенной, словно она и правда повелительница зла. - Вы можете пытаться подготовиться. Построить памятники так называемому "Свободному миру". Но остерегайтесь: силой победы не достичь. - Но, возможно, победа в более простых, давно забытых вещах. - возразил Озпин. Это были первые слова, которые он сказал без ненависти к ней, без упрёка и даже без попыток внушить вину за каждое действие. - Вещах, для которых необходима скромная, честная душа. Это воспоминание разозлило её. В гневе отогнав его, она поднялась: пора была вновь пообщаться с мальчишкой Оскаром, поскольку Хейзел уже должен был с ним закончить. *** Разумеется, беседа прошла не так, как она планировала. Парнишка был не из робких, да к тому же так похож на Озму... И вместе с тем совсем другой. Словно было в Оскаре нечто такое, что отличало его, причём в лучшую сторону. Сейлем снова и снова пытала его, задавая один единственный вопрос о реликвии знаний, пока не появился тот, кто использовал тело мальчика. Её бывший муж, как обычно, вёл себя вызывающе. Немудрено: он никогда не заботился о тех телах, с которыми ещё не слился. - Я спрошу ещё раз... - повторила Сейлем. Её вопросы стали походить на мантру, но и Озма хранил свои жалкие секреты в каком-то потайном даже для Оскара уголке. Тогда она использовала другую тактику: напомнила ему их счастливую, но, увы, короткую жизнь, напомнила, что именно он убил их детей, оставив лишь игрушку их младшей дочери, напомнила, что он разрушил их счастье, их дом и её жизнь. И пообещала, что теперь она сделает то же самое, даже позволив ему узнать небольшую часть её плана. - Ты до сих пор хранишь её? Игрушку. - вдруг спросил Озма. Душу Сейлем словно проткнули ледяной иглой боли, однако она лишь с лёгким презрением посмотрела на бывшего мужа, не желая показывать слабости. - Ты не можешь отпустить прошлое, как отпустил его я? - продолжал давить он. О, как же она ненавидит его, но эти странные вопросы словно выдавали его попытки помочь, из-за чего душа тянулась и отвергала одновременно. Понимая, что вот-вот не справится, Сейлем гордо направилась к выходу, лишь бросив: - Я не забываю так легко всё то, что было мне дорого.