Коробка конфет

      Израиль вздохнул. Германия уже два месяца ходит с ним в университет и это немного его пугает. Кайли очень сильно поменялась за время отсутствия: половое созревание сделало её более женственной и она отрезала волосы до плеч.       — Дава? Ты проснулся? — в комнату заглянул Россия. — Вот умница! Снимай свой свитер, переодевайся и пойдём кушать.       — Я не хочу, Ваня... — Израиль поднял на него грустный взгляд и состроил щенячьи глазки.       — Надо, солнце, надо. — Россия подошёл к нему, поцеловал в лоб и стал снимать с него длинный серый свитер. — Давай, братец.       Иван поднял его на руки, переместил с кровати на диван и стал искать в шкафу, встроенном в кровать, чистую, не мятую одежду. Там не было ничего, кроме кучи вещей в углу.       — Боже... Дай я дам тебе рубашку. — Россия взял Давида под руку и повёл к себе. Он выудил из шкафа свою одежду — серую клетчатую рубашку с длинным рукавом и тёмно-серый брючный костюм. — Давай, надевай!       — Не хочу...       Россия цокнул языком и стал одевать его сам.       — Давай! Доброе утро! — он шлёпнул его по щекам и поднял с кровати. — Спину выпрями! — ещё один шлепок, но уже по спине. — Вот, молодец! Пойдём!       — Просто дай мне поспать, Ваня...       Россия нахмурился и повёл его вниз. Там он заварил ему кофе и поставил на стол тарелку с блинчиками с варёной сгущёнкой.       — Кушай, — он поцеловал его в лоб и ушёл с кухни.       Израиль вздохнул и принялся за блинчики. Они были ещё тёплыми и от этого ещё более вкусными. Во время завтрака он чуть взбодрился, но, когда пришёл Россия, он снова угас.       — Ты раздуплился, братик? Давай приведём тебя в порядок перед учёбой.       — Я не хочу... — он опустил уши и ссутулился.       — Давай, малыш. — Иван сел рядом и приобнял его. — Дава? Ты чего?       — Я боюсь...       — Что? — Россия улыбнулся и погладил его волосы.       — Ты не поймёшь... — Израиль уткнулся ему в плечо. — Просто оставь меня здесь...       — Ох, Дава... Я уже устал получать лекции для тебя... — Иван почесал его за ухом и повёл в ванную. — Ничего с тобой не случится. Я буду рядом всегда, когда только смогу.       — Но Кайли...       — А что "Кайли"? Она что-то делает тебе плохое? — Россия подвёл его к зеркалу и стал расправлять его кудри, вычесывать хвост и чистить перья.       — Нет... Она всё та же.       — Ну, а в чём проблема?       — Ты не поймёшь, Ваня... — Израиль задрожал, из его глаз потекли слёзы и он тихо всхлипнул.       — Ну-ну, — Россия вытер его слёзы и заговорил ласковым голосом, — что такое? Уже, вон, борода растёт, а ты плачешь… — он прижал его голову к своей щеке.       — Ваня... — Давид обнял его за шею.       — Так! Прекрати немедленно! — Иван схватил его за плечи и оторвал от себя. — Ты уже давно не маленький ребёнок! Перестань плакать! Ты уже взрослый, поэтому ты сейчас же умоешься и пойдёшь на учёбу!       Израиль засучил рукава, положил очки на полку и стал умываться и чистить зубы, пока Россия рядом расчёсывал свои волосы.       Наконец Давид снова надел очки, глубоко вздохнул и широко улыбнулся. После чего выпрямил спину и сменил несколько поз, входя в свой обычный образ "типичного еврея".       — Ладно, Большой Брат, я помчал! — сказал он и вышел из ванной. Россия показал ему "Окей".       В университете он изо всех сил старался держать лицо, но потом появилась Германия.       — Ой, хаха, привет, Израиль. — она стушевалась и стала накручивать волосы на палец.       — Чё надо? — Давид старался держать дистанцию.       Кайли была одета в узкие джинсы и обтягивающую водолазку, которая очень сильно выделяла её грудь. Израиль отвернулся, лишь бы не смотреть на неё и не пересечься взглядом с девушкой.       — Ой, как грубо! — Германия сделала широкий шаг и оказалась вплотную стоящей к Давиду. — Интересно, а в постели ты такой же?       Израиль фыркнул, оттолкнул немку от себя и ушёл в аудиторию. Там, на своём столе, он увидел небольшую коробку конфет с рисунком Голума из "Властелина Колец" и подписью "Моя прелесть любит сладкое? ". Давид огляделся. Германия сидела на соседней парте, наблюдала за происходящим.       — Перестань меня задабривать, дочка прокурора. — он махнул рукой, держа в ней коробку конфет. — А то ещё влюблюсь, не дай Б-г!       Он рассмеялся собственной шутке, но позже незаметно написал Германии "Спасибо" в мессенджер. Та в ответ отправила "поцелуйчик".       Израиль, хоть и держался холодно, на самом деле испытывал внутри очень смешанные чувства. С одной стороны, Кайли очень старается для него: дарит подарки, зовёт гулять, они даже иногда переписываются с ней. С другой.... Израиль старался избегать Кайли. Он боялся её, объясняя свой холодный настрой тем, что он не доверяет немке.       Давид считал Германию милой и это убивало его изнутри. Друзья думали, что он боялся, что привыкнет к этому, а потом девушка снова куда-то уедет и он останется один. Но на деле он боится, что полюбит её. Как и его политическое эго он не любил проводить с ней много времени.       Дело в том, что он уже был в этой западне — он уже любил эту немку, уже был связан с ней невидимой нитью. Но собственные комплексы и флешбеки из прошлого не давали ему покоя. Ему нельзя было любить её — он точно это знал.       Он хорошо помнил эти унизительные антисемитские карикатуры, страшилки, книжки, газеты... Германия не могла не читать их в своём детстве в Берлине, а значит, вероятно, испугается если заметит, что Израиль не равнодушен к ней. А потому Давид держался с ней холодно и даже дерзко, хотя и замечал, что в глазах Кайли мелькает какая-то горечь, когда он слишком резок с ней. И тогда он бросает грубоватое "Без обид" и спешно удаляется, чтобы не терять лицо.       А внутри он всё время отбивался от эмоций и чувств, заполнявших его при каждой встрече. Этого он и боялся — что однажды он проиграет эту битву и тогда придётся либо разрушать свой образ либо внедрять в него эти чувства. Но как тогда он будет выглядеть?!       Израиль отмахнулся от этих мыслей — он внезапно почувствовал себя очень мерзко. Он постарался незаметно открыть коробку конфет. Каждая из них была аккуратно завёрнута в обёртку с милыми рисунками и забавными подписями. Давид невольно улыбнулся.       После пар он поравнялся с Россией. Оба учились в медицинском, пусть и на разные специальности.       — Ну, что? — Иван толкнул его локтем в бок.       — Да ничего... — Израиль убрал руки за голову и откинулся назад.       — А чего за спектакль тогда был утром?       — Не знаю, не выспался поди.       — А как с Кайли? — Россия прищурился.       — Да чё ты прикопался? ! Мне похер на неё и я ей не доверяю!       — Если бы не верил, конфеты бы не ел. — ехидно усмехнулся Иван.       — Откуда ты знаешь? ! — Израиль напрягся и замер, едва успев поймать за лямку падающий рюкзак.       — Мы ж с ней встречаемся!       — Как... встречаетесь..? — Давид почувствовал, как у него закололо сердце.       — Ну да! Уже месяц! А ты... Что с тобой?       Россия повернулся к другу. Израиль запустил себе в волосы руку и как-то странно дышал, пытаясь толи рассмеяться, толи не заплакать. Руки и колени у него дрожали, а рюкзак таки упал на землю.       — Доотшивался... — выплюнул он нервно посмеиваясь, но вдруг чуть успокоился — Хотя... Может это и к лучшему...       Домой он дошёл совершенно раздавленным. Он лежал на диване в гостиной и играл в телефон. Россия подошёл к нему и сел рядом.       — Что случилось, братик? — он приобнял его.       — Что случилось... — Израиль нервно рассмеялся и сел, — Ты не понимаешь...       — Это из-за..?       — Германии, да! ! — выкрикнул Давид.       — Солнце, не кричи, я...       — Нет... Нет! Не могу! Я больше не могу!! Я люблю её! Люблю! — он хрипло задышал, пытаясь удержать в себе слёзы. Россия даже попытался дать ему ингалятор, думая, что у него начался приступ астмы.       — Так, если любишь, почему ты не признался Кайли в этом? — спросил Иван.       — Посмотри на меня и посмотри на неё! Куда уж мне?! Представь, как я буду выглядеть! Куда я вообще лезу?! — Давид почти плакал от отчаяния.       — Не переживай об этом. — Россия погладил его волосы и поцеловал в лоб.       — Тебе легко говорить...       Иван улыбнулся. Он выполнял просьбу Германии: не стал говорить Израилю о том, что она горячо влюблена в него, но боится, что еврей отвергнет её. Россия также не стал говорить, что именно он подал Германии идею подбросить Давиду конфеты, поскольку знал, что он в тяжёлом состоянии и что это подбодрит его.       — Поживи ещё немного и ты увидишь, всё будет в шоколаде! — Россия хлопнул его по плечу и повёл на кухню, — Хочешь чаю?