А может, не стоило?
Мысль проносится в голове Люмин молниеносно. Может, не стоило выходить за него замуж? Может, не стоило вестись на его рассказы о том, как у них всё будет хорошо? Разве могло у них получиться хоть что-то нормальное? Они — бывшие враги и, по хорошему счёту, Люмин должна была бы его прикончить прямо в Золотой Палате. Но не смогла. Передумала. Дала шанс на некое исправление. Поверила в его глаза цвета океана. Люмин ещё тогда знала, что этот парень — хитрый, словно лис. Но кто не рискует в этой жизни, верно? Вот кто-кто, а Люмин рисковать привыкла. Последние несколько месяцев она чувствует себя игрушкой в его руках. Делает всё, что просит Тарталья словно по щелчку. Не такой жизни ожидала Люмин. И если в самом начале она чувствовала себя до безумия счастливой, а из-за внутренней радости улыбка не сходила с её лица. То сейчас же улыбка наверняка была только во время сна. Никто тогда не рассказал ей о том, что совместная бытовая жизнь могла бы настолько убить все чувства. Тарталья постоянно пропадает на работе, изредка возвращаясь домой. И с каждым месяцем он возвращался всё позже и позже. Люмин не из ревнивых девиц. Прекрасно понимала, что статус Предвестника подразумевает под собой работу 24 часа в сутки, 7 дней в неделю. Всё чаще Люмин оставалась дома одна и предоставлена сама себе. Чем ей вообще заниматься в этом огромном доме? Своё путешествие она оставила — он убедил её в том, что смысла в этом мало, а ещё слишком опасно. И только сейчас Люмин понимает, что в тот момент, её влюблённость в Предвестника затуманила разум. Он также убедил её в том, что жить в одном месте, гораздо лучше, чем вечно быть в пути и перебиваться какими-то ночлежками. Могла ли она что-то ему тогда противопоставить? Могла, но не стала. Доверилась. И живёт сейчас у чёрта на куличках, чуть ли не за полярным кругом. Нельзя сказать, что Люмин не любила зиму, но ярких зелёных видов и деревьев — ей до ужаса не хватало. Сейчас он сжимает её талию, задирая платье всё выше и выше. Взгляд Люмин направлен исключительно в стену напротив. Как её жизнь превратилась в это? Она поднимает руки и опирается на стену, предварительно поправив волосы. В его действиях — ни капли любви или заботы. Кажется, у него какая-то неразбериха с работой, а Люмин всегда была вариантом сбросить напряжение. Она даже не слушала его историю про работу — пропустила мимо ушей. Как всегда и делала за последние месяцы. Его работа её настолько достала, что у неё уже выработался иммунитет: как только он начинал что-то рассказывать — в голове включался белый шум. Неинтересно. Скучно. Одно и тоже. Он говорит что-то о том, какая она красивая и как сильно её хочет. Пошло. Грязно. Жадно. В какой момент она перестала воспринимать это комплиментом? В какой момент все его касания перестали вызывать в ней некий трепет? Люмин стоит у стенки, а слух улавливает звук от пряжки ремня. Как предсказуемо. Нужно терпеть? Наверное. Ещё немного и ему надоест. Может, Тарталья заметит перемену в характере Люмин? Раньше она хотя бы наигранно сопротивлялась, а сейчас же просто соглашается. Тарталья резко входит в девушку, отчего та издаёт стон. Ей же нужно соответствовать статусу счастливой жены? Она же и повар на кухне, и королева на людях, и шлюха в постели. Или как там ещё называют идеальную жену? Весь секс с ним не приносит былого удовольствия Люмин. Как давно она смирилась с этой мыслью? Его руки жадно сжимают её талию и зад, а рваное дыхание режет слух Люмин. Конечно, она подыграет ему. Не хочет расстраивать, пусть даже он это заслужил. Всё начиналось очень красиво. Ухаживания, походы по ресторанам, поцелуи на рассветах и страстный секс на закате. Почему же сейчас всё так? Тогда он был готов убирать работу на второй план. Теперь же всё с точностью до наоборот. Он всё ещё любит её? Маловероятно. Он никогда не рассказывал о себе, уверяя Люмин в том, что она и так знает достаточно. Но так ли это? Она знает лишь все его позывные и некоторые истории из детства. Тарталья, в свою очередь, знал всю историю Люмин, даже то, что она не рассказала. Служба в Фатуи всегда помогала ему узнать то, что было нужно. Даже на свадьбе, благодаря его связям, она не увидела бумагу о браке. Может, её обманули и просто держат в рабстве? Сейчас ей казалось, что она не знает, что хуже: брак или рабство? Люмин пришла к выводу, что в её случае — это одно и тоже. Всё, что сейчас происходило с телом Люмин её не волновало. Пусть хоть дыру в ней сделает. Взгляд всё ещё направлен исключительно в стену, а мысли сосредоточены. Когда от этих отношений стало так тошно? Она ведь действительно полюбила его, приняла таким, какой он есть. Но сейчас в своей любви Люмин сомневается. А может быть она заслужила всё это? Где-то в других мирах или в прошлых жизнях сделала что-то не так и теперь ей приходится проживать всё это? Кто ответит на все эти вопросы в голове Люмин? Она продолжает издавать стоны, а руки Тартальи чуть ли не до крови впиваются в её талию. Это ведь скоро закончится, да? Она любит его, но и терпеть вечно не сможет. Кто-то же должен считаться с её мнением? Люмин казалось, что не было смысла даже говорить ему о том, что именно её не устраивает в их отношениях. Тарталья, как и всегда, скажет что-то похожее на «ты всё придумываешь. Я же люблю тебя». Она уже выучила все его фразы и была готова договаривать их словно автозаполнение. Она стоит в ванной и смотрит на себя в зеркало. В янтарных глазах много боли и грусти, но кто-то другой это вряд ли бы заметил. На теле много отметок от него. Небольшие царапины, засосы, следы от шлепков. — И сколько ты будешь это терпеть? — шёпотом спрашивает она у отражения, повернув голову на бок. Горячие слёзы так и бегут по лицу пока она стоит в душе. Хочется вымыть каждый миллиметр тела, только бы убрать из памяти его жадные руки. Люмин кажется, что его запах словно въелся под кожу. Ни один гель для душа не сможет это отмыть. Тошно. Тошно настолько, что ещё немного и девушку вывернет наизнанку. Внутри — пусто. Она бы описала это состояние именно так. Не любит. Она его не любит. Её сердце все ещё принадлежит нагловатому рыжему парнишке, который всегда улыбался. Тогда его наглость не выходила за границы. В те моменты ей даже это нравилось. Сейчас весь её муж состоял буквально из наглости, требовательности и прочих негативных черт характера. Кто-то из друзей говорил ей о том, что счастлива она не будет. Кстати, а куда делись все друзья? Ах точно, все отвернулись как только узнали о свадьбе. Разве это имеет смысл: сначала ты пытаешься его убить и ставишь весь город под удар, а затем выходишь за него замуж? Это разве правильно? Разве так поступают настоящие рыцари или герои? Она возвращается в спальню и ложится в постель. Стеклянный взгляд направлен исключительно в потолок и Люмин не замечает, как Тарталья ложится в кровать. Почему она перестала обращать внимание на его присутствие? — Ты — принцесса, — говорит он и аккуратно убирает несколько прядей с её лица. — Я хочу развод, — еле слышно говорит Люмин. Тишина. Ей больше не страшно. Хуже уже точно не будет. До неё доносится громкий выдох Тартальи. Не убьёт же он её прямо сейчас? Люмин давно не брала в руки оружие, но если придётся — даст отпор. — Я хочу уйти прямо сейчас, — говорит Люмин сквозь ком в горле и встаёт с кровати. Тарталья молчит. Слов не находилось. Она быстро собирает нужные вещи. И ему бы хотелось её остановить, но как? Только сейчас он осознаёт какую ошибку совершил. Он не ценил Люмин. Слова кружатся ураганом в голове, но нужные всё никак не появлялись. У них дома не тюрьма, Тарталья не станет её держать. Он встаёт с кровати и хочет подойти к ней, обнять, но Люмин выставляет руку показывая всем видом, что касаний ей уже достаточно. Стоя у выхода из комнаты, до Люмин снова доносится выдох Тартальи. — Аякс, — говорит он. — Что? — девушка разворачивается к нему с недоумевающим выражением лица. — Моё настоящее имя. — К чему мне теперь это знать? — задаёт риторический вопрос Люмин и хлопает дверью. Месяц. Ему потребовался месяц, чтобы найти её на конце другой страны. Тарталья замечает её сидящую в кафе. Люмин заказывает пирожные с кофе, а затем постепенно пробует. Напротив неё он замечает какую-то девушку, с которой Люмин звонко смеётся. Его удивляет подобное зрелище. Она — счастлива. Счастлива без него. Таких горящих глаз и искреннего смеха он не слышал от неё уже давно. В груди неприятно кольнуло. Тарталья наблюдает за ней украдкой, словно школьник. Сидя в своём маленьком убежище, а именно в ресторане напротив, он пытается расслышать хоть немного разговора Люмин с девушкой. — Мы не виделись много лет. Выглядишь потрясающе, разрыв пошёл тебе на пользу, — говорит собеседница Люмин. — Ну скажешь тоже, — светловолосая смеётся, — По бумагам я всё ещё замужем. — Как это? То есть он может появиться рядом в любой момент? — Да какой там. У него не было времени на меня в браке, а сейчас резко появится? — Люмин рисует узоры в воздухе маленькой ложкой для десертов, — Не смеши. Неприятно. Вот и подтверждение его догадок о причинах ухода жены. Любит. Конечно, он любит её. У Тартальи никогда не было желания обидеть её, но он всё же обидел. Он влюбился в неё во время их сражения. Люмин удивила его — человека, который повидал в этой жизни слишком много. Он сравнивает нынешний период с самым-самым началом отношений. Сам не знает почему всё превратилось в это. И зная его харизму — он бы с лёгкостью нашёл новую девочку-игрушку. Справедливости ради, так и было до Люмин. Но эта светловолосая девушка настолько въелась в его мысли, что расстаться с ней — хотелось меньше всего на свете. В голову лезут всякого рода мысли. Влюбить в себя снова собственную жену? Что за вздор! Люмин остановилась в каком-то отеле, выбрав самый стандартный номер без излишеств. Её накопленной моры не хватит даже на пару дней жизни в роскошных апартаментах, а Гильдия ещё долго будет думать над тем, чтобы принять Люмин обратно. Конечно, ей тяжело, но она смирилась с мыслью о том, что снова одна. Однако, воспринимала это как очередное испытание. Всё, что её не убило — сделало сильнее. Вечером — стук в дверь. Люмин не ждала ни уборку номеров, ни еды, поэтому с опаской идёт к двери. Перед ней — её муж. Она уже хотела закрыть дверь, как тот останавливает её ногой. — Прошу, давай поговорим, — говорит Тарталья и держит дверь рукой. — Надеюсь, ты принёс документы о разводе. Где подписать? — огрызается Люмин. — Что? Нет, — он немного трясёт головой, — Нет, я хочу поговорить. Пожалуйста. — Доброй ночи. Он хватает её запястье с силой и пытается удержать. Пара пересекается взглядами и Тарталья замечает, как глаза девушки немного блестят. — Если ты сейчас же не отпустишь — я закричу, — в попытках вырвать из крепкой хватки свою руку, говорит Люмин. Тарталья отпускает и в тот же момент перед ним хлопает дверь. И зачем он только пришёл? Зачем она ему вообще открыла? К горлу подступает ком от обиды, а слёзы обжигают лицо. Глядя на него, она моментально вспоминает все тёплые моменты, но ноющее сейчас запястье вырывает из воспоминаний. Вот и вся его сущность — наглость, желание причинить боль, да обидеть посильнее. Он уже не тот слегка нагловатый паренёк, каким был в самом начале. Люмин пытается убедить себя в том, что её решение о разводе — самое верное. Если он в ближайшее время не принесёт ей документы — придётся всё решать самой. Он нашёл её, поэтому остальные дни она гуляет по городу оглядываясь. И вообще, как он выделил время на то, чтобы приехать к ней? Люмин греет эта мысль совсем недолго. Она списывает это на его командировку, которая наверняка просто совпала с её местоположением. Разве Тарталья способен теперь отодвинуть свою службу ради неё? Вечер. Люмин после душа решает почитать книгу, как настойчивый стук в дверь отвлекает её. На пороге — всё тот же Тарталья. Вот только его внешний вид удивляет девушку: волосы растрёпаны, рубашка навыпуск, несколько пуговиц расстёгнуты, взгляд то ли затуманенный, то ли пьяный. — Проваливай, — резко говорит Люмин, — Напиться и прийти ко мне — худший расклад из всех твоих возможных. — Люми, давай поговорим, пожалуйста, — едва стоя на ногах, отвечает Тарталья. Девушку словно ударяет током. Люми. Сколько месяцев он не называл её так? Так нежно, так любя, так заботливо. Его голос сейчас не отдаёт прежней грубостью, а в глазах, пускай и пьяных, читалась надежда и чувство вины за содеянное. — Я знаю, что вёл себя как полный идиот, — Тарталья эмоционально размахивает руками, едва не упав, — Но я не хочу, чтобы ты уходила. Не хочу, понимаешь? — в конце голос Тартальи срывается на крик. Громкий шум разбудит остальных постояльцев гостиницы. Успокаивая себя этой мыслью, девушка впускает Тарталью в номер. Только тот переступил порог — Люмин уже жалеет о своём решении. — Я не хочу слушать твои оправдания. Сделаю чай и ты проваливаешь. — Пожалуйста, послушай, — он хочет ухватить девушку за запястье, но хватается за какую-то повязку на руке. Под повязкой — небольшой синяк, словно отпечаток руки. Пятно переливается разными цветами: от фиолетового до почти зелёного. — Это сделал… — он переводит удивлённый взгляд с руки в глаза девушки, — Я? На глазах у Люмин немного проступают слёзы. А ведь и вправду, он никогда не видел собственные следы на ней. Люмин тщательно скрывала их за тонной косметики, пытаясь хотя бы так обмануть себя. Чтобы показать всем, а в первую очередь самой себе, что у неё всё хорошо. Тарталья оседает на колени прямо перед Люмин. Сейчас он окончательно понимает, как сильно облажался. Перестал контролировать силу, держать себя в руках. Чувство вины не позволяет ему даже поднять глаза на девушку. Стыдно. Ему до ужаса стыдно. А сколько таких синяков он оставил ей за всё время? Как долго она терпела и скрывала? Люмин хочет пойти к кухонному уголку, чтобы заварить гостю чай. Но Тарталья резко обнимает её за ноги, стараясь сильно не сдавливать. — Убери руки, — всхлипывает девушка. — Прости, прости, прости, — без устали бормочет Тарталья. Все его касания ей были неприятны, но сейчас она чувствует, что он старается не навредить ей. Держит руки в районе бёдер с аккуратностью, словно Люмин сделана из стекла. Он упирается лицом в её живот и продолжает лепетать слово прости. Люмин больно. Больно осознавать, что её любимый человек сейчас буквально пытается вымолить прощение. Зная его характер и то, что извиняться он не любит — происходящая картина выглядит как постановка в театре. В попытках остановить слёзы, она смотрит на потолок. За что ей всё это? Почему именно с ней? Что ей сейчас делать? Кто даст такой простой, но до боли нужный совет? — Если бы я только знал, Люми, — бормочет он, — Если бы я только знал, что срываюсь. Прости. Через несколько секунд он поднимает глаза. Люмин смотрит в его глаза и ей опять хочется ему поверить. Поверить в этот синий взгляд как и много лет назад. Но…не может? Не хочет? И дело вовсе не в гордости. Люмин его любит, как дети любят сладкое. Но быть его узницей — больше не хочет. — Тебе нужна та, кто сможет быть твоей птичкой в запертой клетке, — говорит Люмин, отводя взгляд куда-то в стену, — Страшно хочется, чтобы она тебя обожала, баловала и берегла. Её голос дрожит, а руки Тартальи постепенно перестают держать её ноги. Люмин не хочет больше смотреть в его глаза. Потому что ещё минута подобных переглядок и она ему поверит. Разве может такой человек как её муж — осознавать все проступки и измениться? По её мнению, меняться он может только в плохую сторону. — Я люблю тебя, Люми. Что, — он кладёт руки на колени и направляет взгляд на девушку, которая смотрела в стену и кусала губы, чтобы не заплакать, — Что я должен сделать? — Ты должен уйти. Голос выдаёт подступающую истерику. Ей хочется сейчас обнять его, зарыться руками в рыжие волосы и поверить во все слова, что он сказал. Люмин любит его, но себя — больше. Подобного отношения к себе она более не допустит. И пусть это станет самой грандиозной историей о её разбитом сердце. Тарталья шумно выдыхает. Что ещё ему нужно сказать? Сейчас на её запястье красовалось доказательство того, что он за эти месяцы превратился в монстра. Мог ли он когда-то представить, что оставит такие отметки на её теле? На тонких запястьях, которые давно целовал, заставляя девушку краснеть от подобного жеста. И как только он не заметил? Почему она не сказала? Не хотела расстраивать? Глупость, вздор, бред. О скольких отметинах на её нежной коже она ещё умолчала? Он ловит себя на мысли, что начал воспринимать девушку как должное. Тарталья всегда знал, что дома его кто-то ждёт. Также ждёт вкусный ужин и страстный секс. Теперь в голове всплывает изменение в характере девушки. А ведь действительно, последние месяцы она и вовсе не хотела с ним близости. Но Тарталья всегда привык брать своё любой ценой. Он и не заметил, что каждый стон девушки похож на предыдущий, а позы всегда закрывали её взгляд, сверлящий стенку или потолок. Почему она это скрыла? Как давно он сорвался? Как долго она молчит о том, что буквально терпит его действия? Тарталья злится, но только на самого себя. В комнате тишина, которую изредка перебивают всхлипы девушки. Аккуратные и тихие — плакать перед ним Люмин не хотелось вовсе. Если одно лишь его присутствие здесь делает девушке больно — он уйдёт. Ему нечего больше сказать. Он встаёт с пола, пытаясь держать равновесие. Люмин отворачивается, когда Тарталья уходит, закрыв дверь. И её истерика вырывается наружу. Хочется броситься к нему, остановить, простить, обнять. Но разве он действительно может измениться? То, что он оставляет на ней следы — верхушка айсберга. Проблема в том, что у него даже не проносится мысль в духе «ей может быть больно». Тарталье на неё всё равно. Он запер её в их собственном доме, в попытках обезопасить. Конечно, всё это было прикрыто соусом из любви и заботы. Это разве она? Заставить свою жену, которая любит свободу и путешествия, сидеть дома и смиренно ждать, пока Тарталья вернётся с работы. Не любовь. Рабство. Ей было бы проще его ненавидеть. Так сильно, чтобы без раздумий броситься в бой и прикончить его в первом же раунде. Не может. Любит. Кто даст ей совет? Терпеть ей больше не хочется, но и разбивать себе сердце тоже. Почему он стал к ней так относиться? Люмин утирает слёзы запястьем, а в голове проносится мысль о том, что виновата во всём она. Неужели она действительно что-то сделала не так? Визит Тартальи сегодня вечером почему-то вызывал у неё тепло в груди. Может, он действительно всё понял и не хочет терять Люмин? Но возвращаться в «полярную тюрьму» у неё не было ни малейшего желания. Наверное, всё-таки стоило его выслушать, но сейчас уже поздно махать кулаками после драки. Мысли Люмин метаются из крайности в крайность, и она не находит лучшего решения, чем просто лечь спать. Перед сном она вспоминает, как в самом начале Тарталья буквально носил её на руках и относился к ней действительно как к принцессе. Тогда казалось, что так будет всегда. Утром Люмин будит стук в дверь. Она не хочет открывать, подозревая кто может стоять там, но услышав женский голос бредет к двери. Улыбчивая девушка, одна из сотрудников гостиницы, сообщает ей, что Люмин теперь может переехать в номер на несколько классов лучше. Люмин сразу смекает, что это проделки её мужа. Отказываться она не станет. Почему бы и нет? Зайдя в новый номер, она замечает коробку на кровати. Коробка большая, но достаточно плоская, а толстая синяя лента завязана бантом и держит лист, сложенный пополам. Люмин знает от кого этот подарок. Несколько секунд она борется с собой, но любопытство одержало победу, поэтому трясущимися руками берёт лист. Дорогая ЛюмиХочу украсть тебя сегодня вечером. Я забронировал столик в лучшем ресторане. Буду очень надеяться, что ты придёшь и проведёшь этот ужин со мной.
Много лет назад я обещал тебе, что буду защищать тебя от всего плохого. Сейчас понимаю, что не защитил от самого страшного — от себя самого.
Я знаю, что я далеко не подарок. И мне искренне жаль, что сейчас всё это происходит. Прошу, дай мне шанс.
Аякс
Письмо вызывает у Люмин бурю эмоций. Хочется послать его к чёрту, со скандалом, чтобы ему уж точно стало стыдно. А потом… А потом хочется прийти. Довериться. Письмо подписано его настоящим именем. Это сильно удивляет девушку. Столько лет их брака, а он рассказал ей о нём только перед разрывом. Зачем? Чтобы вызвать доверие? Она откладывает письмо в сторону и принимается развязывать бант на коробке. Внутри — платье. Бордовое, почти до колен, с открытыми плечами. Платье не перегружено большим количеством деталей. В комплекте она также замечает длинные перчатки в цвет к платью. Неужели он думает, что сможет купить её подарками? Неужели, он видит только такое решение их кризиса? Весь день мысли Люмин мечутся: идти или нет? С другой стороны, она ничего не потеряет, да? Ещё и вкусно поужинает в наверняка дорогущем ресторане. Этими мыслями Люмин пытается оправдать своё согласие на это недосвидание. Он вряд ли понимает весь масштаб их проблем и думает, что проблема лишь в синяках. Ох, если бы проблема была только в них… Вечером Люмин приходит в назначенное место, специально опоздав почти на полчаса. На входе она замечает Тарталью с аккуратным букетом её любимых цветов. — Я уже думал, что ты не придёшь, — говорит Тарталья, расплываясь в улыбке. — Не думай, что сможешь купить меня подарками. Я пришла только потому что голодна, — отвечает она, принимая букет. — И всё-таки ты приняла подарок, — он немного наклоняется к её уху, — Платье тебе идёт. Ты очень красивая. От его голоса у Люмин мурашки бегут по спине. Как и тогда, несколько лет назад. И комплимент, почему-то именно сейчас, звучит до боли приятно. Хитрый, наверняка играет с Люмин и сейчас попытается опять пообещать золотые горы. Будет весь вечер рассказывать, как всё у них будет хорошо и убеждать Люмин поверить ему. Они проходят в зал, но оглядевшись, Люмин не замечает людей за столами. Видит лишь персонал этого роскошного ресторана. — Ты знаешь, я даже не удивлена, — говорит девушка, когда присаживается. — Вдруг ты захочешь убить меня в середине ужина? Не думаю, что тебе нужны свидетели, — отвечает Тарталья. — Это в твоём стиле. К ним подходит официант, Люмин пальцем показывает на несколько позиций в меню. Тарталья также делает свой выбор, а затем решает заказать вино. — Не буду тянуть, — выдыхая говорит Тарталья, — Признаю, последние полгода я… — Ведёшь себя как придурок, которого интересует только работа и секс пожестче, — перебивает его Люмин. — Как хорошо ты подытожила. Да, я заигрался с работой, почему-то отодвинув тебя куда-то на второй план. Перестал обращать внимание, будто так и нужно. Это одна из моих ошибок. Прошу прощения. Всё-таки понял, что проблема не только в отметках на теле. Удивительно, что он пришёл к этому выводу и сам сразу всё понял. Люмин даже не пришлось подробно рассказывать, что именно привело к её уходу. Официант приносит вино и закуски. Сделав несколько глотков, Тарталья продолжает. — На работе происходит какой-то ужас и на этом фоне я потерял ту грань, которую обещал себе никогда не переходить. Я понимаю, что моя работа — это вовсе не оправдание. Мне не стоило принуждать тебя к чему-то. Нужно было сразу заметить, что что-то происходит и поговорить с тобой. Я не знаю, в какой момент эта граница стала настолько размылена. Осознаю я это только сейчас, поэтому за это тоже прошу прощения. Люмин лишь молча слушает Тарталью. Хотя перед самым выходом говорила себе, что не станет слушать его рассказы и оправдания. Она делает несколько глотков вина и складывает руки на груди. — И отдельно. Прости за все эти следы. Я, по всей видимости, всё меньше могу это контролировать. Сейчас я понимаю, что ты — не способ сбросить лишний стресс. Мне жаль, что принёс тебе столько боли. Мне жаль, что я откровенно забивал на твои всхлипы в ванной, — Тарталья подмечает удивлённый взгляд Люмин и вздыхает, — Да, милая, я слышал. Слышал и ничего не делал. Прости. Именно это его откровение удивляет девушку полностью. Знал, что что-то идёт не так, но ничего не сделал. Но чем Люмин лучше? Также молча терпела, пока всё недовольство не начало выходить через край. Ком подбирается к горлу Люмин, как только она хочет что-то сказать. Он всё говорит правильно и, как всегда, в точку. — Это вчерашний алкоголь принёс тебе эти мысли в голову? — говорит Люмин, хотя и было заметно, что слова она буквально выдавливает из себя. — Да, я вчера действительно перебрал. Всю ночь думал обо всей ситуации между нами. Понимаю, что второго шанса не заслужил и выгляжу сейчас как нашкодивший котёнок. Нам стоило намного раньше поговорить об этом, чтобы не быть сейчас на грани развода. Она не станет сейчас говорить ему, что пыталась уже обсудить с ним отношения. Когда мысли о том, что всё идёт наперекосяк только зарождались в её голове. Действительно, второго шанса не заслужил. По мнению Люмин, он и первый-то заслужил с трудом и получил его только из-за слепой влюблённости девушки. Но разве она всегда была несчастна в этих отношениях? Конечно, нет. — Это походит на какой-то монолог, — Тарталья улыбается и смотрит на Люмин, вид которой был более серьёзным, — Ты бы хоть что-то сказала. — Я же говорила, пришла только поужинать, — отвечает Люмин и поднимает глаза на него, — Ты запер меня дома. Я буквально на невидимом поводке. — Как хорошо, что ты напомнила. Завтра Катерина одобрит твою повторную заявку и ты начнёшь получать поручения. Конечно, только если сама этого до сих пор хочешь. Купим лучшее снаряжение, чтобы я был уверен, что ты в безопасности. Я помню, что твоё путешествие много для тебя значило. Хотел как лучше, но получилось паршиво. — Я искала брата, если ты помнишь, — говорит Люмин, опираясь локтями на стол. — Помню. Конечно, я помню. И поэтому я готов предоставить тебе весь архив Фатуи, чтобы ты смогла найти хотя бы какую-то информацию о нём. Не сомневаюсь, что она у них есть. — Но у тебя же могут быть… — удивлённо говорит Люмин. — Проблемы? — он громко рассмеялся, — Принцесса, мне абсолютно всё равно. Это мои проблемы, не забивай этим голову. Если эти бумажки помогут тебе найти брата — я сделаю всё, чтобы ты достигла этой цели. Мне не стоило тебя так вырывать из твоего странствия по миру. Хотел уберечь от всего, защитить… — Тарталья вздыхает, — Но быть постоянно дома оказалось куда опаснее, чем где-либо. Люмин не хочет признавать, но он прав. Знает про её повторную заявку в Гильдию, готов помочь в поисках брата. Это очередные бредни? Она заглядывает к нему в глаза, пытаясь найти подвох. Но разве эти лазурные глаза могут лгать ей прямо сейчас? Мысли в голове девушки меняют направление каждую секунду. Ей всем своим нутром хочется ему поверить. Дать ещё один шанс на исправление. Он ведь может нормально к ней относиться. — Я бы хотел пообещать, что исправлюсь. Но не знаю, что именно мне нужно делать, — Тарталья тянет свою руку к руке Люмин, но она лишь складывает их опять на груди, — Нам нужно больше общаться. Мне нужно тебя слышать и слушать. С этой всей силой, которую всё тяжелее контролировать, я постараюсь что-то сделать. — У тебя работа такая, что ты срываешься из-за неё. И из-за неё вечно где-то пропадаешь, — немного с обидой говорит Люмин. — Они, кстати, уже месяц пытаются меня найти, — смеётся Тарталья, замечая удивлённый взгляд девушки, — Хотя я не особо прячусь, как ты могла заметить. Да, я всегда мог сам выбирать как и сколько уделять внимания работе. Но ушёл в службу с головой. Это тоже было ошибкой. Не совпадение. Он в этом городе не из-за командировки. Он здесь из-за неё. Нашёл время, послал к черту работу и пытался месяц её найти. — Я очень тебя люблю и не хочу потерять. Прости меня, за весь этот хаос в наших отношениях. Тогда я не думал, что это приведёт к тому, что ты можешь уйти. Я пойму, если ты всё же захочешь уйти сейчас. И больше не стану тебя донимать. Пришлю документы, которые ты так просила, сразу же утром. Несколько секунд Люмин сидит не шевелясь. Любит? Он её любит? Видимо, да. Вся его исповедь сейчас даёт Люмин надежду. Неужели, пережив всё это, он действительно изменится? Неужели ради неё он готов измениться? Девушка выпивает содержимое её бокала, а затем пытается принять решение. Где ей найти гарантию того, что он её не обманет? Что он не запрёт её дома спустя какое-то время? Хочется снова поверить ему. Она с осторожностью тянет руку к его и немного переплетает пальцы. Поверит. В последний раз. Тарталью удивляет такой жест со стороны девушки, но одновременно и успокаивает. — Я не хочу ставить условия. Просто поверю тебе, но если… — выдыхая говорит Люмин. — Нам нужно говорить прямо, обо всём, что тревожит. Молчать — не выход. Если я снова начну вести себя как идиот — скажи об этом, и я лично вручу тебе клинок в руки, чтобы ты могла меня прикончить. Я не позволю себе потерять тебя. Говорить обо всём. Да, больше она не станет молчать о том, что её что-то не устраивает. Она себя любит и уважает, и больше не позволит относиться к ней как к игрушке. Люмин в который раз верит в эти глаза цвета холодного моря. Сейчас, глядя на него, она видит того самого паренька, в которого влюбилась много лет назад. Остаток вечера Тарталья расспрашивает Люмин о её планах путешествия. Да, ей придётся начать его заново, но она не унывает. Люмин рассказывает о путешествиях с горящими глазами, что до боли в груди радует её мужа. Он и не думал, что путешествия настолько оживят девушку. Она рассказывает, что обязательно воспользуется бумагами с работы Тартальи, чтобы найти брата. И он её слушает, внимает каждое слово. Уже после ужина, Тарталья провожает Люмин до номера в гостинице. Он не настаивал на том, чтобы остаться с Люмин, давая девушке личное пространство. Но она жестом приглашает его внутрь, что удивляет Тарталью. Он больше не станет на неё давить, делать что-то против её воли. Добившись второго шанса он будет действовать аккуратно, лишь бы не потерять её на весь остаток своей жизни. Лёжа в постели Тарталья перебирает пряди волос Люмин. Девушка лежит рядом и чувствует себя… Дома? Аромат его парфюма больше не был таким тошным, а скорее казался родным. Конечно, им ещё многое нужно обсудить и работать над отношениями. Но сейчас ей так спокойно на душе. За месяц без него — она соскучилась. — Тарталья, ты правда здесь не из-за командировки? — еле слышно спрашивает Люмин. — Правда. И., — он аккуратно касается губами макушки девушки, — Аякс. Называй меня только так.