Всю дорогу до дома Чимин и белобрысый не затыкаются. Если первый не перестаёт усиленно восторгаться поступком Юнги, мечтая поставить на место директора, то второй возмущённо кидается обвинениями и возможными плачевными последствиями, которые напрямую затронут Пака.
— Как ты умудрялся оставаться хладнокровным детективом? Парадокс! Как ты вообще стал детективом, если не умеешь сдерживать себя? — гневно парирует белобрысый, усиленно пряча глаза в телефоне.
Конечно, этот парень прав.
А Юнги… что ж, он понимает, что облажался по полной. Только сейчас до него доходит — лучше бы следил за Аном тайком, изучал его и может даже узнал бы его расписание, график и возможных сообщников. Но нет же, Юнги обязательно надо было агрессировать, поставив под удар почти всё. Не дай бог из-за него Ан начнёт действовать быстрее или вообще уляжется на дно, что маловероятно, но всё же. Угрозами тут всё можно усугубить, если он уже не усугубил.
Когда Юнги завозит машину в гараж, внезапно его осеняет — надо быть как можно ближе к этому директору. Он обещает себе, что будет держать свои эмоции на привязи. Да хоть тот будет откровенно издеваться или умышленно провоцировать, да что угодно. Юнги больше не намерен поддаваться. Даже будет ездить, точнее, возить Чимина куда нужно. Надо быстрее выяснить, что к чему и попробовать уйти из телохранителей раньше срока.
Может, с самого начала у него всё пошло по пизде, но теперь он намеревается всё исправить, поймав придурков, покусившихся на жизнь Пак Чимина. Детектив он, или кто? Причём, лучший!
— Нет, пускай мне поможет Юнги, — услышав своё имя, он переводит уставший взгляд на омегу, уже сидящего возле открытой двери, свесив ноги на землю, и смотрящего на него слишком взбудораженно. Как дитё малое!
Белобрысый стоит рядом с коляской, испепеляя Юнги недовольным взглядом. А он только закатывает глаза, даже не злится. Так как предпочитает думать, что это эмоциональные уроки. Должен себя пересилить и перестать реагировать на разные раздражители. Нужно быть спокойным.
— Я тебе не нянька, и твоя нога значительно зажила. Сам можешь пересесть, — спокойно отвечает Юнги.
— Это же ты наградил меня дыркой на моём шикарном бедре, — игриво усмехается Чимин, вытягивая руки, словно маленький ребёнок хочет на ручки. — Неси ответственность.
— Не называй это дыркой, всего лишь… ямка, — не сдержавшись, цедит Юнги, всё же приблизившись к нему. С одной стороны, хочется придушить омегу за такое поведение и желание вызвать в нём чувство вины, а с другой же — позорно желает узнать, что ещё вытворит это существо со статусом звезды. Да и самому нужно успокоиться.
Чимин закатывает глаза, но тянуть руки не перестаёт. Юнги, немного подумав, помогает ему выбраться из машины. В конце концов, ведь это он виноват в том, что Пак передвигается на коляске.
Вот засранец! Всё же вызвал в нём это давящее чувство.
— У меня до сих пор крепкий стояк. Как ты его приложил к стенке! Мм… — томно мычит омега, обдавая его ухо тёплым дыханием. Теснее прижимается, обвивая шею раздражающими конечностями, как только Юнги берёт Чимина на руки.
Однако он предвидел подобное стечение обстоятельств, ведь, что только не взбредёт в голову озабоченному омеге, поэтому Юнги сразу кидает Чимина на коляску, ловя ошарашенный взгляд больших глаз. И буквально сдирает его тонкие руки со своей шеи.
— Поаккуратней, — ворчит белобрысый, поправляя на сникшем друге одежду.
— Я буду там, если что, — Юнги кивает на охранную будку. Пусть знают, где он. Мало ли. А у него сегодня, своего рода, соревнование с одним из альф — кто быстрее отожмётся сто раз. Всяко лучше, чем компания двинутых омег.
А вот до вечера время пролетает быстро, так как Юнги между соревнованиями всё думал, как бы достать побольше информации об Ан Хемине. Подвергать семью Ким опасности не хочется. Его даже в дрожь бросает, что мог им навредить. Только не Суа! Фото которой стоит на заставке телефона и до сих пор вызывает необъятное тепло при одном взгляде на сладкую улыбку.
Но у Юнги уже нет допуска в полицейские архивы. А жаль. Там наверняка была бы кое-какая информация о директоре. Да даже если бы не была, сидеть и ожидать без возможности действовать хоть как-то — ужасно бесит. Однако Юнги держится молодцом и почти не раздражается за весь день.
Время уже восемь вечера. Пока Юнги думает, что бы выбрать: пойти перекусить в доме или поужинать с охранниками в будке, его внезапно окликает белобрысый. Он нехотя оборачивается, ловя нечитаемый взгляд парня, стоящего у приоткрытой двери. Всё же Юнги беспокоится, так как из-за его же выходки утром вдруг Паку что-то поступило.
— Чимин зовёт тебя, — бурчит белобрысый. Хорошо видно, что парню не очень нравится эта идея, но видимо друг надавил пригласить Юнги.
— Нафига я ему сдался? Снова будет приставать? Скажи, что я на посту, — бросает он, усиленно сдерживая себя и развернувшись от белобрысого.
— Да я уже все отмазки попробовал. Мне тоже не нравится, что Чимин вьётся вокруг тебя, но… Тебе лучше сразу пойти к нему. Если тебя не будет через пять минут, сам прикатит, где бы ты ни был. Ты же не хочешь этого? — слышна даже угроза в голосе омеги, отчего Юнги грузно выдыхает.
Чёртов белобрысый! Поганый Пак!
— Только без рук, губ и… своего дружка снизу. Я не позволю! — грозно бурчит белобрысый, выглядя, словно мать-наседка, когда Юнги переступает порог тихого дома.
— Ты это ему скажи, — огрызается он. Нашли козла отпущения, ведь это к нему всё время клеится омега.
— Чимин! — тут испуганно вскрикивает белобрысый, когда они подходят к лестнице. Юнги даже руку к оружию прикладывает.
Оказывается, неугомонный Пак Чимин свесился через перила на втором этаже. А коляска сиротливо стоит позади него с пустой бутылкой красного вина на сиденьи.
Вот чёртов пьянь!
— Ты собираешься расстаться со своим ужином или думаешь о вечном? — хмыкает Юнги, неспешно поднимаясь к этой тушке, которая немного вздрагивает.
— Жи… живот болит, — бухтит Чимин, стараясь подняться, но никак не может найти баланс. Пыхтит, дуется, выглядя сущим маршмеловым созданием.
— Конечно. Ты ведь все органы себе придавил. Давай, выпрямляйся, — отгоняя лишние мысли, рычит Юнги.
Несмотря на раздражённость тем, что ему приходится заниматься подобным, он в итоге помогает омеге принять вертикальное положение.
Чимин, словно подтаявшая маршмелка, стекает по нему, пьяно улыбаясь. Кладёт голову на плечо Юнги, а от его волос отдаёт приятным цветочным ароматом. И вдруг тёплые ладони ложатся на спину альфе, вызывая быстрое сердцебиение. Потом вообще потираются прохладным носом о его шею, разбудив мелкие мурашки по всему телу и заставляя сбиться дыханию.
Чёрт! А ведь это очень даже приятно. Но жуть как необычно, отчего Юнги двумя руками пытается выскрести эту пьяную зефирину с себя.
— Меньше пить надо! Садись в коляску, — откашлявшись, приказывает Юнги. Но в ответ лишь крепче прижимаются, усиленнее потираясь носом в шею. Ластятся, как котёнок, почувствовавший тепло матери.
Юнги в своей ранней службе приходилось спасать и животных. Однажды даже спас кошку от наводнения в не очень благополучном районе. Оказалось, та ещё являлась матерью трёх котят, которых нашли коллеги в картонной коробке. Точно также пушистые комочки начали жаться к ней, когда учуяли свою мать, как Чимин сейчас ластится к нему.
Вот дьявол! Да что за странные ощущения в нём вызывает этот неугомонный омега?
Нет, Юнги не сомневался ранее в своих способностях. Но после знакомства с Пак Чимином он всерьёз начал сомневаться в себе и своей выдержке.
Юнги, не давая продолжить «рукоприкладства», хватает Чимина на руки и спешно уносит в его комнату. Хорошо, что они на втором этаже. На собственных дрожащих ногах лестничный пролёт с пьяной тушкой на руках он преодолевал бы долго.
В комнате омеги темно, тихо и спокойно. Стоит лёгкий аромат парфюма Чимина. Даже все окна и двери закрыты, успевает подметить Юнги. И решает не включать свет. Но за спиной слышится щелчок и включаются бра на стене у дверей. Видимо, зашедшему за ними белобрысому не нравится темнота.
Как и ожидалось, к Юнги прицепились мёртвой хваткой. Даже ногами обвили вокруг живота. Теперь омега довольный. Тихо хихикает ему в ухо, отчего терпение альфы начинает опасно трещать. Они оба грузно падают на мягкую кровать.
— Поганец зефирный, отцепись от меня, — слова срываются с губ вопреки собственному желанию. Юнги едва ли не ударяет себя по лицу, но сдерживается. Лучше бы язык так сдерживал. Дерьмо!
— Как ты меня назвал? — переставая хихикать, Чимин вовсю теперь испепеляет его, еле сдерживая улыбку. А раскосые, блестящие глаза становятся размером с блюдце.
Юнги решает заняться самоуничижением и самообвинением позже, сейчас же нужно, чтобы этот омега, как можно быстрее забыл о сказанном, поэтому:
— Ты же хочешь целоваться? — начинает он, даже переставая отталкивать Чимина, выжидающе пялящегося на него. И получает уверенные кивки. — Иди умойся и хорошенько почисти зубы. Я не люблю запах и вкус перегара.
— Обещаешь? — на минуту подозрительно щурится омега, слегка заплетаясь языком.
— Да, — пожимает плечами Юнги.
— Отнеси меня в ванную и позови Тэ, — радостно проговаривает Чимин, начиная нетерпеливо елозить в его руках.
— Да здесь я, — слышно бурчание белобрысого за спиной, который резче паркует коляску у двери за ненадобностью.
Делать нечего. Юнги выполняет прихоть Чимина. Но тот вдруг всё же притягивает к себе и невесомо целует его в губы, сильно ошарашив этим. Даже понять ничего не успевает.
— Маленький аванс, — широко улыбаясь, пищит Чимин, и послушно убирает с него все свои конечности, перетекая в руки белобрысого.
И как только за Юнги закрывается дверь ванной, он тут же рысью убегает к себе. Будут знать, как отвлекать его от работы. Однако, невольно облизнув свои губы, чувствует вкус красного вина. А ощущения прохладных пухлых губ на коже до сих пор будоражат его.
Вашу ж мать!
Только выпив свой двойной эспрессо, Юнги отпускает волнение из-за секундного прикосновения чужих губ. Оно было совсем невесомым, но почему-то сбил его с толку. Сердце бешено колотится до сих пор. Может, перебрал с кофе? Хотя, вряд ли.
Немного успокоив мысли, Юнги пишет на бумаге огромные жирные цифры чёрным маркером: «3:1». И крепит на стекле окна. Чимин должен это увидеть.
Когда же до омеги дойдёт, что Юнги нет смысла соблазнять? Он не поддастся!
Хоть и встретив Чимина, Юнги открыл в себе много нового. И не сказать, чтобы он в восторге от этих открытий, честное слово. Все эти эмоции, чувства — совсем лишнее и только дурманят голову. Сейчас надо сосредоточиться на деле.
С чувством победы Юнги идёт готовить себе стандартный ужин холостяка. А там до одиннадцати вечера побудет в будке охранников и только потом пойдёт спать, самостоятельно сделав обход дома Пака.
Утром всё повторяется. Даже молчаливый, но чуть тепло смотрящий белобрысый не говорит ни слова и никак не реагирует на Юнги, что позволяет вдоволь позавтракать.
Однако, когда он собирается уйти в охранную будку, как слышит неуверенное, но уже не такое недовольное:
— Спасибо, что отвадил вчера Чимина. Он напился и начал тут катавасию, требуя тебя из-за встречи с директором, который возомнил, будто он его раб.
Белобрысый даже приподнимает уголки красивых губ, отчего Юнги становится легче на душе. И лишь кивает, уходя на работу.
Что ж, просто отличное начало дня.
Как и весь оставшийся до вечера, впрочем. Юнги уже давно не было так легко. Но одновременно с этим немного скучно. Ведь ему только сидеть перед камерами и бдить. А это очень скучное занятие. Он бы предпочёл активную работу, но куда уж там. Хорошо, что с альфами можно поупражняться.
Сделав вечерний обход, Юнги по привычке заходит в дом Пака, где застаёт его в гостиной. На него даже не смотрит, хоть Юнги видит, как глаза омеги скользнули по нему.
Чимин сидит, уставившись в свой телефон, а пальцы ловко пляшут по экрану. Даже не поёт, не пристаёт, не говорит откровенные словечки. Не то, чтобы Юнги ждал каких-то фанфар, но уж точно не тотального игнора. Что это вдруг с мистером пьянчугой? Стыдно стало? Да ну не может быть.
Помявшись у входа, альфа обходит весь дом. От белобрысого узнаёт, что вся следующая неделя распланирована по часам. Чимин должен явиться во многих шоу и интервью, от которых Юнги приходит в шок. Действительно, настоящее рабство! Ух, как руки чешутся врезать Ану. Даже все дни вместе с выходными заполнены поездками по городу под завязку, несмотря на то, что омега почти не ходит. Снова злость в Юнги начинает вскипать. А это законно разве?! Настоящая эксплуатация! Куда смотрит правительство? Ах, ну да, им только подавай хлеба и зрелищ.
Юнги невольно вспоминает, как обошлись с ним самим свои же полицейские. Не защитили, не выслушали, только палки в колёса вставляли. Если бы не Намджун, который не обязан был помогать после всего, что Юнги наговорил… дряньство! А он даже его не поблагодарил.
Он уходит к себе, мельком взглянув на тихого хмурого Чимина. Юнги не понимает молчания омеги — хорошо или плохо?
И что это с ним вдруг?
Экран телефона с контактом Намджуна достаточно долго лежит на кофейном столе, пока он думает звонить или нет. Может лучше отправить сообщение с благодарностью за помощь?
Как же сложно просто сказать «
спасибо»! Как люди вообще говорят это, не сгорая со стыда при этом?
В конце концов, Юнги решает ему позвонить. На месте сориентируется, так сказать. Да и повод есть поговорить с Намджуном.
— Ты снова в дерьме? — зевая, удивлённо спрашивают с того конца, заставляя Юнги немного растеряться.
— Да нет… как там акции Ан Хемина? — откашлявшись, произносит Юнги, коря себя за звонок. Ведь знает, что Ким и сам позвонил бы ему, в случае чего.
— В процессе. Так прижали, что ли? Что-то с Пак Чимином? — тут же беспокоится Намджун.
— Нет. Просто… а почему ты мне помогаешь? — совершенно не туда сворачивают его мысли однако.
— В смысле?.. — кажется Намджун тоже не ожидал такого вопроса, отчего тот тушуется, кашлянув пару раз. Да и сам Юнги не знает, что ответить.
— Ну… помогаешь, несмотря на мои дерьмовые слова, — глотая вязкую слюну, продолжает он. Как же неловко, вашу ж мать!
— Ну… ну я знаю каково это, когда тебя все ненавидят и отворачиваются от тебя. Ты лучше меня знаешь, что было, когда я решился уйти из полиции. Столько всего всплыло от якобы друзей. От тебя в том числе, — хмыкает Намджун.
Странно, но в голосе Кима нет злобы, осуждения или укора, что заставляет Юнги испытать сосущее чувство вины. Опять.
Неужели он был настолько слеп? Кинул друга, когда его поддержка была нужна, как никогда? А ведь изредка Юнги даже скучает по нему. По их глупым разговорам или уютному молчанию, по их встречам в барах, в конце концов.
И Суа! Это же отец самого лучшего человечка в мире!
Внезапно от этого осознания в горле застревает ком. Юнги два года ненавидел бывшего друга за то, что предал их идеалы, точнее, только его идеал, получается. А Намджун хотел посмотреть, как растёт дочь и состариться вместе с мужем. Юнги не понимает, но сожалеет.
— Эй, ты там уснул? — слышит он, приходя в чувства.
— Нет, — сглотнув этот ком и откашлявшись, неуверенно бурчит Юнги.
— Выпил, что ли? С чего вдруг такие вопросы? — вовсе посмеивается Намджун.
— Да нет. Вспомнил, что не отблагодарил тебя. За всё.
Тяжесть вины начинает нагнетать, отчего Юнги решает походить по гостиной, как замечает юркнувшую макушку Пак Чимина за окном комнаты, встретившись на секунду взглядами.
Что с ним не так? Сначала играет в молчанку, теперь в прятки? Весеннее обострение началось или не заканчивалось?
Но Юнги всё же стоит, следя за пушистой макушкой, прячущейся под окном у себя в комнате. Хоть его зрение не стопроцентное, но всё отлично видно. Да и становится забавно наблюдать за омегой.
— Эй, Юнги? Меня слышно? Или ты там помер? Алло! — кричит Намджун, приводя его в себя.
— Я здесь. Извини, отвлёкся, — бурчит Юнги, не сводя глаз с окна напротив. — Прости. Прости, что был паршивым другом… — блять! Как же неловко, но становится вроде легче. — Как там Суа? — сразу переводит тему, не желая выслушивать деферамбы друга. А тот может и умеет.
— А, да… она хорошо. Сегодня огорошила нас тем, что ей сделал предложение один мальчик в саду, — хохочет Намджун после секундной заминки.
А вот Юнги тут же хочет собственноручно придушить того мальца, посмевшего подкатить к его Суа с предложением:
— Чёрта с два он её получит, — грозно цедит он, не представляя, что его малышка когда-нибудь превратится в полноценную женщину. Нет и нет!
Намджун ожидаемо ржёт конём, заставляя его закатить глаза. Но Юнги серьёзен. Никто и ничто не отберёт у него Суа. И точка.
— Насмешил. Посмотрим, когда она будет вить из тебя верёвки и сбегать на свидания. Тебе не получится избавиться от всех альф в мире, — задушено смеётся друг, отчего Юнги хочет послать его.
— Я очень постараюсь, — не соглашается он с Намджуном. — И вообще, чего это ты так спокоен? Она же твоя дочь.
— Вот именно. Она моя дочь, Юнги. Заведи себе свою и хоть держи её в клетке, — весело огрызаются ему.
Они с Намджуном препираются, словно и не было этих двух лет в статусе «врагов». Юнги признаётся, что ему не хватало их общения… и ощущения того, что он не один.
— От твоего хорошего настроения, наверняка тают ледники в Антарктиде, — напоследок усмехается Намджун. — Удивил ты меня сегодня. Омега появился?
— Поцелуй Суа от меня, — просит Юнги, игнорируя другие его слова. А сам представляет сладкие щёчки, захотев зацеловать их.
— Сделаю и отправлю фотоотчёт. Насчёт директора Пака тоже, — уже серьёзно отвечает Намджун. — Тогда, до скорого.
— Да, созвонимся, — улыбается Юнги, нажимая «завершить».
С плеч спадает целая гора. Словно откровение с Намджуном открыло второе дыхание или что-то вроде того. Но Юнги сейчас очень легко.
Заметив на своём окне лист бумаги с жирным счётом, он комкает её и бросает в мусорку. А Чимин так и не показывается.
***
Определённо хорошо, что Пак играет в молчанку. Поэтому до наступления новой недели Юнги пребывает в состоянии некоторой эйфории. Вокруг тишина и идеальное спокойствие, а в душе уже не ураган.
Ох! Давно же такого не было, что Юнги чувствует неладное, которое с каждым днём растёт, как на дрожжах. Нет, он не суеверный, но верит в затишье перед бурей. Так как испытал на себе достаточно, чтобы сказать доказано этому выражению.
И первые волны уже начинаются в вечер воскресенья перед рабочим понедельником.
Пак снова напивается и белобрысый снова зовёт его.
— Я врал тебе! Не таким уж ты был сексуальным перед директором! Скорее, как облезлый котяра махал лапкой перед пожилым овчаркой! — зло плюётся Чимин, сидящий на полу в окружении двух пустых бутылок соджу, увидев зашедшего Юнги.
— Уже час тебя обзывает, — тяжко вздыхает белобрысый, стоя у арочного прохода. — Только вливает в себя алкоголь. Даже не закусывает. Зато меня покусал. А ему завтра выступать на шоу!
Бедное запястье обеспокоенного не на шутку белобрысого выглядит болезненно. А Юнги так и знал, что что-то да случится. Поэтому не удивляется, скорее, испытывает облегчение, что всё кончается малой кровью.
— Хватит пить, иди спать, — ворчит Юнги, с лёгкостью поднимая пьяную тушку.
— Я сам виноват. Увидел самца, и давалка во мне проснулась как в сказке, — пьяно бурчит омега. Даже не обнимет, как обычно, отчего Юнги хмыкает. — Никакой ты не сексуальный. И я не теку от твоего голоса. Особенно от твоих… губ. Коленок твоих дурацких. Глаз этих кошачьих. И яиц твоих больших. Ты сам бреешься там? Лучше лазером всё убрать. У меня там всё подчистую убрано… тебе бы понравилось, — Чимин кажется вырубается, пока они медленно идут в его комнату.
А у Юнги начинают теплеть щёки и уши от такой откровенности. Чтоб этого омегу! Сил не хватает сдерживать порыв ударить его.
За спиной слышно, как белобрысый подавляет желание заржать, отчего Юнги закатывает глаза, захотев ударить и этого омегу. Чтоб их всех!
А когда хочет со всей силы кинуть вырубившегося бесящего Чимина на кровать, застывает, увидев, как мило тот потирает глаз, надув губы. Совсем как Суа в детстве.
Юнги остывает только от этого жеста. Поэтому аккуратно кладёт тушку на кровать, не понимая, что на него нашло. Чимин же невинно сопит, перевернувшись набок и согнув ноги в коленях. А Юнги совершенно не к месту вспоминает их поцелуй.
— Блять, — ругается он, коря себя за то, что не перестаёт перекручивать их внезапную близость.
Отогнав наваждение и перестав наконец пялиться, Юнги вылетает из комнаты, оставляя пьяного омегу на белобрысого.
Сердце снова заходится в бешеном ритме, мать его.
Хорошо, что звонит Намджун. У них это почти вошло в привычку отзваниваться каждые пару дней. Совсем, как в старые времена. Хоть это отвлекает от воспоминаний о Чимине. И фотографии Суа, которых уже накопилось целых шесть! Самых дорогих сердцу.
***
— Доброе утро. О, ты приоделся? — тушуется белобрысый, стóит Юнги зайти к ним утром. Ведь в девять они уже должны быть в компании для съёмок на каком-то шоу. Он не вдавался в подробности. Юнги лишь хочет следить за Аном.
— Ну да. Что-то не так? — он даже в тот чёрный костюм уже вырядился, чтобы не отставать от других телохранителей.
— Сегодня, видимо, всё отменяется. Чимин не хочет просыпаться. И мой папа рожает. Я должен быть со своей семьёй. Ты побудешь сегодня за старшего. Сейчас отнесу Чимину завтрак и поеду в больницу, — причитает белобрысый, с каждым словом заставляя его недоуменно шокироваться.
Чего?
Юнги моргает пару раз, переваривая услышанное. Папе белобрысого он вряд ли поможет, а вот Чимина надо растормошить. Омега прекрасно знал, что сегодня они едут работать, и всё равно напился. Какой же идиот! А ведь Юнги хочет ему помочь вывести Ана на чистую воду.
Твою мать! Он не собирается терять время впустую только из-за глупостей Пак Чимина.
Юнги быстро поднимается на второй этаж и по-хозяйски влетает в его комнату, захотев высказать всё, что на языке. Но снова застывает, увидев помятый вид, растерянный взгляд и воронье гнездо на голове. Сейчас Чимин мало смахивает на известного певца. Похож на обычного пьяницу. Очень милую, дезориентированную пьяницу.
Юнги остывает, радуясь про себя, что сумел унять свои эмоции. Но то, как он реагирует на омегу… всё же, решает подумать об этом позже.
— Уйди! — внезапно кричит Чимин, прячась под подушку, поняв, кто перед ним. — Уходи немедленно!
— Вижу, провалом памяти ты не страдаешь, — хмыкает Юнги, подходя ближе. Ох, как припомнил бы его же слова, но не сейчас. Да и он давно не ребёнок.
— Быстро ушёл отсюда! — кричит омега из-под подушки, закрываясь одеялом. Видимо, становится стыдно за сказанное вчера.
Юнги даже это находит забавным, до шока удивляясь самому себе. Никогда не считал пьяниц милыми, а тут… жесть! Просто жесть!
Но сперва дело.
— Слушай, нам надо как-то скооперироваться, — спокойно начинает Юнги. Даже садиться на кровать рядом с завозившимся бугром. — Это для твоего же блага. Мне нужно находиться ближе к Ану, поэтому и тебе нужно побыть послушным некоторое время.
Словно маленькому ребёнку терпеливо разжёвывает Юнги. Да, прогрессы сдерживания чувств, точнее, агрессии — налицо.
— Чимин, прекращай свои игры. Надо поймать тех преступников, которые угрожают тебе, — он впервые обращается к омеге по имени, а бугор неожиданно затихает. — Вставай, позавтракай, и поедем. Тебе нужно хорошенько поесть, слышишь?
Вау, Юнги сам от себя такого не ожидал, что становится даже дурно. Только к Суа он так и обращался. Или это густой перегар, стоящий в комнате так влияет? Чёрт его знает.
— Выйди, я позову, когда закончу, — через некоторое время бурчат из-под одеяла, приводя Юнги в восторг.
— Я буду за дверью, — улыбаясь, он выходит из комнаты, планируя встречу с директором.
Помогая открыть дверь белобрысому с подносом с кучей еды, Юнги урывает себе два кусочка кимбпаба. От радости, что заставил Чимина сотрудничать даже аппетит появляется медвежий.
Белобрысик спешно уезжает, сказав, что постоянно будет на связи и улыбаясь до ушей. Конечно, скоро у него появится братик или сестричка. Юнги не понимает, но даже желает удачи. Вот он рассщедрился-то на слова.
Чимин не соврал. Выглядит немного красным, но уже не прячется ни под чем. Гордо сидит на своей коляске при всём параде. Выглядит прекрасно. Не скажешь, что забухал вчера.
Юнги аккуратно спускает его на первый этаж, ненароком любуясь дрожащими ресницами и алыми плюшевыми щеками.
Всё же, засранец зефирный.
От завтрака Чимин отказывается, ссылаясь на тошноту. Поэтому в компанию они даже не опаздывают. А когда Юнги протягивает пропуск Чимина для проспускной охраны, его немедленно просят выйти из машины.
Что за хрень?!
— По распоряжению директора Ан Хемина, вы не допускаетесь в здание. Скоро к вам выйдут и заберут Пак Чимина. Ждите здесь, чтобы мы вас видели, — звучит весьма угрожающе. Да и эти альфы явно не из простой охраны. В тот раз были совсем другие.
Для пущего эффекта те показывают ему свои оружия в поясах, отчего Юнги нехотя выходит из машины, сильнее сжимая челюсть.
Он ничего не понимает. Абсолютно. А внутренний голос просто орёт: SOS.
Что за перемать тут происходит?
Они с Чимином лишь растерянно переглядываются. Тот тоже ничего не догоняет, судя по взгляду.
Спустя пару минут к нему подходит один высокий незнакомый мужчина. Представляется помощником директора Ана. А Чимина забирают двое других мужчин.
Напоследок они снова непонимающе переглядываются. Видно, что омега в шоке, как и он. Сердце Юнги отдаётся набатом в висках, так как впервые боится, что Чимину сделают больно.
— Вот, вам просили передать. Вы уволены из телохранителей Пак Чимина. Вам уже нашли замену. Спасибо за работу, — фальшиво улыбается этот индюк, протягивая белый чистый конверт.
А Юнги, тяжело дыша, разрывает эту бумажку, где чёрным по белому, печатными буквами написано:
«
Если я увижу тебя рядом с Паком ещё раз, превращу твою жизнь в ад. Все статьи будут только о тебе и о том, что ты домогался Пака, если нарушишь слово. Никто тебе не поверит. Этих денег хватит, чтобы вернуться в Тэгу и тухнуть в сером участке до конца жизни».
Юнги сейчас сильно жалеет, что не применил тогда свои два оружия против этого змея Ана. Лучше уж гнил в тюрьме, чем сейчас дрожать от страха за жизнь Чимина.
Походу, вот и буря!
