build-a-beau

      Стайлз не понял, когда все успели повлюбляться, завести отношения и вообще стать тошнотворно счастливыми, но он на этот поезд опоздал. Очень.       Кажется, это случилось внезапно. Вот он неуклюжий подросток, и все его друзья такие же глупые и одинокие, а вот он сидит в четырех стенах общежития колледжа в одной паре спортивок от того, чтобы никогда и ни с кем больше не переспать, пока все его знакомые строят крепкие, глубокие отношения, которые привносят радость и смысл в их жизнь. На фоне всего этого счастья, к которому Стайлз был не причастен, ему оставалось лишь гадать, в чем же он ошибся.       Все было бы не так плохо, если б не отец. Стайлз только учится в колледже, он ещё молод, и у него предостаточно времени, чтобы прочесть какой-нибудь идиотский роман для одиноких. Просто в последнее время у него было много... неудачных отношений (точнее: они были настоящей катастрофой), одни хуже других, оттого его отец и забеспокоился, справляется ли Стайлз с ужасными разрывами, одинок ли он и есть ли у него кто-нибудь, кто позаботится о нём.       Стайлз — взрослый мужчина, ему не нужна чья-то забота. Но он был бы не против, чтобы ему время от времени отсасывали, а такого не случалось уже давно. Слишком давно.       Надо было подумать головой, прежде чем делиться такими проблемами с кем-то вроде Айзека. — Знаешь, можно нанять кого-нибудь, чтоб с этим помог.       Они в общежитии, в комнате Стайлза, которая кажется тесноватой для двух взрослых мужчин, ведь явно рассчитана только на полчеловека. Стайлз достал телефон, только что пришедшее сообщение от отца «Как успехи на свиданиях? Встретил кого-нибудь интересного?» выжгло ему глаза. Айзек поставил ноги на заправленную Стайлзом кровать. Ладно-ладно, на полузаправленную. — Спасибо, — сухо произнёс Стайлз, пряча телефон в карман. — Пока не уверен, что готов связаться с проститутками, — у него еще были какие-то остатки достоинства, поэтому платить за то, что раньше он получал бесплатно, казалось сейчас последним ударом по пиньяте под названием «Самоуважение». — Да я не про это, — отмахивается Айзек. — Есть такие компании. Компании, которые создают иллюзию, что у тебя есть парень. — Чего? Это что за поебень? — Для большинства это не всерьёз. Эта штука просто, для того чтобы отвязаться от людей, которые донимают вопросами про личную жизнь. Как твой папа.       Стайлз потёр руками лицо. — Хочешь, чтобы я купил подписку на сервис, который поможет мне убедить отца, что я счастлив в отношениях? Тебе это не кажется какой-то хернёй? — Ну, — произносит Айзек, и его рот кривится в улыбке, за которую Стайлз подумывает дать ему по яйцам. — Тогда просто заведи отношения. Но, по-моему, это звучит реалистичнее. — Ну спасибо, — говорит Стайлз и сжимает губы в линию. — Просто попробуй.       Не удосужившись спросить разрешения, Айзек наклоняется над столом Стайлза и открывает новую вкладку в браузере, набирая адрес этого сайта для фриков. Когда через мгновение страница прогрузилась, Стайлз даже удивился. Сайт выглядел профессиональнее, чем он ожидал; совсем не похож на низкопробную самоделку из шаблонов типа Крейгслиста, которую Стайлз уже успел вообразить. Сайт называется «Invisible Boyfriend» и, судя по всему, это настоящий, честный бизнес.       Но. — Так же жутко, как я и думал, — говорит Стайлз, отказываясь смотреть дальше. — Откуда ты вообще про это узнал?       Айзек пожимает плечами. — В интернете увидел. «Пробная версия со скидкой доступна уже сейчас, — говорится на первой странице. — Получайте текстовые и голосовые сообщения, письма на почту и даже открытки, чтобы создать впечатление крепких отношений, полных любви, — Айзек прокручивает страничку вниз, где было несколько стандартных фотографий счастливых (отчаявшихся) людей, которые умудрились вложиться в этот странный стартап. — За небольшую плату вы сможете избавиться от назойливых людей, спрашивающих, не одиноки ли вы, или разнообразить свою жизнь невидимым электронным бойфрендом».       За гранью разумного мелькнула мысль, что это неплохая идея. Если бы в школе у Стайлза был фейковый любовник, который присылал бы ему заботливые смс и оставлял милые голосовые сообщения, все бы ему обзавидовались. Ну, может, и нет, но в этом есть какой-то смысл, да и звучит заманчиво. — Я это делать не буду. Выглядит ебануто, — говорит Стайлз, отступая назад под взглядом Айзека. — Вали отсюда.       Через десять минут после ухода Айзека Стайлз снова открывает этот сайт и регистрирует аккаунт.       Он решил просто попробовать, просто узнать, как это работает. Веб-сайт кажется нормальным, поэтому, несмотря на то, что это очередная сомнительная затея Айзека, Стайлз решился. Он нажал на кнопку «СОБЕРИ ЕГО!», и его перенаправили на экран, где ему, по сути, нужно создать себе парня. Это какая-то ебанутая взрослая версия «Собери мишку», только он не увидит, как этого парня набивают, как чучело, и зашивают. Просто абсурд.       Стайлз пролистывает правила и условия, в которых говорится, что ему запрещено отправлять сексуальные и неуместные сообщения своему парню, потому что за это аккаунт будет заблокирован; невидимый парень в свою очередь обязан придерживаться своей роли и не выходить за рамки, а компания оставляет за собой право следить за их перепиской в любое время. Напоминает «Большого брата» но Стайлз понимает, что это их цирк, их обезьяны, а ему остается только купить билет.       Поставив галочку «Я согласен» несколько сотен раз, он переходит к самому интересному. Он создает человека, начиная с имени и заканчивая внешностью и интересами. Всё это похоже на прокрастинацию за игрой в Sims, только страннее и нездоровее.       Чтобы не выглядеть нелепо, если кто-то прознает, он вводит в качестве имени своего парня величественное, помпезное Леонардо Максвелл Грюнсквик и продолжает. Звучит как имя того самого «душного» пацана, которого Стайлз избегал бы в детстве, но того, кто очень гордится своим образованием в частной школе, носит свитера с заплатками на локтях и часто катается на лошадях с королевой Англии.       Стайлз решает, что Леонардо двадцать пять лет, и, несмотря на то, что он вырос в роскоши, он пошел наперекор семье и стал вышибалой-тяжелоатлетом, а еще у него есть группа, в которой он выступает с друзьями-музыкантами и агрессивно играет там на фортепиано. Стайлз стал подбирать лицо для Леонардо из сотен доступных селфи и остановился на том лице, что более других вызывало доверие, но скрывало какую-то дикую сторону, что Стайлз определил по а) безупречно белым зубам и б) необычайно пышной прическе.       Однако это еще не конец. Дальше он не просто погуглил в интернете, каким мог бы быть его парень, а составил для него целую биографию и до того дотошно, что Стайлзу показалось, будто бы он создает альтернативную версию себя на случай, если когда-нибудь придется скрываться от закона. Это безумие. На время он завис, пялясь на шаблоны с предложенными чертами характера, и пытался определиться, должен ли его парень быть «дерзким и саркастичным» или же дерзости и саркастичности Стайлза хватит на двоих, а затем колебался между «остроумным и образованным» и «романтичным ботаником», после чего несколько раз стукнул себя по голове и вспомнил, что все это не имеет значения. В конце концов остановился на «веселом авантюристе» и двинулся дальше.       Он решил, что интересы Леонардо включают в себя: дискуссионный клуб, тренировки, пение, чтение и видеоигры. Когда Стайлз закончил, Леонардо превратился в довольно притягательного молодого человека, а сам Стайлз стал беднее на тридцать долларов. Зато его невидимый парень напишет ему больше сообщений, чем любой из его бывших реальных парней. Еще Стайлз прописал, что Леонардо живет в Бейкон Хиллс, не боится обязательств, но хорошенько обдумывает важные решения и любит ходить в старомодные боулинг-клубы. Все эти детали Стайлз добавляет, чтобы всё казалось ещё более (почти пугающе) реальным. Стайлз даже смог написать историю в стиле «вставь в пустое поле недостающее слово» о том, как они познакомились: в супермаркете. Так он решил, потому что это мило и реалистично, а реализм здесь — ключевой момент.       Когда дело был кончено, он получил электронное письмо с подтверждением и инструкцией к его новому парню, из-за чего стало не по себе, будто бы он кукла Кен. Правила просты: никакого секстинга, никаких картинок и только сто сообщений, если только он не выложит еще по десять баксов за сотню. Это будут самые простые отношения, он в этом уверен.       Первое сообщение от супербойфренда, которого Стайлз тщательно собирал, пришло примерно через семь минут. Когда Стайлз разблокировал телефон, чтобы узнать, что там написано, у него возникло чувство, похожее на открытие рождественского подарка: притворяешься, что не нашел еще три недели назад в бельевом шкафу. Леонардо в 13:04: Привет, Стайлз, это Леонардо. Как ты?       Стайлз смотрит на сообщение.       Вдруг он осознал, что это не робот, а реальный человек. Кто-то, чья работа заключается в том, чтобы ублажать романтикой и развлекать отчаявшихся незнакомцев. Ладони, пока он пытался сообразить, что ответить, вспотели. Ему очень захотелось уточнить, что он занимается этим не потому, что хочет обманывать сам себя. Стайлз в 13:09: Привет! Я Стайлз. Стайлз в 13:09: Извини, если мне нельзя так делать, но я просто хотел прояснить, что делаю это, чтоб отвязаться от людей, которые меня достают по поводу отношений.       Леонардо не отвечает. Стайлз задумался, не нарушил ли он правила, поскольку Лео должен притворяться, что все это на сто процентов реально, или, может, он задел чувства Леонардо, так легкомысленно объяснив, зачем он вообще купил эти услуги, но трудно переживать о безымянном, безликом субъекте, находящемся, возможно, за тысячи миль. Стайлз в 13:11: В общем, я в порядке. А ты как? Леонардо в 13:12: Спасибо за предупреждение. Но это не обязательно. Каковы бы ни были твои причины — это не мое дело.       Здорово. Парень Стайлза кажется немного холоден, что немного отличается от тех парней, с которыми он обычно встречался. Кажется, это нехороший знак, ведь они пообщались всего несколько минут. Стайлз в 13:14: Ну ладно.       Отправив это, он задумался, не впустую ли тратит свою сотню сообщений, и решает, что будет продолжать разговор с Лео бесцеремонно и кратко и не станет слишком увлекаться. Стайлзу будет спокойнее, если он не будет слишком много общаться с парнем, даже если Стайлза он заинтересует, потому что иначе его будут грызть мысли о том, кто именно скрывается под личиной Леонардо, и эти мысли не всегда будут радужными. В ту же секунду, когда он задастся вопросом, кто такой Леонардо: морщинистый старый извращенец или какой-нибудь тринадцатилетний пацан с буйной фантазией на подработке, — он уже не сможет отделаться от этих мыслей.       Так что надо постараться быть сдержанным. Он не очень сдержанный человек. В его природе докапываться до всего, без умолку болтать и совать нос, куда не следует, но для собственного же здравомыслия Стайлзу следует умерить любопытство, к тому, кто находится по ту сторону телефона, насколько он отличается от фотографии, которую Стайлз выбрал для его аватарки, и почему он вообще занялся такой нелепой работой. Леонардо нельзя на это отвечать, да и Стайлзу должно быть плевать. Это все временно, а Стайлзу не нужно еще больше людей, чтобы пилить, донимать и болтать с ними. Ему и так хватает, поэтому он взял за правило придерживаться той истории, которую выдумал, и оставить все как есть.       Скоро он это правило нарушил.

***

      Однажды он сидел на лекции по психологии, ему было до безумия скучно, и он устал играть в Pokemon Go в пустом кабинете, и вдруг решил проверить, как поживает его парень.       Отчасти из любопытства, отчасти потому, что не с кем больше обсудить конспирологической документальный фильм, который он смотрел прошлой ночью, и надо было хоть как-то развлечься. Когда он зарегистрировался, ему пообещали, что его парень будет всегда к его услугам, всегда своевременно ответит на его сообщения, а ему бы сейчас не помешал разговор чуть более интересный, чем тот, что пытается завязать его профессор о теории Б.Ф. Скиннера об оперантном обусловливании.       Кроме того, именно за это Стайлз заплатил. За убедительные доказательства того, что у него есть настоящий, живой парень, а эти доказательства сами собой не появятся. Они не разговаривали со вчерашнего дня, когда Стайлз объяснил Леонардо свою ситуацию, и с тех пор Лео молча сидел в его телефоне, в рюкзаке, как будто Стайлз спрятал туда человека.       Он немного покрутил телефон в руках, пока все остальные писали конспект, а потом решил: да похуй. Он даст своему ледяному парню ещё один шанс произвести хорошее впечатление. Стайлз в 15:32: Приветик. Стайлз в 15:32: Смотрел новые Звёздные войны? Леонардо в 15:36: Нет. Хотя я фанат серии. Стайлз в 15:37: Приквелов или оригиналов? ;) Леонардо в 15:37: Я вообще должен отвечать? Стайлз в 15:38: Не знаю... Юэн МакГрегор такой секси... Леонардо в 15:38: Я начинаю ревновать. Стайлз в 15:39: Ха-ха! Нет повода. Мне нужен только ты. Леонардо в 15:40: Ооооооо. Стайлз в 15:40: Фанат Бриолина и оригинальных Звёздных войн, да? Ты, походу, большой поклонник фильмов семидесятых. Леонардо в 15:41: Вообще-то, мой самый любимый фильм — Унесённые ветром. Стайлз в 15:42: Окей, дедуль. А почему? Леонардо в 15:44: Реалистично. Была любовь, но прошла. Была жизнь, и она прошла тоже. Такова правда жизни. Стайлз в 15:45: Ага, но иногда весь смысл просмотра фильма в том, чтобы сбежать от жизни. Посмотреть что-то такое крутое, что никогда не могло бы произойти в реальности и что мы косвенно могли пережить. Леонардо в 15:46: Типа межгалактических войн на космических кораблях где-то в далекой галактике? Стайлз в 15:46: Точняк. Леонардо в 15:48: От чего именно в своей жизни ты хочешь сбежать? Стайлз в 15:49: Много от чего. От учёбы. Семьи. Себя. Леонардо в 15:49: Себя? Стайлз в 15:50: Угу. Я знаю, что звучит дебильно. Просто со мной не происходит ничего интересного, а с людьми вокруг меня — да. Наверное, поэтому я чувствую себя бесполезным. Леонардо в 15:51: Не бывает абсолютно бесполезных людей. Стайлз в 15:52: А наполовину? Леонардо в 15:52: Кто-то да. Но не ты. Стайлз в 15:52: Почему это? Леонардо в 15:53: У тебя есть потенциал. И я уверен, ты это знаешь. Стайлз в 15:53: Aww. Какой милый у меня парень.       Пальцы так и задеревенели после отправки сообщения. Он тут же пожалел, что нет кнопки отмены, чтобы удалить ошибку, которую его мозг только что обманом заставил совершить. Общаться с безликим незнакомцем, с актером, чья работа тебе льстить, как будто бы он настоящий, — странно и опасно. Переписываться с ним так часто — странно и опасно. Неспроста в стандартной подписке всего сто текстовых сообщений; это не какой-нибудь дружелюбный сервис, предназначенный для знакомства с одинокими людьми по всему миру, желающими пообщаться. Всё это шоу, в котором он согласился поучаствовать, но не смотреть; это сказка, за которую он заплатил, и вот он стоит за кулисами, но забывает, что на самом деле в зале его нет.       И вдруг приходит сообщение от Леонардо. Леонардо в 15:55: Я здесь именно для этого.       Все повставали со своих мест и стали складывать вещи в сумки, и Стайлз с удивлением обнаружил, что уже четыре и пара окончена. Он посмотрел на свой телефон так, будто сделал что-то, чего не следовало, — например, подружился с статуей, которая стояла себе в музее и никого не трогала, — потом запихнул его в рюкзак, так и не ответив Лео, и вышел за дверь.       Он решил, что в следующий раз, когда станет скучно на паре, он просто порисует каракули в тетрадке.

***

      Новость о том, что Стайлз больше не в статусе «В активном поиске», распространилась быстро, и это было бы хорошо, и в этом был бы смысл, если бы упомянутая новость не сопровождалась комментариями, что всё это большой, жирнющий обман. — Айзек рассказал мне про твоего воображаемого парня, — сказал Скотт, когда однажды вечером они стояли в очереди в своей любимой пиццерии на территории студгородка. Здесь было шумно и вкусно пахло маслом. Кажется, это место священно. Здесь нельзя было обсуждать сомнительную авантюру Стайлза и то, во что превратился интернет: помогает ли он обществу или вредит? — Рассказал, значит? — И ты в итоге решил это сделать? — Может быть, — пробубнил Стайлз. — Да забей. Это просто чтобы отец успокоился и поверил, что я нашел свою любовь. — Не проще ли просто... найти любовь?       Стайлз нахмурился и натянул завязки толстовки. — Тебя Айзек заставил это сказать? — Чо? Нет! — Ну так уж получилось, что мои фейковые отношения сейчас развиваются лучше, чем все настоящие. Так что нет, это точно проще, — кроме того, эта ложь не для Стайлза и не для того, чтобы подарить ему иллюзию искусственной близости, а для того, чтобы одурачить других людей. Стайлз как марионеточник дергает за ниточки. — У нас нет никаких ожиданий друг от друга. Он не против, если я буду в пижаме, когда мы болтаем. И он точно не бросит меня ради кого-то посимпатичнее. — Ты не думаешь, что приятнее встречаться с реальным парнем?       Конечно, блять, приятнее. Конечно, Стайлз предпочел бы настоящую, неподдельную человеческую привязанность виртуальному эквиваленту надувной куклы и обещанной ложной надежности, но это не про него и не для него. Это для всех тех, кто без любви считает себя лишь наполовину живым, когда же на самом деле полноценен сам по себе.       Стайлз раздраженно теребил конец нитки на горле своей толстовки. — Я не... я не одинок, — сказал Стайлз, когда очередь сдвинулась. — Я не отчаянно нуждаюсь в парне. И я не пытаюсь типа сбежать от реальности, — он пожал плечами и засунул руки в карманы. — И вообще, мне прикольно. — А что прикольного?       Стайлз снова пожал плечами. — Ну я болтаю с этим парнем. Он забавный. И ничто не давит, и не хочется... произвести на него впечатление. — Ты и так производишь впечатление. — Нет, все вокруг меня умеют понравиться, а я просто хожу за ними хвостиком, — и тогда Стайлз понял, что он среди своих друзей Чендлер Бинг. Он выживает благодаря своему чувству юмора и все же жалок. Если кто-нибудь когда-нибудь предложит ему должность специалиста по реконфигурации данных, он откажется. Тут же. — Да дело даже не в этом. А в том, что это здорово, что рядом есть совершенно незнакомый человек, с которым я всегда могу поговорить, и мне не нужно заискивать или бояться отпугнуть. — Мог бы поговорить со мной. — Я в курсе, но... ты меня знаешь. И ты всегда ко мне добр, — увидев, как брови Скотта смущенно дернулись, он продолжил: — А он не знает. И он абсолютно непредвзят. И не говорит мне только то, что я хочу услышать. — И ты за это платишь? — Это же прикольно. Он классный, — а ещё ненастоящий, и никогда не увидится со Стайлзом лично, и не посмотрит с ним сериалы с Netflix, но, как ни странно, ничто из перечисленного не кажется важным. Тем утром без всякой причины Лео отправил ему сообщение с пожеланием хорошего дня, напоминанием воспользоваться дезодорантом и плотно позавтракать, и, даже несмотря на весь свой ядовитый сарказм, Стайлзу это... почему-то подняло настроение. Это было мило. — И я в него не влюблюсь, не переживай. — Чего?       Стайлз не хотел копать глубже под этот конкретный камень — нахрена он вообще его поднял? — поэтому воспользовался удобным случаем, который подарила ему вселенная. Подошла их очередь, Стайлз поспешил к кассе и заказал два огромных ломтика пиццы-пепперони, а потом достал бумажник и долго копался в нем, выуживая купюры. — Как-то странно это, нет? — спросил Скотт и положил свою долю счета на стойку. — В смысле ты же понятия не имеешь, кто этот парень.       Стайлз хмурился, глядя на кожаные складки бумажника и пересчитывая скопившиеся там грязные монетки. Ну и нагло же судил Скотт. Стоял там с засосом на шее, и это уже само по себе возмутительно, так что мог бы и войти в положение и понять, что Стайлз встречается с электронной версией подушки для объятий. Это ведь просто выгодное вложение. Стайлз не настолько глуп, чтобы вступать в отношения с тем, кто стоит за этими сообщениями, пусть он и заинтригован тем, кто это на самом деле. Может, он психопат. Может, скучающий зэк под домашним арестом. Но, с другой стороны, ему нравятся «Звёздные войны», и он умело льстит, так насколько плох он может оказаться? — Знаешь, — аккуратно произнес Скотт, — я могу тебя кое с кем познакомить. Со мной на физике сидит один милый парень, который... — Нет, — тут же отрезал Стайлз. — Не надо меня ни с кем сводить. Мне и так хорошо. Я счастлив один, и то, что я притворяюсь, что с кем-то встречаюсь — это точно не какой-то завуалированный крик о помощи. — Уверен? Потому что мне кажется, что вы... — Нет, — повторил Стайлз, но на этот раз с большим чувством. Он попытался расслышать, не звучит ли в глубине сознания тоненький голосок, подсказывающий, что он просто еще не готов к отношениям или что ему это только кажется. После последних отношений ему, наверное, нужно держаться на расстоянии не менее пятидесяти футов от всех завидных холостяков, словно от мины, которая сдетонирует, если Стайлз захочет встречаться. — Но спасибо. Я ценю твою заботу.       Стайлз проигнорировал обеспокоенный взгляд Скотта и то, как он свел брови. Захотелось, чтобы Скотт не знал, что Леонардо — фейк, и чтобы Стайлз мог уже в конце всё всем объяснить, огородившись от опасений Скотта. Стайлза раздражало, что люди в последнее время смотрели на него, будто он — унылая куча говна, а внутри — остатки человека. Всё с ним нормально. Он идет на всякие странности, чтобы доказать это, но всё действительно хорошо.       Он схватил пиццу, когда она проскользила по прилавку, и изо всех сил постарался сменить тему и стереть озабоченную хмурость с лица Скотта. — Ну и как тебе субботние пары в восемь утра в этом семестре? Уже ненавидишь жизнь? — спросил Стайлз, слизнув жир с большого пальца, и, кажется, что Скотта это отвлекло.

***

Леонардо в 12:05: Чем занят? Стайлз в 12:08: На паре:( Леонардо в 12:10: На какой? Стайлз в 12:11: Западная цивилизация. Это обязательный предмет. Я учусь на криминологии. Леонардо в 12:11: Как так получилось? Стайлз в 12:13: Мне нравится раскрывать преступления, и у меня уже есть куча костюмов из Полиции Майами. Стайлз в 12:13: Про костюмы шутка. Я больше люблю футболки с принтами. Стайлз в 12:14: Думаю, это семейное. Мой отец тоже коп. Я помню, как помогал ему в делах, когда был мелким. Стайлз в 12:16: Когда я учился в старшей школе, постоянно уламывал моего друга Скотта выйти на улицу и поискать неприятности. Разгадать какую-нибудь тайну, короче. Я подслушивал отцовскую рацию, поэтому всегда знал, если в городе какой-нибудь замес. Леонардо в 12:17: Говоришь, как типичный Сэм Спейд. Стайлз в 12:18: Хаха, не совсем. Я так и не разгадал то преступление. Мы несколько ночей прочесывали город, но каждый раз появлялся мой отец и запирал нас на заднем сиденье полицейской машины, чтобы мы не влипли в неприятности, пока все не наладилось. Стайлз в 12:19: И вообще, я бы хотел быть кем-то из братьев Харди. Леонардо в 12:20: Братья Харди? Почему? Стайлз в 12:21: Они мужественные и крутые, и недавно я перечитал несколько книг тридцатых годов, они уморительно-расистские. Леонардо в 12:22: И тебе бы хотелось быть уморительно-расистским, да? Стайлз в 12:22: Я вообще не ЭТО имел в виду, госпд, но рад, что ты до этого допёр. Стайлз в 12:22: А ещё они очешуенный дуэт, всегда могут положиться друг на друга, и они абсолютно равны. Леонардо в 12:23: О, это не так. Фрэнк интеллектуально выше Джо. Это автоматически делает его лучше. Стайлз в 12:23: Чо???? Леонардо в 12:24: Хотя, думаю, что твой комментарий о том, что они равны, — это скорее личный комплекс. Все твои друзья умнее, сильнее и круче тебя? Стайлз в 12:24: Серьезно, что????????? Леонардо в 12:24: Предполагаю, ты чувствуешь себя хуже других. Как будто ты напарник, а они — главные герои. Стайлз в 12:25: Нихуясе.       Набирая вышеприведенное сообщение, Стайлз размышлял о том, что да, он думал об этом, и да, его расстраивает, что он чувствует себя хуже друзей. Скотт популярнее, Лидия умнее, Эллисон интереснее, а Айзек токсичнее. Стайлза беспокоит, что на фоне их достоинств сам он кажется каким-то невзрачным. И не то чтобы он хотел, чтобы каждый встречный в студгородке подогревал его эго, но было бы неплохо, если б друзья изредка его хвалили. Главная проблема в том, что он знал, что это нелепо и по-детски. Стайлз в 12:26: Окей, ладно. Может быть, иногда мне хочется быть супергероем. Но я вырасту из этого. Стайлз в 12:28: Знаешь, забавно, что мы вообще об этом говорим. На этой неделе я зависал со своим другом и упомянул, что чувствую, что единственное, что делает меня особенным — это то, что я тусуюсь с особенными людьми. Сам по себе я мало что из себя представляю. Леонардо в 12:29: Что в твоих друзьях такого особенного? Стайлз в 12:30: Таланты. Обаяние. Красивые волосы. Леонардо в 12:30: А у тебя нет ничего из вышеперечисленного? Стайлз в 12:31: Это ты мне скажи. В этих сообщениях ты видишь неотфильтрованную версию меня. Я прикольный?       Наступает длинная пауза, которая, клянется Стайлз, в разговоре лицом к лицу была бы заполнена паническим глотком воды, невероятно медленным пережевыванием или долгим неуверенным хмыканьем. Леонардо в 12:34: Да. Стайлз в 12:35: У тебя есть какие-нибудь доказательства, подтверждающие твою гипотезу? Леонардо в 12:35: Это не гипотеза, это факт. Леонардо в 12:36: Может, для тебя это ничего и не значит, но я всегда с нетерпением жду наших бесед. Стайлз в 12:36: Ты серьезно? Тебя так волнует моя рутина?       Внезапно лимит сообщений кончился, а Леонардо, похоже, нашел себе занятие поинтереснее, чем болтать о борющихся с преступностью братьях-подростках. Стайлз проверил почту и обнаружил, что ему пришло письмо, в котором сообщается, что он исчерпал свой лимит в сто сообщений, но может смело купить еще сто, если хочет, чтобы история продолжалась.       Он знал, что сделает это. Он просто хочет выждать время, чтобы притвориться, будто обдумывает.       Просто не хочется, чтобы это переросло в странную зависимость, вот и все, думает он, достав кредитку и продолжив разговор. Стайлз не хотел впасть в зависимость от какого-то электронного парня, чтобы поговорить, посмеяться или улыбнуться. Он думал об этом, пока открывал сайт и покупал еще сто текстовых сообщений. Десять долларов улетели из заначки на пятничные ужины в кафе. Либо Стайлз последует совету Айзека и заведет себе настоящего парня, либо разорится.

***

Стайлз в 23:43: Не могу уснуть... Стайлз в 23:44: Это не намек с сексуальным подтекстом, чтоб ты мне подрочил перед сном или типа того, если что. Леонардо в 23:46: Не уверен, что получится, но подрочить самому себе может помочь. Стайлз в 23:47: Мой аккаунт сейчас забанят за то, что я написал про дрочку? Это мои последние минуты с тобой? Леонардо в 23:48: Расслабься. Перед блокировкой ты получишь предупреждение. Стайлз в 23:48: Ладно, тогда больше никаких разговоров о дрочке. Стайлз в 23:49: Или, может, будем использовать кодовые слова??? Стайлз в 23:49: Как тебе салями??? Леонардо в 23:50: Нет. Леонардо в 23:51: Может, просто расскажешь, почему не можешь уснуть? Стайлз в 23:53: Я схожу с ума. Не могу перестать думать. Леонардо в 23:53: О чём? Стайлз в 23:55: О всякой фигне. Стайлз в 23:55: Как думаешь, мы когда-нибудь виделись? Типа где-нибудь в городе? Леонардо в 23:55: Возможно. Стайлз в 23:56: Как думаешь, мы можем быть знакомы? Леонардо в 23:57: Маловероятно. Но эта мысль меня заинтриговала. Стайлз в 23:58: Как думаешь, мы бы поладили в реальной жизни? Леонардо в 23:58: Это реальная жизнь, Стайлз. Стайлз в 23:59: Ты же понимаешь, о чем я. Люди могут быть в переписке и в интернете одни, а в реальной жизни другие. Здесь у тебя есть время подумать, что ответить, но через текст многого не передать. Леонардо в 00:00: Что например? Стайлз в 00:01: Например, сарказм, или чувство сближения, или типа... симпатию? Леонардо в 00:02: Мне нравится верить, что я искренен в интернете. Стайлз в 00:02: Хаха! Леонардо в 0:02: ? Стайлз в 00:03: Просто рассмешило, потому что всё это — полная противоположность искренности. Леонардо в 12:06: Возможно, всё не так неправдоподобно, как ты думаешь. Леонардо в 12:07: И отвечу на твой вопрос: нет, я сомневаюсь, что мы бы ладили в реальной жизни. Стайлз в 12:08: Чего? Почему? Леонардо в 0:09: Мы оба любим оставлять за собой последнее слово и оба используем дерзость как оружие. Предсказываю, что, если мы когда-нибудь встретимся, будем много препираться и закатывать глаза. Стайлз в 00:10: По-моему, это звучит как сексуальное напряжение... Стайлз в 12:10: Согласись, гораздо сексуальнее наезжать на кого-то, спорить с ним и хотеть схватить его за грудки, только чтобы он наконец выслушал, чем сесть и мило поболтать с человеком, который согласен со всем, что ты говоришь. Леонардо в 00:11: И ты уверен, что мы бы так сделали? Стайлз в 00:11: Абсолютно. Леонардо в 0:11: Хорошо. Наверное, соглашусь. Леонардо в 00:12: Но я сомневаюсь, что как друзья мы продержимся долго. Стайлз в 00:12: А если друзья с привилегиями? Леонардо в 00:12: Мы были бы как динамит. Стайлз в 00:13: Хз. До сих пор мы поддерживали довольно дружеские отношения и ещё не трахались друг с другом... Леонардо в 00:13: С помощью технологий найти общий язык с кем-то легко. Леонардо в 00:13: В реальной жизни из-за всяких проблем и нюансов сложно что-то построить. Леонардо в 00:14: А ещё ты мне платишь. Стайлз в 0:14: Значит, если б не платил, тебя бы давно уже не было?!?!?! Ах как ты ранил меня. Леонардо в 00:15: Может, и останусь. В зависимости от моего настроения и от того, какую дурацкую тему для разговора ты выберешь. Стайлз в 00:15: ДУРАЦКУЮ. Ничего себе. Стайлз в 00:16: Так о чем бы ты хотел поговорить, если бы всё зависело от тебя? Леонардо в 00:17: Наверное, о себе. Стайлз в 0:17: Типа о тебе настоящем? Разве это не противоречит правилам? Леонардо в 00:18: Весь этот разговор противоречит правилам. Леонардо в 00:18: Ты всегда делаешь то, что велят тебе правила?       Стайлз задумывается о своем собственном правиле, о том, что нужно отвечать кратко и бесцеремонно, и о том, что он может не следовать правилам, если они вытатуированы у него на груди. Стайлз шел против правил с тех пор, как украл полицейскую рацию отца и стал тайком сбегать на улицу, чтобы расследовать жуткие дела, когда должен был сидеть дома и делать уроки. Стайлз в 00:19: У нас с правилами довольно бурные отношения. Леонардо в 0:20: В смысле? Стайлз в 00:20: Я не умею им следовать. Честно говоря, я обычно изо всех сил стараюсь сделать наоборот. Леонардо в 00:21: Вижу. Леонардо в 0:21: Я тоже. Стайлз в 0:22: Серьезно? Стайлз в 00:23: Может, будем нарушать закон вместе? Леонардо в 0:23: Я думал, ты хочешь пойти по стопам своего отца, в правоохранительные органы. Леонардо в 00:34: А как тебе такое? Я совершаю преступления, а ты пытаешься их раскрыть. Стайлз в 12:35: По-моему, идеально.

***

      Той ночью Стайлзу снился Леонардо. Все было размыто, как в старом фильме на испорченной кинопленке, Стайлз никак не мог различить черт Леонардо, не удавалось разглядеть его лица; Стайлз был всегда будто позади Лео, или тот отворачивался, когда Стайлз смотрел на него, или стоял слишком далеко, чтобы что-то увидеть. Это сводило с ума.       Лео во сне веселый авантюрист, как и положено; весь сон они взбираются на поросшую лесом гору, поднимаясь все выше и выше к облакам. Леонардо держит его за руку, пальцы теплые и мягкие, и что-то в этом кажется реальным. Будто есть Леонардо, и он существует вне его бессознательного и вымышленного мира, заключенного в телефон; парень с крутой стрижкой, который носит треккинговые ботинки и поощряет Стайлза к самовыражению; парень, в которого легко можно влюбиться.       Сон не пророческий, но из тех, что предостерегают, как будто в любую секунду Леонардо его подведет. Сон заставил Стайлза задуматься. Проснувшись, он ощутил призрачный запах свежего воздуха с горной вершины, оказавшийся новым стиральным порошком, которым была постирана наволочка.

***

Стайлз в 19:03: Прив, я придумал ещё несколько кодовых слов. Стайлз в 19:04: Мои личные фавориты: растягивать ириску, душить угря и играть с паношем. Леонардо в 19:04: Стайлз, это слишком очевидно. Леонардо в 19:05: Твой аккаунт должны уже забанить только за ужасное воображение (и откровенно ужасный выбор слов). Стайлз в 19:06: Вообще-то, это безумно весело. Стайлз в 19:06: Сам попробуй. Стайлз в 19:07: Что ж приводит в движение твой коленвал, когда полируешь пистолет? Леонардо в 19:07: Тебе правда интересно или ты просто тычешь мне в лицо своими юношескими эвфемизмами? Стайлз в 19:08: И то, другое? Леонардо в 19:08: Ладно. Леонардо в 19:09: Свежие простыни. Ключицы. То, как двигаются руки, когда кто-то правильно пользуется столовыми приборами. Леонардо в 19:09: DSL. Запах нового ноутбука. Стройные ноги. Те, кто умело орудует языком. Стайлз в 19:10: Вау. Стайлз в 19:10: Не ожидал, что ответишь, так что вау. Леонардо в 19:11: А ты? Стайлз в 19:12: Расскажу, если будешь использовать кодовые слова. Леонардо в 19:13: Ладно. Леонардо в 19:14: Что смазывает твой двигатель, когда ты набираешь обороты? Стайлз в 19:14: 7/10. Не хватает оригинальности. Но сойдет. Стайлз в 19:15: Окей. Что-то может показаться шизовым. Стайлз в 19:15: Одеколон. Когда очень долго смотрят телевизор. Красивая челюсть. Запах апельсиновой курицы (даже не знаю почему). Наблюдать за тем, кто задротит в игру. Леонардо в 19:16: Телевизор? Почему? Стайлз в 19:17: Я не знаю... Наверное, потому что после телика мне хочется спать, а, когда я хочу спать, я возбуждаюсь. Мне нравится заниматься делами перед сном. Ничто так не способствует хорошему сну, как дёрганье корнишона. Леонардо в 19:17: Я отказываюсь мириться с «дёрганием корнишона». Леонардо в 19:17: Кстати. Лично я больше люблю рано утром. Стайлз в 19:18: Чо, по расписанию? Леонардо в 19:20: Не совсем. Просто день проходит лучше, когда я начинаю его со снятия напряжения. Леонардо в 19:20: Наверное, именно поэтому утренний секс так популярен.       Стайлз подумал о том, что у него такого никогда не было. Во-первых, его частенько радуют парами с утра пораньше. Во-вторых, желание опять трахать кого-то из одноразовых любовников, когда он а) наконец может их хорошенько рассмотреть и б) наблюдает, как они готовят сосиски для завтрака, нанизывая их на сломанную вешалку, полностью пропадает. Но приходится признать, что в этой идее есть своя привлекательность. Стайлз в 19:21: Я так понимаю, ты фанат. Леонардо в 19:22: О, еще бы. Сексом лучше всего заниматься два раза в день: когда только просыпаешься и твое тело тоже, и когда готовишься ко сну и готов завершить день с размахом. Стайлз в 19:22: Ты меня удивляешь!! Это самое скучное время для секса. Стайлз в 19:23: А как насчет внезапности?? Типа в примерочной. Или когда кто-то возбуждается, когда вы идете на обед, и вы в итоге немножко шалите под столом? Леонардо в 19:24: Кстати об обеде. Леонардо в 19:24: На пересечении Третьей и Мэйпл-стрит есть итальянский ресторанчик. Хочешь пойти завтра?       Немного резкая смена темы, но Стайлз подыграет. Почему бы и нет? За это он и заплатил. Это доказательство, которым Стайлз может размахивать перед лицом людей, когда те спросят о парне или об отсутствии такового — удобная услуга, о которой Стайлз прочитал в руководстве, что потрудился просмотреть. Когда он зарегистрировался, ему пообещали следующее: его парень назначает свидания или соглашается, когда Стайлз приглашает его на них. Невидимые бойфренды предлагают свидание только для того, чтобы завалить телефон множеством убедительных сообщений о датах, и времени, и о том, что скоро они снова встретятся, а потом вдруг опаздывают и отменяют встречу.       Стайлз отказывается даже думать о том, что они только что обсуждали перепихон в примерочной, и это каким-то образом переросло в предложение Леонардо вместе пообедать. Стайлз в 19:25: Конечно. Пойдем и будем вести себя ужасно мило, чтобы всех вокруг бесить. Леонардо в 19:26: Ты ведь втайне всех ненавидишь, да? Стайлз в 19:26: Лол нет. Наверное, я выгляжу, как страшно унылая одиночка?       Он смотрит на то, что напечатал, и напоминает себе, что пора перестать это делать: постоянно выходить из образа. У Леонардо своя роль, но и Стайлз тоже должен подыгрывать — надо казаться по уши влюбленным в вечно пропадающего, но заботливого парня. Леонардо ему не друг, Леонардо — это услуга, за которую Стайлз заплатил. Леонардо может оказаться ботом, запрограммированным питаться энергией Стайлза. Леонардо не приятель, которому можно жаловаться на жизнь. Стайлз в 19:26: Забей. Буду завтра при полном параде. Стайлз в 19:27: Полюби меня по-итальянски. Леонардо в 19:27: На самом деле я американец, просто для справки. Стайлз в 19:28: Ха-ха-ха.

***

      Стайлз и Леонардо переписывались еще несколько часов (прерываясь только тогда, когда Стайлзу приходилось докупать сообщения), потом Стайлз вырубился, а, когда проснулся, телефон был зажат между шеей и подбородком (наверное, после полуночи Стайлз так и уснул с ним).       К одиннадцати часам следующего дня, когда Скотт позвонил Стайлзу и спросил, не взять ли ему тако, Стайлз вспомнил, что вчера ему назначили свидание. Время уже почти подошло, Леонардо должен был отменить встречу. Правила гласили: все фейковые бойфренды должны в последнюю минуту придумать правдоподобную отговорку, начиная от спущенного колеса и заканчивая завалом на работе. Это нужно, чтобы объяснить друзьям и родственникам, которые умирают от желания познакомиться с милым Лео за ужином, почему он не пришел.       Но Лео не отменяет планов, не присылает оправданий. Разве не для этого, собственно, и нужна эта компания? Чтобы создавать иллюзорное прикрытие от назойливой родни?       Внезапно ему в голову приходит странная мысль: а что, если Леонардо действительно придет в ресторан, будет ждать Стайлза, нарушая проклятые правила от скуки, или интереса, или от страшного любопытство. Стайлзу ведь самому было любопытно.       Поэтому он отправляется в ресторан. Стайлз уже целую вечность не ел ничего, что нельзя было бы приготовить за пять минут в микроволновке, а выбираться из общежития время от времени всегда приятно. По крайней мере, так он ответит любому, кто спросит, почему он пошел в шикарное, дорогое итальянское заведение с романтической атмосферой один посреди буднего дня.       Местечко и впрямь милое. У Леонардо хороший вкус. В сплетенной Стайлзом паутине, в которую он впутал Леонардо, тот ходил в подобные рестораны со своими чванливыми богатыми родителями, и хотя некогда избалованный Лео терпеть не мог выставлять себя человеком, у которого карманы набиты деньгами, временами скучал по вкусной дорогой еде. В реальном мире Стайлза беспокоили вопросы: нравится ли это место человеку, отыгрывающему Леонардо; устраивал ли он свидания тут; здесь ли он сейчас?       Стайлз подумывал вытащить телефон и поиграть с Леонардо в шпионов, проверить, здесь ли он, но у него возникло ощущение, что все-таки не здесь. Ресторан полон, кажется, одних только счастливых парочек. Стайлза это бы расстроило, если б не собирался заказать бутылку вина по безумно завышенной цене и побаловать себя.       Он сидит и тратит деньги на учебу за этот месяц на блюдо, название которого даже не может произнести и которое, скорее всего, представляет собой спагетти и каберне, что, по-видимому, выдерживались в тосканских погребах с девятнадцатого века. По крайней мере, так следует из цены.       Пока он ест, смотрит через стол на пустой стул перед собой и пытается представить, что там кто-то сидит. Чем больше вина он выпивает, тем легче ему это дается, и в конце концов, если прищуриться, получается представить, что напротив него сидит высокий красивый жеребец и поднимает тост за очередное потрясающее свидание. Стайлз не представляет кого-то конкретного, но думает об остроумии Леонардо, о его скорых ответах, его поразительной честности. Вот было бы здорово, если б было с кем поболтать два часа за томатным супом, разделить десерт, а потом, может быть, даже поцеловаться, пока переключаешь передачу по дороге домой. Это тоже было бы здорово.       Стайлз начинает задумываться: в переписке он искренен, аж самому тошно, но может ли он ожидать того же от человека, что пишет ему сообщения? Этим людям, этим писателям, наверняка рекомендуют быть как можно дальше от своего истинного «я», дабы избежать нежелательных привязанностей и ловушки ложной близости. Может быть, для них это просто «веселуха», шанс побыть другим человеком. В конечном счёте все это либо «прикол», либо вызов самому себе, либо какая-нибудь тренировка актёрского мастерства для самых отчаянных. Даже если Лео пишет, что ему нравится немножко нарушать правила, может, только оно и есть. Пустые слова.        Допивая второй бокал красного, Стайлз достал телефон и стал листать сообщения, свои и Леонардо. Стайлз в 13:14: Насколько ты верен своему «персонажу»? Леонардо в 13:15: Не понял. Стайлз в 13:15: У тебя с Леонардо есть что-нибудь общее? Леонардо в 13:17: Он ненастоящий, шизик. Стайлз в 13:17: Ты понимаешь, о чём я. Вы похожи? Или ты совсем не такой? Леонардо в 13:18: У нас один и тот же словарный запас. Стайлз в 13:19: Я имею в виду, у вас сходятся интересы? Хобби? Что-то ещё? Леонардо в 13:19: Не совсем. Леонардо в 13:20: Мне плевать на видеоигры, и я не тягаю веса. Стайлз в 13:20: Серьёзно? Так что даёт тебе право отыгрывать его? Леонардо в 13:20: Ты правда так сильно меня недооцениваешь? Леонардо в 13:21: Думаешь, я не в состоянии притворяться человеком, которому нравятся игры? Считаешь, я совсем неспособен?       Этот разговор вышел за рамки дозволенного, но и Леонардо не обязан развлекать Стайлза и отвечать на эти вопросы. Вообще-то, он должен был все время оставаться в образе, но Стайлз считает, что ему позволено немного подоставать Леонардо, поскольку тот, по сути, его опрокинул. Стайлз в 13:22: Хорошо. Давай тебя проверим. ЛЕОНАРДО, расскажи как человек, который любит видеоигры, какая твоя любимая? Леонардо в 13:23: Ты спрашиваешь меня о том, что я легко смогу нагуглить? Это и есть твой план разоблачить меня? Стайлз в 13:23: Ты вообще не шаришь. Прям ни хуя. Стайлз в 13:24: Не могу поверить, что тебе за это платят. Леонардо в 13:24: Ты чего такой капризный? Стайлз в 13:25: Я не капризный. Я немного пьяный, но не капризный.       Звон бокалов (за двумя столиками от Стайлза произносят тост) на миг отвлек его от переписки. Он сидит в романтическом итальянском ресторане один, и все потому, что туда его отправил компьютерный бот.       Боже, как бы он хотел быть здесь не один. Он соскучился по свиданиям. Соскучился по тем хорошим временам, которые он провел со своими бывшими, пока все не пошло наперекосяк. Парочка рядом смеется, держится за руки над солонкой. Стайлзу они показались призраком, жестоким миражом того, чего Стайлз хочет, но не может получить. Стайлз в 13:26: Я в ресторане. И в бешенстве, оттого что ты меня продинамил. Леонардо в 13:27: Ты пришёл? Стайлз в 13:27: Я знаю, о чём ты думаешь. Я пришёл ради итальянской кухни, а не ради тебя. Леонардо в 13:27: Ясно. Леонардо в 13:28: Произошла чрезвычайная ситуация, связанная с тяганием железа. Мои извинения. Стайлз в 13:29: Lmao. Стайлз в 13:29: Ну и чо это значит? Леонардо в 13:30: Я не думал, что ты придёшь. Леонардо в 13:30: Честно говоря, я польщён, что ты это сделал. Леонардо в 13:31: Я могу как-нибудь загладить свою вину? Стайлз в 13:32: Сходи в ближайший Dairy Queen и притворись, что я тебя там кинул. Стайлз в 13:33: И сделай это ОЧЕНЬ ГРОМКО. Чтоб все знали, что ты даже не смог уговорить кого-то встретиться с тобой в DQ. Леонардо в 13:34: Ты злопамятная, незрелая мелочь, да? Стайлз в 13:35: Да. Это одна из моих лучших черт.

***

      Вечером того же дня, когда Стайлз доедал остатки спагетти из пенопластового контейнера, Леонардо прислал сообщение. Он только что вернулся домой из Dairy Queen, где, как оказалось, были скидки на мороженое.       Это не совсем извинение, но чувствовалось, что это сообщение как-то к нему относилось.

***

Стайлз в 13:01: Давно здесь не было снега. Стайлз в 13:01: Очень хочу покататься на лыжах этой зимой. Леонардо в 13:03: Ты хорошо катаешься на лыжах? Стайлз в 13:04: лол нет :) Стайлз в 13:04: Просто скучаю по путешествиям и хотелось бы выбираться почаще. Леонардо в 13:05: Куда бы ты хотел поехать? Стайлз в 13:06: Хммм, я бы хотел в Египет. Пирамиды — это круто, не? Леонардо в 13:07: Замануха для туристов. На тебя накинутся торгаши, обманывающие ничего не знающих американцев, а как только ты наконец попадешь в пирамиды, столкнешься с хабалистыми семьями и их детишками, которые пытаются стащить любую историческую ценность, до которой смогут добраться. Стайлз в 13:08: Не могу поверить, что ты заставил считать тебя """""весёлым авантюристом""""" Леонардо в 13:09: Я могу быть авантюристом в нужных местах. Леонардо в 13:09: Кстати, в Париже в это время года хорошо. Стайлз в 13:10: А Эйфелева башня не замануха туристов, что ли? Леонардо а 13:11: А кто говорил об Эйфелевой башне? Леонардо а 13:12: Что ты думаешь о том, чтобы есть французский хлеб на Марсовом поле, почувствовать кожей солнце, мои губы на твоей шее, а о мягких простынях, ожидающих нас в отеле? Стайлз в 13:15: Даже не знаю, это пафосно до ахуения или реально сексуально. Леонардо в 13:16: Второе. Стайлз в 13:16: ДА, ОКЕЙ Стайлз в 13:18: Я никогда раньше не летал за границу на самолете. Самое моё дальнее путешествие — это поездка в Мексику с одним моим другом. Леонардо в 13:19: И как тебе? Стайлз в 13:19: Довольно клёво. Обожрался сопайпильей. Стайлз в 13:20: Это было на выпускной. Мы решили побунтовать и куда-нибудь поехать, потому что ни у кого из нас не было пары на выпускной бал. Стайлз в 13:21: Ладно, у него была пара, а у меня нет. Он хороший парень и не хотел, чтоб я весь вечер подпирал стенку спортзала, поэтому предложил вместо выпускного смотаться в Мексику. Леонардо в 13:22: Не было пары на выпускном? Прямо как в дебильных фильмах. Леонардо в 13:22: Я так понимаю, в школе ты был не популярен. Стайлз в 13:23: Да фиг его знает. Меня никогда особо не приглашали тусить, но и не били на переменах... Просто я был чутка придурковатым и странным, с шилом в одном месте. Наверное, это не привлекало кавалеров. Стайлз в 13:24: А ты ходил на выпускной? Леонардо в 13:24: Конечно. Я тот ещё модник, поэтому не мог упустить такую возможность. Стайлз в 13:25: И как, понравилось? Леонардо в 13:26: Нормально. Ничего такого особенного, что представляет себе большинство подростков, но, тем не менее, вечер прошел неплохо. Стайлз в 13:27: Получается, что поездка в Мексику — лучшее моё решение!!!! Леонардо в 13:27: Здесь я с тобой согласен. Путешествие почти всегда увлекательнее, чем всё, что можно сделать дома. Стайлз в 13:27: Куда бы ты отправился прямо сейчас, если бы мог? Любая точка мира. Леонардо в 13:28: Хороший вопрос. Леонардо в 13:28: Я бы с удовольствием поехал в Германию. Может, в домик в Альпах. Стайлз в 13:28: Пива попить? Леонардо в 13:29: Естественно. Но вот шоколад — это по мне. Молчу о хлебе. Стайлз в 13:29: У меня складывается ощущение, что ты ведёшь фуд-инстаграм. Леонардо в 13:29: Пока нет. Леонардо в 13:29: Но мне нравится готовить. Стайлз в 13:30: Правда? Как думаешь, сможешь меня научить? Леонардо в 13:30: Наверное. В зависимости от того, насколько ты безнадежен. Стайлз в 13:31: Я смог приготовить замороженные вафли :) Леонардо в 13:32: Скорее всего, тебе больше подойдут уроки профессиональной кулинарии. Стайлз в 13:32: Оууу, отказываешься от вызова? Леонардо в 13:33: Я восхищаюсь твоей стратегией. Стайлз в 13:33: Она работает? Леонардо в 13:35: Может быть.

***

      В вечер среды Леонардо предстоит последнее испытание: ужин с отцом Стайлза.       Тот впервые упоминает шерифу о своем новом парне, и если учесть, что именно из-за отца Стайлз вообще решил потратиться на эту услугу, то, если он не пройдет проверку на правдоподобность, необходимость существования Леонардо может оказаться под угрозой.       Возможность рассказать о Леонардо возникла как раз в тот момент, когда Стайлз потянулся за салатом. Отец сказал: — Наверное, мне было бы легче, если б я знал, что ты с кем-то встречаешься, — признался он, и Стайлз оживился. Отец говорил так устало, будто о безнадежном деле, Стайлз даже обиделся. — С кем-то порядочным, кто будет рядом. Я беспокоюсь о тебе, ты совсем один в колледже.       Где-то в глубине сознания, будто прогремел голос ведущего телеигры, сообщая, что кое-кто выиграл готового вымышленного парня. — Дело вот в чем, пап, — сказал Стайлз, ставя салатницу и нащупывая телефон. От мысли использовать эту услугу по назначению, в частности, чтобы одурачить своего заботливого отца, накормить его запутанной, тщательно продуманной ложью, чуть не закружилась голова. — У меня есть парень.       Отец, кажется, удивился. — Есть?       Пока они говорили, Стайлз листал переписку. В последнем сообщении, коротком пожелании спокойной ночи от Леонардо (Стайлз как раз вырубился над учебником по математике), говорилось: «Сладких снов, золотце». Стайлз сунул телефон в лицо отцу, будто представил доказательства судье.       Отец взял телефон и какое-то время смотрел на сообщение. Потом немного прокрутил переписку, видимо, просматривал огромное количество накопившихся сообщений. Странно, но Стайлз вновь почувствовал то же, как когда в восемь лет молился, затаив дыхание и скрестив пальцы за спиной, чтобы отец, осматривавший вазу, не заметил, что ее сперва опрокинули, разбили, а потом склеили. — Леонардо? — спросил отец. Кажется, он не поверил. — Ди Каприо? — Что? — Стайлз покраснел. — Нет, — он забрал телефон обратно. — Познакомился с ним на днях в магазине. Ему нужен был совет, чтоб выбрать замороженную зеленую фасоль.       В его мозгу мелькнуло воспоминание о том, как он прописывал милую историю их знакомства. «Он засмеялся, когда я предложил открыть упаковку и попробовать фасоль. В итоге остановился на самой дорогой. Он был в классных лоферах». Стайлз задумался, не сделает ли большое количество деталей всю эту историю подозрительной, а не повысит ее достоверность. В итоге решил держать подробности при себе. — Ты посоветовал ему, какую зеленую фасоль купить? — сказал отец. Тот факт, что он медленно и скептически повторил за Стайлзом, — нехороший знак. — Ты хоть знаешь, как выглядит зеленая фасоль? — Эй! — говорит Стайлз. — Мы поболтали, и он пригласил меня на свидание. Что не так?       Вдруг он понял, что его голос примерно на три октавы выше обычного. Он прочистил горло. — Ничего, — ответил шериф. — Когда я смогу его увидеть?       «Он невидимый, — очень некстати всплыло в голове Стайлза. — Формально он был здесь весь вечер». — Пап, мы только что познакомились. Может, подождем немного, а потом уже буду знакомить его с семьей, заводить вместе домашних животных и открывать общие банковские счета? — Ладно-ладно, — осторожно произнес шериф. — Я просто хочу познакомиться с этим парнем, узнать, что он за человек. — Он... ну. Он забавный, не ведётся на мою чушь, умеет меня рассмешить, а еще странноватый, — Стайлз запнулся, внезапно осознав, что описал не Леонардо, которого он собственноручно создал на сайте, а человека, который его отыгрывает. Стайлз попытался спасти ситуацию, хотя бы для того, чтобы не столкнуться с неприятным откровением о самом себе: — И он играет в группе. И довольно богат. — Это важно? — спросил отец. Его голос по-прежнему звучал так, словно он вот-вот свалится в яму скептицизма. — Что у него много денег и он умеет играть на инструментах? — Э-э, нет. Но все остальное — да. — Ладно, — сказал шериф. Кажется, его это не убедило. Если бы Стайлз не лгал ему, он мог бы обидеться. Он может ходить на свидания. Он даже может найти себе парня. Просто трудно найти хорошего человека, с которым все это можно сделать. — Раз ты счастлив. — Я счастлив, — сказал Стайлз и, как ни странно, считал это правдой. С недавних пор узнавать своего бойфренда стало очень приятно. Точнее пытаться сорвать с него маску. — Мы, э-э. Из нас получится хорошая пара. Когда у нас все станет серьезно, я приведу его сюда.       Шериф продолжал смотреть на него нервирующе непоколебимым взглядом, а Стайлз запихнул в рот вилку салата, чтобы не выдать, что он был по уши в дерьме. И именно тогда, когда Стайлз убедился в том, что отец вот-вот раскроет всю эту мистификацию и откажется верить (и совершенно справедливо) в эту историю, шериф сказал: — Жду не дождусь. Рад, что ты с кем-то счастлив, Стайлз. — Ага. То есть... я тоже рад.       Отец так искренне ему улыбнулся, что на миг Стайлза обуяла гнетущая тоска. Даже не потому, что он не может найти себе парня, и даже не потому, что солгал родному человеку, а скорее из-за того, что он прекрасно знал, чем всё кончится. Его отец, кажется, сейчас был в самом деле счастлив. Стайлз, кажется, понял, почему тот так ворчал, пока Стайлз был одинок, но в конце концов, рано или поздно Стайлз и Лео «расстанутся», и Стайлз, разумеется, никогда не заглянет, чтобы представить его шерифу. Все будет кончено, отец вновь будет разочарован, а разве не это Стайлз пытался предотвратить? — Все нормально?       Стайлз поднял взгляд от неожиданно угнетающей тарелки с едой. — Ага, — Стайлз размышлял, неужели он ни черта не понимает в жизни и, может, пора завязывать, пока не стало хуже, и нанять какого-нибудь «коача», чтоб диктовал ему каждый шаг. — А еще булочки есть?

***

Стайлз в 21:51: Сегодня вечером я упоминал тебя отцу. Я уже собирался пожаловаться в службу поддержки, что ваша услуга не работает на полицейских, но вроде в итоге он купился. Стайлз в 21:52: А, и он хочет с тобой встретиться.       Стайлз пробежался взглядом по сообщениям, пока ждал ответа Леонардо, и понял, что сломал четвертую стену. Опять. Технически, на веб-сайте нет никаких правил, согласно которым клиенты обязаны подыгрывать или не имеют права тыкать иллюзией в лицо, как гвардейцам Букингемского дворца, проверяя, станут ли покорно невидимые парни следовать инструкциям или нет. Стайлз так бы и сделал, но в данном случае отбросил эту идею. Он знает, что Леонардо ненастоящий, а прикидываться, что он реальный — безумие. За Леонардо стоит какой-то живой человек, и только он интересует Стайлза.       Подождите-ка, никаких «интересует»‎. Нехорошо это звучит. Леонардо в 21:54: Миллиарды наших сообщений его не удовлетворили? Стайлз в 21:55: Ты правда думаешь, что я дал ему прочитать всё? Леонардо в 21:56: В общем-то, для этого и нужен этот сервис, если что. Леонардо в 21:56: Разве он не знает, что тебе нравятся мужчины? Стайлз в 21:57: Знает. Я бы выбрал невидимую девушку, если бы хотел убедить его, что я натурал, но он вряд ли поверит. Стайлз в 21:57: И прежде чем ты спросишь, просто скажу, что он был свидетелем нескольких необычных моментов, которые у меня были с представителями мужского пола, когда я жил дома. Стайлз в 21:58: А что твоя семья, они знают о тебе? Стайлз в 21:58: Погоди, ты же парень, да? Леонардо в 21:59: Да, Стайлз, парень. Леонардо в 22:00: Что до моей ориентации, я не держу её в секрете. Леонардо в 22:01: Сколько раз тебя застукал отец? Пишешь, как давалка. Стайлз в 22:02: Давно уже не застукивал, да и вообще-то я не так уж много с кем встречался. Ты даже не представляешь, сколько неудачников я встретил за эти годы. Леонардо в 22:02: Продолжай. Стайлз в 22:04: В основном куча дебилов, с которыми я быстренько знакомился, спал, а к утру они уходили, и больше я их не видел.       Он думает о Пэррише, о котором не говорил ни с кем уже несколько недель и взял за правило не упоминать о нем никому, кто мог бы попросить подробностей, — рана еще болит, и словно кто-то посыпает ее солью каждый раз, стоит лишь лицу Пэрриша всплыть в голове. Но по какой-то неведомой причине пальцы задвигались по клавиатуре, набирая текст. Стайлз в 22:05: А моим последним бывшим был чел, который работает в полицейском участке с моим отцом и который внезапно через полгода решил, что предпочитает встречаться с женщинами, а не со мной, поэтому мне приходится держаться подальше от участка, что хреново, потому что мне нравится приходить к папе на работу. Стайлз в 22:07: И с тех пор я ни с кем особо не был, за исключением нескольких знакомств на одну ночь. Потом отец мой решил, что мне одиноко и грустно и что мне нужен кое-кто, кроме друзей, и вот тут-то и появляешься ты. Леонардо в 22:08: Ага. И как всё прошло? Стайлз в 22:09: Лучше, чем можно ожидать от фальшивых отношений с незнакомым парнем, честно говоря. Мне было очень приятно общаться с тобой. Стайлз в 22:10: Учитывая, что ты ненастоящий и обязан общаться со мной по контракту, интересно, что это говорит обо мне и моих отношениях?? Леонардо в 22:10: Учитывая, что я ненастоящий? Леонардо в 22:11: Ты же понимаешь, что я на самом деле реальный человек, да? Что я не робот? Стайлз в 22:11: Докажи! Леонардо в 22:12: Развеет ли твои сомнения высшая математика? Стайлз в 22:12: Роботы умеют считать. Стайлз в 22:12: Сири уже делала за меня домашку по геометрии. Леонардо в 22:13: Ах. Тогда придётся признаться: я высокоразвитый робот.       Стайлз никогда раньше не встречал никого, кто в переписке ставил двоеточие. Есть в этом что-то очаровательное, что заставляет улыбнуться. Стайлз будто вдруг стал участником викторианского эпистолярного романа. Стайлз в 22:15: Так и знал. Такой мозг, как мой, не одурачишь. Стайлз в 22:16: Ладно. Завтра тебе придется рассказать мне все о чудесах работы ботом. У меня пары с утра и ужин с отцом. Надо выспаться, пойду дрыхнуть на матрасе. Леонардо в 22:17: Спи спокойно, Стайлз.

***

      Утром Стайлз проснулся, и стало нехорошо.       Во-первых, в телефоне было сообщение от отца: «Вчера весело поужинали. Приведи Леонардо в следующий раз, ладно?» Стайлзу хочется забраться под ковёр, потому что, хотя весь этот фарс был затеян, чтобы обмануть отца, потом, когда он купился на наглую, хотя и тщательно продуманную ложь, Стайлз почувствовал себя самым худшим сыном на свете. После он вспомнил свой вчерашний разговор с Леонардо, как рассказал ему все о Пэррише, и это ужасное чувство в животе переросло в желание смыть себя в унитаз. Боже, зачем он это сделал?       Он думал, что забыл обо всем этом несколько месяцев назад, но оказалось, что вспоминать Пэрриша все равно, что втирать острый соус в глаза. А теперь он еще и выплеснул весь этот острый соус на Леонардо, что было лишним и еще раз напомнило, что Лео может оказаться кем угодно (буквально кем угодно), а Стайлз решил, что будет хорошей идеей рассказать ему интимные подробности своей неудавшейся личной жизни. Лео мог быть тем надоедливым кассиром из Walgreens дальше по улице. Он мог быть тем старым лохматым профессором, который преподает Стайлзу курс английской литературы и который вечно залипает в телефон. Он мог быть тем противным чуваком из соседнего блока, который каждую субботу устраивает вечеринки, слишком масштабные для комнаты в общежитии, и никогда не приглашает Стайлза. И кто-то из них теперь мог знать, что Стайлз не способен сексуально удовлетворить своих любовников. Боже милостивый.       Что, блять, случилось с его правилом? Кажется, он уже тысячу лет назад решил сохранять дистанцию между ним и Лео, переписываться только по делу, а в итоге, как обычно, не смог следовать даже собственным инструкциям. Теперь нужно ликвидировать последствия.       Он ищет переписку с Леонардо. Лежа в постели, продирает глаза и ждет, когда матрас совсем его проглотит, наскоро набрасывает сообщение с извинениями. Стайлз в 11:30: Извини за ту фигню вчера. Леонардо в 11:32: Почему ты извиняешься? Леонардо в 11:33: Ты не должен извиняться. Стайлз в 11:34: Нет, должен. Это была странная личная херня, и я уверен, что ты кринжанул, пока это читал. Стайлз в 11:37: Но раз уж речь зашла об этом... и раз я ночью рассказал тебе о своих провальных отношениях... Леонардо в 11:37: То? Стайлз в 11:38: Это заставило меня задуматься. Почему бы тебе не рассказать мне о своих отношениях? Поделиться горем? Леонардо в 11:42: Честно говоря, горя было не так уж много. Стайлз в 11:43: НУ ДАВАЙ. Леонардо в 11:44: Я не так долго с кем-то встречаюсь, чтоб потом страдать. Меня больше интересует секс, чем отношения. Леонардо в 11:45: Задумывался когда-нибудь о том, что именно из-за этого рушатся твои отношения? Стайлз в 11:45: Что ты имеешь в виду? Леонардо в 11:46: Может, ты ждешь от человека больше, чем он готов дать? Стайлз в 11:47: То есть я должен на первом свидании выяснить, чем у нас все кончится? Леонардо в 11:48: Не так многословно. Ты просто должен дать понять человеку, что ты ищешь. Леонардо в 11:48: Судя по твоему возрасту, предположу, что ты в основном цепляешь плохо одетых мальчишек из братства. Стайлз в 11:49: Я держусь подальше от братств, большое спасибо. ...за исключением того случая, когда Стайлз обжимался с загорелым жеребцом из «Фи Дельта Гамма», но тот кончил в трусы и, похоже, вообще забыл о присутствии Стайлза, так что вряд ли это считается... Стайлз в 11:49: Но да, мой студгородок — практически мой траходром. Стайлз в 11:49: Ты видишь мой возраст? Леонардо в 11:50: Я кое-что вижу о тебе. Стайлз в 11:50: Например? Леонардо в 11:52: Твоё имя, местонахождение, возраст и то, что тебе нравятся слащавые, нереальные истории о знакомстве в супермаркете во время выбора продуктов. Стайлз в 11:53: Э!!! Это еще как реально! Леонардо в 11:54: Только если бы это был фильм с Hallmark? Леонардо в 11:55: Я хочу сказать, что большинство детишек в колледже не стремится остепениться. Им подавай развлечений. Стайлз в 11:56: Воу, притормози. Я ничего не говорил о том, чтобы остепениться. Разве нет сраной золотой середины между тем, чтобы переспать с кем-то и уйти до того, как он проснулся, и совместными покупками дома и собаки? Леонардо в 11:57: Кота. Покупаем дом и кота. Просто чтоб ты знал, на случай, если захочешь адаптировать эту фантазию для кого-то, кто спросит: я кошатник. Леонардо в 11:57: И да. Но ты должен четко это понимать. Леонардо в 11:58: Неспособность твоего поколения использовать слова даже при всех коммуникативных технологиях, к которым у вас есть доступ, не перестает меня удивлять. Стайлз в 11:59: Мое поколение??? Тебе на самом деле не двадцать пять, да???? Стайлз в 12:00: Просто скажи, горячо или холодно. Семьдесят три? Больше или меньше? Леонардо в 12:01: Ты основываешь свое мнение на мудрых советах, которые я тебе даю? Стайлз в 12:03: Я основываю его на твоем стариковском суждении о двадцатилетних и о технологиях, в которых они разбираются. Леонардо в 12:03: Я отлично разбираюсь в технологиях. Леонардо в 12:04: И я не такой уж старый. Стайлз в 12:05: Сколько тебе? Леонардо в 12:06: Старше твоего Леонардо. Но не настолько стар, чтобы быть твоим отцом. Леонардо в 12:06: Хотя в ранней юности я был чрезвычайно распутным. Стайлз в 12:07: Ооооооо гооооссспаааадддддееееее Стайлз в 12:08: Просто скажи мне вот что. Стайлз в 12:08: Ты когда-нибудь прогонял детей с газона палкой, а потом уходил к своим птицам? Леонардо в 12:09: Я не держу птиц. Стайлз в 12:09: А чучела? Леонардо в 12:10: Нет. Стайлз в 12:10: В твоем шкафу есть халат Хью Хефнера? Леонардо в 12:10: Стайлз. Стайлз в 12:11: Ладно, я угомонился. Леонардо в 12:11: Хорошо. Давай не будем отклоняться от темы, ладно? Почему ты так стремишься встречаться с людьми, которые наверняка разочаруют тебя или с большой вероятностью это сделают? Стайлз в 12:12: Погоди-ка??? Стайлз в 12:12: Этот разговор начался с того, что я спросил о твоих отношениях, а потом каким-то образом снова стал обо мне??       Телефон какое-то время молчит, экран от бездействия потемнел. Наверное, потому что Леонардо надеялся, что Стайлз не заметит и не придаст этому значение. Леонардо в 12:13: Я уверен, ты жаждешь пикантных подробностей, но рассказать особо нечего. Я стараюсь всё упрощать. Стайлз в 12:13: Дай-ка угадаю. Твои родители развелись, когда ты был ребенком, и теперь ты боишься обязательств? Леонардо в 12:14: Я не боюсь обязательств. Леонардо в 12:14: Меня это просто не привлекает. Стайлз в 12:15: Почему? Разве не здорово, когда есть кто-то, кто знает, что ты любишь на завтрак, ладит с твоими друзьями и делит место для записи на видеорегистратор? Леонардо в 12:16: Я беру все свои слова обратно, я знаю истинную причину неудач твоих отношений. Леонардо в 12:16: Делёжка видеорегистратора. Стайлз в 12:16: Ну серьезно. Тебе не кажется приятным просто быть с кем-то? Леонардо в 12:17: Если это будет нужный человек, в нужное время, в нужном месте, в правильных обстоятельствах, может быть. Стайлз в 12:18: Звучит как трудная задача. Леонардо в 12:20: Именно. Стайлз в 12:21: Боже мой, ты такой циник. Ты изображаешь моего заботливого парня и даже не веришь в любовь Леонардо в 12:22: Конечно, я верю в любовь. Просто подавляющее большинство людей зовут любовью то, что ею не является. Стайлз в 12:22: И это так плохо??? Это ж положительная эмоция?? Хорошо, что она есть в этом мире???? Леонардо в 12:23: Влюбленные люди совершают безумства. Это не всегда позитивно. Леонардо в 12:23: Может быть позитивно, но нужны время и силы, чтобы найти кого-то, кто хорошо на тебя повлияет. И есть способы попроще принести позитив в мир, чем искать любовь. Стайлз в 12:24: Срочные новости, звоните Битлам: всё, что тебе нужно — это НЕ любовь. Леонардо в 12:26: Битлз были богаты и знамениты не один десяток лет. Гарантирую: они не практиковали то, что проповедуют. Стайлз в 12:27: Угу. Стайлз в 12:27: Пока ты в теме, есть еще какие-нибудь классические, нестареющие песни, которые ты хочешь испоганить? Леонардо в 12:28: Я подумаю. Леонардо в 12:28: И, чтоб ты знал, мои родители не разводились. Стайлз в 12:29: То есть ты просто от природы не терпишь людей? Леонардо в 12:29: Вряд ли. Стайлз в 12:29: Да ладно. У тебя должна быть какая-то история о том, почему ты ненавидишь отношения. Леонардо в 12:29: Я не НЕНАВИЖУ отношения. Леонардо в 12:30: Просто предпочитаю секс на одну ночь. Леонардо в 12:30: Он почти всегда удовлетворяет и не рушит ожиданий. Стайлз в 12:31: Почти всегда? Я чую запах истории... Леонардо в 12:32: Я начинаю думать, что тебе не нужны пикантные подробности, а только мои провалы, чтоб позлорадствовать. Стайлз в 12:33: Возможно. ИСТОРИЮ В СТУДИЮ! Леонардо в 12:34: Ну ладно. Леонардо в 12:34: Был один случай, когда я уединился с мужчиной в душе, он поскользнулся на плитке и в итоге вырубился во время секса. Стайлз в 12:34: Ужас! А что потом? Леонардо в 12:35: Я вытащил его из душа и передернул, пока ждал, когда он придет в себя. Стайлз в 12:35: ЖЕСТЬ Стайлз в 12:36: Я повышаю ставку... Однажды я пытался переспать с парнем, но пришлось остановиться, потому что он не смог найти свой запас презервативов, и оказалось, что его соседи по комнате налили в них воду и бросались друг в друга. Стайлз в 12:37: Ладно, ВОЗМОЖНО, я начинаю понимать, о чем ты говоришь... может, я встречаюсь с людьми, которые мне не подходят. Стайлз в 12:37: Типа, если хочешь поиграть с презервативами — окей, но оставь хотя бы ОДИН... Стайлз в 12:38: Хотя, раз эти презервативы, когда их наполнили водой, лопались при броске, то их качество определенно вызывает опасения. Леонардо в 12:39: Наверное, тебе стоит поразмышлять о том, чего ты на самом деле хочешь от парня. Стайлз в 12:40: Ты имеешь в виду составить контрольный список? С оценкой людей, с которыми я познакомился? Может, добавить такую колонку? Леонардо в 12:40: Можешь смеяться, это вполне разумный поступок. Леонардо в 12:41: Потенциальный номер один в твоем списке: не рассматривает секс-товары или аксессуары для уличных игр. Леонардо в 12:41: Потенциальный номер два: ценит важность раздельных видеорегистраторов. Леонардо в 12:42: Потенциальный номер три: вписывается в твою повседневную жизнь, как друзья или завтрак. Леонардо в 12:42: Эти три пункта уже должны отбить охоту у большинства неудачников, с которыми ты мог бы переспать, если тебя действительно интересуют настоящие отношения. Стайлз в 12:43: Мне странно слушать от тебя советы по поводу отношений. Леонардо в 12:43: Почему? Стайлз в 12:44: Потому что ты должен быть моим парнем, дебил. Леонардо в 12:44: Тебе нужен совет. Я могу его дать. Всё просто. Стайлз в 12:45: С чего ты взял, что мне нужен совет? Леонардо в 12:45: Твои последние отношения — небольшая подсказка. Стайлз в 12:46: Насчёт этого. Стайлз в 12:46: Честно, сам не знаю, зачем я вообще поднял эту тему. Леонардо в 12:47: Думаю, потому что это до сих пор тебя беспокоит. Леонардо в 12:47: Что именно произошло? Стайлз в 12:47: Это не очень интересная история. Леонардо в 12:48: Я бы хотел её услышать.       Боже, неужели Стайлз собирается спуститься в эту кроличью нору? Он уже знает, что ответит Леонардо, неужели этот разговор как-то поможет? Лео скажет, что Стайлз явно выбирает не тех мужчин, не умеет поддерживать отношения и винить нужно только себя — всё то же самое, что Стайлз твердил себе с тех пор, как всё произошло. Стайлз в 12:49: Я знаю, ты считаешь меня малолетним дебилом, который не в состоянии принять правильные решения и питает иллюзии относительно отношений. Леонардо в 12:49: Нет. Стайлз в 12:49: Что ты думаешь тогда? Леонардо в 12:50: Просто расскажи мне эту историю, Стайлз. Стайлз в 12:50: Ладно. Стайлз в 12:50: Был один парень, который пришел работать в полицейском участке вместе с моим отцом. Стайлз в 12:51: Симпатичный. Умный. Смешной. Натурал шо пиздец, а я до конца думал, что я для него исключение. Стайлз в 12:51: Сюрприз: оказалось, что нет. Вообще, он ничего плохого не сделал. Просто хреново, что он экспериментировал именно со мной. Не очень прикольно, когда понимаешь, что он тебе нравится больше, чем ты ему. Стайлз в 12:52: Он все еще работает в участке, очень стрёмно туда ходить. Он старается быть со мной милым, но, видимо, я еще не оправился. Леонардо в 12:52: От этого или от него? Стайлз в 12:52: От этого. Стайлз в 12:52: Я уже достаточно натрахался, чтобы забыть его. Стайлз в 12:53: Но с тех пор я ни с кем всерьёз не встречался. Мой отец начал волноваться, что я сохну по нему, или пиздострадаю, или еще что-то, и вот мы здесь. Леонардо в 12:54: Но это не так. Стайлз в 12:54: Не так. Стайлз в 12:54: Наверное, я побаиваюсь опять подпускать к себе людей? В смысле, на кой хрен мне еще эти фейковые интернет-отношения. Стайлз в 12:54: Как будто я пытаюсь прийти в себя, чтоб встречаться с настоящими людьми. Леонардо в 12:55: Стайлз. Мы это уже проходили. Я настоящий человек. Стайлз в 12:55: Да, знаю. Стайлз в 12:56: Спасибо, что выслушал. Леонардо в 12:57: Ты не виноват, просто чтоб ты знал. Иногда люди просто натуралы. Стайлз в 12:57: Умом я это понимаю. Но всё равно чувство, будто продинамили. Леонардо в 12:57: Это не последний твой опыт. Отказы случаются. Лучшее, что ты можешь сделать — двигаться дальше, а не терзаться. Стайлз в 12:58: Ух ты ж. А ты прямолинейный, да? Леонардо в 12:59: Как давно это было? Стайлз в 12:59: Месяцев шесть назад типа? Леонардо в 12:59: Тогда точно пора двигаться дальше. Леонардо в 13:00: Если ты хотел, чтобы я был парнем, который гладит тебя по головке и сюсюкается, надо было упомянуть об этом в анкете. Стайлз в 13:00: Да уж, ХРЕНОВО, ты играешь моего парня.       Отправляя последнее сообщение, Стайлз сжимает губы. Следовало бы злиться на то, что Леонардо так безразличен к ситуации, от которой он крайне далек, но Стайлза это только забавляет. Наверное, Лео прав, и Стайлз застрял в этом странном, тягостном, затяжном трауре по отношениям, которые никогда бы не принесли ему счастья, и пора бы с этим покончить.       Стайлз не понял, как случилось так, что он начал этот разговор, чтобы извиниться за то, что разоткровенничался, а закончил его тем, что поделился большими подробностями. Его правило официально попрано, но он не может отрицать, что стало легче, когда он обсудил это еще раз, особенно с кем-то с нейтральной точкой зрения. Друзья предвзяты, от них — лишь поддержка и сочувствие вместо реальной помощи или советов о том, что следует делать, и раз уж на то пошло, то Леонардо точно дал Стайлзу несколько нелицеприятных выводов, без прикрас.       Остаётся только надеяться, пиздецки надеяться... Стайлз в 13:01: Эй, а ты не работаешь в Walgreens, не преподаешь английскую литературу и не живешь случайно в общаге? Леонардо в 13:02: Нет? Стайлз в 13:02: Ладно, хорошо. Просто проверка.

***

      Проблема с Леонардо, а точнее, с тем, чтобы не стать зависимым от Леонардо, заключается в том, что он всегда рядом. Когда Стайлз не может уснуть. Когда ему скучно на паре. Когда Лидия не отвечает на сообщение о том, что будет на экзамене по экономике.       А в последнее время, когда ничего из вышеперечисленного не происходит, Стайлзу просто хочется поболтать с Леонардо. Иногда, когда вокруг люди. Иногда даже когда кто-то пытается завязать с ним разговор. Ему просто... просто хочется что-нибудь написать.       Это не мания. Это... это дружба. Необычная, но веселая дружба. Стайлз в 16:13: Какой худший поступок ты совершил? Леонардо в 16:14: Убил кое-кого. Стайлз в 16:14: Чо нахуй???? Стайлз в 16:14: Ты серьёзно??? Как??? Леонардо в 16:15: Какое-то время я состоял в калифорнийской мафии. Стайлз в 16:15: Что???? Леонардо в 16:16: Я прикалываюсь. Леонардо в 16:16: Это была самооборона. Короче говоря, я очень хорошо владею руками. Стайлз в 16:17: Я даже не знаю, что прокомментировать в первую очередь?? Стайлз в 16:18: 1) Я ожидал чего-то невинного, например, засосать пылесосом домашнюю песчанку. Стайлз в 16:18: 2) Существует ли на самом деле калифорнийская мафия?? Стайлз в 16:19: 3) Эта фраза о том, что ты хорошо владеешь руками, и задумывалась такой двусмысленной? Леонардо в 16:21: 1) повзрослей, 2) возможно, 3) конечно Стайлз в 16:22: Кто-то давал авторитетное мнение о том, что ты хорошо владеешь руками, или это очередной самообман? Леонардо в 16:22: Я получаю восторженные отзывы всякий раз, когда демонстрирую свои таланты, могу тебя в этом заверить. Леонардо в 16:23: Теперь ты расскажи. Какой самый плохой поступок ты совершил? Предположу, что сообщение о песчанке было автобиографичным? Стайлз в 16:24: Нет!       Стайлз делает мысленную пометку никогда, до конца их отношений, не упоминать Леонардо о мистере Уинтерботтоме, домашнем грызуне, которого Стайлз завел в третьем классе и который трагически погиб во время воскресной утренней уборки. Стайлз в 16:25: Наверное, когда я, будучи несовершеннолетним, стащил у отца алкоголь из подвала, а потом так набубенился, что разнес наш дом? Стайлз в 16:25: Еще я частенько подслушиваю переговоры по полицейской рации, чтобы пробраться на место преступления. По-моему, это тоже очень плохо. Стремлюсь прожить увлекательную жизнь братьев Харди и раскрывать преступления. Леонардо в 16:26: Я бы сказал, что это достойное восхищения упорство, чем «худший в жизни поступок». Стайлз в 16:27: Если что, ТЫ КОГО-ТО УБИЛ Леонардо в 16:27: Хочешь сказать, что мой моральный компас перекошен? Стайлз в 16:28: Я говорю, что это за рамками моего компаса. Наши карты преступлений разного размера, поэтому твой худший и мой худший поступки находятся на очень разных уровнях. Леонардо в 16:28: Хорошо. Это резонно. Стайлз в 16:29: А какой у тебя самый ЛУЧШИЙ поступок? Леонардо в 16:29: Трудно сказать, я уже давно не делал «хороших дел». Стайлз в 16:29: Насколько давно??? Леонардо в 16:29: Всё относительно. Что считается хорошим поступком? Стайлз в 16:30: Ты любишь всё усложнять, да? — С кем переписываешься? — спросил Скотт.       Голос Скотта вырывает Стайлза из диалога в телефоне и возвращает в реальную жизнь. Точно. Они же со Скоттом занимались учебой. — А. Да просто Леонардо, — Стайлз тянется к своему учебнику, перелистывает несколько страниц до нужной темы и делает вид, что учится. — У тебя есть ответ на седьмой номер? — Ты в последнее время много с ним переписываешься, да? — Чо? Нет.       Скотт постукивает пальцем по телефону Стайлза. Похоже, он делает выводы, причем неправильные. Леонардо — просто какой-то парень, с которым Стайлзу приятно общаться и который, возможно, живет за тысячи миль от него. Стайлз ему платит, так что имеет право хорошо провести время. Он берет ручку и делает вид, что что-то чёркает в тетрадке; притворяется, что сосредоточен на домашнем задании. — А есть... не знаю, что-то есть? — осторожно спрашивает Скотт. — Что-то есть, — повторяет Стайлз. Странно, но хочется засунуть телефон в рюкзак, как будто это как-то спрячет Леонардо и положит конец этому разговору — Э... нет. Он мой невидимый парень. Он делает свою работу. — Для кого он делает эту работу? — спрашивает Скотт. — О чем ты? — Я... забей, — только ответил Скотт. Хуже и сказать было нельзя, поскольку Стайлзу тут же захотелось узнать больше. Под недовольным взглядом Стайлза Скотт продолжил: — Единственный человек, для которого ты его вообще используешь — это твой отец. Просто кажется, что это нужно для тебя, а не для других.       У Скотта хватило приличия выглядеть смущенным, оттого что поделился своей нелепой теорией, но Стайлзу не до смеха. Это... нет тут ничего, кроме того, что Стайлз получает услугу за свои деньги, а Скотт как никогда не прав, и вообще, что Скотт обо всем этом знает? Он уже вечность не был одинок, и поэтому его мнение абсолютно несостоятельно. Стайлз знает, что делает. — Мне он не нравится в этом плане, — говорит он как можно короче и проще, ручка отстукивает по учебнику нервный ритм. — Откуда мне знать, вдруг он какой-то зэк из Новой Зеландии или типа того. Я знаю разницу между реальностью и... и этим. — Окей. — Серьезно, Скотт, — говорит Стайлз и тут же задумывается, не слишком ли он накручивает себя из-за этого. — Не о чем беспокоиться. Это всего лишь обманка.       «И я на нее не куплюсь», — хочет добавить Стайлз, а потом думает, не слишком ли это.       Телефон дзынькнул сообщением. Леонардо написал: «Да, я люблю всё усложнять, и на этот раз ты виноват в двойных смыслах».       Если бы Стайлз не чувствовал на себе взгляда Скотта, он бы улыбнулся.

***

      Через день пришло первое голосовое сообщение. Оно ждало, когда Стайлз выйдет из аудитории и нырнет на тихую лестничную клетку, чтобы его прослушать. Пульс учащается, это глупо, потому что всё это нереально, не по-настоящему. Стайлз чувствует себя дураком, из-за того что позволил себе поверить.       Голосовое сообщение было коротким. В нём бодрым, глубоким голосом говорят: «Прости, что застал тебя вчера вечером, детка. Постараюсь поймать тебя сегодня после работы. Не могу дождаться!»‎       Стайлз прослушивает сообщение несколько раз. Не потому, что от этого трепещет сердце, а скорее потому, что в голосе что-то... не так. Стайлз не сразу нашел, в чем проблема. Все, от самого сообщения до голоса и того, как произносятся слова, не соответствует тому образу Леонардо, который сложился у Стайлза в голове, да и голос ему представлялся другим. Стайлз сам не знал, почему ждал, что все общение с ним будет контролировать один и тот же человек, ведь логически за каждым методом взаимодействия должен стоять какой-то другой сотрудник, а все монстры Франкенштейна должны соединиться в одного целостного и искусственного любовника. Просто что-то не так, вот и все. Голос не тот. Он не подходит.

***

— Мой парень состоит из нескольких человек, — мрачно произнес Стайлз за обедом в студгородке на следующий день. — Я в этом уверен.       Он тянется через стол за салфеткой, которая чуть не улетает от ветра. Слишком ветрено, чтобы обедать на улице, но пришлось сидеть здесь, впитывать витамин D и щуриться от солнечного света, потому что Айзеку захотелось поесть за столиками для пикников. Стайлз неохотно начинает раскладывать тяжелые предметы поверх всего, что грозится улететь с ветром. Это будто метафора его чувств, которые, кажется, в последнее время повсюду витают, хоть он отчаянно пытается удержать их на земле. — О чем ты, блин? — спросил Айзек. — Несколько парней? Ты что, теперь участвуешь в групповухах? Когда ты стал таким крутым? — Ты вообще не слушаешь, — ворчит Стайлз. — Мой невидимый парень оставил мне голосовое сообщение. Это не его голос. — Чей голос? — Человека, с которым я переписывалась. — Ты уверен? — Айзек скептически сдвинул брови. — Откуда тебе знать?       Этот разговор кончится издевками и хохотом. Стайлз быстро соображает, почему он говорит с Айзеком, а не со Скоттом. По крайней мере, он не выбрал Лидию, которая не сумела бы сохранить невозмутимое выражение лица и весь обед сидела бы, насупившись и в осуждении сурово хмуря брови. На прошлой неделе выяснилось, что она тоже знает о Леонардо, о том, что он не существует и скорее является новым странным увлечением Стайлза. Все знакомые, похоже, в курсе этого секрета. Стайлз с досадой подумал, что он как-то неправильно доказывает людям свою правоту. — Я просто... просто знаю, ясно? — Ты просто знаешь? — Да! И я хочу услышать его настоящий голос. — Зачем? — Потому что... потому что любопытно, — запнулся Стайлз. Ответа лучше не нашлось. Он знал, что его не должно это волновать, и знал, что это кончится неприятностями, но самоконтроль не был сильной стороной Стайлза. Он привык находить недоступные, незаконные способы получить желаемое. — А настоящий парень. Он живет в Бейкон Хиллс? — Я... я не знаю. — Ну. Это, конечно, немного сужает круг поиска, — Айзек садится и оглядывается по сторонам, сосредоточенно нахмурив брови, и указывает на парня, играющего на гитаре в окружении болтающих друзей. — Может, это он.       Нет, это не он. Точнее Стайлз представляет его не так. А еще на планете миллиарды людей, и каковы шансы? Тем не менее, Стайлз все равно достал телефон, отправил Леонардо сообщение и стал ждать, не перестанет ли парень-гитарист играть «Wonderwall»‎, чтобы достать из кармана мобильник и ответить на сообщение. Слава богу, не перестал. — Ты можешь стать серьёзным хоть на секунду? — говорит Стайлз. — Могу ли я стать серьёзным хоть на секунду? Ты прикалываешься? — отвечает Айзек, откладывая свой сэндвич. — Ты фальшиво встречаешься с фальшивым мужиком под фальшивым предлогом, а мы должны отнестись серьёзно? — Это не фейк. По крайней мере, пишет мне настоящий человек. Это не робот. — И тебе не терпится узнать, кто он такой, потому что тебе любопытно? — Да. — И это никак не связано с тем, что ты постоянно переписываешься с ним и притворяешься, что встречаешься с ним? — Нет. — Ты когда-нибудь смотрел фильм «Она», Стайлз?       Боже, он говорит, как Скотт. Лицо Стайлза вспыхнуло. — Заткнись. Никакой помощи от тебя. Не то чтобы я ожидал от тебя чего-то другого, но хорош, — Стайлз что-то вспоминает. — Знаешь что, я думаю, он действительно живет в Бейкон Хиллс. — И с чего это ты так решил? — Он предложил сходить куда-нибудь поесть и упомянул одно местечко. В этом районе. — Он не мог просто загуглить?       От негатива Айзека Стайлза на мгновение отвлекает знакомое твердолобое лицо Дерека, проходящего мимо их столика. Стайлз с ухмылкой махнул ему. — Эй, Дерек! — окликнул его Стайлз. — Куда спешишь? Разбить пару черепов?       Дерек оглядывается на них двоих и коротко поднимает ладонь в знак приветствия. — На пару. — Повеселись там, — бросает Стайлз в его удаляющуюся спину. Потом поворачивается обратно к Айзеку и крадет брецель из его тарелки. — Он был моим куратором в прошлом семестре.       Айзек на секунду поднял брови. — Почему бы тебе его не склеить? — он наклоняется к Стайлзу, и тому хочется кулаком стереть улыбочку с лица друга. — Или ты слишком занят, фантазируя о своем человеке-невидимке? — Может, вернемся к теме? Ты что-то говорил.       Айзек вздохнул. Видно, ему хотелось, чтобы Стайлз относился к этому с юмором. Во всем виноват Айзек, это была его идея с самого начала, поэтому Стайлз отказывается принимать какие-либо упреки с его стороны. — У меня есть решение твоей проблемы, — говорит Айзек. — Просто спроси его. — Не могу, — отвечает Стайлз. — Ему нельзя ломать четвертую стену, — хотя, если подумать, Леонардо пока ничего не мешало это делать. — Ты правда думаешь, что надо просто спросить его о нём самом? О нём настоящем? — Почему бы и нет? Что плохого случится?       Стайлз пожимает плечами. В голову ничего не приходит, что удивительно, потому что обычно ему хорошо удается вбросить дико пессимистичные сценарии. Еще более удивительна мысль, что Айзек смог дать ему хороший совет. — Если только он не окажется маньяком, живущим в том же квартале, — говорит Айзек мягким голосом. — Тогда это, наверное, плохая идея. — Знаешь, каждый раз, когда мы разговариваем, — Стайлз хватает еще один брецель, — вспоминаю, что делать этого не надо, — он подхватывает рюкзак и встает из-за стола, в последний раз крадя из тарелки Айзека еду. — В следующий раз я пойду к Эллисон. — Это должно быть наказанием? — спрашивает Айзек. Стайлз уходит, не ответив.

***

      Всю дорогу до дома Стайлз размышлял о том, как воплотить идею Айзека в жизнь, как бы невзначай поднять тему нарушения правил. Надо было спросить Леонардо о нем самом еще тогда, просто поинтересоваться, как проходит его день, или что он любит делать, или не будет ли ему интересно поделиться чем-нибудь интересненьким.       Стайлз уже почти убедил себя, что это плохая идея и что ему вообще не стоит в это ввязываться, когда телефон в его руке зажужжал сообщением от Леонардо. Разблокировав телефон, Стайлз понял, что весь этот план мог оказаться ни к чему. Леонардо в 17:01: Я хочу узнать о тебе больше. Стайлз в 17:02: Я тоже хочу узнать о тебе больше! Леонардо в 17:02: Что бы ты хотел узнать? Стайлз в 17:03: Хз. Все, чем захочешь поделиться. Где ты вырос? Леонардо в 17:04: В толпе людей. Стайлз в 17:05: Ах. Большая семья? Леонардо в 17:06: Да. Это не так здорово, как кажется. Стайлз в 17:07: А по мне, неплохо. У меня только отец. Моя единственная живая бабушка во Флориде. Ты даже не представляешь, как сильно в детстве я хотел брата или сестру. Леонардо в 17:07: Сёстры хуже всех. Они ничего не спустят с рук. Считай, тебе повезло. Стайлз в 17:08: Мой отец — ШЕРИФ. Мне тоже ничего не сходит с рук!!!!! Леонардо в 17:08: А мать? Стайлз в 17:09: Умерла, когда я был маленьким. Леонардо в 17:10: Извини. Леонардо в 17:10: Если тебе станет легче, я тоже потерял немало членов семьи. Стайлз в 17:11: Мне должно быть легче от того, что ты потерял семью??? Леонардо в 17:12: Горе не любит тишину. Позлорадствуй. Многие так делают, мой дорогой. Стайлз в 17:13: Ты очень странный!!!!!!!!

***

      Позже, в тот же день, он получил еще одно голосовое сообщение. Голос (возможно, тот же, что и в первый раз, Стайлз даже не понял: просто он звучит для него как типичный голос белого парня) говорит, что вчера они весело зависли, и он надеется, что они смогут это повторить.       И опять голос звучит как-то совсем не так. Стайлз сразу же удалил запись, что было весьма необдуманно. В конце концов, это было оплаченное доказательство на случай, если кому-то понадобится цифровой след, подтверждающий существование его милого парня, но Стайлз просто не может оставить это сообщение у себя в телефоне, как будто он это «схавал»‎, потому что это не так. Ему хочется услышать настоящий голос Леонардо, хоть бы на секунду, и это начинает так досаждать, что в нутре разрастается дыра разочарования, которую становится все труднее игнорировать, как заусенец, который вечно цепляется за что-то. Так уж устроен его разум: зацикливается на чем-то и не отпускает. Стайлз теперь целыми днями гадает о настоящем лице, настоящем голосе, настоящем теле Леонардо. От этих мыслей не сосредоточиться на учебе.       Сразу после того, как Стайлз выбросил это голосовое сообщение в мусор, он решил с этим разобраться. Он находит номер компании, которая последние несколько дней мучила его стрессом, набирает его и ждет, когда прервутся гудки, а сам садится за стол в своей комнате, безучастно глядя на домашнее задание, которое так и не выполнил. Стайлз займется им позже. В конце концов кто-то взял трубку. — Вы позвонили в Invisible Boyfriend, могу я вам чем-то помочь? — раздался бодрый женский голос. — Мне нужно поговорить с одним из ваших писателей, — сказал Стайлз, постукивая карандашом. — У вас возникла проблема, которую нужно решить? — Нет никаких проблем, — ответил Стайлз. — Просто... я ищу конкретного человека. Того, с кем разговариваю. То есть по телефону. Переписываюсь. — Извините, сэр, это запрещено. Мы запрещаем любые контакты с вашим писателем, кроме как через созданный вами образ. — Я не влюбился в него, — уточнил Стайлз, чувствуя отчаяние. Он читал FAQ, он знал, какие правила существуют, и он не впал в любовное исступление, поверив, что Леонардо — настоящий, живой человек, которого ему нужно найти и соблазнить. Он просто хочет знать, кто находится на другом конце этой нелепой шарады. Он просто хочет услышать его голос. — Мне нужно только имя. — Извините, но это против правил, — настаивает девушка. — Если у вас есть какие-либо жалобы или проблемы, о которых вам нужно сообщить относительно ваших текстовых сообщений... — Нет, это не... — Стайлз вздохнул. Стук карандаша превратился в нечто торопливое и раздраженное. — Ладно, спасибо.       Стайлз завершил звонок и засунул телефон обратно в карман брюк. Он, наверное, звучал, как сумасшедший, поэтому не очень удивлен, что ему не предоставили никакой информации о Леонардо, пусть он и надеялся, что ему пришлют подробный PDF-файл о кукловоде Леонардо, а затем его домашний адрес и полное имя. Он не привык к неведению, главным образом потому, что его избаловали полицейские ресурсы отца. Только вот сейчас Стайлз один без тузов в рукаве.       Ему вспомнились слова, которые однажды сказал ему отец: иногда самая простая тактика — просто уговорить преступника признаться, вместо того чтобы таскаться от свидетеля к свидетелю.       Возможно, Стайлзу нужно обратиться прямо к источнику.

***

      В данном случае источником является сам Леонардо. Это настолько просто, что, наверное, гениально. Стайлз в 17:31: Как тебя зовут? Леонардо в 17:35: Леонардо. Стайлз в 17:36: Нет. Я имел в виду твоё настоящее имя.       После того как Стайлз отправил эмодзи со сложенными в мольбе руками, телефон затих. Юноша несколько раз проворачивает его в руках, протирает большим пальцем потемневший экран, лениво прищелкивает языком и размышляет, стоит ли извиниться за то, что он вообще задал этот вопрос. Или, может быть, следует оставить Лео в покое, подождать, пока завтра тот не отправит нелогичное сообщение с вопросом, как у Стайлза дела, и просто оставить все как есть. Перестать стирать границы. Перестать заглядывать за кулисы, чтобы узнать, чьи руки управляют куклой. Может быть, это кто-то совсем скучный. Может быть, это кто-то совсем не из лиги Стайлза. Может быть, это морщинистый старик.       Стайлз начинает набирать «Ты морщинистый дед...»‎, чтобы развеять свои опасения, но Леонардо успевает раньше. Леонардо в 17:41: Меня за это могут уволить.       Стайлз какое-то время пялится в экран, испытывая необъяснимое головокружение, и гадает, что же он на самом деле пытается сказать. Это вызов, чтобы продолжать добиваться своего, игривое поддразнивание или предупреждение о необходимости отступить? Что еще более важно, действительно ли кто-то отслеживает эти сообщения? Кажется, это было бы грубым вторжением в частную жизнь, правда Стайлз переписывается с невидимым парнем, которому сам заплатил, чтобы тот был всегда под рукой. Какого хрена ему вообще знать о том, было ли это в правилах. Он читал часто задаваемые вопросы, а не мелкий шрифт.       Но ведь Лео не такой уж и невидимый. Он реальный человек, сидящий где-то с реальным телефоном и отвечающий на реальные сообщения Стайлза. Где-то под всей этой дуростью и маскарадом скрывается что-то настоящее. Стайлз в 17:43: Я никому не скажу. Стайлз в 17:44: Все, что мне нужно, это имя.       Следующие несколько минут — снова радиомолчание. Стайлз гадает, не сидит ли Леонардо где-то сейчас, пристально вглядываясь в переписку и размышляя, стоит ли ему нарушать правила, или же он посмеялся с просьбы Стайлза и сейчас слишком занят, кормя своего реального любовника клубникой в шоколаде, чтобы даже подумать ответить. Стайлз думает о том, как его могли бы звать. Какое бы имя ему подошло. Стайлз в 17:48: И я могу угадать. Стайлз в 17:48: Тайлер. Аксель. Боб. Джейк. Отметка. Тор. Клод. Гильермо. Стайлз в 17:48: Стив. Джон. Джейсон. Адольф. Джордж. Мартин. Франсин. Просто скажи: горячо или холодно? Леонардо в 17:49: Питер. Стайлз в 17:50: Питер? Стайлз в 17:51: Ха. Стайлз в 17:52: Тебе идёт. Стайлз в 17:52: Мне это нравится больше, чем Леонардо. Леонардо Питер в 17:54: Я польщён. Стайлз в 17:56: Значит, из-за этого у тебя могут быть проблемы? Питер в 17:57: Да. Стайлз в 17:57: И... ты всё равно это делаешь? Питер в 17:58: Каким бы я был парнем, если бы не исполнял твои желания? Стайлз в 17:59: Со свободной волей, полагаю? Питер в 17:59: Ты говнюк. Ты знаешь это? Стайлз в 18:00: Знаю :)

***

      На следующий день он снова пытается дозвониться в компанию, и на этот раз у него есть имя. Нужно лишь оставаться невозмутимым, не проговориться, что он клиент, и попытаться выкрутиться. Информации негусто, и есть вероятность, что Питер солгал, чтобы отвязаться от настойчивого преследователя, и зовут его вовсе не Питер, но Стайлз попытается. Ему кажется, что Питер сказал ему правду, просто такое предчувствие, поэтому Стайлз собирается проверить, прав ли он. — Вы позвонили в Invisible Boyfriend, могу я вам чем-то помочь? — Здрасте, — говорит Стайлз. — Я ищу Питера. — Кого?       Боже, пожалуйста, не спрашивайте фамилию. Единственный план Стайлза на этот случай — либо резко повесить трубку, либо как можно быстрее назвать самую распространенную фамилию, которую только вспомнит, и надеяться на лучшее. Нужно всего лишь несколько минут поговорить, неужто это так ужасно? — Он один из ваших писателей. Я его... — Стайлз мысленно перебирает все варианты неистовой лжи, которую он мог сказать сейчас, и выбирает, какая из них будет правдоподобной. — ...отец. И мне нужно с ним связаться. Его сотовый, наверное, выключен, и это срочно.       Это прямо противоположно срочному. Это подло, ненужно и во всех смыслах жутко. В трубке раздается еле слышное клацанье, словно на клавиатуре печатают пальцы. Стайлз гадает, не повезло ли ему в этот гребаный день и не ищет ли женщина, с которой он говорит, добавочный номер Питера. — Я могу соединить вас с ним, — говорит женщина. — Секундочку.       На том конце провода воцарилась тишина, и Стайлз остался наедине с оглушительным шумом собственных мыслей. Это безумие? Может, просто повесить трубку сейчас? Неужели он собирается выставить себя дураком, пытаясь разыскать своего невидимого парня, потому что его любопытство становится все больше и больше похожим на разъяренного дракона в груди, который требует пищи? К чему это вообще?       Он повесит трубку. Он закончит эту ерунду сейчас, потому что Скотт был прав, и это не может... — Алло? — говорит озадаченный голос. — Привет, — говорит застигнутый врасплох Стайлз. Внезапно он не может придумать, что вообще сказать. Как будто даже после всех их переписок ему не верится, что Питер — реальный человек, а не механический бот, запрограммированный на ответные сообщения. Он начинает играть с ниткой, свисающей с нижнего края футболки, тянет за нее, крутит, завязывает узлом. — Это... э, это Стайлз.       На миг воцаряется полная тишина. Потом Питер начинает смеяться. — Ну. Я догадался, что мой отец не воскрес из мертвых, чтобы позвонить мне. — Ох. Э-э. Я сожалею о твоей утрате? — или о том, что выдавал себя за него. Или за то, что по-королевски облажался. Стайлз не может удержать даже платного парня; это либо шутка, либо полный кошмар. — Спасибо, — говорит Питер. — Знаешь, это противоречит правилам. — Я просто хотел услышать твой голос. — Ах. Ну и как, понравился?       Теперь, когда Стайлз вслушался в его голос, понял, что ему он очень нравится. Он мягкий и глубокий, и что-то в нем напоминает Стайлзу поедание шоколада, как ни странно. Он намного лучше, чем тот, что был в голосовом сообщении, которое оставил ему Леонардо. Что-то в этом: бархатистость, тягучая манера речи, твердые согласные — идеально подходит всем тем сообщениям, которые Стайлз получал. — Приятный, — отвечает Стайлз. — Честно говоря, таким я представлял себе твой голос. — Ты его представлял?       Стайлз краснеет. У него есть блокнот с праздно нацарапанных каракуль — возможных портретов Питера. Иногда в голове у Стайлза проскальзывают мысли о том, как Питер пахнет, а еще Стайлз гадал, какие телешоу тот смотрит в свободное время, но, наверное, не стоит делиться всем этим. — А ты нет? — спрашивает Стайлз вместо того, чтобы признаться. — Ну в смысле, представлял мой голос? — Хмм. Наверное, да, — говорит Питер. — Как я звучу? — Нервно, — отвечает Питер. — Как будто ждешь, что я сброшу.       Стайлз издал сухой смешок. — О. А ты собираешься? — Задаёшь слишком много вопросов.       Щеки снова вспыхнули. — Мне любопытно узнать о тебе. Это же не так уж странно... учитывая то, чем ты занимаешься. — Поверь, Стайлз, никогда еще никто так настойчиво не пытался со мной заговорить, — говорит Питер. — Большинство людей умеют отделить историю от реальности. — Это не... это не то, — тут же отвечает Стайлз. — Я знаю, в чем разница. Единственная причина, по которой я вообще этим занимаюсь, заключается в том, что мой отец никак от меня не отстанет. Хочет, чтоб я был счастливым и пьяным от любви. — Он так и сказал? — Питера, кажется, это развеселило. — Нет, я перефразировал, — отвечает Стайлз. — Суть в том, что я не пытаюсь заполнить дыры в своей жизни, притворяясь, что у меня есть парень. Нет у меня никаких дыр, — да что за херня сегодня с ним творится? Ему нельзя ни с кем разговаривать по крайней мере двадцать четыре часа. — Забей. Я просто. Мне просто интересен ты. Кто ты на самом деле. — Это крайне неуместно. — Мне пофиг, понял? Я не пытаюсь добиться твоего увольнения, но правила меня не интересуют, — он делает паузу, размышляя, не ведет ли он себя бесчувственно и не выглядит ли невменяемым. — Может ли это стать причиной увольнения? — О, еще как, — говорит Питер. На фоне раздается скрип, словно Питер осторожно покачивается влево и вправо в старом кресле. — Мне не разрешено ломать четвертую стену. — Но ты её сломал. — Сломал. — Почему? — Может быть, я просто не хотел, чтобы ты вбрасывал еще больше рандомных имен, — он ждет немного, и почему-то Стайлзу кажется, что на другом конце провода он улыбается. — Или, может, я восхищаюсь твоей настойчивостью, — он снова делает паузу. — Неужели Леонардо не был для тебя достаточно привлекательным? — Леонардо был... слушай, ты в этом ужасен, — прямо говорит Стайлз. — Наверное, поэтому мне стало так любопытно. Я сказал, что Леонардо должен был быть веселым авантюристом. Ты сух, как песок, а еще нарцисс, и я почти уверен, что тебе нравится спорить забавы ради. — Прошу прощения? — Хочу сказать, что ты не очень хорошо играешь своего персонажа. Наверное, эта работа не для тебя. — Ты позвонил мне только для того, чтобы раскритиковать мою игру? — Нет, не для этого, — щеки у Стайлза не прекращали краснеть. — Я позвонил, потому что получил голосовое сообщение, и... я понял, что это не твой голос. И захотел услышать настоящий. — Тогда я тебя огорчу. На той фотографии, которую ты выбрал, тоже не мое лицо. — Какой ты смешной — невозмутимо произносит Стайлз. — Да, знаю. Просто обидно, что ты так много знаешь обо мне, а я о тебе не знаю ничего. Я просто. Я не очень хорошо умею притворяться, — Стайлз подбирает слова, чтобы правильно выразить словами, что весь этот сервис не был создан для таких людей, как он, которым легче замести проблему под ковер. — Я не могу притвориться, что кто-то, кого я никогда раньше не встречал — мой парень, а потом играть с ним в семью по телефону. Я не знаю, как ты это делаешь. — Для протокола, — тянет Питер, — я тоже мало что знаю о тебе. Только имя, фамилию и то, что тебе нравятся веселые авантюристы, которые поднаторели в дебатах. — Последнее — чтобы он не отставал от моей сообразительности. — Конечно, — хохотнул Питер. Звук приятный, горловой, низкий, и, как думает Стайлз, именно так он и должен звучать. — Кроме этого, я не знаю, кто ты.       Стайлз вспоминает все те сообщения, которые он бездумно отправлял так легко, словно старым друзьям; вспоминает все те крупицы своей личности, которые он раскрывал, и вынужден не согласиться. — Каким ты меня представляешь? — спрашивает Стайлз. — Хмм, — хмыкнул Питер. Стайлз тоже пытается это сделать — представить себе лицо Питера, сидящего за столом и лениво поворачивающегося влево и вправо. Перед Стайлзом лежит блокнот, недалеко, он может взять ручку и начать делать наброски, посмотреть, что получится. Он делает это не в первый раз, хотя на уроках обычно рассеянно, без мыслей, без цели. Может, Питер высокий. Может, Питер носит очки. Может быть, у него светлые, как у серфингиста, волосы, которые отливают золотом на солнце. — Молодой, энергичный. Тёмные глаза, стройное тело. Татуировки? — Татуировок нет. — Всегда в наушниках. Бакенбарды, о которых никто из твоих друзей не решается сказать, что они тебе не идут. Возможно, рыжие волосы. Я угадал? — Ощущение, что я давно потерянный Уизли, — говорит Стайлз. — Нет. Нет, категорическое нет, — он приподнимается на стуле и мельком смотрит в маленькое зеркальце, стоящее на ящике с носками, на свое лицо. Невольно задается вопросом, понравится ли это лицо Питеру. А выглядит ли Питер так, что Стайлз заметил бы его на улице? — Ты проецируешь? Ты сам так выглядишь? — Вообще-то, нет. Я довольно красив, по-моему.       Стайлз разражается лающим смехом. — Послать тебе кусочек пирога скромности? — Я в себе уверен. — В общем, — громко говорит Стайлз. — Тоже для протокола добавлю: ты знаешь обо мне больше, чем думаешь. Ты же понимаешь, что я несколько раз покупал дополнительные сообщения? — Я заметил. Почему? — Потому что... — Стайлз хотел бы, чтобы люди перестали задавать ему неудобные вопросы о его растущей одержимости своим парнем-невидимкой; у него даже близко нет наготове разумных ответов. — ...мне нравится с тобой болтать. — Почему? — Тебе эго нужно потешить или что? — Это совершенно справедливо, учитывая, что ты преследовал меня. — Я тебя не преследовал, — горячо поясняет Стайлз. — Вообще, это был очень простой процесс, — не совсем, но это не относится к делу и не касается Питера. — Я просто попросил поговорить с Питером, — и выпытал из него информацию о его личности и притворился его отцом, но это тоже неважно. — После того, как вчера вечером меня выпросил мое имя. — Ладно-ладно, — говорит Стайлз, потому что уверен, что ответить на вопрос Питера проще — и менее компрометирующе, — чем уходить от темы. — Мне нравится с тобой общаться, потому что ты... не знаю. Дерзишь мне? — он проводит рукой по лицу и закрывает глаза. — Мне нравится, что ты саркастичный. Меня это прикалывает. Мне нравится, что ты пишешь всякую странную хрень, и то, какой ты уморительный и самоуверенный. Ты... отличаешься от всех моих друзей, и, наверное, для меня это, как... глоток свежего воздуха. — Хмм, — произносит Питер. Стайлз не может понять, польщён он или нет. — Так ты хочешь быть моим другом? — Ну, я думал, что мы уже. — Я бы так не сказал. — Эм. Напрашиваешься на комплимент? — У меня есть документы, подтверждающие, что мы фактически в отношениях. — Ты просто пытаешься все усложнить, да? — спрашивает Стайлз. — Меня это забавит. — Ладно, гондон, — буркнул Стайлз. — Я запарился, чтобы поговорить с тобой с уха на ухо, и хотел бы быть твоим другом. У нас прикольные разговоры. Ты свет моих очей. Моя радость. От твоих острого, как шпага, остроумия и обаяния я таю. Сойдет? — Сойдет, — говорит Питер, испуская громкий вздох. Он очень сильно переигрывает, и если бы Стайлз не понимал сарказма, то, скорее всего, обиделся бы. — Мы можем быть друзьями. — Ты какой-то слишком взволнованный, — замечает Стайлз. — У тебя вообще был друг? Не похоже, что ты знаком с этой концепцией. — Я прекрасно лажу с людьми, — ответил Питер, каким-то образом умудряясь одновременно уклоняться от тычка Стайлза и хвастаться. — Но я предпочитаю профессиональные отношения, — он делает паузу. — А в незнакомцах всегда есть что-то очень притягательное. — В незнакомцах есть что-то притягательное? — скептически повторяет Стайлз. — Они могут удивить, — прошелестел Питер. Похоже, он вспоминает что-то конкретное. — Как ты, например. — Ой. Это хорошо? — Знаешь что? — кажется, Питер улыбается. — Я дам тебе знать.

***

      В итоге они проговорили еще полчаса, потом Питер положил трубку и ушел обедать. В основном они болтали о всякой ерунде, например, о том, что Стайлз слишком часто использует смайлики или как раздражает автокоррекция, когда пишешь ругательство, что перешло в довольно оживленную дискуссию о том, когда и зачем кому-то может понадобиться использовать в переписке слово «газуй»‎.       Приятно, легко и непринужденно. Как будто в переписке они хорошо друг друга узнали и теперь по телефону могут говорить, как старые знакомые, как люди, которые виделись раньше, говорили друг с другом раньше и всячески взаимодействовали на молекулярном уровне.       Желание Стайлза услышать голос Питера было удовлетворено, но на смену ему приходит новое: желание встретиться с Питером в реальной жизни. Наблюдать за его манерами, познакомиться с языком его тела, запомнить, как двигаются его губы, когда он говорит. Стайлз хочет сопоставить лицо с этим голосом, тело, пару рук, голову с прической. Он хочет увидеть перед собой Питера и произвести на него реальное впечатление, лицом к лицу.       Он знал, где-то на задворках сознания, где за плотными шторами пряталась логика, что это не есть хорошо. Он едет по неверному пути: «Безобидный интерес» остаётся в зеркале заднего вида, пункт назначения — «Очередная навязчивая идея». Чем больше он будет копать, тем труднее ему будет выбраться из ямы, когда все это в конце концов кончится. Все это нереально, а тратить столько денег на разговоры в переписке нецелесообразно, и это не поднимет самооценку Стайлза. Тот факт, что Питер делает все это лишь потому, что ему платят, не отпускает Стайлза. И еще его не покидает мысль о том, что он жалок, ведь проникся нездоровой симпатией к парню, которого никогда не встречал, не трогал и даже не видел.       Но сильнее всех этих сомнений и мучительной тревоги то, как приятно разговаривать с Питером и как начинает казаться, что стены Питера тоже рушатся. Ему нельзя было называть свое имя. Ему нельзя было говорить со Стайлзом, когда тот неожиданно позвонил. Но он это сделал, и, конечно, это должно что-то значить.       Стайлз думал об этом тем вечером, пока чистил зубы, держа телефон в одной руке, а зубную щётку — в другой. Стайлз в 21:27: Извини, что сегодня побеспокоил. Питер в 21:30: Ты не побеспокоил. Стайлз в 21:31: Правда? Питер в 21:32: Твоё неловкое упорство было весьма очаровательно. Питер в 21:32: А теперь хватит клянчить комплименты. Стайлз в 21:33: Э! Разве ты не должен быть всегда со мной мил? Питер в 21:35: Я думал, ты большой любитель нарушать правила. Стайлз в 21:36: Ха-ха. Стайлз в 21:36: У тебя приятный голос. Питер в 21:37: Да? Стайлз в 21:38: Он сексуальный.       Стайлз отправил это сообщение и захлопал ресницами, глядя на телефон. Сам себе удивился, что напечатал эти слова. Питер в 21:40: Я весь сексуальный. Стайлз в 21:43: Ты меня дразнишь. Питер в 21:44: Да.       Что-то бьется в груди Стайлза, может быть, электрический разряд, который грозится поразить его сердце и, возможно, член. Это... это не просто так. Конечно-конечно-конечно, это не может быть только у Стайлза в голове.

***

      Ночью Стайлзу снова снится Леонардо, но на этот раз у него голос Питера, и он очень близко к Стайлзу. Очень близко, но не прикасается, а лишь без конца шепчет ему на ухо. Стайлз не вслушивается в слова. Он бы не заметил, даже если б это был русский язык. Важен лишь сам звук, то, как звучит голос Питера, когда он совсем близко к его барабанной перепонке.       Стайлзу кажется, будто он лежит на чем-то влажном и мягком, как когда на заднем дворе Скотта руками дёргал сорняки, и тогда понимает, что лежит на траве, а над ним — бесконечно-голубое небо, и если он чуть запрокинет голову, то увидит механическую решетку Эйфелевой башни. Они растянулись на Марсовом поле, как и говорили; теплая рука Питера лежит на его ноге, а в воздухе пахнет багетами, и это приятно, все вокруг приятно. Приятнее, чем взбираться на безветренную гору, цепляясь рукой за безымянное тело, что тянет всё выше, и выше, и выше.       Одно плохо: не получается повернуть голову и посмотреть на Питера. Каждый раз, когда Стайлз хочет это сделать, нос Питера подталкивает его подбородок обратно, а влажные губы касаются линии челюсти, взбираются к ушку. Стайлз вздрагивает, и сдаётся. Жаловаться причины нет, особенно когда над Стайлзом голубое небо, чужой приоткрытый рот касается его кожи, и мир весь окутан мечтательной дымкой, и не хочется думать ни о чем плохом.       Он проснулся в совсем иных чувствах, чем в прошлый раз, когда ему снился Питер — или, точнее, Леонардо. Тогда Стайлз был бодр, полон надежд и настроен свернуть горы, а в этот раз ему казалось, будто весь сделан из желатина. Немного горит лицо, немного горит ниже.       Он идет в ванную, чтобы прийти в себя (наверное, Питер прав насчет утренней мастурбации), а когда возвращается, бросается обратно в постель, хватает телефон и пролистывает переписку с Питером. Стайлз в 10:11: Ты знал, что есть женщина, замужем за Эйфелевой башней? Питер в 10:12: Что? Стайлз в 10:13: Да. Она чувствует сильную эмоциональную связь с ней и верит, что люди могут влюбиться в предметы. Она сменила фамилию на Эйфелева и всё такое. Питер в 10:13: Что она делает на их годовщины? Стайлз в 10:14: Очевидно, устраивает миленькое свидание на Эйфелевой башне. Стайлз в 10:14: Понятия не имею. Просто подумал, что это круто. Питер в 10:16: Откуда ты об этом знаешь? Стайлз в 10:17: Как-то видел документалку. Про людей и их романтическую привязанность к предметам, а еще они верят, что могут перейти на иной уровень, недоступный большинству людей, где могут взаимодействовать с объектами на ментальном и эмоциональном уровнях. Питер в 10:18: Ты прямо кладезь знаний, да? Стайлз в 10:18: Да! Мистер Кладезь Знаний, так меня и зовут. Надеюсь, ты впечатлён! Стайлз в 10:19: Честно говоря, мне просто нравится торчать на википедии, читая рандомные статьи... Питер в 10:20: Не то чтобы я не одобряю, что современная молодежь изучает достопримечательности через интернет, но... С чего это ты опять? Стайлз в 10:21: Мне приснилась Эйфелева башня. И вообще Париж. Питер в 10:21: О? Стайлз в 10:21: Интересно? Питер в 10:21: Вот поэтому я и написал «о?» Стайлз в 10:22: Умник хренов. Стайлз в 10:22: Мы были перед ней, на Марсовом поле. Ты лежал рядом со мной и шептал мне на ухо. Стайлз в 10:22: Наверное, вчера твой голос произвёл на меня сильное впечатление.       Стайлз мнётся, думает добавить «ха-ха» или простое «лол», и останавливается на «лол». В «лол» нет никакой нужды. Он лишь для того, чтобы сообщение не выглядело как виртуальное подмигивание. Питер в 10:23: Что я шептал тебе на ухо? Стайлз в 10:24: Хотел бы я знать!! Но я не смог сосредоточиться. Ты же знаешь, какими бывают сны. Стайлз в 10:24: Кстати, это правда? Что ты хотел бы поехать в Париж? Питер в 10:24: Да. Питер в 10:25: Я был однажды во Франции, но не в Париже. Стайлз в 10:26: Где ты был? Питер в 10:27: В Ницце. Я брал уроки французского в школе, мы всей группой отправились в реставрационную поездку. Питер в 10:27: Мы должны были убирать кладбища и старые исторические здания, но в итоге прогуляли и пошли на пляж. Стайлз в 10:27: Чья это была идея? Питер в 10:28: Моя. :) Стайлз в 10:28: Я не удивлен, чёрт. Стайлз в 10:28: Я не знал, что ты говоришь по-французски. Питер в 10:29: Не очень. Juste en peu. Питер в 10:29: Я хотел казаться неотразимым и очаровательным, в то время поверхностное знание языка любви казалось мне замечательной идеей. Стайлз в 10:29: А что сейчас? Питер в 10:30: Сейчас я знаю, что я неотразим и очарователен, с иностранными языками и без них. Питер в 10:30: Неважно. Было бы здорово вернуться с кем-то вроде тебя и посмотреть Париж. Стайлз в 10:31: Может, то была не Эйфелева башня. Ну я про то, что рассказывал... Питер в 10:33: Я погуглил эту историю, пока мы переписывались. Ты был прав. Эта женщина существует. Питер в 10:34: Только я подумал, что вселенная больше не сможет меня удивить, как узнал, что в этом мире есть люди, которые имеют романтические отношения с неодушевленными предметами. Стайлз в 10:35: А мне кажется, что это прикольно... типа, да, это безумие, но подумай, как было бы круто, если бы у предметов были чувства, и ты мог бы их всех понять. Плюс они, скорее всего, не так сложны, как люди. Питер в 10:35: Сложность — не всегда плохо. Питер в 10:36: Но нельзя влюбиться в то, у чего даже нет лица.       Стайлз внезапно вспоминает обо всех этих сообщениях, которыми они обмениваются, о своем сне, о том, как Питер обнял его, и даже сквозь пелену сна к Стайлзу возвращаются ощущение тепла, покалывания, как когда долго лежишь на пляже под солнцем. Но Стайлзу не удавалось увидеть его лица. Даже сейчас он не знает, как выглядит Питер. Он может закрыть глаза и представить, но что бы он ни вообразил, это все равно будет лишь плод его воображения. Питер безлик для него, и все равно... Стайлз в 10:38: Не знаю. Люди постоянно влюбляются онлайн. Питер в 10:39: Неудачно. Не смотрел Catfish? Стайлз в 10:40: Когда-то. Нев Шульман ничооо такооооой. Питер в 10:40: То, что ты заглядываешься на других, меня ранит. Стайлз в 10:41: Смирись. Стайлз в 10:41: Дело в том, что в человеке есть нечто большее, чем лицо. То, о чем ты говоришь, и то, как ты общаешься. Питер в 10:43: Лица важны. Это эволюционный факт. Людей привлекает симметрия и, как следствие, более привлекательные лица, потому что красивая пара означает сильные гены. Быть поверхностным — это часть человеческого бытия. Стайлз в 10:44: Хочешь сказать, что, если б я был отвратительным троллем, ты б меня не полюбил???? Питер в 10:45: Если бы ты был отвратительным троллем, я бы получил миллион за то, что не только нашел, но и пообщался с мифическим существом, о котором слагают легенды. Стайлз в 10:46: Как романтично. Стайлз в 10:46: Эти разговорчики о том, чтобы продать своего парня-тролля за деньги, уже достали. Питер в 10:48: Может, фото Нева Шульмана из гугла возродят твой сексуальный настрой. Стайлз в 10:49: Да ты же РЕВНУЕШЬ, omg, невероятно Стайлз в 10:49: Постарайся сдержать свою безудержную ревность Питер в 10:50: Постараюсь.

***

Питер в 17:32: У меня ужасный день. Питер в 17:32: Злюсь на всех. Стайлз в 17:33: Кроме меня, да, сладулик? Питер в 17:35: Зависит от того как будет развиваться этот разговор. Стайлз в 17:36: Тебе так трудно угодить Стайлз в 17:36: И это ворчливое настроение тебе очень идёт Стайлз в 17:37: Хорошо, буду паинькой. Что случилось сегодня? Питер в 17:38: У меня спустило колесо пока я бегал по делам. Компьютер потерял кучу файлов над которыми я работал. А потом я обедал с моим как всегда приятным племянником. Стайлз в 17:39: У тебя есть племянник? Питер в 17:40: Да. Темпераментный безнадежный малый. Стайлз в 17:40: Он симпотный? Питер в 17:41: Ты встречаешься со МНОЙ, Стайлз Питер в 17:41: Этот день становится всё лучше и лучше Стайлз в 17:42: Ладно-ладно, прости. Отсутствие знаков препинания меня немного пугает, ты походу реально зол Питер в 17:43: Мы с ним вечно ссоримся. В молодости я веселился прикалывался над ним а теперь он мне не доверяет. Стайлз в 17:43: Ты можешь дать определение слову «прикалываться»? Стайлз в 17:44: Раз уж на то пошло, не мог бы ты ещё дать определение «в молодости»? Питер в 17:44: Нахуй иди. Питер в 17:45: Шутки были безобидные. Иногда я отпугивал его подружек заставляя их верить что в нашем доме водятся привидения. Питер в 17:46: Иногда я специально давал ему плохой совет потому что это было слишком смешно чтобы упустить такой шанс. Питер в 17:46: Однажды я притворился трагически погибшим, только чтобы увидеть его реакцию, когда я «восстану из мёртвых». Стайлз в 17:46: WTF??? Ты полный псих, ты в курсе, да!! Питер в 17:47: Ой, умоляю. Питер в 17:47: Ты говорил, что у тебя почти нет родни, ты явно не понимаешь семейной динамики. Стайлз в 17:48: Я знаю, что такое безобидный розыгрыш!!! Ведро воды над дверью! Пластиковый паук на диване! Питер в 17:49: Как невероятно свежо и инновационно. Стайлз в 17:49: Классика живёт вечно! Питер в 17:50: Нет никакой классики в плесени на ковре, которая появится из-за лужи воды на полу, после того как кто-то откроет дверь. Питер в 17:51: Может, сосредоточимся, пожалуйста? Речь о моём плохом дне. Стайлз в 17:52: Точно. Что ещё случилось? Питер в 17:53: После обеда у меня сильно разболелась голова, а, когда я пришел домой, оказалось, что нет ни ибупрофена, ни водки. Стайлз в 17:54: Звучит жёстко. Стайлз в 17:54: Могу чем-то помочь? Стайлз в 17:54: Знаю. Я расскажу тебе анекдот Стайлз в 17:55: Мы должны вместе посмотреть звёздные войны, потому что у меня есть один про йоду Питер в 17:58: Это было ужасно, Стайлз. Стайлз в 17:59: Неправда!!! Стайлз в 17:59: Если ты не сможешь оценить мои каламбуры, то в нашем будущем нас ждут серьезные проблемы!!! Питер в 18:00: Я над этим поработаю.       Стайлз уже собирался ответить, когда увидел неподалеку Дерека, он сидел на скамейке с толстым учебником на коленях. Всякий раз, когда Стайлз видит его, он выглядит то раздраженным, то напряженным, поэтому Стайлз решает поздороваться. — Дерек, друг мой, — Стайлз останавливается перед скамейкой. — Что за кислая мина? — Плохой день, — говорит Дерек. — Связано со учёбой? — Нет. С семьёй. — Сочувствую, мужик. Могу понять. На что я только не иду, чтоб угодить отцу, — Стайлз думает о виртуальном парне, которого носит с собой в кармане, чтобы уберечь отца от мысли, что его сын лишен любви, одинок и находится на пути к тому, чтобы стать затворником. Хотя, конечно, уже не кажется, что именно отец является причиной такого поведения, но об этом мы поговорим в другой раз. — Что случилось с твоей семьёй?       Дерек вздохнул. — Мне просто иногда трудно ужиться с роднёй, — он закрывает учебник, словно свежий воздух и приятная природа не сумели его умиротворить. — Некоторые обычно пытаются вести себя нормально, но в последнее время... — он выдыхает через нос, как бык, которого вот-вот выпустят из клетки. — Неважно. — Что случилось, умер кто-то? Или семейный пляжный домик продали без твоего ведома? — Стайлз почесал голову. — Погоди, свадьба по залёту? — Нет, — ответил Дерек. — Скажем так, у моего дяди... проблемы в отношениях, — последняя фраза прозвучала так, будто ему больно даже произнести её вслух. — И, Бог знает почему, он решил вывалить всё это на меня.       Дерек запихивает свою монструозных размеров книгу в сумку и поднимается на ноги. Телефон Стайлза в руке завибрировал, напоминая ему, что есть кое-кто ещё, кого нужно подбодрить. Сегодня все встали не с той ноги. — Хочешь, чтобы каламбур из «Звёздных войн»‎ скрасил твой день? — предложил Стайлз, когда Дерек стал уходить. — Нет, — тут же ответил Дерек, так что ноль из двух ценителей потрясающего юмора Стайлза в области поп-культуры. Что творится с людьми в наши дни?       Телефон пиликает еще несколько раз. Питер, видимо, продолжает строчить, поэтому Стайлз машет Дереку в ответ и возвращает свое внимание к разгорячившемуся парню в телефоне.

***

Стайлз в 14:20: Ты же занимаешься еще чем-то, да? Питер в 14:21: В смысле? Стайлз в 14:21: Чем ты занимаешься в повседневной жизни, кроме общения с очаровательными парнями типа меня? Питер в 14:25: Мне нравится писать. Стайлз в 14:28: Правда? О чём? Питер в 14:29: Психология.       Стайлз вдруг вспомнил, как прописал, что Леонардо — накачанный вышибала и строит музыкальную карьеру. Выходит, Питер сейчас написал правду о себе. Стайлз в 14:30: Ты поэтому это делаешь? Хочешь узнать психологию одиноких людей? Питер в 14:30: Я делаю это не ради денег. И да, я общался здесь со всякими интересными людьми. Стайлз в 14:32: Сейчас как раз подходящий момент, чтоб написать, что никто из них не был таким особенным, как я. Питер в 14:33: «Особенный» — это именно то слово, которое я бы использовал. Стайлз в 14:33: Оу. Кому-то нужны уроки языка любви. Питер в 14:34: Вообще-то, мне не чужда поэзия. Стайлз в 14:35: С удовольствием прочёл бы что-нибудь из твоего, если когда-нибудь захочешь поделиться. :) Стайлз в 14:36: Особенно всё, что ты написал обо мне. :) :) :) Питер в 14:36: Ты имеешь в виду мою психологическую оценку тебя? Стайлз в 14:36: Ты же это не писал?! Питер в 14:37: Возможно. Питер в 14:37: Ещё я люблю историю, но мне больше интересно творить её, чем о ней писать. Стайлз в 14:38: Мы просто проигнорим твой выпад о том, что ты копаешься в моей голове, да Стайлз в 14:38: Окей, что из истории тебе нравится? Питер в 14:40: Первая и Вторая мировые войны. Впрочем, сгодится любая война. Питер в 14:41: Мне нравится узнавать, как воевали люди. Из-за чего они воевали. С помощью чего достигали желаемого. Но это только, когда есть время, чтобы почитать. Стайлз в 14:42: Чем ещё ты занимаешься в свободное время? Питер в 14:42: Хммм. Питер в 14:43: Я люблю танцевать. Стайлз в 14:44: А что за танцы? Думаю, ты фанат городского хип-хопа. Питер в 14:44: Ха-ха. Питер в 14:45: В основном бальные. Свинг, румба, танго, вальс.       Танцор танго, говорящий по-французски. Стайлз сейчас упадёт в обморок. Он и не подозревал, что такие люди существуют. Столько интересов, идей и талантов Стайлз ещё не встречал ни в одном человеке. Стайлз в 14:46: Ты и этому научился, чтоб очаровывать людей? Питер в 14:48: Нет, это была идея моей матери. Она записала нас с сестрой в кружок, когда мы были маленькими. Ну и мне понравилось. Настолько, что я продолжил заниматься этим, когда повзрослел. Стайлз в 14:49: А ты смог бы научить меня что-нибудь танцевать? Питер в 14:50: Думаю, что смогу. Стайлз в 14:51: Можно я буду держать в зубах, красную розу пока мы танцуем? Питер в 14:51: Я так понимаю, ты танцевать не умеешь? Стайлз в 14:53: Ой, вообще не умею. Я неуклюжий. Люди обычно убегают, когда я начинаю дрыгаться. У меня вайб пьяного дяди. Я слышал, что некоторые не один год пытаются развить в себе изящество, так что вот так. Стайлз в 14:54: Всё ещё думаешь, что сможешь меня научить? Питер в 14:55: Уверен, что могу многому тебя научить. Питер в 14:55: Я почти ни в чём не лажаю. Стайлз в 14:56: Не уверен, на чём мне заострить внимание: на поразительном количестве нарциссизма или на том, что тебе нравится мучить меня двусмысленностями Стайлз в 14:57: Вот кое-что, что унизит твое эго: ты умеешь танцевать риверданс? Питер в 14:59: Ответ «нет». Стайлз в 15:00: Что?? Ты чего-то не умеешь?? И ты это признаешь??? Питер в 15:01: Это новое откровение. Питер в 15:01: Несколько лет назад я пытался танцевать чечетку. Не совсем моё, но признаю, что это сложно. — Переписываешься с Леонардо? — спросил Скотт, присаживаясь рядом. — Ой, ах. Вообще-то, с Питером.       Скотт заметно выпрямляется. — Что за Питер? — Ну. Эм. Технически это Леонардо. — Чего? — Он, э-э. Парень, отыгрывающий Леонардо. — Это разрешено? — Формально нет, — признался Стайлз, и его пальцы, лежавшие на виртуальной клавиатуре телефона, внезапно вспотели. — Но мы только общаться так. А теперь, ну. Так получилось.       Стайлз ждёт неизменного беспокойства Скотта и что тот выразит свои сомнения в том, что это хорошая идея, потом станет расспрашивать, понимает ли Стайлз, что творит. Скотт бросает смешливый взгляд, но ничего не говорит, и в этом почему-то гораздо больше осуждения, чем в любом комментарии.

***

Стайлз в 20:11: Ты смотришь марафон Catfish по MTV? Питер в 20:13: Только что включил. Стайлз в 20:14: Ты смотрел эту серию??? Это была ЕГО ДВОЮРОДНАЯ СЕСТРА!!!!! Питер в 20:14: А предупредить о спойлерах?!? Питер в 20:14: И да, смотрел. Питер в 20:15: Хотя это не самый лучший эпизод. Стайлз в 20:15: Чо?? Она оказалась его ДВОЮРОДНОЙ СЕСТРОЙ!!!!!!! Питер в 20:16: Круче был выпуск, в котором парень отправился в крестовый поход, дабы найти и покарать мошенников. Стайлз в 20:17: ХАХАХА! Классика. Стайлз в 20:18: Жаль, что ты не составишь мне компанию. У меня слишком много попкорна, один не съем.       Он отправил это, не задумываясь, но только сообщение пришло собеседнику, как Стайлз понял, что это правда. Было бы здорово, если рядом был кто-то, настоящий парень, с которым можно кидаться едой, обниматься и комментировать реалити-шоу. Наверное, именно об этом все это время говорил отец: хорошо иметь заботливого человека. Стайлз окидывает взглядом темную комнату общежития, одежду на полу, и только свет от телевизора рассеивает тьму. Он пытается представить, что здесь есть кто-то еще, его одежда валяется на ковре вместе с одеждой Стайлза, теплое плечо прижимается сбоку. Стайлз почему-то думает о Париже, о том сне, где он, счастливый, лежал на солнышке. Питер в 20:20: Разве бывает слишком много попкорна? Стайлз в 20:21: Мой бывший сосед по комнате был экстремальным купонщиком. ДА. В итоге он съехал из общаги только потому, что ему нужно было больше места для своих запасов. Питер в 20:21: И он оставил запасы попкорна? Стайлз в 20:22: Он оставил всё, что не смог запихнуть в грузовик. Стайлз в 20:23: Кстати, это ещё одно шоу, которое мы могли бы посмотреть вместе. Купономания. Питер в 20:24: Ты и правда думаешь, что мы что-то ПОСМОТРЕЛИ БЫ, будь я рядом?       Читая сообщение Питера, Стайлз подносит ко рту целую пригоршню попкорна и чуть не роняет её себе на колени. Либо это странно, либо Стайлз просто не в курсе, что современные люди шутливо флиртуют друг с другом без всякого смысла. Вероятно, его бы не шокировало, если бы он получил подобное сообщение от Леонардо, еще до того, как услышал смех Питера и сменил в телефоне имя контакта на Питер, однако теперь притворства больше нет, и всё стало запутанно: что по делу, а что ради забавы? Стайлз в 20:28: А что мы будем делать??       Стайлз нервно, с комком в горле, пялится на три крошечные точки. Они мигают, Питер печатает ответ. Питер в 20:30: Если бы я рассказал тебе, мы бы нарушили ещё больше правил. Питер в 20:30: А я не хочу, чтобы твой аккаунт заблокировали из-за моей несдержанности.       Стайлза плевать на сдержанность, более того, никогда за всю свою жизнь он так её не ненавидел. Будет ли крайне неуместным со стороны Стайлза попросить настоящий номер Питера, или его электронную почту, или, чёртов адрес для отправки телеграммы — что угодно, лишь бы они могли нормально продолжить этот разговор? Стайлз в 20:31: По крайней мере, мы бы оторвались на славу? Питер в 20:32: Ещё бы. Но я пока не хочу уходить. Питер в 20:33: Я с тобой ещё не закончил. Питер в 20:33: Честно говоря, вряд ли я когда-нибудь закончу с тобой. Стайлз в 20:34: Я тебя понимаю. Стайлз в 20:34: Мне кажется, я бы мог говорить с тобой вечность. Питер в 20:35: При личной встрече я мог бы придумать множество способов занять твой рот, кроме разговоров. Стайлз в 20:36: Ты! Меня! Убиваешь! Питер в 20:37: Хорошо, не буду рисковать. Питер в 20:38: Вернись к рассказу о купонах. Я уверен, что это угомонит твои гормоны. Стайлз в 20:39: Не знаю, как ты представляешь, что я сейчас запросто переключусь на купоны. Питер в 20:40: Мне правда очень любопытно. Это прибыльное хобби? У этих людей получается много сэкономить? Стайлз в 20:40: Я не буду это сейчас рассказывать Стайлз в 20:42: Мне нужно сходить немного растянуть ириску в ванной. Питер в 20:43: Что я говорил о кодовых словах, Стайлз? Стайлз в 20:44: Использовать их? Питер в 20:44: Хорошая попытка.       Стайлз постукивает пальцем по боковой грани телефона, когда высвечивается сообщение, а затем, когда меркнет экран, исчезает. Стайлзу с трудом верится, но у него встал. Стайлз мечтал заниматься именно этим, но у него не было никого, кому можно было бы отправлять недвусмысленные сообщения и с кем быть похотливым фриком, а теперь он делает это с бог знает кем и разрывается между стыдом, тревогой и диким возбуждением. Стайлз в 20:45: Значит... теперь у нас такое общение? Питер в 20:46: Может быть. Если хочешь.       И он должен отправить «нет»‎, засунуть эту мысль в мешок для трупов, пока она не зажила своей жизнью. Стайлз понятия не имеет, во что ввязался и кто Питер, но утешает себя тем, что он явно не тот придурок из коридора, пытающийся прикинуться кем-то другим. Голос Питера из телефонного разговора, к счастью, положил конец этой безумной теории. Стайлз в 20:47: Да, я вроде как хочу. Стайлз в 20:48: Если есть способ сделать это без неприятностей? Питер в 20:49: Я поразмышляю над этим. Питер в 20:50: Иди, натяни свой носок и приведи себя в порядок, пока не пропустил конец серии.

***

Стайлз в 16:01: Как у тебя дела с писательством сегодня? Питер в 16:03: Не очень Стайлз в 16:04: Как так? Питер в 16:06: Честно говоря, я пытаюсь сосредоточиться на работе, но все время вспоминаю наш вчерашний разговор, и меня не отпускают ужасно непристойные мысли. Питер в 16:06: Я подумал, может, ты захочешь о них услышать. Стайлз в 16:07: Ты меня убиваешь. Питер в 16:08: Я думал о том, что ты недавно рассказал. О том сне, где мы вместе в Париже. Стайлз в 16:08: Ух ты ж Питер в 16:09: И я всё представлял, каково это, жить с тобой в одном номере. Ты весь мой. Летний парижский ветерок дует через открытую дверь веранды. Питер в 16:10: Как бы ты выглядел, если б на тебе не было ничего, кроме белой простыни на бёдрах.       Стайлз сглатывает. В горле вдруг пересохло. Он не думал, что это будет так возбуждать: заниматься секстингом, не говоря о сексе. Питер обходит слова, за которые сообщения могли бы пометить как непристойные, но все равно пульс Стайлза участился.       Все, что он знает, это то, что если Питер сейчас выполняет свою работу, то есть отыгрывает Леонардо, парня, которого по контракту Стайлз купил, то это извращение и невероятная подлость. Если Питер — Питер, тогда... Возможно, не только Стайлз начинает задумываться о том, как бы выйти за пределы удобного укрытия в виде переписки. Стайлз в 16:12: Просто хочу, чтоб ты знал, что я не трахался уже несколько месяцев, и ты сейчас меня мучаешь Питер в 16:13: Хочешь, чтобы я прекратил? Стайлз в 16:13: .............нет. Питер в 16:13: Хочешь, чтобы я продолжил? Стайлз в 16:13: .............да. Питер в 16:14: Я думал о том, как тепло бывает в Париже летом, и о том, что никто из нас не стал бы заморачиваться с одеждой. Питер в 16:15: Мы, наверное, провалялись бы в постели весь день. Интересно, какая часть твоего тела самая нежная, самая чувствительная к щекотке.       Господи Иисусе, никогда еще Стайлзу так не хотелось потратить все свои сбережения и купить два билета на самолет во Францию в один конец. Его сжимавшие телефон пальцы стали влажными, и он хочет, боже мой, как он хочет. Питер в 16:15: И мы бы заказали десерт, но не ели бы с приборами. Мы бы подошли к этому творчески. Питер в 16:16: Разве не здорово звучит?       Звучит идеально. Стайлз в 16:17: Ненавижу себя за это, но я должен спросить. Стайлз в 16:17: Это реально? В смысле это правда ты? Или это всё игра?       Пот на ладони стал липким. Стайлз ждёт ответа, и ему кажется, что прошло уже несколько вечностей. Питер в 16:18: Это правда я, Стайлз. Стайлз в 16:18: Правда, ПРАВДА ты?       Он ненавидит себя за то, что спросил, не говоря уже о том, что переспросил, но приходится. Может, он просто неуверенный в себе, тревожный неудачник, и всегда им был. Может быть, он до сих пор мучится после нескольких катастрофических отношений. Может быть, он зациклился на своих сомнениях о том, как легко и просто, как и во всей жалкой жизни Стайлза, Питер мог сейчас окатить его ледяной водой, ответить, что всё это — не более чем шутка, которой его развлекают. Питер в 16:19: Да, правда. Стайлз в 16:19: Хотел бы я увидеть твою фотку. Я пытаюсь тебя представить, но вряд ли правильно. Питер в 16:21: Может, однажды ты увидишь меня лично. Стайлз в 16:22: По-настоящему? Питер в 16:22: Почему бы и нет? Стайлз в 16:23: А если бы я пригласил тебя куда-нибудь? Ты бы пришел? Питер в 16:23: Я бы постарался. Стайлз в 16:25: И я наконец-то смогу перестать платить десять баксов каждый раз, когда у меня заканчиваются сообщения? Питер в 16:26: О боже. Я забыл, что ты это делаешь.       Питер присылает еще одно сообщение, Стайлз тут же вцепился в него взглядом: «Я вообще забыл, что это должна быть работа»‎. Стайлз в 16:28: Я потратил столько, что у меня не осталось денег на еду почти до конца семестра. Питер в 16:28: Бедняжка. Стайлз в 16:29: Это, по сути, делает тебя моим мальчиком по вызову, знаешь ли. Питер в 16:30: Довольно дешево для мальчика по вызову... Стайлз в 16:30: Малобюджетный мальчик по вызову. И вообще, никаких дополнительных функций у тебя нет, поэтому низкие цены оправданы. Питер в 16:31: Меня это возмущает. Во мне нет ничего дешёвого. Питер в 16:31: Я очень хороший любовник. Стайлз в 16:32: Не то чтоб я к такому не привык... Питер в 16:32: Ещё? Стайлз в 16:32: Ты спрашиваешь или предлагаешь? Питер в 16:33: Возможно, обещаю. Стайлз в 16:35: Слушай. Просто проверка. Стайлз в 16:35: Ты же не какая-нибудь 80-летняя скучающая старая дева из Канады, верно? Питер в 16:36: Нет. Питер в 16:36: А что? Это твой типаж? Стайлз в 16:37: Ха ха ха.

***

      Во вторник, наводя порядок в своем столе, Стайлз кое-что нашёл: чек с первого свидания с Джорданом. Стайлз совсем позабыл о чеке, но, увидев его сейчас, скомканный под тетрадями и учебником истории, он вспомнил, что хранил чек из сентиментальной тяги к самоистязанию.       Взглянув на непомерную сумму, которую с радостью выложил за суши и торт, который потом предложил разделить, и на крошечные циферки в конце счёта, Стайлз осознал, что давненько не вспоминал о Джордане. Раньше он делал это хотя бы раз в день, обыкновенно с горечью, которую испытываешь, вспоминая колоноскопию или обиды из третьего класса, но в последнее время он этого не делает. Может быть, потому, что был слишком занят мыслями о других людях. Он двигается дальше.       Возникло какое-то освежающее чувство, особенно когда Стайлз выбросил чек даже без той злобной, мстительной обиды «Мой бывший для меня ничего не значит», которая могла бы быть. Просто выбросил и почувствовал себя лучше.       Тут же Стайлз решил извлечь выгоду из этого чувства, и, не успев себя отговорить, накинул толстовку и выехал из студгородка в город, остановившись только у полицейского участка и не дав себе шанса повернуть назад.       Надо было давно это сделать, а не «мариновать» себя‎. Нужно сделать это прямо сейчас, пока не свалился куда-то ещё, потому что возникло чувство, будто он уже на краю обрыва.       Завернув за угол, он увидел рабочее место Пэрриша, разложенные папки, большой компьютерный монитор. Сам он тоже здесь, в хорошо сидящей на нём рабочей форме, в которой Стайлз впервые увидел его и от которой несколько месяцев назад у него текли слюнки. Стайлз подходит к нему, сердце ползёт куда-то к желудку. — Привет, — Стайлз касается края стола Пэрриша, его прохладная гладкость расслабляет. Пэрриш, услышав его голос, вскидывает голову. — Есть минутка?       Пэрриш, кажется, удивлён. Стайлз не обижается, он удивляется сам себе. В конце концов Джордан кивает и встаёт. — Здесь? — Да, здесь, — Стайлз проводит рукой по волосам, ладони у него горячие. Пэрриш выглядит отлично, как будто подкачался, как будто ему на день Рождения подарили отбеливание зубов, как будто он по-новому уложил волосы. Он по-прежнему классически красив, но Стайлз с удивлением осознал, что его это не привлекает. Да и сам Пэрриш ему больше не нравится. — Так как жизнь? — вежливо интересуется Пэрриш. — Я просто хотел извиниться, — слова сами собой вылетают изо рта. — Ты... извиниться? — Да. За то, что свалил всю вину на тебя. Это не так. Моя вина тоже есть. Ты не виноват, что я в тебя влюбился, а ты в меня нет.       Лицо Пэрриша приобретает какое-то измученное выражение, словно он надеялся, что Стайлз не вернется к этой теме. — Стайлз... — начинает он, и, несомненно, на кончике его языка вертится какой-то очень милый, но совершенно бесполезный комментарий, Стайлз не хочет его слушать. — Нет, я серьезно. Бывает. Ты не всегда можешь всё контролировать, — говорит Стайлз. — Я долго избегал людей и винил во всём тебя, а зря. Я просто... я хочу, чтобы ты знал, что я не держу зла, — Стайлз делает глубокий вдох. — Если ты счастлив, тогда ладно. Важно только это.       Пэрриш кивнул. Вот что значит быть взрослым? В душу Стайлза закрадывается подозрение, что да. Извиняться перед теми, перед кем и не думал, и отпускать обиды, за которые цеплялся, как за спасательный круг. — Стайлз, это случится и с тобой, — обещает Пэрриш. — Не со мной, но случится. — Нет, да... да. Точно. — Так и будет. Когда это произойдет, ты... сразу поймешь. Оно покажется настоящим.       Стайлзу невольно вспоминается Питер, которого он никогда не встречал, которого он никогда не видел, не трогал, не чувствовал, не слышал запаха, но это всё по-прежнему кажется настоящим — реальным, не эфемерным. Поздние ночи за просмотром MTV; фантазии о том, как провести лето в Париже; то, как свернулся калачиком в своей крошечной комнате в общежитии. — Я тебе верю, — сказал Стайлз. — Ну так... никаких обид? Больше не будем вести себя странно в присутствии друг друга?       Он протягивает руку в знак мира — шаг, к которому несколько месяцев назад он не был готов. Пэрриш улыбается, как будто не только Стайлз нуждался в таком завершении, и пожимает его руку. — Не будем больше, да? — сказал Стайлз, кивнув. — Начнем сначала?       Пэрриш кивнул. — Звучит неплохо.

***

Стайлз в 20:01: Сегодня разговаривал с Джорданом. Питер в 20:04: Разговаривал? Стайлз в 20:05: Ага. Чувствую себя очень хорошо. Стайлз в 20:05: У нас всё наладилось. Питер в 20:06: Насколько наладилось? Стайлз в 20:06: Мы не вместе опять, если ты об этом. Стайлз в 20:07: Я наконец-то отпустил обиды, что копились во мне, и, рискуя прозвучать нелепо, скажу, что чувствую себя свободным. Питер в 20:08: Гордишься собой, да? Стайлз в 20:08: Конечно. Стайлз в 20:09: Ладно, мне немного неловко. Стайлз в 20:09: Но долгое время у меня в голове была эта странная фантазия о том, как я где-то встречаю Пэрриша, со мной мой новый парень, и мы целуемся у него на глазах, и я в курсе, что это по-детски, но я этого ОЧЕНЬ хотел Стайлз в 20:10: А теперь я вроде как отпустил. Типа я больше не чувствую, что должен доказывать ему, что счастлив. Питер в 20:10: Это правильный шаг. Хотя на самом деле нет ничего плохого в том, чтобы немножко поэксгибиционизировать, чтобы заставить бывшего ревновать. Питер в 20:11: Но я рад, что вы больше не вместе. Он тебе не подходит. Стайлз в 20:11: Согласен. Стайлз в 20:12: Не знаешь кого-то, кто подошёл бы? Питер в 20:12: Возможно. Питер в 20:12: Я подумаю.

***

      Как и каждый год, Стайлз чуть не забыл, что его день Рождения не за горами. Всё его внимание захватывают надвигающиеся экзамены, а тут еще внезапно взявшийся Питер стал отнимать время, а в сочетании с дуракавалянием с друзьями и напоминаниями о необходимости купить продукты, в голове не осталось места, чтобы вспомнить, что он становится старше.       Однако довольно скоро ему напоминают об этом. Стайлз получает электронное письмо от Лидии, в котором та сообщает, что в этом году вечеринка состоится в её квартире, что, безусловно, огромный прорыв по сравнению с той гнилой дырой (более известной как хата Айзека), где праздновали в прошлый раз, но отчего-то Стайлзу в свой день Рождения хочется надеть пижаму, прогулять занятия и от рассвета до заката не вылезать из уютной постели.       Ладно-ладно, чего ему действительно хочется, так это чтобы его разбудили медленным минетом и чтоб длился он не один час, но Стайлз знает, что этого не случится, ведь только одного человека он хочет видеть у себя между ног. Поэтому он отправляет Лидии ответное письмо, в котором сообщает, что придет, но хорошо бы, чтоб были чертовы Twizzlers.

***

Стайлз в 15:11: Можно рассказать тебе кое-что странное? Питер в 15:12: Конечно. Стайлз в 15:13: В следующий четверг у меня день Рождения, и все намекают, что планируют большую вечеринку, а я... не в восторге. ХЗ. Дичь? Питер в 15:13: Зависит от обстоятельств. Почему ты не в восторге? Вечеринки не твоё? Стайлз в 15:14: Нет. Я тусовщик. Питер в 15:14: Я тоже. Стайлз в 15:15: Что??? За этим стоит какая-то история? Ты становишься диким зверем, когда гаснет свет и включается музыка? Питер в 15:16: Не совсем. Но я известен тем, что подначиваю других вести себя, как дикие звери. Стайлз в 15:16: То есть ты тихий, злобный подстрекатель? Питер в 15:16: Люблю хорошие шоу. Стайлз в 15:17: Ладно. Продолжаем. Нет, я не ненавижу вечеринки. Меня бесит ощущение, что я старею и ничего не достиг. Питер в 15:17: Выживание само по себе является достижением. Стайлз в 15:17: Я имел в виду нечто большее. Питер в 15:18: Что лучше, чем выживание? Стайлз в 15:18: Выиграть Нобелевскую премию мира, заработать хренову тучу денег, встретить человека, с которым захочу общаться вечно. Такое большее. Питер в 15:19: Знаешь, что тебе нужно? Питер в 15:19: Хороший массаж. Тебе нужно больше расслабляться. Такими темпами ты быстро загонишь себя в могилу. Питер в 15:19: Ничего страшного, если всё это не происходит прямо сейчас. Питер в 15:20: Неважно, как медленно ты идешь, лишь бы не останавливался. Стайлз в 15:21: Клёво звучит. Стайлз в 15:21: Подожди. Стайлз в 15:21: Разве это не с MySpace? Стайлз в 15:22: Срань господня, ты все ещё сидишь в MYSPACE, пожалуйста, скажи да Питер в 15:22: Ты отклоняешься от темы. Стайлз в 15:22: О, по-моему, я полностью по теме Питер в 15:23: Стайлз. Стайлз в 15:23: Ладно-ладно. Итак, вечеринка у моей подруги Лидии. У неё такая классная квартира, что если я поцарапаю стену, то, наверное, выплачивать долги придётся моим внукам. Стайлз в 15:24: Теперь я задумался, почему она вообще разрешила провести вечеринку у себя. Питер в 15:24: По мне, неплохо. Стайлз в 15:25: Да. Так и есть. Наверное, я просто ною.       Cтайлз смотрит на свой телефон, на голубое полотно только что отправленных сообщений. Он хочет попросить Питера прийти. Сказать, что он хочет, чтобы он был там, что его потрясная вечеринка станет в десять раз круче, если Питер станцует с ним, когда зазвучит медляк, но большой палец не набирает ни слова. Стайлз не может перестать думать о том, что будет, если Питер ответит «нет». Если он не хочет того же, чего хочет Стайлз.       Он не отправляет приглашение. Вместо этого переводит разговор на планы на вечер и оставляет всё, как есть.

***

      В городе есть лишь один бар, который нравится Стайлзу, и то потому, что он не забит пьяными первокурсниками, а отличников по четвергам угощают бесплатными напитками.       В заднем кармане у Стайлза лежит зачётка с тремя с пятерками с минусом, и он её достанет, когда официант принесёт счёт. За столиком с ним теснятся Айзек и Скотт, все они только что закончили длительные тесты и алкогольной разрядке. Все было бы как в любой другой четверг, если бы не... — Извини, — говорит кто-то, а, когда Стайлз оборачивается, за его спиной стоит какой-то здоровяк с застенчивой ухмылкой на лице. — Увидел тебя с другого конца бара и не смог оторвать взгляда. — Подожди, с меня? — спрашивает Стайлз. — Ага, — улыбка парня становится шире. — Хочешь потанцевать?       Он симпатичный парень. Стайлз, наверное, целовался бы с ним в кабинке туалета какой-нибудь сумасшедшей ночью после большого количества водки, но не успел он толком обдумать предложение, как сказал: — Извини, я занят. — Да? Очень жаль.       Пожав плечами, парень ускользает обратно в толпу, а Стайлз лишь через секунду, наблюдая за его удаляющейся спиной, осознаёт, что только что сказал, и, что ещё важнее, о ком подумал, когда это говорил, и, что ещё важнее, кто был рядом с ним и услышал это.       Он чувствует, как взгляды, словно лазеры, устремляются на его шею. Стайлз оборачивается, приходится взглянуть друзьям в глаза. Лучше б он сказал тому парню, что у него герпес. Может быть, это вызвало бы меньше вопросов и осуждающих взглядов. — Так ты теперь занят, да? — говорит Айзек, потягивая коктейль. Стайлз закрывает глаза, чтобы немножечко успокоиться, а потом смотрит на Айзека своим самодовольным, дерзким, невозмутимым взглядом. — Просто вырвалось, — отвечает Стайлз, и это не ложь, но слова о том, что он занят, тоже странно походили на правду. Он уже прекрасно понимает, что не сможет объяснить это так, чтобы никто не усомнился в его здравомыслии, поэтому помалкивает. — Это ничего не значит. — Ага, — очень категорично произнес Айзек. — Точно так же, как то, что ты помешался на Леонардо и решил узнать его имя, где он живет и как его зовут, ничего не значит. — Это была твоя идея завести Леонардо, если что. — Я же не знал, что ты из-за этого ёбнешься. — Я не ёбнулся, — твёрдо говорит Стайлз, опрокидывая стакан. Ни Скотт, ни Айзек не дрогнули; они чертовски давно знали Стайлза и, по-видимому, за годы привыкли к его переменчивому характеру. — Всё хорошо. Меня это не волнует. Всё в порядке.       Он ушёл от этого тучного облака непонимания в уборную, пока не хлынул дождь обвинительных вопросов о всякой ерунде вроде чувств Стайлза. Оказавшись за дверью кабинки, он достал телефон. Стайлз в 21:02: Зависаю сегодня с друзьями, и какой-то парень просто подошёл ко мне познакомиться, а я рефлекторно сказал ему, что уже занят. Стайлз в 21:02: Жутко, странно или очаровательно? Питер в 21:06: Лестно. Питер в 21:07: Беру свои слова обратно — лестно, только если ты имел в виду меня. В противном случае, было бы ужасно грубо рассказывать мне это. Стайлз в 21:08: О да. Я не говорил?? У меня где-то семь парней Стайлз в 21:09: Мне одного мужчины мало... У меня так много ПОТРЕБНОСТЕЙ... Питер в 21:10: И какие из них я удовлетворяю? Стайлз в 21:11: Ты тот, о ком я рассказываю людям, когда они пытаются меня склеить? Питер в 21:11: И что ты им говоришь? Стайлз в 21:13: У меня есть верный мне красавчик, который превратился бы в Халка, если б увидел, как меня обхаживают потенциальные ухажёры. Питер в 21:14: Ладно. Я доволен. Стайлз в 21:15: Всё ещё польщён? Питер в 21:15: Всё ещё польщён. Питер в 21:16: Если бы я был там, я бы, пожалуй, защитил твою честь. Стайлз в 21:17: Как? Речь о гневных взглядах, кулачных боях, выплёскивании напитка кому-то в лицо? Или о мощной дуэли за меня у чёрного входа? Питер в 21:18: Дуэль? Серьёзно? Питер в 21:18: Мне придётся откопать свой средневековый меч, но я вполне уверен, что победил бы в дуэли. Стайлз в 21:19: Опять этот классический нарциссизм :) :) :) Стайлз в 21:19: Ахахаха я люблю тебя       Пальцы словно сами собой летят по клавиатуре, он не успевает остановиться, а самоконтроль и здравый смысл не успевают вмешаться и напомнить ему, что нужно вести себя как нормальный, разумный человек, хотя бы раз в жизни. Стайлз в 21:20: Омгг шучу       Он как-то яростно отправляет это, отчаянно сожалея о том, что нет никакой рекламы, предупреждающей не пить и не писать сообщения (даже если это никак не связано с вождением) в одиночестве. Алкоголь не только подл и смертелен, так теперь вызывает желание заползти под унитаз. Питер в 21:21: Лучше бы...       Следующие десять минут он пытался справиться с состоянием гипервентиляции и понять, имел ли Питер в виду, что лучше б это была шутка, или, что совсем уж безумно, лучше бы Стайлз в самом деле его любил. Потом он вспомнил, что его ждут Айзек и Скотт. Он перестаёт думать обо всем этом, о том, что в голове идёт война за то, что он должен и не должен позволять себе чувствовать; на несколько секунд засовывает руки под кран, решает, что они чистые, и возвращается обратно, насухо вытирая ладони о джинсы.       До конца ночи он не проверяет свой телефон.

***

Стайлз в 11:15: Эй, ты можешь говорить со мной по-французски?? Питер в 11:16: Зачем? Стайлз в 11:17: Мне нравится. Питер в 11:18: Tu me rends fou. Стайлз в 11:21: Эээээээй. Я перевёл. Это не очень вежливо. Питер в 11:22: Хочешь верь, хочешь нет, но это не было оскорблением. Питер в 11:24: Я долго раздумывал, сказать ли тебе это, но, если хочешь знать, когда мы начали переписываться, меня так позабавило твоё заявление о том, что ты используешь сервис только для того, чтобы обмануть своего отца, что я подумал, что будет забавно, если ты влюбишься в меня. Стайлз в 11:25: Подожди, что? Питер в 11:26: Наверное, это была моя маленькая личная цель. Меня это развлекало. Стайлз в 11:26: Это полный пиздец, братан Питер в 11:27: Дело в том, что я больше на всё это так не смотрю. Стайлз в 11:28: Уверен? Питер в 11:28: Абсолютно. Стайлз в 11:29: И когда произошёл этот переход? Питер в 11:30: Почти сразу. Питер в 11:30: Ты не дал мне ни единого шанса побороться. Стайлз в 11:31: К твоему сведению, ты ужасный человек, и это был хреновый поступок, и я могу просто игнорировать твои сообщения следующие три часа или около того Питер в 11:32: Три часа? Значит, если я сейчас пойду и приму душ, то, когда вернусь, ты меня уже простишь? Стайлз в 11:32: Бесишь. Питер в 11:33: Ты любишь меня.       Стайлз смотрит на появившееся сообщение, и губы расплываются в улыбке, которой противиться невозможно. Он не может отделаться от мысли, что Питер не ошибается, и в ту же секунду, когда эта мысль вонзается ему под ребро, он понимает, что по уши вляпался в дурацкие неприятности.

***

— У меня проблема. — Что случилось? — Я... — Стайлз останавливает себя. Он не уверен, что сможет произнести это вслух, даже в голове это звучит абсурдно. — Слушайте, ребят, можете пообещать мне, что не будете смеяться?       Сидящие на диване напротив него Айзек и Скотт обмениваются взглядами. На лице Айзека ясно написано, что он ничего не обещает. — Мы не будем смеяться, — говорит Скотт. — В чём дело? — Прежде чем я что-то скажу, хочу уточнить, что тоже понимаю, насколько это тупо, — предваряет Стайлз, пристально глядя на Айзека. — Мне начинает немного нравится мой невидимый парень.       Скотт и Айзек оба сидят совершенно неподвижно. Затем Айзек с ухмылкой хлопает Скотта по плечу. — Ха! Что я тебе говорил? Разве я не говорил, что так и будет? — Чувак. — Я так и знал. Я знал, что это случится. Я это предсказал, когда Стайлз вбросил, что хочет услышать голос этого парня. — Чувак, — повторяет Стайлз. — Это мне не поможет. — Думаешь, ты ему тоже интересен? — спросил Скотт.       Стайлз не знает. Чёрт, Стайлз никогда и не задумывался, даже не осмеливался об этом гадать, ведь столько раз ошибался в людях, но, рискуя сглазить, теперь Стайлз уверился, что это небезответная любовь. В конце концов — если только у Питера не каменное сердце и он не разыгрывает самый жестокий пранк века — это не могло оказаться невзаимным чувством. — Думаю, да, — очень неуверенно произнёс Стайлз. — Значит... всё хорошо, да? — спросил Скотт. — У вас могло бы что-то получиться? — Я... я не знаю, — Стайлз потёр левый висок. Он заварил эту кашу с намерением избежать драмы, а в результате получил её бесконечно больше. Иронично, и Стайлз это понимает, хотя и не может оценить. — Однажды мы говорили об отношениях и о том, чего мы от них хотим. Его интересует только секс. — Как ты можешь быть уверен, что не станешь исключением? — Потому что это смешно, — отмахивается Стайлз, обхватывая голову ладонями. — Мы не в какой-то романтической комедии. Люди не меняются только из-за фальшивых виртуальных отношений. — А ты его спрашивал? — поинтересовался Айзек. Стайлз знал, что ему дадут решение, прямое, грубое, логичное, с которым невозможно спорить. Стайлзу хотелось, чтобы его просто погладили по спинке и представили волшебное, не требующее усилий решение, в котором все будет просто и всё получится. Неужели он многого просит? — Нет. — Ну тогда надо это сделать. Просто скажи ему, что ты чувствуешь. — Как будто это так просто. — Так и есть, — настаивает Айзек, будто он всё знает. Так может сказать только непричастная третья сторона, не имеющая никакого отношения к делу. — Тебе же даже не обязательно делать это лично. Можешь сделать это по телефону, что очень упрощает дело. — Ладно, я тебя услышал, — ворчит Стайлз. Он поворачивается к Скотту, который, по его мнению, будет более благоразумным в этом вопросе. — Мне лучше просто забить на это, да? Надо заканчивать, пока не стало ещё хуже? — Ты должен сказать ему, — говорит Скотт, и будь он проклят за то, что солидарен с Айзеком. — Просто затронь эту тему невзначай. Посмотри, как он отреагирует.       Стайлз застонал. Неужели они не понимают, как плохо всё может кончиться? Как можно невзначай сказать человеку, что ты искренне в него влюблен, когда ты даже никогда не видел его, не чувствовал его утреннего дыхания, не наблюдал за его манерами за столом и не слышал, как он подпевает «Богемскую рапсодию»? — Я не хочу, чтобы всё полетело к чертям, — признаётся Стайлз, он почувствовал себя ничтожным. — В последнее время... не знаю. — У тебя было много плохих отношений, — заканчивает за него Айзек. — Мы знаем. И на тебе это сказалось, это мы тоже знаем. Мы тут эти ебучие последствия пытаемся разгрести. — Знаешь, что значит быть полезным? Нет? — Я помочь хочу, тупица, — заявил Айзек. — Я говорю тебе, что ты не можешь позволить нескольким дерьмовым событиям своей жизни разрушить то, что между вами, если ты в него втюрился. Возможно, он урод и никогда не моется, но, если он тебе очень нравится, стоит попробовать. — Ты ужасен, — пробормотал Стайлз. — Он моется. — Тогда чего ты ждешь?       Стайлз не знает. Знака, может быть? Чтобы первым признался Питер? Чтобы не выставить себя полным дураком, если все окажется напрасно?       Пришлось напомнить себе, что не все отношения будут катастрофой, Пэрришем, болезненным разрывом. Хочется гарантий, но никаких гребаных гарантий нет, нужно просто рискнуть, даже если придётся прыгнуть дальше, чем обычно.

***

      На обратном пути от Скотта Стайлз остановился, чтобы выпить кофе в уютной кафешке на территории студгородка, на которую ещё на первом курсе чуть не спустил все свои деньги на еду, потому что пристрастился к макиато, однако неделя выдалась не из приятных, поэтому Стайлз посчитал, что заслуживает чего-нибудь сладкого, с кофеином и с карамелью. Он встал в очередь и начал рыться в карманах в поисках купона, который, он мог поклясться, лежал у него в толстовке, когда... — Стайлз?       Стайлз оборачивается и видит Дерека, тот уже почти вышел за дверь с огромной чашкой в ​​руке. Наверное, это самая большая, размером с бочку, чашка, которую только можно купить, и подозрительно пахнет эспрессо. Похоже, не только у Стайлза есть проблемы, которые можно решить кофеином. — Привет, — сказал Стайлз. Потом указывает на чашку. — Тяжёлое утро? — он смутно припоминает их последний разговор, что-то о проблемах с его дядей. — Всё ещё проблемы в семье? — Мои семейные проблемы никогда не кончатся, — угрюмо ответил Дерек. — Ой. Ну, э, не хочешь прийти на вечеринку в честь моего дня Рождения в этот четверг? — предложил Стайлз. — Мне пообещали, что будет много алкашки, так что вот. И дядю своего приводи, если думаешь, что текила поможет ему развеяться. — Как бы заманчиво это ни звучало... — Нет, серьёзно, приходи. Как ни вижу тебя в студгородке, ты всегда хмуришься. Всегда. Тебе нужно проветриться и немножко расслабиться, — Стайлз вытаскивает из рюкзака клочок бумаги и ручку, пишет на нем адрес Лидии и протягивает Дереку с таким видом, словно ответ «нет» не принимается.       Дерек вздыхает, но с неподдельным интересом смотрит на листок. — Я не притащу с собой дядю, — наконец сказал он. — В последнее время он только и делает, что достаёт меня советами по поводу отношений. — Как хочешь, — Стайлз хлопнул Дерека по плечу. Похоже, они с этим дядей могли бы посочувствовать друг другу. — Увидимся в четверг? — Увидимся.       Очередь продвинулась, подтолкнув Стайлза вперед, и он в последний раз машет Дереку на прощание, делает заказ и достаёт из кармана несколько долларов.

***

      Поход Стайлза в Старбакс длится около десяти минут, после он остаётся с пустой чашкой. В ней нет ничего, кроме тающей пенки. В желудке теперь один только кофеин, что, если подумать, было ему совсем ни к чему, ведь он и так в стрессе.       Стайлз подумал, что было бы неразумно, запить этот макиато ликёром. У него под матрасом припасено несколько бутылок для ситуаций, когда он, погружённый в свои мысли, не слышит ничего, кроме бешеного, тревожного свиста. Стайлз откупоривает бутылку дорогого рома, которую оставил его сосед-барахольщик, и обращается к ней за советом.       К концу бутылки советы Скотта и Айзека показались скромными и трусливыми вариантами. Какая польза от признаний в любви? Почему бы просто не потопить этот сраный айсберг и не решиться? Стайлз ведь и так переписывался с этим парнем, так почему вдруг стал застенчив?       Из-под кровати появляется вторая бутылка крепкого алкоголя, Стайлз почувствовал себя смелым, свободным и слегка возбужденным. В трезвом состоянии он бы признал, что это плохое сочетание, но сейчас он будто в центре вселенной, парит в космосе, оторвавшись от земли, и видит всё, какое оно есть на самом деле. Насколько сам он незначителен, насколько ничтожна такая мелочь, как один отказ.       Его никто не останавливал, а только продолжал уговаривать дерзнуть. Так что к черту всё. Стайлз в 1:02: Слушай, я знаю, что это странно и, может, немного жутко Стайлз в 1:02: Но ты мне нравишься Стайлз в 1:02: Настоящий ты Стайлз в 1:03: Я хочу, чтобы ты был моим настоящим, не невидимым парнем Стайлз в 1:04: а ещё я был бы не против заняться с тобой сексом       Стайлз долго таращился на телефон (может быть, длилось это всего несколько минут, в пьяном угаре трудно определить), но Питер не ответил. Та его часть, которая не чувствует ни усталости, ни вялости, которую не тянет в сон из-за надвигающегося похмелья, хочет дождаться ответа. Из-за ожидания часто забилось сердце и застучало в голове. Стайлз устал. Выпитое спиртное, словно океан, раскачивалось в животе из стороны в сторону. Клонило в сон.       Он не заметил, как уснул с телефоном в руке и пульсирующей головой.

***

      Проснувшись, Стайлз поклялся не пить ром. Он не помнит ничего о своей попойке, кроме того, что выпил он много. Очень много. Слишком много для человека его комплекции.       Он убирается в своей комнате и выбрасывает пустые бутылки, а Питер не пишет. Поначалу Стайлз этого не замечал, слишком был занят приготовлением средств от похмелья и прятался от яркого-преяркого мира, но около двух часов дня Стайлз понял, что Питер не поздоровался с ним, как обычно.       Странно, но, может быть, он просто занят сегодня. Может, он в суде присяжных. Может, его мать в больнице с пневмонией. Случались и более безумные события..       Около семи вечера Стайлз получил сообщение. Питер в 19:31: привет детка, прости что не ответил. я заснул.       Не так всё кажется с самого начала. Это слово. «Детка»‎. Стайлз в 19:31: Что случилось? Питер в 19:32: нечего просто устал       Без заглавных букв? Без знаков препинания? «Нечего»?‎ Стайлз в 19:33: Нет, серьёзно. Питер в 19:34: просто был занят на работе и всё Стайлз в 19:34: Занят писательством?? Питер в 19:36: что? Стайлз в 19:37: Какого чёрта происходит? Питер в 19:40: нечего честно Стайлз в 19:40: Это кто-то другой? Я с кем-то новым говорю?       Нет ответа. Стайлз в 19:42: Что случилось с парнем до тебя?       Опять нет ответа. Кто бы ни писал ему сейчас, он решительно не хочет ломать четвёртую стену и явно не заинтересован отвечать на насущные вопросы.       Какого хрена случилось? Стайлз судорожно листает переписку вверх, пытаясь понять, что именно он написал напоследок. Видимо, вчерашняя пьянка оказалась страшнее, чем он думал. Стайлз не помнит ничего конкретного, только то, что переписывался с Питером, а буквы, которые отстукивали его пальцы, в его памяти никак не собирались в слова.       Он прокручивает страничку вверх и видит признание, от которого ему хочется свернуться калачиком и умереть, или наоборот посвятить свою жизнь созданию машины времени, отправиться в прошлое и предотвратить отправку тех сообщений.       О чём он, блять, думал?       Он спугнул Питера. Сказал слишком много и слишком увлёкся этой нелепой обманкой. С самого начала он дал Питеру понять, что он не из тех людей, которые занимаются этим ради самообмана, и каким-то образом по ходу дела он нарушил своё обещание и по уши втрескался в Питера, а потом ему хватило глупости признаться Питеру в этом. Нужно исправить ситуацию. Стайлз не знает, как, но ему нужно всё исправить. Списать его пугающее признание на побочный эффект чрезмерного употребления алкоголя и надеяться на лучшее.       Если бы он знал о Питере немного больше, было бы невообразимо проще. Фамилия, адрес электронной почты, его настоящий номер телефона. Стайлз знает слишком мало, чтобы найти его где-нибудь в интернете, а с такой скудной информацией не получится даже попросить Пэрриша разыскать Питера через полицейские каналы. Всё, что есть у Стайлза — это номер компании, на который он звонил в прошлый раз, и надежда на то, что Питер поговорит со Стайлзом по телефону, если тот найдет другой способ соединиться с Питером.       Стайлз хватает ноутбук, включает, ждёт, пока он оживет, нога нетерпеливо отбивает ритм по краю кровати. Он снова находит номер службы поддержки клиентов и звонит. Когда он набирал номер, руки тряслись. Ему нужен лишь шанс объясниться. Он просто пока не хочет терять Питера. — Чем могу помочь? — раздается голос после нескольких гудков. Это другая женщина, не та, с которой Стайлз разговаривал в прошлый раз, и её голос ему незнаком. — Я звоню, чтобы поговорить с человеком, который у вас работает. Его зовут Питер. — Питер? Как его фамилия? — Я не... — Стайлз потирает переносицу. — Он мой друг. Всё, что я знаю: он здесь писатель. — Подождите.       Он ждёт. Слышит, как набирают текст, щелчки мышки, стук ногтей по клавиатуре. Ему нужна возможность поговорить с Питером; узнать, что произошло; извиниться, если нужно; сказать, что скучает по его острым, как чеддер, текстам. — Сэр? — Да? — У нас нет писателя по имени Питер, — говорит она ему. — Так. Подождите минутку.       У Стайлза наступает тревожный момент, когда он задумывается о том, что, возможно, Питер все это время не существовал, а в самом деле был невидимым парнем, явившимся к Стайлзу из потустороннего мира или из измученных уголков его сознания, способных вызвать галлюцинации после бессонной ночи за написанием эссе. Только Стайлз собрался предаться этим нелепым предположениям, как вдруг... — Думаю, я знаю, о ком вы говорите. — Эм. Знаете? — Он у нас больше не работает, — сказала женщина. — Что? Он уволился? — неужели заигрывания Стайлза не на шутку испугали его, и он написал заявление по собственному и бежал в безопасную анонимность? — Нет. Его недавно уволили. — Его... чего? Когда? — Этим утром. — Почему? — Он не следовал политике компании. Больше у меня нет никакой информации.       Он не следовал политике компании. Сколько раз Питер давал понять, что рискует своей работой, отвечая на вопросы Стайлза, который клянчил у него подробности его реальной жизни? И сколько раз Стайлз отмахивался; видимо, полагал, что в личной переписке бояться нечего? Это полностью его вина. Тот факт, что именно он ответственен за безвременную кончину отношений с Питером, до боли ироничен и печален. — Пожалуйста, — пытается Стайлз, — можете рассказать мне что-нибудь о нём? Хоть что-то? Может, номер телефона? — Боюсь, я не могу. — Вы ничего не можете сказать? — К сожалению нет.       Стайлз прислоняет телефон к виску. Он облажался и не знает, с чего начать это исправлять. — Даже электронную почту? — Стайлз закрывает глаза. — Или куда я мог бы послать почтового голубя?       Стайлз вспоминает, как недавно сказал Скотту, что его жизнь не похожа на романтическую комедию. Ах, если бы это было так! Эта женщина на линии прониклась бы его безнадёгой, выслушала бы его романтическую историю и пришла бы ему на помощь, рассказав всё, что Стайлзу нужно знать, а затем наняла бы лимузин, чтобы отвезти Стайлза в дом Питера. Естественно, так не бывает. — Извините, сэр, — говорит женщина, в её словах гораздо больше нетерпения, чем заинтригованности и сочувствия, на которые рассчитывал Стайлз. — Я могу вам чем-нибудь ещё помочь? — Нет. Но всё равно спасибо.       Он бросает трубку, но ещё две минуты пялится на экран набора номера, пока тот не тускнеет и не чернеет. Думает, что же дальше. Он ничего не знает о Питере, кроме того, что людям действительно важно, например: детские воспоминания, что они любят есть, и с какими членами семьи они «в контрах»‎ — как бы это ни было приятно, это один из тех редких моментов, когда Стайлз отдал бы предпочтение обезличенным, неопровержимым фактам о личных данных, адресе или медицинской информации.       Хорошо. Так что же он знает?       Следующие несколько часов Стайлз потратил на то, чтобы разыскать через интернет Питера, живущего в Бейкон Хиллс. До этого момента Стайлз и не подозревал, что Питер — такое, блять, популярное имя. Кажется, он может оказаться за любым углом, но нужный Питер не находится.       Полиция бессильна, когда Стайлз может назвать лишь имя и молить о помощи. Почему имя Питера не могло быть безумно необычным и единственным в своем роде? Почему он не мог быть Варфоломеем? Почему он не сказал Стайлзу свой настоящий номер телефона? Почему они не договорились до того, как истекло время? — ...я не понимаю, — раздается в трубке голос отца. Стайлз позвонил ему с надеждой попытать счастья. — Что за парень? — Он... — любовный интерес. Что, если?.. Виртуальный бойфренд. Друг по романтической переписке. — ...друг. — И ты знаешь только то, что его зовут Питер. — Ага. — Немного ты мне даёшь, Стайлз, — говорит отец. Стайлз и сам знает. Разумеется, знает. Если бы ему было что дать, он бы сам нашел Питера, а не плутал по тупикам в надежде, что у отца наготове есть чудо-база данных, которая решила бы все проблемы в участке. — Почему это так важно?       Стайлз мог бы соврать, что вовсе это не так, ничего подобного, это неважно, и жить дальше, а отец перестал бы задавать вопросы. Но это важно, и пусть он влюбленный двадцатилетний дурак, но зато он наконец-то сможет понять песни Ингрид Майклсон. — Потому что он. Он Леонардо, — признаётся Стайлз, срывая этот пластырь. Больше не нужно нескольких недель осторожно оттягивать и ковырять уголочек. Взял и сорвал. — Это тот парень, о котором я тебе говорил. — Но зовут его Питер? — Питер — это его настоящее имя. Леонардо — имя фейкового онлайн-парня, которого я создал, чтобы обмануть тебя, заставив думать, что у меня есть отношения.       На другом конце провода — молчание. А потом: «Что?»‎ — Айзек рассказал мне о сайте, где можно завести фальшивые отношения, чтобы обмануть окружающих и заставить думать, что ты не одинок, — говорит Стайлз. Услышав это от себя, Стайлз понял, что звучит это не очень здоро́во. — И я на это пошёл, потому что после Пэрриша мне казалось, что ты думаешь, что я не двигаюсь дальше, и что ты... жалеешь меня. И вроде как все меня жалеют. — Так ты... — шериф на мгновение замолкает, словно пытаясь сориентироваться, переваривать эту информацию. — Ты нанял кого-то, чтобы он притворился, что он с тобой? — Оглядываясь назад, я понимаю, что это было глупо и нелепо, и надо просто поговорить с тобой, но я... не жалею об этом. Я встретил этого классного парня и почти уверен, что я нравлюсь ему так же, как и он мне, так что, наверное, в конце концов всё получилось, и технически это не было большой жирной ложью. — Стайлз. — Ладно-ладно, это была большая и жирная ложь, но я пытаюсь извиниться за то, что так поступил с тобой. Я больше не буду так делать и врать о своих отношениях. Я буду с тобой честнее. — Это... это ведь не шутка, да? — Нет! — похоже на то, но нет. В груди стало ужасно тесно. Чтобы полегчало, Стайлз выдыхает застрявший в лёгких воздух. — Злишься?       На мгновение в трубке воцаряется молчание, Стайлз смог расслышать шум полицейского участка. Наверное, нужно было поговорить лично, но в последнее время у Стайлза не очень получается принимать правильные решения. — Если честно, мне немного грустно, что ты не доверяешь мне правду, — говорит шериф. — И изо всех сил старался сделать прямо противоположное. — Да, плохая была идея. — Плохая, — соглашается отец. Снова долгое молчание, но его нарушает тихое, едва слышное хихиканье, которое становится всё громче. И только когда отец захохотал во весь голос, Стайлз задумался, что, может быть, чудом ему сойдет это с рук и отец находит это забавным. — Не могу поверить, что ты зашел так далеко. Ты же знаешь, что я понимаю слова, да, Стайлз? Ты мог просто поговорить со мной. — Да. Теперь понимаю, да. Но начинаю верить, что это должно было случиться. — Из-за Леонардо.       Щёки у Стайлза горят. — Ага. — Что ты о нём знаешь? — Ну ему нравятся «Звёздные войны». И у него приятный голос. И он умеет танцевать румбу. — И он тебе нравится, — добавляет шериф. — Ага. — Негусто. — Я знаю. — Извини, но я не смогу помочь его найти, — в его отца голосе — искреннее сожаление. — Может быть, он снова появится в твоей жизни. Никогда не знаешь наверняка. Городок маленький. —Да, наверное. — И, Стайлз? — А? — Если ты его найдешь, — говорит отец, — я буду ждать, что ты приведешь его ко мне. — Чтобы доказать, что он не манекен, или марионетка, или кто-то, кого я выдумал? — Чтобы познакомиться с ним и поужинать, как я давным-давно и просил.       Стайлз хохотнул. — Замётано, — ответил он. Это печалит больше прочего: наконец-то тайна раскрыта, всё кончилось, он получил благословление отца. Поэтично, но отстойно. — Если найду его, приведу.

***

      Когда той ночью он лёг спать, ему вновь приснился Питер. Ему снится, как он видит его лицо в толпе и узнаёт. Снится караоке-бар. Он слышит знакомый голос, исполняющий песню Адель. Он взбегает на сцену, присоединяется. Ему снится, что он стоит под Эйфелевой башней и ждёт, пока кто-то не потреплет его за плечо. Он мечтает найти Питера в самом необычном месте и не потерять его совсем.

***

— Ладно. Короче, я всё испортил. Вообще, мне не хочется об этом говорить, но я это сделал, и всё закончилось, поэтому хочу, чтоб вы знали, что ваш совет был ужасен.       Стайлз закрывает лицо руками, делясь новостью с друзьями и стараясь смотреть, куда угодно, только не на их смущённые, сочувствующие лица.       Он боялся рассказывать им о том, как их с Питером отношения зашли в тупик, чтобы не услышать, как произносит это вслух, а затем не отвечать на неизбежные вопросы: что случилось? ты уверен, что всё кончено? можем ли мы как-то помочь? разве ты сам не знал, что так будет? Стайлзу хотелось услышать только «Ну пиздец, тебе надо съесть бочку мороженого». Несколько дней Стайлз без устали рылся в гугле и не нашёл ничего полезного. Он уже признался во всём отцу, потому и решил посмотреть правде в глаза и рассказать остальным, чтобы в будущем его по этому поводу не донимали.       Всё пошло наперекосяк. Стайлз, скорее всего, долгие годы будет размышлять о переломном моменте этой главы своей жизни, но зато он не скрыл своих чувств. Как болван. Однако Стайлз убеждён, что это всё же лучше, чем струсить. Наверное. — Извини, — сказал Скотт. Кажется, он не может стереть со своего лица это мученическое выражение, будто и сам переживает страдания Стайлза, от этого не легче. — Мы не... мы не пытались тебе что-то испортить.       Стайлз вздыхает. — Я знаю. — Неужели ты ничего не можешь сделать? — Не-а, — ответил Стайлз. — Питер ушел. В небытие. В киберпространство. Я не знаю ничего, что помогло бы мне его разыскать. Наверное, он меня теперь ненавидит, потому что по сути из-за меня его уволили. — Как? — Там... есть правила. Дебильные правила, но всё равно. Я им не следовал, — Стайлз сутулится. Очень хочется, чтобы та бочка с мороженым не была лишь плодом его воображения. — Нельзя привязываться друг к другу, ломать четвёртую стену, писать непристойности и так далее. Компания может отслеживать сообщения в любое время, так что вот. Так и случилось. — Пожалуйста, скажи, что ты нарушил не третье, — Айзек сморщил нос.       Что-то вроде того было, но... неважно. Стайлз не признается вслух. — Я буквально написал, что хочу встречаться с ним. С настоящим ним. Я рискнул, риск не оправдался, и теперь я двигаюсь дальше, — он касается своего носа, переносицы, где, кажется, собрались всё напряжение и печаль, спутавшись в невыносимую головную боль. — Слушайте, мы можем это не обсуждать? Я даже не... я просто хотел рассказать. Чтоб вы знали.       Может быть, Стайлз вернётся в Tinder. Может, рискнёт зайти на сайт знакомств или примет предложение Скотта о свидании вслепую. Может, он на время подостудит свой пыл и станет одним из тех грустных людей, которые встречаются с самими с собой и зовут это «поиском себя»‎. Это нормально. Он молод и хорош собой, скоро всё вернётся на круги своя.       Катастрофы не случилось, ей просто не суждено было произойти. Нужно отряхнуться и двигаться дальше.

***

      Будто бы внезапно наступил день вечеринки по случаю дня Рождения Стайлза, хотя он его и ждал. Наверное, оттого что при всем желании не смог бы пребывать в более бурном настроении для вечеринки. Хочется сидеть дома и думать о том, как он стареет и какая жалкая, одинокая у него жизнь, желательно с каким-нибудь щербетом, чтобы заглушить боль. Вместо этого он вынужден веселиться на шумной, богато украшенной вечеринке, которую устроили его заботливые друзья.       Она действительно хорошо оформлена. На стенах висят украшения, большие плакаты, посвященные дню Рождения; алкоголя столько, что можно наполнить текилой бассейн, а в квартире Лидии собралось людей больше, чем, по мнению Стайлза, было нужно. Так много, что они рассыпались по всему коридору. — Классная вечеринка, — сказал Стайлз Айзеку, оглядывая толпу, которая собралась здесь ради него. — Ты её ненавидишь. — Что? Нет! — Стайлз ставит стакан. — Вообще-то, я считаю, что очень круто, что у меня есть друзья, которые готовы разгромить свою квартиру и заморочиться с плейлистом для вечеринки, чтобы я отпраздновал свой день Рождения с кучей людей. Половина из которых не принесла подарков.       Айзек схватил ближайшую бутылку водки и стал наливать её в оставленный стакан Стайлза, пока чуть не переливается жидкость, потом Айзек наклонился и положил теплую ладонь на плечо друга, а другой рукой всучил ему стакан водки. — Что тебе нужно, — уверенно произнёс он, — так это перестать депрессовать. Напейся и трахни кого-нибудь. — Какой ты лапочка, — сказал Стайлз, отталкивая Айзека. — Ну серьёзно, на кого у тебя тут стоит?       Стайлз пихнул его локтем под рёбра, но всё равно огляделся. Сегодня его день Рождения, и, может быть, Айзек прав: ему нужно выпустить пар, вцепиться в рубашку симпатичного незнакомца и засосаться с ним под скучные песни из тусовочного плейлиста.       Стайлз осматривает толпу в поисках кандидатов, пропуская знакомые лица, которым на парах не смог бы смотреть в глаза, после того как им подрочил. — Хэй, Дерек пришёл, — сказал Стайлз. Ну уже неплохо. Стайлз не знал никого, кому так отчаянно нужно было расслабить свой зад парочкой коктейлей. Приятно видеть, что эта вечеринка хоть кому-то приносит пользу. К тому же, рядом с ним стоит кто-то в облегающей рубашке, с подстриженной бородой. Стайлзу начинает казаться, что каждая секунда, не проведённая за разговором с этим жеребцом (который не из его лиги и от которого Стайлз непременно получит отказ) — это пустая трата времени. Он подталкивает Айзека локтем, на этот раз осторожно. — Что за чернобурка рядом с ним?       Айзек поднимает голову от башни красных стаканчиков, которые перестраивает в пирамиду. — Эмм? Без понятия. — Думаешь, разрешит отсосать у него в коридоре? — Ты меня пугаешь, — говорит Айзек. Когда Стайлз снова толкает его локтем, он неохотно добавляет: — Наверное, — он странно смотрит на Стайлза, как будто ему известно что-то, чего не знает Стайлз, как будто из торта сейчас выпрыгнет кто-то голый и до смерти его напугает. — Почему бы тебе не пойти поговорить с ним?       Стайлз заставляет себя отвести взгляд от стройной фигуры того парня и заглянуть в глаза Айзеку. В последнее время Айзек, как ни странно, полон неплохих, если не сказать хороших, идей. — Схожу-поболтаю, — объявляет Стайлз, ставя стакан.       Под «поболтать» он имеет в виду как бы невзначай подобраться к тому парню и Дереку, которые угощались брецелями, и как-то завязать разговор. Погода в последнее время стояла хорошая — хорошее начало, а ещё у него день Рождения, и он уже давно совершеннолетний, или как насчёт фильтров Snapchat — эта тема всегда и чересчур заводит людей. Стайлз сымпровизирует. — ...чья это вообще вечеринка? — спросил незнакомец. Стайлз как раз подкрался к столу с закусками и оказался в пределах слышимости. — Моя, — широко ухмыляется Стайлз, распознав удобный момент. Дерек с другом поворачиваются к нему лицом. — Рад, что вы пришли, — особенно тот друг с бицепсами, Господи Иисусе. — Эй, это твой дядя, Дерек?       Что-то в этом парне волнует мысли Стайлза, что-то задевает струну, что-то пытается напомнить ему, кто это такой. Может быть, Стайлз встречал его в студгородке? — Да, это я, — говорит незнакомец. Чёрт, когда Дерек говорил о своем надоедливом дяде, Стайлз представлял себе его не таким, а скорее облысевшего толстяка с плохим чувством стиля и вспыльчивым характером. — Это твой день Рождения? — Да. Как ты догадался?       Парень протягивает руку и стягивает с головы Стайлза колпак, о котором он до этой минуты позабыл. Стайлзу напомнили, что на нём колпак именинника из магазина Party City, из-за него он наверняка выглядит, как пятилетний дурачок. Парень был к нему настолько близко, что Стайлз услышал запах какого-то дорогого одеколона. Приятно. — А ты наблюдательный, — сказал Стайлз, перемещает колпак так, чтоб он лежал на его голове под очаровательным углом. Дядя Дерека смеётся, и, чёрт побери, что-то в нём кажется до боли знакомым, словно Стайлз много лет ездил с ним в одном автобусе. — Хорошо, что ты привёл его, Дерек. — Это не я, — ответил Дерек. — Мне позвонил какой-то Скотт и попросил приехать, — сказал его дядя. Хм, это странно. — Он сказал, что здесь будет кое-кто, кого я знаю. — Кто? — Стайлз. — Ой, — Стайлз улыбнулся, самодовольно указал на себя пальцами. — Я Стайлз.       Он ждал рукопожатия или ответного обмена именами; вместо этого он получил озадаченный, потрясённый взгляд. Эмоции у парня от лёгкого недоумения переходят к благоговейному трепету, а потом к и удовлетворению. Может быть, они действительно знакомы, и этот парень собрал все детали воедино. — Ты Стайлз? — Собственной персоной, — Стайлз со своей всей солидностью показывает на себя. — Мы знакомы? — Можно и так сказать, — говорит он. — Неужели ты не узнаёшь своего парня? — Что? — сказал Стайлз. — Что? — повторил Дерек. — Я Питер, — сказал его дядя. Что? Нет. Этого не может быть. В каком тесном, романтичном, невероятном мире он живет, раз такое возможно? — Или Леонардо, если хочешь. — Ты... ты Леонардо? — Какой ещё Леонардо? — проворчал Дерек.       Миллион мыслей одновременно штурмуют мозг Стайлза, словно войска на поле боя, начиная с «это реально?», сопровождающееся «какого хуя?», «о боже»,‎‎ и заканчивая «я должен отсосать ему немедленно!» с восклицательным знаком. Последняя мысль из влажного сна превратилась в реальную возможность.       Никто другой не мог знать. Это, должно быть, Питер. В реальной жизни, осязаемый Питер. Если только Скотт не нанял кого-нибудь с Крейглиста, чтобы тот притворился и подарил Стайлзу завершение этой истории, что было бы вовсе не смешно. Стайлз закатил бы истерику, если бы это случилось. Этот парень совсем не походит на морщинистого старика или что-то подобное, что мог бы представить Стайлз. Он подтянут, крепко сложен и сексуален, как и его голос. О боже, этот голос! Как Стайлз сразу его не узнал?       Он взялся за стену, почувствовал, что без неё упадёт. — Я... что, — он пытается обрести дар речи. — Как, чёрт возьми, Скотт вообще тебя нашёл?       Питер пожимает плечами. — Не знаю, — Питер вздёрнул бровь. Эту его привычку Стайлз никогда не смог бы себе представить, говоря с ним по телефону, но именно такие нюансы делают человека настоящим. Теперь Стайлз видит всего его прямо перед собой. В реальной жизни, в Full HD, бесплатно. — Ты уверен, что ты Стайлз? — Я-то уверен, — ответил Стайлз. — Волосы для тебя недостаточно рыжие? — Ты не такой, каким я тебя представлял, — сказал Питер, и Стайлз вспомнил, как сидел в своей комнате и рисовал воображаемые образы Питера, и сердце колотилось громко, как пулемётная очередь, когда Стайлз впервые услышал его мелодичный голос, а потом всё думал, понравится ли Питеру. — Ты тоже, — сказал Стайлз. Как он вообще мог предположить, что у Питера причёска, как у сёрфингиста? Он делает шаг вперёд, из дверного проёма. Какой-то внутренний импульс побуждает его подойти ближе к Питеру, словно в любую секунду он мог исчезнуть и снова стать невидимкой из телефона. — Постой, — подал голос Дерек. — Он... Стайлз — тот самый парень, о котором ты мне говорил? — Ты говорил обо мне? — Стайлз? — недоверчиво переспрашивает Дерек. — Да, я упоминал тебя пару раз, — признаётся Питер. — Ты... ты произвёл на меня впечатление. — Ты на меня тоже, — говорит Стайлз. Ему всё кажется, что он вот-вот упадёт в обморок, рядом непременно должен быть кто-то с нюхательной солью. — Хочешь уйти отсюда?       Уголки губ Питера приподнимаются, и он бросает взгляд через плечо Стайлза. Только тогда Стайлз вспоминает, что за его спиной проходит вечеринка, вечеринка в его честь, он успешно пережил очередные двенадцать месяцев жизни, а потому было бы невежливо исчезнуть без объяснений. Но ведь Питер здесь, и если он не воспользуется этой возможностью сейчас, то вдруг не получит её снова? — Думаю, кому-то будет не хватать твоего присутствия здесь, — сказал Питер, протянул руку, чтобы поправить колпак на голове Стайлза. — Именинник. — Ничего страшного, — ответил Стайлз. — Уверен, все меня поймут, — если нет, то они худшие друзья на свете, потому что их не заботит либидо Стайлза. — Я вернусь и отпраздную позже. — Глупости, — говорит Питер. — Дни Рождения бывают только раз в году, ты же знаешь. — Я знаю, но... Я правда хочу поговорить с тобой.       И тут Питер, что удивительно, улыбается — такой улыбкой, от которой у Стайлза начинается движ в штанах, — и у него такой вид, будто тоже этого хочет, будто, как и Стайлз, думает, что прямо сейчас поцеловаться в коридоре было бы очень-очень хорошо, и он даже протягивает руку, чтобы взять локоть Стайлза (а вдруг, чтобы прижать к стене? О, пожалуйста, да!) но тут кто-то (кто-то, кого не надо было приглашать) вдруг хватает его за локоть, кричит на ухо что-то о том, что пора открывать подарки, и пытается утащить. — Ты же останешься, да? — спрашивает Стайлз, отстраняясь. Нахуй подарки, серьёзно. Большинство из них всё равно стоят центов пятьдесят и не сравнятся с возможностью отсосать Питеру в ванной. — Ты... останься. Останься.       Питер выглядит ужасно самодовольным, может, даже немного очарованным, но польщённым. Стайлзу хочется целовать эти ухмыляющиеся губы, пока язык не онемеет, и чтоб его не донимали насчёт дня Рождения. Разве многого хочет? — Ещё раз. Что ты хочешь, чтобы я сделал? — спросил Питер, улыбаясь. — Останься , — снова сказал Стайлз. — Не вздумай никуда уходить. — Я бы не посмел, — ответил ему Питер. Стайлз кивает ему и молит Бога, чтоб танцы студентов и паршивые дабстеп-ремиксы ему не наскучили, чтоб он сдержал свое обещание.

***

      Следующие два часа похожи на причудливую, чрезвычайно красочную галлюцинацию. Вечеринка продолжается, соседи даже не жалуются на громкое техно, и Питер тут, общается с друзьями Стайлза. Самого же именинника таскают туда-сюда и поздравляют с днём Рождения. Внезапно свалившаяся на него популярность озадачивает и разочаровывает. Даже непонятно, как всё это осмыслить. Питер так долго был неприкасаемым, недосягаемым образом, существовавшим как бы в пространстве, а теперь он здесь, вместе со всеми знакомыми, смеётся с однокурсниками Стайлза и очаровывает преподавателей — трёхмерный человек. Стайлз не может оторвать от него взгляда. — Итак, — сказал Айзек, приближаясь к Стайлзу, который сосредоточенно пытается налить себе выпивку. Это трудно, когда рядом Питер, линия его спины, изгиб шеи. Стайлз боится пролить на ковер. — Поговорил с чернобуркой? — Дело сделано, — сказал Стайлз, хватая Айзека за запястье. — Как вы со Скоттом это устроили?       Рот Айзека кривится, как будто он изо всех сил старается сохранить секрет, но в итоге сдаётся. — Мы звонили в компанию. Доставали их, пока нам не назвали фамилию Питера. — Ахренеть, и это прокатило? — Нет, но получилось, когда позвонила Лидия. — Вы... это правда? Вы правда всё это сделали? — спросил Стайлз. — Ты так пиздострадал, что это начало раздражать, так что да, мы это сделали, — ответил Айзек. — Считай это подарком на день Рождения. — Ты больше ничего мне не подаришь? — Времени не было. — Ух ты, — в этом году по понятным причинам Стайлз закроет на это глаза, но на Рождество Айзеку это с рук не сойдёт. — Тогда ты можешь подарить мне кое-что ещё. — Что? — Ты можешь вывести всех этих людей отсюда, чтобы я мог перепихнуться с Питером, пожалуйста?       Кроме того, Скотт сейчас разговаривает с Питером; Стайлз в ужасе, оттого что это выльется в обмен постыдными фотографиями спящего в странных местах Стайлза, которые, как выяснилось, хранятся у Скотта в галерее, но Айзек не настроен уступать желаниям именинника. — Ни за что. Мы слишком долго готовили эту вечеринку, чтобы ты сбежал пораньше только ради секса, — говорит Айзек, предупреждающе хватая его за руку. — Ты откроешь свои подарки, разрежешь торт и хорошо, блять, проведёшь время. — Ты серьёзно пытаешься угрозами заставить меня веселиться? — Да. И ты это сделаешь.

***

      Хорошая новость заключается в том, что веселиться оказалось не так уж сложно. Эллисон приготовила торт, Лидия потрудилась над украшениями, а люди всё подходили к нему и говорили, что у него классный парень, отчего Стайлз чуть не падал в обморок. Неужели Питер так представлялся людям? Как парень Стайлза? Неужели всё это наяву?       Он щипает себя до конца вечеринки. Только когда в квартире почти никого не осталось, кроме гор обёрточной бумаги, Стайлз увидел, как Питер выскользнул в патио, и понял, что его день Рождения подошёл к концу. Стайлз боялся раньше, но теперь ему совсем не хочется, чтобы праздник кончался. Этот год был волшебным.       Прежде чем Дерек успел уйти, Стайлз в отчаянном желании получить от него хотя бы парочку ответов схватил его за локоть, — Питер правда твой дядя? — спрашивает Стайлз. — Да. Он мой дядя. — И он правда говорил тебе обо мне? — Ему нужен был совет, — сказал Дерек. Сказал, но скорее проскрежетал зубами. Стайлз тут же вспомнил, как столкнулся с ним в Старбаксе, в студгородке, и тот пожаловался на своего надоедливого дядю, использующего его в качестве советчика. — Мне нужно придумать, как пригласить тебя на свидание. И что делать, если ты откажешься. — Серьёзно? — Серьёзно, — отчеканил Дерек, голос его был убийственно мрачен. — И если не возражаешь, я слагаю полномочия любовного доктора. — Окей. При условии, что ты никогда больше не будешь звать себя любовным доктором.       Дерек открывает дверь и выходит, что выглядит, как молчаливое согласие. Когда Стайлз обернулся, горы разорванной обёрточной бумаги волшебным образом не исчезли. Друзья ходят по квартире с огромными мусорными пакетами, собирая упавшие стаканчики и остатки мусора. Стайлз знает, что правильнее всего было бы присоединиться к ним и помочь, но в данный момент ему хочется отбросить все свои манеры, предпочтя эффектного мужчину в патио. — Я сейчас, — говорит он. — Ребят, вам нужно... ну в смысле мне... — Иди, — говорит Лидия, указывая на дверь. — Но только потому, что у тебя день Рождения.       Стайлзу не нужно повторять дважды: он бросается к двери, распахивает её, молится, чтобы она была звуконепроницаемой и он мог сделать что угодно (ну не совсем что угодно, поскольку стекло не тонировано, но почти всё, что захочет). Закрыв за собой дверь, он увидел Питера. Тот перегнулся через перила и глядел в тёмное небо, испещренное лишь пятнами жёлтых уличных фонарей, разбросанных по парковке. Услышав стук закрывшейся двери, он с ухмылкой обернулся. Стайлз весь вечер разглядывал эту ухмылку, но до сих пор от неё его ракета взмывает ввысь. — Эй, — говорит Стайлз. — Спасибо, что пришёл. — Не проблема, — говорит Питер. — Я хорошо провёл время. — Нет, я серьёзно. Тебе не обязательно было это делать.       Стайлз стоит рядом с ним у перил и, следуя примеру, облокачивается на них. Звезды сегодня яркие. Или Стайлз не так часто смотрит на небо. Теперь, когда музыка смолкла и не слышно голосов людей, мир кажется невероятно молчаливым, в ушах стоит лишь звон. Он хочет что-то сказать, но не знает, с чего начать. Губы Питера и глубокий вырез его рубашки то и дело отвлекают. — Я звонил тебе на работу, — выпаливает Стайлз. — Я искал тебя, когда ты исчез. Вместо тебя был какой-то другой парень, и я сразу понял, что это не ты. — Правда? — спрашивает Питер. —Ага. Он всё писал с маленькой буквы. — Быдло. — Вот-вот! — мгновенье они смеются. — А потом, когда я дозвонился, мне сказали, что тебя уволили, — Стайлз проводит рукой по затылку. — Наверное, мне стоит извиниться за это, да? — он смотрел на Питера, на изгибы его профиля и снова чуть отвлёкся. — Я правда не думал, что тебя уволят за то, что ты рассказал мне о себе. Мне было очень хреново, когда я понял, что это всё моя вина.       Он не может понять, злится Питер или нет. Но Питер здесь. Он пришел, когда Скотт сказал ему, что Стайлз будет тут, и он остался на вечеринке, хотя не должен был. Он не был обязан ничего из этого делать. Так просто было ничего не делать, уютно устроиться с телефоном и дать обещание, которое потом нарушит. — Слушай, ты получил те последние сообщения, которые я отправил? — внезапно вспомнил Стайлз. — Получил. — Ой, — он чувствует, как у него горят уши, и надеется, что ночная тьма их скроет. — Слушай, я не знаю, что ты думал об этих сообщениях, но, если это поможет, я был пьян. — Стайлз. — А?       Всё происходит в мгновение ока. В одну секунду Стайлз пытается вспомнить уроки астрономии в восьмом классе, чтобы найти на небе созвездия, а в следующую его спина прижимается к перилам, рука Питера сжимает в кулаке его футболку, а его губы касаются губ Стайлза. Кажется, что его разбирают по швам и вновь сшивают воедино. Горячие губы Питера настойчиво целуют его. Он тянется к локтям Питера, прижимает его к себе, чувствует прикосновение тёплой кожи. И в самый неподходящий момент Питер отстраняется. — Да, — выдыхает Питер, их губы касаются друг друга. — Я их видел. — Видел, — повторяет Стайлз. Он дотрагивается до подвижных костей на локтях Питера, пытаясь разглядеть его глаза, но слишком близко, всё расплывается. — И что ты о них думаешь? — Мне они показались довольно романтичными, — говорит Питер. Вот ведь самодовольный хуй. Стайлз убьёт его сразу после того, как они закончат целоваться. — Вряд ли я пришел бы встретиться с тобой, если бы они меня оттолкнули.       После этого они снова целуются, и это кажется очень естественным, почти привычным, как будто они делали это раньше, сотни, миллионы раз, их рты уже знакомы друг с другом. Питер проводит языком по нижней губе Стайлза и рукой скользит к его пояснице, отодвигая футболку в сторону. Перила холодят голую кожу спины, составляя ледяной контраст с горячими ладонями Питера, но кое-что поважнее, на чём стоит сосредоточиться: жар груди Питера, покалывающие волосы на лице Питера или бедро Питера между его ног. — Ахренеть, — говорит Стайлз, когда они снова прервались. От поцелуя он совсем обмяк и стал до смущения честен. — Ты и правда хорошо целуешься. — Спасибо, — говорит Питер, ухмыляясь, его рука пробегает вверх-вниз по позвонкам юноши. — Это есть в моём резюме.       Разговор снова перетёк в медленные, жаркие поцелуи. У Питера мягкие губы, и они так хорошо знают, что делать, что Стайлзу легко вообразить, как этот рот вылизывает его грудь, покусывает его бедра, сосет его член... — Мы не можем заняться сексом на крыльце, — шепчет Стайлз Питеру в рот, потому что выпуклость на брюках Питера дала понять, что они оба сейчас на одной волне. — Чёрт, это даже не моя квартира. Лидия меня убьёт. — Ну, если честно, — пробормотал Питер, отрываясь от губ Стайлза и переключая внимание на его шею, — я пришёл сюда не для того, чтобы насиловать тебя. Во всяком случае сейчас. — Зачем тогда? — Чтобы сказать, что это был я, — говорит Питер. — С самого начала это был я, — он отстраняется от шеи юноши, и даже в тусклом лунном свете Стайлз видит, как порозовели его губы. — Мне показалось, что ты хотел это услышать.       Часть Стайлза знала это — чёрт, да Питер никогда убедительно не играл Леонардо, который должен был быть свободолюбивым мажориком и любить гаражные группы, тяжелую атлетику и спонтанные приключения — но он не хотел верить, пока Питер не подтвердил это лично. И теперь он это сделал, и он здесь, настоящий, осязаемый, не воображаемый человек, который несколько недель выслушивал мысли, мнения и бредни Стайлза. И, кажется, он даже захочет остаться. — Ты хочешь сказать, что хочешь быть моим видимым парнем? — Да, — говорит Питер без колебаний, без трепета, без напряга, и что-то в том, как он это говорит, уверенно и решительно, заставляет Стайлза представить его в своей постели, на своем диване, со своими друзьями, в своей жизни. — Я тоже этого хочу, — признаётся Стайлз. — А ещё я хочу выбраться отсюда и затащить тебя к себе. — Ах, — Питер слегка отодвинулся и украдкой бросил взгляд. — Разве ты не должен помочь с уборкой?       Его рука пробегает по боку Стайлза, обводит рёбра, сжимает трепещущие мышцы. Стайлз не станет помогать с уборкой. Ему плевать, если разверзнутся облака, и его покойная бабушка спустится с небес отругать его и заставить выбросить обёрточную бумагу и вытереть пролитое пиво. — Хватит дразнить, — требует Стайлз. — Я именинник, — добавляет он. — Поэтому я получу, что хочу.       Они вновь поцеловались. Если так продолжится, то вряд ли они когда-нибудь покинут проклятое патио, тем более Питер притягивает юношу на критический сантиметр ближе, и вдруг тонкий слой одежды между ними показался ненужным и даже преступным. Безумный голос в голове Стайлза кричит сорвать уже с Питера рубашку и швырнуть её через перила. Боже правый, в голове не укладывается, что это Питер, с аккуратно уложенными волосами, крепкими руками и нежными губами. Неужели Стайлзу так повезло? Питер вполне мог оказаться старым горбуном, но нет. Если верить в происходящее, то выходит, что Стайлз недостаточно для него хорош. — Дашь посмотреть твои водительские права? — пробормотал Стайлз, ощутив, как тёплый рот Питера касается его. — Что? — Библиотечная карту? — сделал ещё попытку Стайлз. — Паспорт? Бейджик с работы? Свидетельство о рождении? — он отстраняется от головокружительных поцелуев Питера, чтобы отдышаться. — Что-нибудь из этого при тебе? — В моём... — Питер замолкает; по-видимому, не верит своим ушам. — Зачем это?       Стайлз покраснел. — Не может быть, чтобы мне так повезло, — признаётся он, — и чтобы ты был Леонардо. Питер — А ты поверхностный, да? — спрашивает Питер, вытаскивая из кармана бумажник. — Мне нравятся симпатичные мордашки. — В этом мы похожи, — говорит Питер, ухмыляясь, и суёт Стайлзу в руку своё удостоверение. На пластике четко, чёрным по белому, напечатано имя Питер Хейл. Даже его крошечная фотография выглядит привлекательно, что в корне несправедливо, поскольку Стайлз был убеждён: никому нельзя использовать хорошие фотографии для удостоверений. — Ты не донор органов? Как тебе не стыдно.       Питер выхватывает карту и засовывает её обратно в бумажник. — Могу я теперь пойти и изнасиловать тебя где-нибудь в укромном месте? Или ты предпочитаешь, чтобы я отсосал тебе прямо здесь и устроил шоу для соседей?       Сердце Стайлза радостно запрыгало в груди, когда Питер мимоходом предложил заняться оральным сексом. Давно не испытывал подобных чувств, слишком давно, и вдруг вспомнил, почему секс приносит счастье. Влюбленные улыбаются прохожим на улице, потому что секс порой переносит тебя в такое состояние, когда ничего не хочется, кроме как без конца радоваться, ведь это действительно твоя жизнь.       Стайлз хватает Питера за запястье и тянет его обратно внутрь, закрывая за собой стеклянную дверь. — Спасибо за вечеринку, ребята, — кричит Стайлз, шагая к двери. — Благодаря вам я снова чувствую себя молодым, торт был замечательным, ещё один день Рождения прошёл на ура и всё такое.

***

      Дорога до общежития Стайлза кажется мучительно долгой, скорее всего, из-за того, что всё время, что Питер был за рулём, держал руку на его бедре. Кажется, Стайлз узнал о Питере кое-что ещё: он собственник и чувственный человек; он знает, как разжечь огонь одним прикосновением к ноге.       Он до сих пор не может поверить, что это действительно Питер. Мужчина ведёт автомобиль, а Стайлз всё поглядывает на его профиль. Зелёные, красные отсветы светофоров ложатся на его щёки, подчёркивают скулы, сливаются с его щетиной. Он реальный человек. Реальный, симпатичный, неискусственный, осязаемый человек, которого Стайлзу очень хочется бросить на твёрдую поверхность и заняться сексом. Всяким сексом. Сексом-десятиборьем. Пока он разглядывает мужчину, телефон разрывается сообщениями от друзей, и все они требуют либо подробностей, либо благодарности, либо чтобы он предохранялся. Он игнорирует их. Он занят, пялится на Питера, пытается понять, действительно ли он его невидимый бойфренд, действительно ли это тот парень, с которым он поделился своими фантазиями о Юэне МакГрегоре. — А история о парне, который упал в душе? — Правда. — Вырос в Бейкон Хиллс? — Правда. — Умеешь танцевать танго? — Тоже правда. — Хочешь есть с меня еду в номере французского отеля? — Сэкономлю тебе время, Стайлз, — сказал Питер, заезжая на парковку за общежитием. — Всё это было правдой. — Кроме твоего номера телефона, — Стайлз наклонил голову. — Это почти, как в одном эпизоде Catfish, знаешь? — Нет. Не как там, — губы изобразили едва заметный в тусклом свете лампочек магнитолы намёк на улыбку, которую Питер, кажется, пытается скрыть, затем он глушит мотор. — Дай мне свой телефон. — Зачем? — Ну давай же.       Стайлз достаёт телефон из кармана и протягивает ему. Смотрит, как Питер включает его и что-то жмёт, его пальцы набирают пару слов, а затем мужчина передаёт телефон обратно. Стайлз взглянул на экран, открыты «Контакты», точнее один конкретный. Это был незнакомый ему номер телефона под именем «Лучшее, что было в моей жизни».       Стайлз закатывает глаза и смотрит в обивку потолка. — Я так понимаю, это ты? — Это, — рука Питера сжимает бедро Стайлза, пропуская через него ещё один высоковольтный импульс, — мой настоящий номер. — А имя? — спрашивает Стайлз. — Не слишком ли самоуверенно? — Это гарантия, — самоуверенно произнёс Питер. Голос у него такой низкий и страстный, что — боже милостивый! — Стайлз не мог ему не поверить. — Можешь изменить его через несколько часов, — его губы скользнули по челюсти Стайлза. — Если я разочарую. — Хорошо, — голос Стайлза резко стал на несколько октав выше обычного. Он нащупывает дверную ручку. — Все на выход, покиньте бассейн. Эвакуируйте машину, вперёд-вперёд, сейчас же наверх, бегом.

***

      Одежда Стайлза будто примагнитилась к полу, стоило лишь добраться до комнаты: Питер одной рукой схватил его за футболку и задрал её, а другой — брюки, которые стянул вниз. Через считанные секунды Стайлз уже спотыкался о болтающуюся у своих лодыжек ткань и срывал футболку с плеч. Всё это кажется безумием, жарким, возбуждающим, от которого кружится голова. Рот Питера повсюду, а руки бесконечно ласкают Стайлза. Тот чуть не споткнулся о собственные ноги, отпинывая в сторону скомканную одежду.       Обретя равновесие, он принимается за рубашку Питера. Она застегнута на пуговицы, конечно же, на все. Дрожащие пальцы возбуждённого юноши с трудом просовывают пуговицы в крошечные дырочки. Он успевает расстегнуть рубашку до половины, потом чертыхаясь возится с одной пуговицей, а Питер решает эту проблему, разорвав на себе рубашку. Это невероятно сексуально и немного нелепо. Стайлз не знал, рассмеяться или немедленно обхватить Питера ногами за талию. — Твоя рубашка, — говорит Стайлз. — Поверить не могу, что ты... — Я умею шить, — объясняет Питер, прижимая Стайлза к себе, их обнаженные груди, их кожа соприкасаются. Чёрт! — Я очень хорошо шью. — Ты хорош во всём, что ли? — Думаю, ты сам узнаешь, — Питер хватает Стайлза за задницу и поднимает, как пушинку. Кажется, у Питера и Леонардо есть кое-то общее — поднятие тяжестей.       Стайлз смеётся над его самоуверенностью и над сексуальностью происходящего с ним — абсурдной, нереальной, умопомрачительной сексуальностью — и утыкается лицом в шею Питера, в нос ударяет освежающий аромат одеколона. Стайлзу вспомнилось, как он однажды написал Питеру, что хороший одеколон заводит его точно так же, как если бы кто-то задротил в видеоигры. — После этого, — предлагает Стайлз, — мы будем играть в Guitar Hero.       Список сложенных под столом Стайлза игр был проглочен Питером, уронившим его на кровать, матрас которого, поприветствовав юношу, отпружинил. Боже, он не вспомнит, когда в последний раз у него был такой крепкий стояк; застрявший в нижнем белье член чуть ли не ноет, поэтому Стайлз спешит снять бельё, пока Питер не заполз на него и окончательно не лишил способности мыслить. — Как думаешь, сколько раз я смогу заставить тебя кончить за одну ночь? — Питер шепчет прямо ему на ухо, а затем высовывает язык и скользит им по шее Стайлза. Мир вокруг зашатался. — Я нацелился на три. — Это ты опять красуешься? — Это я даю тебе обещание, — шепчет Питер.       Его зубы вонзаются в плечо Стайлза, и без того сверхчувствительное тело Стайлза испускает испуганный вздох, а затем ещё, когда Питер оказывается прямо под челюстью, прикусывает яремную вену, спускается вниз к груди, пока весь Стайлз не начинает дрожать от прикосновений. На коже — горячие губы Питера, его язык — ещё горячее, и если он продолжит в том же духе и не перестанет ласкать ртом тело Стайлза, то всё может кончиться до неловкости скоро.       Стайлз был убеждён: сдерживаемое сексуальное напряжение — враг долголетия. Но он отчаянно пытался оттянуть удовольствие, однако рука Питера скользнула к его члену, сжала, задвигалась, свела на нет все его попытки выстоять.       Первый оргазм настиг его неожиданно, как лопнувший воздушный шар. Глаза распахнулись, внизу живота напряжённо скрутилось, рука Питера проводила через все волны наслаждения. Щёки Стайлза вспыхнули, и он кончил. — О мой бог, — сказал он, прикрыв глаза предплечьем. — Обычно я... я не четырнадцатилетний пацан, который не может вынуть руку из штанов, честно. — Расслабься, — говорит Питер, отводя его руку и покусывая кожу на запястье. Кажется, ему нравится кусать Стайлза, оставляя красноватые следы. — Это лестно. — То, что я кончаю, когда ты только прикасаешься ко мне — лестно? — Да, собственно, именно это, — Питер усмехнулся, как Чеширскй кот и огладил ладонями бока Стайлза. — Дай мне почистить тебя. Ты испачкался.       Он впечатывает запястья Стайлза в матрас, скатывается с кровати и вылизывает юношу дочиста, нарочито длинными полосами проходя языком по животу. Когда он закончил, у Стайлза наполовину встал. Стайлз задумался: а вдруг он и правда четырнадцатилетний мальчик, а свидетельство о рождении все эти годы лгало ему? Или же Питер просто очень-очень хорошо понял тело Стайлза. — Ты хорош, — говорит Стайлз. — Я сейчас вырублюсь. — Пока рано, — говорит Питер. — У меня есть для тебя ещё кое-что.       Он сползает на край кровати, поскрипывая матрасом. Наверное, собирается отсосать Стайлзу, и Стайлз (точнее логичная, но глупая частичка его самого, ещё не одурманенная гормонами, как остальные) чувствует необходимость высказаться, до того как чужой язык коснётся его члена. — Подожди, — Стайлз ткнул Питера ногой в грудь, чтобы тот успокоился. Он чувствует себя нелепо, он раздет, у него болезненный стояк, а он жмёт на паузу, когда наконец-то началось самое интересное. Но он должен сказать, должен прояснить. — Один умный человек однажды сказал мне, что важно ясно донести другому, чего я хочу. — Умный человек? — довольно повторяет Питер, обхватывает рукой лодыжку Стайлза и ждет, когда тот продолжит. — Я не хочу, чтобы это было, как... как раньше, — говорит Стайлз. — Я хочу быть с тобой. Не только на одну сумасшедшую, страстную, дикую ночь. Мне нужен твой номер телефона, твоя почта и номер твоего факса, если он у тебя есть. Я не хочу тебя терять, и, может, это неправильно, но честно.       Питер медленно кивает. — Хорошо, — говорит он, и Стайлз готовится к неловкому отказу. — Я ценю твою честность. — Ты испугался. — Вообще-то, мне интересно, когда это я дал подумать, — Питер поднимается рукой от лодыжки Стайлза вдоль его икры, до колена, до самого бедра, — что я хочу чего-то другого.       Стайлз так резко уселся, что чуть не пнул Питера в горло. — Ты... ты говорил, что тебя интересует только секс на одну ночь. — Ты исключение, полагаю, — говорит Питер, как будто это само собой разумеющееся, как будто Стайлз был очевидно прекрасен. — Честно говоря, Стайлз, ты должен был понять это уже давно. — Что? Как? Почему?       Питер отодвигает ногу Стайлза, становится на колени на кровати и подползает ближе, что-то нетерпеливое таится в глубине его глаз. Стайлз и сам хочет, чтобы это шоу наконец началось, но нужно объясниться, пока они не двинулись в путь. — Мне не нужно было с тобой разговаривать, знаешь, — говорит Питер. — И не нужно было называть тебе своё имя, и не нужно было говорить с тобой по телефону, и нужно было рассказывать, что я умираю от желания сделать с тобой, если ты когда-нибудь окажешься рядом.       Теперь он ещё ближе, между ног Стайлза, так близко, что можно вцепиться в него долгим-долгим поцелуем. И Стайлз этого хочет. — А теперь ты здесь, — Питер очень близко. Стайлз может рассмотреть мельчайшие детали его лица: синие-пресиние глаза, острый угол скул, тёмную щетину волос на лице (с ней Стайлз познакомился, когда Питер спускался губами по его груди). — Я собираюсь сделать всё, чего хотел. — Всё, — выдыхает Стайлз. — Много времени займёт. — Я на это рассчитываю.       Оба одновременно наклонились друг к другу, поцелуй вышел отчаянный, смазанный; воздух в комнате из тёплого стал обжигающе жарким, словно они в центре солнца. Стайлз схватил Питера за короткие волосы на затылке и притянул к себе так близко, как только возможно. Досадно: из-за джинсов Питера не почувствовать, как их обнаженные бёдра прижимаются друг к другу. Стайлз разочарованно простонал в рот Питера.       Обнажены должны быть оба. Раздеться нужно было ещё вчера, поэтому Стайлз завозился, стал стягивать, разве что не пытался разорвать джинсы Питера, чтобы снять их, и швырнул куда-то туда, где Питер их никогда, ни за что не найдет (они ему больше вообще не понадобятся); всё это время его язык был у Питера во рту, от его поцелуя у юноши кружилась голова, но в этом чувстве он нуждался. — От этого... нужно избавиться. Снимай штаны, — требует Стайлз, отстраняясь, чтобы отдышаться. Ему кажется, что если он через секунду не возьмёт в руку член Питера, то наступит конец света.       Питер посмеивается, но, смилостивившись над мольбой Стайлза, снимает джинсы, а под ними оказываются самые обтягивающие трусы, которые когда-либо видел Стайлз и от которых у него, кажется, сейчас потекут слюнки. — Есть ещё какие-нибудь требования? — промурлыкал Питер — Да, и их тоже, — говорит Стайлз, дергая резинку его белья.       Пока Питер гипнотизирует его движением языка по нижней губе, его обнажённые бедра прижимаются к бёдрам юноши, и их члены соприкасаются. Стайлзу кажется, что за какую-то секунду он оказывается в тридцати измерениях и параллельных вселенных одновременно. Он был будто не в себе. И сладко, и страшно. — Чувак, — внезапно Стайлз кое-что осознал, — мы теперь можем заняться сексом. И можно говорить непристойности, сколько, блять, захочется. — Ах, ты прав. — Можешь рассказать про... аах, блять, — Стайлз запрокидывает голову назад, когда Питер присасывается к его ключице тёмным, беспощадным пятном. — Можешь рассказать про номер в парижском отеле.       Питер смеётся, наклоняется ближе, его рот оказывается прямо у ушка Стайлза. — Ты имеешь в виду голого и распростёртого передо мной себя, ожидающего, пока я вылижу и растяну тебя для своего члена? — Э-э... да. Это, — ещё немного, и Стайлз фейерверком взлетит в космос. — И когда это произойдет? — Скоро, — говорит Питер. — Но сперва я тебе отсосу.       Он без всякого предупреждения опускается к нижней части тела Стайлза. Тот стонет от одних только слов. Что-то в голосе Питера и в том, как его руки ласкают грудь юноши, достаточно, чтобы свести с ума. Прошло немало времени с тех пор, как он занимался этим в последний раз, с тех пор, как какой-то его склеил красавчик и заставил издавать такие громкие звуки, что они мешали соседям. Ах, боже, Стайлз так изнывает от страсти к Питеру, что соседи за стенкой точно его возненавидят!       Питер заглотил член, будто целую вечность грезил проделать это со Стайлзом — и, чёрт, может, так оно и было — и Стайлз заглушил свой крик/стон/визг в кулаке и, словно одержимый, двинулся навстречу влажному жару рта. Несправедливо! Питер в этом очень хорош, он превращает Стайлза в корчащееся нечто, что было бы унизительно, если бы так не отвлекали противозаконные таланты языка Питера. Стайлз тут же обещает себе, что не отпустит Питера: не на день, не на год, не до тех пор, пока ему не наскучит секс и он не откажется от потребностей своего члена.       Становится ещё лучше, когда Питер вынимает член изо рта, чтобы вылизать посасывая, яички, сводя Стайлза с ума, а затем спускается еще ниже и проводит языком по дырочке Стайлза, обхватывает руками его бедра. Ничего круче со Стайлзом ещё не случалось, это он может сказать с полной уверенностью. На один безумный миг он задумался, будет ли дальше только лучше, будет ли Питер так же сотрясать его мир каждый раз, когда, обнажённые, они будут путаться в простынях. Это ещё предстоит выяснить, и, разумеется, провести тщательное исследование. — Господиблять, — затараторил Стайлз, его рот потерял с мозгом всякую связь. — Это... я... божечки.       Питер обхватил член губами, и Стайлз приподнялся и взглянул на него, решив напомнить себе, с кем именно он этим занимается, что это Питер, его невидимый-виртуальный парень, который из онлайна перенёсся в его жизнь. Сколько во вселенной таких счастливчиков? Может, трое? — Твоя смазка, — говорит Питер, покрывая головку члена липкими поцелуями, глаза у него необычайно темные. — Где она?       Стайлз чуть не срывается с места, поворачивается, чтобы выдвинуть ящик прикроватной тумбочки и достать тюбик (он наполовину пуст; в Стайлза закрадывается мысль, что придётся запастись лубрикантом), вытащить презерватив из коробки и вручить всё это Питеру, надеясь, что намёк будет понят: он тоже хочет, чтобы Питер его трахнул. Может, стоит подбросить ему пару лишних презервативов, чтобы он знал, что предложение действует всю ночь... — Ты делал это, думая обо мне? — спросил Питер в перерыве между медленным, дразнящим вылизыванием члена. Он как-то умудрился незаметно открутить колпачок смазки и выдавить немного на пальцы, пока делал Стайлзу минет. Это действие Стайлзу показалось нечеловеческим, поскольку тот одновременно не мог ни дышать, ни не рвать ногтями наволочку, ни отвечать на вопросы. — После того, как мы поговорили по телефону? После того, как мы переписывались? — Да, д-да, конечно, я... бля, — в него проник смазанный указательный палец Питера и на мгновение лишил дара речи. — Что, блять, по-твоему значит «тянуть ириску»?‎       Питер смеётся, вибрация его смеха проносится по члену Стайлза. Питер снова берет его в рот, на этот раз синхронно с пальцем, который быстро превращается в два, поглаживают, кружат внутри и разглаживают складочки с ритмом, от которого у Стайлза пересыхает во рту.       Он кончил, ощутив, как теряет контроль над конечностями (да и над всем телом в целом), выгнулся, раскрыв рот. Он понял, что Питер проглотил все и только тогда выпустил обмякший член изо рта, однако продолжил нежно вылизывать головку, вынимая пальцы. — Хорошо. Третий раз на моем члене звучит заманчиво? — из его умелого горла вырвался распутный звук. Всё в нём говорило об искусном минете, что он только что продемонстрировал. — Эм, — сказал Стайлз, он был будто пьян, в голове было мутно. — Это вопрос с подвохом?       Питер рассмеялся. Вживую его смех звучит даже лучше, чем по телефону. Стайлз прошептал: — Мне так нравится твой голос, боже.       Руки Питера на мгновение замирают, но возобновляют движение, прокладывают себе путь вверх по содрогающимся бёдрам юноши. Питер медленно крадётся вверх по его телу, а когда оказывается лицом к лицу к Стайлзу, тот замечает его припухшие розовые губы, на языке у мужчины, наверное, ещё чувствуется вкус чужой спермы. Стайлз запускает пальцы в чужие волосы в отчаянном желании поцеловать его снова, но Питер вдруг говорит: — Только мой голос? — Господи.       Питер проводит губами по щеке Стайлза и шепчет, касаясь уголка его челюсти: — Потому что я очень хорошо помню сообщение от одного пьяного мальчика. Там было написано, что он меня любит. — Я не был пьян, — Стайлз, видимо, почувствовал необходимость прояснить ситуацию, чтобы сделать её запутанней. Он не знает, что творит. Думать невозможно. Член Питера прижимается к его животу, и начинает расти его собственная эрекция, они соприкасаются друг с другом во многих местах. — Я пошутил. Заткнись. — Так ты не влюбился в меня?       Стайлз отворачивает пылающее лицо. — О боже мой, пожалуйста, заткнись.       Питер хватает его за подбородок и тут же поворачивает обратно. — Видишь ли, если бы ты признался, что это так, я бы тебя хорошенько отблагодарил — А, ну да. Именно этого люди и хотят после признаний в любви. Благодарности. — А чего ты хочешь?       Стайлз хватает Питера за волосы и притягивает его голову ближе, так близко, что его облик становится неясен. — Ты знаешь. Я знаю, что ты знаешь. Хорош вести себя, как гондон, — раз уж речь зашла о гондонах, может быть, стоит сосредоточиться на этом, а с сантиментами разобраться потом? — Можем мы теперь поебаться, пожалуйста?       Стайлз вцепился в прядь волос, сжал её в кулаке и близко притянул Питера; почувствовал, как смешивается их дыхание, как соприкасаются губы. Он не понял, почему у него снова встаёт, видимо, даже оттого что он просто находится рядом с Питером, но он хочет подать жалобу. Он больше не подросток, он должен обуздать своё тело, и у него не должно быть внезапного стояка только потому, что на нём лежит обнаженный красавец, бла-бла-бла. — Ну, — произнёс Питер, — раз уж ты так любезно попросил.       Он вновь целует Стайлза влажным развратным ртом, проглатывая все готовые вырваться возражения, и так продолжается до тех пор, пока у Стайлза не возникает отчаянное желание кончить третий раз.       Затем пальцы Питера нащупывают смазанный вход, хотят протолкнуться внутрь, но мужчина отстраняется, чтобы сказать: — Может, растянуть ещё немного? — Нет, — рычит, почти вскрикивает Стайлз и сжимает волосы Питера. — Если ты не трахнешь меня прямо сейчас, я сделаю это сам, клянусь богом.       Питер приподнимает бровь. — Как бы заманчиво это ни звучало... — Ради всего святого... — Ш-ш-ш, — произносит Питер, а затем обращает внимание на отчаянную мольбу Стайлза и раздвигает его ноги, смещается между ними, пристраивается, и вдруг... — Блять, — на выдохе произнёс Стайлз, когда Питер вошёл и лишил его тело связности движений. — Так лучше? — спросил Питер.       Он толкается в Стайлза, от толчков тело его раскачивается по простыне. Стайлз обнимает руками плечи Питера, обхватывает коленями его талию и, когда Питер находит простату, испускает громкий, неотвратимый крик. В любую секунду по стенам могут заколотить соседи, крикнув, чтобы он был потише, отчего Стайлз, скорее всего, свалится с матраса, но пока что всё идеально, влажно и приятно, и пусть весь мир подождёт.       Он хочет заниматься этим постоянно. У Стайлза не было давно, а теперь он понял, что не сможет отказаться от этого, ведь есть так много разных поз, которыми Стайлз сможет побаловать себя. Сидя у Питера на коленях; догги-стайл, держась за спинку кровати; отсосать Питеру, чтобы тот кончил ему в горло; боже, да вариантов — море. Питер запечатлевает его рот в грязном, влажном поцелуе, Стайлз скулит, бёдра трясутся, отвечая на толчки. Каждая клеточка его тела изнывает после двух оргазмов, член болит, першит в горле, но Стайлз хочет кончить ещё раз, хочет позволить Питеру выдоить себя без остатка.       Должно быть, он бормочет что-то из этого вслух, в рот Питеру, потому что мужчина отрывается от его губ, чтобы прошептать ему на ухо, похвалить и поклясться; его руки, державшие ноги Стайлза, взмокли. —Как тебе? — спросил Питер хриплым голосом. — Тебе это нравится, да? Нравится, когда я трахаю твою маленькую, тугую попку? — Блять, — снова сказал Стайлз. Видимо, его словарный запас сократился до одного этого слова. — Да, блять. — В следующий раз я разложу тебя на матрасе лицом вниз и трахну, хочешь? — Боже, да.       Питер прижимает его к себе, впиваясь большими пальцами в его талию — знает, что останутся синяки, которые Стайлзу наверняка понравятся — и сдвигается ровно настолько, чтобы изменить угол наклона, когда снова входит в парня, и уже не легко касается, а прямо давит на простату. Стайлз откидывает голову на подушку и стонет, пытаясь крепче обхватить мышцами член Питера каждый раз, когда тот пытается выйти.       В третий раз он кончает практически всухую. Тело содрогается от силы оргазма, и дрожит каждая клеточка его тела. Питер ласково шепчет ему, не переставая трахать. Стайлз из последних сил сжимает изнутри член Питера, чтобы довести его до оргазма вместе с ним. Питер врезается в него с такой силой, что Стайлз чуть не падает с кровати. Он стонет каждый раз, когда в его растянутую дырочку толкается член. — Давай, ради меня, — пролепетал Стайлз, сжав взмокшие плечи мужчины. — Питер.       Должно быть, от собственного имени всё тело Питера напряглось, и он кончил, запечатлевая на Стайлзе грубый, кусачий поцелуй. Даже в презервативе Стайлз чувствует, как внутри него пульсирует член Питера, когда тот кончает, и это так возбуждает, что Стайлз задумался, что ему захочется повторить раньше, чем думал, например, через несколько часов или полчаса, что выливается для него в один неоспоримый факт: из его стипендии скоро будет вычтена серьёзная сумма на товары для взрослых. На много-много-много товаров для взрослых.       Когда Питер вышел и завязал презерватив, Стайлз почувствовал опустошение, но в то же время ему кажется, что он мог бы проспать часов тридцать, лишь бы избавиться от сексуального помутнения. Он тянется к плечу Питера, хочет снова притянуть его к себе; ему плевать, что кожа у них стала липкой. Это как победный трофей.       Они целовались совсем недолго, медленно, томно, пока лёгкие Стайлза не насытились кислородом и чувствительность не вернулась в ногах. — Хочешь, э-э, — спрашивает Стайлз, лениво указывая на коробку презервативов на тумбочке, и снова обнимает рукой грудь мужчины, — наполним их и устроим бой водяными шариками? — Может, потом, — говорит Питер, выскальзывает из-под руки Стайлза и встаёт с кровати. Затем он, совершенно обнаженный, начинает рыться в вещах Стайлза, наконец находит пластиковую гитару и машет ею в воздухе. — Сперва Guitar Hero.       Стайлз захлопал ресницами. Это не может быть правдой. Не может быть, чтобы он нашёл того, кто только что трижды заставил его кончить, а теперь готов играть. Стайлз либо не в себе, либо именно там, где нужно. Он садится. — Серьёзно? — О, абсолютно. Я очень люблю соревноваться, — Питер кладёт гитару себе на колени. — Предупреждаю: я мастерски играю Зигги Стардаста.       Стайлз улыбнулся. Он схватил вторую гитару, лежала под кроватью, смахнул пыль со струн и положил себе на колени. Как же приятно узнавать больше о Питере, о том, что он даже предположить не мог, когда они переписывались. — Сыграем макаронинами? — спрашивает Стайлз. Заметив недоумённый взгляд Питера, он широким жестом проводит вдоль своего тела и добавляет: — Голыми? — Ты же знаешь, как я отношусь к кодовым словам. — Да. Что изменил твоё мнение о них, и ты втайне считаешь их прикольными.       Питер бросил на него насмешливый взгляд. — Посмотрим, — промурлыкал он. — Теперь сосредоточься.

МЕСЯЦ СПУСТЯ

— Эй, Стайлз, тебе сообщение пришло, — сказал Айзек, перегнувшись через стол, на деревянной поверхности которого вибрирует телефон Стайлза. — От кого-то по имени «Лучшее, что было в моей жизни», — его брови поползли на лоб. — Кто это? Может, мне украсть у тебя этот номер? — Это Питер, — ответил Стайлз. — Так что нет, — он стучит костяшками пальцев по столу, — Если что, это он так себя записал. — Чо? И ты не поменял имя?       Стайлз пожал плечами, почувствовал что-то среднее между радостью и смущением. Ладно, забудьте второе: он так счастлив, что ему не стыдно. — Всё хорошо, — сказал он, изо всех сил стараясь сохранить голос ровным и не начать недвусмысленно дёргать бровями. — Так что это ни к чему. — Ого, — Айзек поморщился, но все равно разблокировал телефон Стайлза, чтобы прочитать сообщение Питера. — Пишет: «Как тебе пицца на обед?»‎       Месяц назад Стайлз не потерпел бы, что кто-то роется у него в телефоне, но, с другой стороны, месяц назад Питер был только безликой фигурой, с которой он переписывался всем напоказ. Теперь же Стайлза регулярно трахали, и больше не нужно тратить деньги на переписку с Питером. У него теперь есть настоящий парень, который умеет поднимать ему настроение. Стайлзу нечего переживать из-за таких мелочей, как Айзек, который увидел их пикантные сообщения. Он даже гордится ими. Месяц выдался хороший. — Фу, — сказал Айзек. Наверное, прокрутил переписку вышел и нашёл указанные сообщения, — Ты на полном серьёзе пишешь тут «кожаная флейта»? На что я вообще смотрю? — Это внутряк. Кодовые слова — это наш прикол, — сказал Стайлз, подняв свой телефон, который Айзек уронил, будто тот был переносчиком свиного гриппа. Стайлз ответил Питеру: «конечно, но ты платишь»,‎ — потому что ещё не выбрался из долгов из-за дополнительных сообщений, которые он купил в Invisible Boyfriend. Кажется справедливым, если какое-то время за еду платить будет Питер. Вдруг Стайлз кое-что вспомнил и отправил ещё одно сообщение: «о, и ужин с моим отцом завтра, не забудь». — Вы отвратительны, — сказал Айзек. — Но ты же знаешь, кого нужно благодарить за то, что вы теперь вместе, да? — Даже не начинай. — Меня, — Айзек проигнорировал, что Стайлз закатил глаза. — Это была моя идея. Я заслуживаю немного благодарности. — Рад, что ты так счастлив за нас, — сухо произнёс Стайлз. — Ещё и так самоотверженно. — Самоотверженный — моё второе имя.       Телефонная трель прерывает злорадство Айзека, и Стайлз с благодарностью принимает это за возможность отвлечься от выслушивания Айзека по поводу его умения сватать людей и отвечает на звонок. «Лучшее, что было в моей жизни» звонит в самый подходящий момент. — Привет, — говорит Питер. — Хочешь, заеду за тобой в обед? — Ещё спрашиваешь, — Стайлз стал собирать свои вещи. — Айзек меня уже достал.       Он игнорирует поднятый в его сторону средний палец Айзека, закидывает рюкзак на плечо и поднимается на ноги, сообщая Питеру, где в студгородке будет ждать его машину. — Знаешь, ты мне почти нравился, когда был страдающим, одиноким чмом, — сказал Айзек, после того как Стайлз повесил трубку. — А мне нет, — говорит ему Стайлз. — Теперь у меня есть секс, человек, с которым я могу засосаться, когда захочу, и завтрак в постель по выходным. Так что мой выбор очевиден. — А мне приходится это выслушивать. — Ты рад за меня, признай.       Айзек качает головой, но улыбается. — Ладно. А теперь проваливай.       Стайлз ухмыляется, взъерошивает волосы Айзека (просто из вредности) и делает, как ему говорят.

ГОД СПУСТЯ

— Знаешь, я думал, она будет побольше.       Стайлз щурится, наклоняя голову влево, чтобы проверить, не изменится ли что-то под другим ракурсом. Не изменилось. Он пробует с другого угла, засовывает туристический буклет, который дала ему Эллисон, в задний карман. — Одно из величайших творений современного мира, и оно недостаточно велико для тебя, — ровным тоном произнёс Питер. — Ну по крайней мере кое-что всегда будет для меня большим, — сказал Стайлз, ущипнув Питера за бок. — Она клёвая. Просто... маленькая, тебе не кажется?       Ладно, может быть, он немного придирается. Ради всего святого, это же Эйфелева башня, и она просто потрясающая. Она устремляется к небу, пронзая облака. Стайлз готов поспорить, что немало времени уйдёт, если он попытается взобраться по ней до самой вершины. Вживую она выглядит совсем не так, как на фотографиях, а замысловато, в ней множество деталей: тоненькие кусочки металла сплетаются в массивную конструкцию, образуя эту грандиозную угловатую башню. За ней простирается Марсово поле, пышное и зелёное. Стайлз берёт Питера за руку и переплетает их пальцы. — Давай поднимемся по ней, — предложил он, шагнув к башне. Солнце уже выглянуло, и кажется, это один из тех ранних летних дней, когда тепло приятно обжигает голую кожу. Так похоже на сон Стайлза, что жуть берёт. Реальная жизнь всё же лучше. — Ну и как, ожидания оправдались? — спросил Питер. — Вовсе нет, — ответил Стайлз. — Лучше или хуже?       Стайлз смотрит на Питера: волосы чуть длиннее, чем были год назад, глаза ярче блестят в лучах солнца. Он думает о гостиничном номере, в котором они проснулись этим утром, и о том, каково было чувствовать руки Питера на своих плечах. — Лучше, — сказал, сжимая его руку, Стайлз. — Намного лучше.