Играть про смерть — прескверная примета, А я, ничтожный шут, забыл про это. Главнейшая забота для творца - Не заиграться в роли до конца.
Леонид Филатов
— Господин Чжун Ли, постойте, — прохладный ветер неприятно ударил в лицо и контраст температур ощущался крайне остро после тёплого помещения, где было в большей степени душно из-за большого количества посетителей. Статный мужчина, которого окликнули, слегка приподнял в удивлении брови и обернулся на зов с чувством недосказанности, желанием услышать немного иные слова, потому что обстановка позволяла отдаться порыву и раскрыть свою душу, потому что так хотелось бы протянуть руки в ответ. Между двумя людьми меньше четырех метров, в воздухе повисло недолгое молчание, нарушаемое слегка сбитым и тяжелым дыханием обоих мужчин. Неловкая атмосфера заставляла слегка сконфузиться от ситуации, остановить свои внутренние порывы и осмыслить то, что сейчас происходит между ними двумя. — Мне хотелось бы поговорить с Вами ещё кое о чём, — взявшаяся неуверенность в голосе никак не подходила для бойкого, порывистого и смелого одиннадцатого Предвестника Фатуи. Сейчас перед бывшим Архонтом стоял совсем иной человек: скромный молодой парень, который своими руками убил немало людей, который любит отстаивать своё слово на поле боя, любит чувство опасности. Его голубые потухшие глаза сейчас смотрели преданно, немного побито, в них сквозила недосказанность, а тонкие губы поджимались в желании сознаться во всём, раскрыть душу до конца, потому что они не чужие люди, потому что чувства в груди неприятно стягивали органы, доставляли боль. — Пройдемся? — предлагает Чжун Ли, вытягивая губы в лёгкой улыбке, чтобы храбрости добавить, подтолкнуть к действиям. Они двигаются по освещённой уличными фонарями улице прямо к выходу из всегда оживленного города камней и контрактов, где больше всего почитается Мора и торговля, где люди трудятся изо дня в день, желая иметь лучшую жизнь. Жители улыбаются, несмотря на тяжелые времена, с радостью принимают путников в своих домах, делятся едой и помогают в тяжелые моменты. Чайльд никогда не думал, что будет чувствовать себя здесь на своём месте. Связано ли было это с одним единственным человеком, идущим рядом? — Спасибо за сегодняшний вечер, я обязательно передам выбранные сувениры своему брату, он очень обрадуется, — улыбнувшись при воспоминании о родственнике, Чайльд лишь на секунду засветился, как яркое солнышко, и этого вполне хватило, чтобы понять, как семья важна для этого молодого человека и как он её ценит. — Тебе не стоит меня благодарить, для меня не является сложностью показать этот прекрасный город. И твоя компания оказалась мне по нраву, ты очень интересный человек, — Чжун Ли по привычке сплел пальцы у себя за спиной, чтобы скрыть пробежавшее волнение, сохранить свой невозмутимый и статный вид, чтобы не показаться неумелым юнцом. Меньше всего ему хотелось пасть в глазах нового знакомого, несмотря на то, что в его возрасте такие мелочи должны перестать иметь какое-либо значение. Открывается приятный вид на тихие горы, с которых слышны лишь крики ночных птиц и шелест их перьев на ветру. Сейчас местность спит, набирается сил, чтобы на следующий день бодрствовать и наслаждаться лучами солнца. Великие дела совершают даже обитатели лесов и долин. Чайльд осматривался по сторонам, не зная, за что ухватиться. В его голове копошился рой тревожных мыслей, поедающих изнутри, в его сердце был страх, что завтрашнего дня может не быть, что будет уже слишком поздно что-либо предпринять, что он пошёл не по той дорожке и окончательно потерял себя. — Поделись со мной, — просит тихо Чжун Ли, стараясь не давить на юного путника, а подтолкнуть к разговору, к которому стремятся они оба, чтобы расставить все точки над «i». — Я не знаю, правильный ли путь выбрал, я потерялся, — рыжеволосый юноша тормозит и смотрит на свои ноги, ощущая дрожь в теле, потому что правда нещадно колит. — Я жалею каждый раз о том, что я делаю, я жалею о том, на чьей я стороне. Мои руки никогда не отмыть, я не могу просто взять всё и бросить. Я рождён стоять на этой дороге, и я не могу даже прожить день, не думая о боях, не думая об этом адреналине, не думая о будущем. Я хочу показать Тевкру беззаботную и счастливую жизнь. Но способен ли я на это, если сам не могу найти себе место? Я ничтожный, — руки сжимаются в кулак, а глаза наполняются солёной жидкостью, стремящейся вырваться бурным потоком. — Ты не ничтожный, — рука Чжун Ли мягко ложится на плечо собеседника, которому сейчас была нужна поддержка, но мужчина никогда не отличался тактичностью и зачастую говорил лишь жёсткую правду. Однако именно сейчас хотелось подобрать нужные слова, чтобы облегчить чужую боль, забрать часть себе, ослабив ношу. — Каждый человек в своей жизни хоть раз думал о том, правильно ли он живёт. Сколько себя помню, даже я пару раз задумывался об этом, хотел всё бросить, но меня останавливала ответственность перед людьми. Наше место в мире – вопрос философский, и на него по-прежнему нет ответа. Ни у человека, Архонта, животного, ни у одного живого существа нет чёткого мест. Никто не говорит, что, если ты родился здесь, значит здесь и умрёшь. Каким бы путём ты ни пошёл – он будет верным, потому что это твой выбор, никто не посмеет его как-либо осудить или оспорить, — голос стал слегка тише, и иногда сильные порывы ветра заглушали его, но Чайльд чётко слышал каждое слово мужчины, впитывал в себя каждую каплю. — Ты не должен винить себя за то, что не способен идти одной дорогой, ты не должен убивать себя из-за своего прошлого. Ты обязан учиться на своих ошибках, идти за своими идеями и стремлениями, только они способны привести тебя к «своему месту». И это будет тем местом, которое ты построишь сам, своими усилиями. Бывший Архонт замолчал на долгие минуты, замерев на месте и засмотревшись на маленьких лисиц неподалёку, которые явно не боялись присутствия людей, спокойно игрались друг с другом, издавая иногда смешные и детские звуки, похожие на урчание и писк одновременно. Эти минуты нужны были для Чайльда, который пытался взять себя в руки, сохранить сказанные слова глубоко внутри. Ему хотелось сделать правильный выбор, но ответственность перед Царицей, перед братом брали своё, заставляли сжать зубы до скрипа и пойти по натоптанной дороге. — Пообещайте мне, — подал голос Предвестник Фатуи, подняв голову с горящими глазами, полными уверенности. — Что остановите меня, когда я буду совершать ошибки. Вы сказали, что я должен идти своим путём, должен нести ответственность за свои стремления и цели, за свои слова и обещания, и я сделаю это. Но я хочу, чтобы именно Вы стали моей преградой, моей завершающей точкой, я прошу Вас. — Конечно, Тарталья, я сделаю всё для этого, — Чжун Ли жмёт руку парню, которого похоронит собственными руками.***
Тучи сгустились над головами бойцов, вот-вот готов был пойти настоящий ливень, заплакать вместе с людьми, которые потеряли на поле боя своих родных и близких. Сам Ли Юэ покрылся густыми клубами дыма, идущими от горящих домов. Вокруг слышны лишь крики женщин и детей, горький и ненавистный плач мужчин, потерявших дома. Фатуи было слишком много, как и похитителей сокровищ, которые решили воспользоваться ситуацией хаоса и поискать для себя наживу. И Чжун Ли среди толпы искал взглядом только одного человека, зачинщика всего происходящего. Вот к чему был тот разговор, вот что подразумевалось под обещанием. Паззл в голове сложился как нельзя хорошо, что аж противно. — Не меня ли Вы ищете, господин Чжун Ли? — слышится голос где-то за спиной, и бывший Архонт оборачивается резко, застывая на месте. Перед ним не тот Чайльд, который буквально вчера искренне улыбался своей широкой улыбкой, смеялся над глупыми шутками, с интересом слушал истории о былых временах и заинтересованно задавал разного рода вопросы. Сейчас перед ним стоит незнакомец, улыбающийся слегка безумно, слегка хитро, без эмоций во взгляде, без сожалений. В его руках по два водяных клинка, уже заляпанных в крови, а в его душе глубокая дыра, которую уже ничем не залатать. — Что же ты наделал, посмотри, что происходит с городом, — Чжун Ли прикрыл глаза на жалкие пару секунд, стараясь собраться с мыслями, оставить свою голову в холоде, чтобы выбрать наилучший исход этого события, но ситуация вокруг не позволяла сосредоточиться. Жители Ли Юэ, его люди, сейчас в опасности, и центром этого бедствия является какой-то рыжеволосый юноша, одиннадцатый Предвестник Фатуи. — Не Вы ли вчера говорили мне, что любое моё решение будет правильным? — длинный язык пробежался по тонким губам, собирая капельки пота из-за спертого воздуха вокруг и духоты. Бывший Архонт сжал собственные губы в линию из-за положения, которое сам же создал. Если бы он только знал, что принесут слова, если бы мог предотвратить это, то обязательно поступил бы иначе. Но уже поздно винить себя и обстоятельства в том, что совершено, нужно исправлять то, что есть сейчас. В приоритете было остановить это бедствие, а потому мужчина отдаёт команды людям, чтобы те тушили огонь, а воинам, чтобы в первую очередь защищали безоружных граждан. Уверенность и сила наполнили тело, давно забытое чувство боя разлилось стремительно, и уверенность в наилучший исход зародилась в душе. Чжун Ли всегда был таким: менялся на поле боя и действовал, полагаясь на собственный ум и боевой опыт. — Я остановлю тебя, Тарталья.***
Глубокий кашель заглушил тишину вокруг, а за этим последовал глухой удар падающего тела. Алая кровь медленно стекала по одежде и открытым участкам, образуя большую лужу. Сожаления и извинения закончились. Осталась лишь пустота. Долгая и мучительная битва подошла к концу, враги отступили, а пожар был потушен благодаря стараниям граждан и начавшемуся дождю. Всё вокруг замолчало, природа плакала вместе с людьми, вместе с Чжун Ли, который опустился рядом с истощенным и холодным телом проигравшего бойца. — Спасибо, Чжун Ли, — просипел Чайльд, взяв своего победителя за руку и улыбаясь слегка устало, но в первую очередь облегченно. Было ощущение, что груз с плеч спал, и всё благодаря Архонту. — Перестань, пожалуйста, не разговаривай, — просит мужчина, пачкаясь в крови и стирая со своего лица горькие слёзы реальности, которой суждено было произойти. Он сделал то, что должен был, но именно от этого на сердце стало невыносимо больно. Было ощущение, что его раздирали дикие звери. Разум охватило отчаяние и понимание совершенного. Это то будущее, которое никто из них не хотел. — Ты, глупый юнец, переложил весь свой груз на меня, имей советь, Тарталья, не смей оставлять всё так. — Прости, я снова всё испортил, — Чайльд виновато улыбается и сам захлебывается в слезах от понимания, что так и не смог многое совершить, от ситуации, что его свобода стала его же клеткой. — Пожалуйста, проследи, чтобы мой брат вырос замечательным человеком, я доверяю только тебе, Чжун Ли… — Обещаю, — шепчет Чжун Ли и в последний раз заглядывает в глаза цвета моря, такого тихого и глубокого, что лёгкие сжимаются от нехватки кислорода. С губ срывается жалкое и такое одинокое «спасибо», и Моракс понимает, что потерял часть себя, что утонул в этом море, осторожно закрывая веки человека, который показал, каково быть живым, каково чувствовать себя на грани, когда хочется и жить дальше, и спрыгнуть с моста в глубокие воды, чтобы не ощущать ничего. Шаткое положение, когда теряешь самого себя, и мужчина потерялся вслед за рыжеволосым юношей.***
— Брат, ты вернулся! — мальчишка выбежал на улицу с широкой улыбкой на лице и инструментами в руках. Он бросил всё на холодный и мокрый снег и ринулся в родные объятия, чтобы почувствовать давно забытое тепло. — Давно не виделись, Тевкр, — рыжеволосый юноша смеётся вместе со своим младшим братом, прижимает к себе вплотную и скидывает падающий снег с детской шапочки. — Надеюсь, ты с подарками?! — ребёнок в предвкушении заглядывает за спину своего брата, но ничего там не находит. Осматривается вокруг и совсем теряется, потому что не видит ничего, что могло бы походить на сувениры. — Ты снова забыл? — Как я мог забыть, но не всё сразу, — Чайльд важно приподнимает голову и загадочно улыбается, а затем смеётся и подмигивает игриво. — Мы завтра с тобой отправляемся в путешествие, и везде, где мы будем останавливаться, ты будешь получать подарок. Представляешь, сколько всего ты получишь? Тевкр от такого заявления засветился, как фонарик, радостно запрыгал вокруг брата, а затем потянул в тёплое помещение, желая узнать подробности о предстоящем «опасном», по его выражению, путешествии, в котором он обязательно проявит себя в бою, одолеет всех монстров и повзрослеет. Чайльд с нежностью во взгляде смотрел на младшего брата и понимал, что никогда не скажет страшную правду, не разрушит это счастье в чужих глазах, и унесёт её с собой в могилу. Взгляд голубых глаз поднимается к небу, куда и улетает слетевшая с губ молитва. И на долю секунды зрачки приобретают цвет золота, цвет Моры, которой так дорожат в Ли Юэ.