•••
Впервые он понимает, что влюбился, намного позже, чем это могло произойти. Они с Тэхеном не общаются как приятели, не обедают за одним столом и не делятся последними дежурными новостями, но Чонгук смотрит со стороны и замечает слишком многое, что не всем удается увидеть. За всем своим беспечным и чересчур энергичным видом оказывается весьма спокойный Тэхен, который переключается словно по щелчку пальцев. Чонгук понимает, что не должен был это видеть, но он всего лишь теряется в кампусе и набредает на маленький садик с теплицами, удивляясь своей находке. Там он и замечает Тэхена, в полном умиротворении и бежевом переднике, сидевшего на корточках перед саженцами, а рядом Намджуна — старосту старших курсов (что знал о нем Чонгук), который аккуратно выкапывал лунки и показывал, что им следует делать. Тэхен за чужими действиями следит внимательно и повторяет в точности, делая все это будто в разы бережней. А потом гладит листочки растений кончиками пальцев, что-то им тихо рассказывая и хихикая. Намджун, вероятно привыкший к этому, мягко улыбается, не отрываясь от работы. А вот сердце Чонгука, кажется, пропускает удар, а того и два, иначе как объяснить то, что его руки вовсе перестают слушаться и роняют злосчастную папку с конспектами. Она звонко приземляется корешком на бордюр, отчего за колонной Чонгук перестает быть невидимым. Волшебная сказка, в которой он успел побывать, развеивается быстро, как и обернувшийся от неожиданности Тэхен. Чонгуку становится очень неловко и стыдно, будто он наблюдал за тем, что не должен видеть, а сейчас поплатится за все свои грехи, но образ другого Тэхена больше никогда не выйдет из его памяти. Бледнее мела он быстро тянется к своей папке и много кланяется в извинении, но апокалипсиса не случается. Тэхен расплывается в лукавой улыбке и прикладывает палец к своим губам, лишь движением давая понять, что это должно остаться в тайне. Прежде чем сбежать, Чонгук ловит сочувствующий взгляд Намджуна.•••
Второй раз безжалостный удар по его глупому сердцу происходит много позже случая с саженцами, просто потому что Чонгук его избегает. Но Тэхен довольно быстро вновь появляется в поле его зрения, почти не контактирует и ведет себя как прежде, продолжая затаптывать тот нежный и уютный образ, который довелось увидеть Чонгуку. С того момента почти все чужие улыбки выглядят натянуто и неискренне. Но все еще очаровательно. В тот злополучный день они впервые заговаривают. Именно ведут короткий, но диалог, что уже больше, чем длинный монолог от вечно болтливого Тэхена, которому Чонгук успевает ответить что-то односложное, прежде чем он пропадет из чужого фокуса внимания. А такое случается всегда. И хоть в этот раз они говорят даже не о себе, Тэхен открывается по-новому. На лестнице над цокольным этажом в восточном крыле почти никого никогда не бывает — так решает Чонгук, когда не встречает там никого на протяжении недели. Поэтому выбирает это место для повторения зачета, складывая тетрадь на коленях и про себя проговаривая все термины. Строчка за строчкой ползут перед глазами, пока чуткий слух не улавливает чьи-то приглушенные всхлипы, доносящиеся снизу. Сердобольность Чонгука не позволяет ему бросить этот факт без внимания, и он тихо спускается чуть ниже, чтобы заглянуть в пролет. На последних ступеньках оказывается Чимин — одногруппник и ментальный близнец Тэхена (о нем сложно не знать, когда знаешь Ким Тэхена), по трясущимся плечам Чонгук понимает, что плачет именно он. А перед ним на коленях, утирая большими пальцами слезы с чужих щек, сидит его тот самый ментальный близнец. Он что-то ему негромко говорит, не прекращая своих попыток утешить, а весь его сопереживающий вид добавляет очков в образ «другого Тэхена», которого Чонгук так боялся забыть. И сердце вновь пропускает удар. Только на этот раз он себя не выдает, напоследок глянув на них двоих, возвращается на место, давя в себе желание хоть как-то поддержать. Голос Чимина звучит слишком отчаянно в тишине, а Тэхен выглядит так, будто расплачется за компанию. Чонгук не железный, чтобы все это пережить. Оттого и пугается, когда голоса становятся громче. — Чимин! Если мне не веришь, давай любого спросим! — и, не дожидаясь чужого ответа, Тэхен начинает быстро подниматься по лестнице. Чонгук даже не успевает сделать шаг, когда после удивленного «О!» его хватают за руку и тянут вниз, ставя перед таким же напуганным происходящим Чимином. Он быстро стирает со своего лица слезы и прикрывает щеки безбожно длинными рукавами кофты, бросая яростный взгляд на Тэхена. Тот даже не реагирует. — Чимин красивый? — серьезно спрашивает, указывая на друга, который возмущается на него громким шепотом. — А? — не сразу соображает Чонгук, отчего получает совсем незнакомый пронизывающий до костей взгляд. — Я спрашиваю: Чимин красивый? — медленнее повторяет Тэхен. — Да. — Вот видишь! — сразу переключается на друга Тэхен, полностью отворачиваясь от Чонгука, а в голосе больше не звучит сталь, только прежняя игривость. — Поэтому забей на того урода, у него все равно яйца отсохнут, как только я его в проклинатор забью. Еще никогда прежде Чонгук не ощущал себя настолько лишним в месте, где оказался почти также случайно. Ему бы тихо уйти, чтобы не смущать еще больше Чимина и переварить новую полученную информацию о «другом Тэхене», но все пути к отступлению заняты, а с другой стороны — только кладовая. Или что там еще может скрываться за этими дверьми? — Ты его таким взглядом смерил, что он иначе ответить не мог, — фыркает Чимин, но вовсе не со злости на Чонгука, его слова все равно придали ему чуточку уверенности, но общей проблемы это не меняло. Тэхен бросает безоружное «ладно» и вновь оборачивается к нему. — Я схожу с тобой на свидание, если ответишь честно-честно, — вдруг кокетливо говорит Тэхен, оказываясь настолько близко, что Чонгук может почувствовать его парфюм. Чимин фыркает снова. — Я не врал, — говорит серьезно Тэхену и заглядывает ему через плечо, чтобы увидеть его одногруппника. — Чимин, ты правда красивый, не слушай никого. Под восторженное «Я же говорил!» Тэхена, Чонгуку все же удается умыкнуть обратно на лестницу, торопливо поднимаясь наверх. На прощание он получает благодарную улыбку от Чимина и надеется, что его грустный взгляд совсем не относится к нему.•••
Следующий третий звоночек случается самым банальным и очевидным образом, ударяющий очень громко и очень больно, отчего Чонгук почти натурально морщится и прикусывает язык. Оказаться на настоящем свидании с парнем, которого при первой же встрече зарекся никогда больше не видеть и в которого незаметно для себя упал, было задачей из разряда нереальных. Но происходит что происходит. В кафе-мороженое играет веселая негромкая музыка, а все столики заняты парочками, сюсюкающимися друг с другом. Чонгук чувствует себя неловко, потому что Тэхен выглядит как один из них. Он дует губы, листая меню, болтает ногами, непринужденно касаясь Чонгука под столом, и разговаривает с ним так, будто они и вправду встречаются. Но этому Тэхену он не верит. Тот наигранно милый, слишком искусственный, словно сошел с экрана ромкомных фильмов восьмидесятых. В нем сахара как в местном молочном коктейле — полтонны, не меньше. Но Чонгуку все равно неловко и приятно, что Тэхен здесь с ним ведет себя так, будто и вправду готов ответить взаимностью, хоть ему ничего и не предлагали. Он сам все прекрасно о себе знает, поэтому даже не сомневается, что кто-то может быть в него влюблен. А поход на свидание — просто поход на свидание. Может они после этого больше не встретятся или сходят на еще одно. Другого Тэхена, того спокойного в бежевом переднике и серьезного на цокольном этаже, даже не видно под напускной яркостью, которую этот Тэхен источает. Он даже успевает сделать пару комплиментов другим парам, а потом заигрывает с Чонгуком, расспрашивая всякие бесполезные мелочи из жизни. Просвет случается чуть позднее, когда кафе переполняется людьми, а их заказы даже не спешат выносить. Тэхен всячески утягивает его в разговоры, кокетничает, берет за руку и переплетает их пальцы, переключая все внимание Чонгука на себя, а потом, кажется, все в кафе слышат, как недалеко от бара что-то звонко разбивается. И Тэхен не успевает скрыть промелькнувшее волнение на лице, тут же заменяемое очаровательной улыбкой. Он просит пару минут и испаряется, чтобы уже вновь появиться в зале, но с подносом и чужими блюдами. Чонгуку вновь кажется, что происходит то, что никогда не должно было происходить. И то, как ловко Тэхен обслуживает других гостей, так резонирует с его внешностью и поведением, будто Чонгук знает абсолютно двух разных Ким Тэхенов, умещающихся в одном человеке. Вместе с другим официантом они быстро разносят оставшиеся заказы и он возвращается за их столик с напитками, улыбаясь так, будто не он только что поставил свидание на паузу. — А вот и я, соскучился? — Тэхен ставит перед ним молочный коктейль, тут же хватаясь за свою трубочку. — Пробуй скорее, тут просто невероятно вкусно. Про Тэхена много разных слухов ходит, хоть он и кажется таким позитивным лучиком света в этом темном царстве реального мира. И ни в одном из этих шепотов за спиной никогда не проскользнет что-то человечное и простое, будто Тэхен не просто избалованная вниманием липучка, а дорогая хрустальная ваза, которую хотят как трофей. Здесь его точно никто не ожидает увидеть, хотя, Чонгук уверен, на свидания он всех водит только сюда. — Что это было? — негромко задает вопрос Чонгук, так и не притрагиваясь к коктейлю, все еще находясь в легкой растерянности. Тэхен будто не слышит его или намеренно игнорирует, продолжая описывать вкус напитка. — Тэхен! — У Джинни запара, но теперь все в порядке, — как ни в чем не бывало отзывается Тэхен. — Попробуй клубничное парфе здесь как-нибудь, рекомендую, он готовит его лучше всего. — Ты работал здесь? — Чонгук старается зацепиться за этот внезапный блиц-опрос, который разоблачает иную версию парня напротив, хоть это ему, похоже, и не нравится. — Это проблема? — Я просто спросил, — он не хочет заставлять Тэхена обороняться, что тот и начинает делать, стараясь как можно скорее уйти от ответа и вернуться к той непринужденно-сладкой обстановке, в которой они были. — Возможно, — Тэхен неопределенно пожимает плечами и тянется к его ладони, переплетая пальцы и невинно заглядывая в глаза, будто провинившийся щенок. — Я не должен был так внезапно уходить со свидания. Чонгука бьет наотмашь то, насколько неправильно выглядит эта ситуация и что Тэхен так пытается сгладить углы и перевести тему. Ему в моменте хочется его защитить, сказать, что его поступок по отношению к вероятно-другу ценен и что он совсем не злится. Но Чонгук будто чувствует, что тот Тэхен для него недоступен и стучаться в закрытую дверь может быть только более отталкивающим. Он лишь оглаживает чужие пальцы в своей руке и отпускает. — Я ничего подобного тебе не говорю, — отвечает Чонгук на непонимание в чужих глазах и мягко улыбается, будто ничего не было, спрашивая о другом. — Так какой твой любимый десерт здесь? Ему хочется верить, что в тот момент в глазах Тэхена он считывает благодарность и тихую радость, а все оставшееся свидание проходит спокойно и сладко, как те самые милкшейки. Перед самым их уходом из кафе, Сокджин (он же Джинни — давний друг Тэхена и совладелец заведения) машет им на прощание.•••
После того дня они, к большому удивлению Чонгука, продолжают не только общаться, но и проводить время вместе. Хотя ожидалось, что Тэхен больше с ним никуда не пойдет, ведь их прошлое свидание было лишь уговором, да и Чонгук увидел явно не то, что должен был. Но даже здесь все пошло не по типичному продуманному сценарию, что сблизило их. Конечно строить воздушные замки и надеется на что-то большее было глупо, да и предупреждение било под дых каждый раз, когда весь этот радостно-тактильный Тэхен оставлял его компанию, чтобы поприветствовать кого-то другого. Чонгук не имел права ревновать, ведь их даже друзьями было сложно назвать. Просто две противоположности, находящиеся в одном кампусе и весело проводящие время? Наверное как-то так, не более. Было ли это больно? Весьма. Особенно, когда Чонгук в очередной раз понял, что влюблен в этого чересчур неугомонного парня, который только дает иллюзию надежды, но близко не подпускает. Хватает под руку, переплетает пальцы, может усесться на колени или повиснуть на шее, но никогда не позволит поцеловать себя даже в щеку, не пойдет на свидание в более приватное место и вежливо откажет на любое признание в симпатии. Но было в этом одно последствие — Тэхен действительно обрывал все контакты с человеком, который признавался в своих чувствах. Видеть — одно, но знать наверняка — абсолютно другое. Поэтому Чонгук всячески давил в себе то нежное и сладкое, что болело при виде чужой светлой улыбке. Одним поздним вечером Тэхен попросил подождать его после занятий и проводить до комнаты, потому что в его стороне кампуса со вчерашнего дня не работает электричество. А Чонгуку не сложно, даже повод не нужен. Он бы и сам предложил, только вот претендентов всегда было слишком много. Сегодня ему повезло. Но время шло, все занятия давно закончились, а студенты расползлись, оставаясь только в библиотеке и спортивных секциях. Чонгук терпеливо подпирал стену недалеко у самого входа, не зная, сколько может так простоять. Не обманул же его Тэхен в самом деле? Он таким не занимался, проблем сказать что-то напрямую у него не было уж точно. Решив все же прогуляться по этажам, Чонгук волей случая, как это и бывало, когда это касалось Тэхена, набрел на танцевальную комнату, где через окошко в двери увидел его, резкими и четкими движениями рассекающим помещение. И было в этом что-то завораживающее и сильное, что несомненно ему шло. За своими размышлениями и откровенными залипаниями Чонгук не заметил, как к нему кто-то подошел и опустил тяжелую ладонь на плечо. Он вздрогнул, застигнутый врасплох, и особенно пожалел, когда это оказался один из друзей Тэхена, которого тоже было сложно не знать. Они словно преследовали его каждый раз, когда он оказывался слишком близко к тому самому Тэхену, которого не дозволено было видеть. — Нравится? — прозвучало заговорщически двусмысленно, но Чонгук решил это проигнорировать. — Да, я не знал, что он танцует. — Никто не знает, — хмыкнули у него над ухом и парень перед ним вдруг протянул руку для рукопожатия. — Я Хосок, а ты Чонгук, да? Я слышал о тебе. Не успел он спросить при каких обстоятельствах это произошло, его заверили, что ничего криминального, просто Чимин как-то упоминал. А где Чимин, там и Тэхен. Кармические и ментальные близнецы же. — Почему ты здесь? — хоть на губах и отражается улыбка, но его окидывают пронзительным взглядом, оценивая. — Тэхен попросил проводить, — и на сомневающийся взгляд добавляет. — В его крыле выбило пробки. Чонгук чувствует себя неуютно, словно на допросе. А он ведь без какого злого умысла просто хотел проведать, где Тэхен, и нашел, но помимо него — еще и проблем. Его друзья были совсем непохожими на самого Тэхена, но излучали ауру очень сильной защиты. И не сразу было понятно кого от кого они охраняют. Вот и Хосок, из всех ранее встреченных, выглядел очень серьезно настроенным. Он вновь глянул на Чонгука и вдруг смягчился, потирая переносицу, будто у него болела голова. — Оно тебе надо, Чонгук? — Хосок тяжело вздохнул и грустно взглянул на него. — Ты выглядишь неплохим парнем, остановись, пока не поздно. — Я не понимаю о чем- — Понимаешь, тебя же предупреждали. Всех предупреждают, — он жестко оборвал Чонгука, смотря прямо в глаза. — Будет больно. Иллюзия или солидарность, но Чонгуку казалось, что на дне чужих глаз он видит то, о чем Хосок и говорит. Холодные, острые осколки чужих чувств отражаются в свете лампы, похожие на расколотый айсберг. По коже проходятся мурашки. Лишь на секунду Чонгук чувствует, что хочет сделать шаг назад, но остается на месте, собирая всего себя. — Хен, я не сделаю ничего, что может оттолкнуть его, — он не пытается бросать вызов, да и это был бы неравный бой, но в его словах сквозила уверенность. — Просто провожу и пойду в свое крыло. Если сначала хотелось сбежать, отступить, потому что неловко быть пойманным, да и увидеть то, что человек намеренно скрывает. Но после слов Хосока убегать больше не хотелось, только твердое желание стоять на своем. Он уже усвоил урок, что связываться с Тэхеном было ошибкой, но что случилось — то случилось. И если ему сделают больно, то он будет сам в этом виноват. Хосок выдерживает его взгляд и усмехается, вдруг похлопывая по плечу. Чонгука всего разом будто отпускает и предательский румянец облегчения затапливает щеки. Он хоть и не собирался драться или устраивать сцены, но получить одобрение от друзей Тэхена было чем-то ценным, словно у него был шанс. — Иди вниз и не говори ему, что видел, как он танцует, — Хосок чуть толкает его в плечо от двери, берясь за ручку. — Сложно быть таким все время, это его разгрузка, — он неопределенно машет рукой, указывая на всего себя, и заходит в кабинет, напоследок прошептав. — Удачи. Чонгуку дважды повторять не нужно. Он быстро сбегает по ступенькам вниз, прижимаясь к стене у входа, и тяжело дышит, будто за ним гнались. Впервые за многочисленные дни с момента его пребывания в этом кампусе знакомство с Тэхеном не ощущается как камень, тянущий его на дно. Он отрицал, пугался, прятался и абсолютно его не принимал, но с каждым чужим действием и словом, будь оно фальшивое или настоящее, Чонгук наконец ощутил, что все оно было не зря. И пусть в словах Хосока не было четкой уверенности, Чонгук впервые не почувствовал, что сочувствующий взгляд ударяет так больно.•••
Он ощутил, что пропал полностью и безвозвратно, когда сквозь маску экстравагантного и яркого Тэхена, Чонгук увидел того самого, недоступного для чужих глаз, который носит бежевый передник и разговаривает с растениями, прожигает холодным взглядом на цокольном этаже, бросает все ради помощи другу и танцует, будто мир вокруг не существует. Он боится быть сломленным, поэтому шагает в пропасть первым, чтобы не быть застигнутым врасплох. И отступает быстрее, чем успеет увязнуть в необратимом. Чонгук смотрит и не может понять, когда иллюзия пала, обнажая это хрупкое, что так тщательно старались оберегать. Но он спотыкается о предупреждение, когда на него налетает радостный Тэхен после очередного занятия, виснет на руке, рассказывая, что было на паре, а потом заглядывает в глаза, спрашивая, что случилось. А сам будто знает, но верный ответ получить не хочет, мысленно умоляя соврать. Они оба знают, что эта сказка кончится, как только прозвучат заветные слова. Поэтому Чонгук отступает, треплет его по волосам и говорит «ничего». И в этом слове столько невысказанных чувств, что становится больно. Его ведь предупреждали. Пятый и последний раз Чонгук осознает, что полностью и бесповоротно влюбился, когда Тэхен зовет его на свидание, оказываясь чересчур близко: не липнет, не тянется переплести пальцы и не кокетничает, строя глазки. Просто оказывается нос к носу и тихо просит, будто ему хоть кто-то смог бы отказать. Вот и Чонгук не может, но его ломает, потому что Тэхен выглядит так, будто собирается отступить. Хочется хвататься за него, умолять, лишь бы он позволил находиться близко, но на деле он смиренно принимает такой исход. Ему никогда не разбивали сердце, не давали ложных надежд и не пересекали черту, выводя на другие, более интимные чувства. Но все однажды случается, ведь так? Это оказывается больнее, чем он думал. Чонгук хоронит себя без остатка, выкладывая перед собой еще не разбитое, но достаточно раненое сердце, которое без боя готов отдать Тэхену. Соглашается на свидание, понимая, что оно может стать последним, но старается держать себя в руках, прежде чем решится на необратимое. Он тяжело вздыхает и облокачивается на холодные перила, что хоть немного отрезвляют. Здесь на лестнице недалеко от спортивного поля было подходящее место для самоуничтожения в собственных мыслях. Чонгук даже не заметил, как оказался не один. — Не смей сдаваться, — вдруг звучит слишком близко и Чонгук дергается, оборачиваясь. — Я знаю, о чем ты думаешь, поэтому не смей. Юнги садится рядом, потягиваясь, но совсем не смотрит на него. Он единственный из друзей Тэхена, с кем они были знакомы еще до перевода Чонгука в этот кампус. И общались тоже давно, хоть и виделись крайне редко, но Юнги очень успешно исполнял роль старшего, оказываясь в нужное время в нужном месте, чтобы помочь ему, даже когда его не звали. И, что удивительно, с Тэхеном у него была такая же модель поведения, только его он знал чуть ли не с пеленок. Чонгуку даже становится немного стыдно, что он ничего не рассказывал ему о своих чувствах, да и вообще об общении с Тэхеном. Он вероятно и так все знал, но почему-то было совестно. Рой непонятных мыслей терзает, не давая покоя. — Я не могу, хен. Он же- — В конце концов Тэхен только о тебе и говорит, — перебивает его Юнги и облокачивается на ступеньки, на которых они сидят. — А ведь он давным-давно перестал запоминать чужие имена. Щеки трогает предательский румянец от того, что его застали врасплох. Все же со своим раненым сердцем в раскрытых ладонях сидеть незамеченным не удается, особенно под проницательным взглядом Юнги. Он только утешительно хлопает его по плечу и наконец смотрит в глаза. Чонгуку становится еще более неловко. — Ты знаешь, почему Тэхен стал таким? — спрашивает, совсем не уточняя других подробностей, отчего Чонгук удивленно открывает рот. — Что? Не смотри на меня так, ты сам прекрасно знаешь, о чем я. — Откуда ты… — У тебя на лбу все написано, — ухмыляется и отмахивается от почти начавшего возмущаться Чонгука. Что уж там таить, рано или поздно это должно было случиться. И, к всеобщему удивлению, Чонгук сражался до последнего. Дело ли в его отрицании и неприступности или друзья Тэхена вели свод данных о всех павших от рук друга, но факт оставался фактом — между Чонгуком и Тэхеном были странные отношения, так и не перешедшие какой-либо грани. И только в одном Чонгук был уверен наверняка — другой Тэхен существует. Юнги не стал бы делиться этим ни с кем другим, даже если бы они знали друг друга вечность. Но было в Чонгуке то, что не давало покоя никому из них. И как бы скептично и настороженно они не были настроены, Тэхен первый дал ему шанс, хоть и не специально. Судьба ли или случайность? Кто знает. — Знаешь ведь как говорят, что первая любовь всегда несчастна? — Юнги делится, просто зная, что ему можно доверять. — Тэхен знает об этом не понаслышке. Он влюбился гораздо позднее, чем это обычно случается, но сильно и надолго. А его выбор… — Юнги неопределенно взмахивает рукой. — Он был немного старше Тэхена. Но их это вовсе не волновало. Тэхен любил нежно, неосторожно, отдавая всего себя, а в ответ получал не в равной доле, но казалось, что ему этого хватало, — он горько усмехается, кажется вспоминая прошлое. — Наивысшим счастьем для него были моменты, когда его могли показательно взять за руку или поцеловать в щеку на глазах у всех. А потом у того парня появилась девушка, полная противоположность Тэхена. Понимаешь? — И он..? — Решил отомстить? Он сам не совсем понимал, чего хочет, настолько была велика его боль, — Чонгук морщится, представляя каково ему было, Юнги продолжает. — И тогда появился этот Тэхен — яркий, безрассудный, тактильный. Как там говорят, социальная липучка? — Он пытался его так вернуть? — Сначала возможно, но потом он заметил, что это притягивает и других людей. Тэхен начал нравиться многим, но никто больше не нравился ему. Он лез в огонь, чтобы обжечься первым, прежде чем ранят его. А потом первым же и отстранялся, когда понимал, что отношения переходят черту. — Но это ведь как-то неправильно… — Неправильно, да. Но он уже не мог остановиться, — Юнги вдруг поворачивается к нему и серьезно смотрит в глаза, на дне которых собственная боль смешивается с чужой. — Тэхен осознает, что делает больно, но тем самым делает больнее себе, потому что в каждом из них видит себя. Чонгук замолкает, вспоминая тот странный и обреченный взгляд Тэхена, с которым он позвал его на свидание, будто это должна была стать последняя их встреча. В груди щемит, когда пазл складывается, но лучше от этого не становится. В душе словно холодным промозглым ветром проносится осознание. — А потом появился ты, Чон Чонгук, — Юнги вдруг усмехается по-доброму, хоть его голос и звучит ворчливо. — Человек, чье имя я стал слышать чаще, чем свое собственное. Не хочу брать на себя такую ответственность, но похоже, что ты значишь для него больше, чем очередное разбитое сердце. Сердце в собственных руках горячо отзывается на чужие слова, а щеки вновь опаляет румянец. Маленький огонек надежды теплится где-то в глубине, и не тот, который раздает Тэхен каждому, кто попадает в его ловушку, а тот настоящий, принадлежащий Тэхену в бежевом переднике. Юнги искренне с него умиляется, ведь лицо Чонгука действительно скрывать ничего не умеет. — И что мне делать, хен? — спрашивает жалобно, отчего напоминает котенка. Юнги хмыкает. — Не быть идиотом, — банально, но хлестко отвечает старший, ведь тут не поспоришь. — Мы все были скептично настроены насчет тебя, но похоже ты единственный, у кого есть шанс. Сжимая руки в кулаки, отчего ногти впиваются в ладони, Чонгук серьезно смотрит на Юнги в ответ и кивает. Возможно это значит, что ему все же стоит послушать собственное сердце и не делать поспешных выводов, или же выстоять все до конца, даже если Тэхен решит сбежать. Сейчас он получил одобрение, а значит не отпустит его без боя. И пусть эта боль будет получена в сражении с призраками прошлого Тэхена, чем коснется их обоих и разведет в разные стороны. Юнги подбадривающе улыбается.•••
Это была катастрофа. Точка невозврата с самого начала, как только он появился в их кампусе. Чонгук был таким же как и сотни других, кого Тэхен встречал здесь. Он вел себя отстраненно и незаинтересованно, прятал глаза и старался не пересекаться с ним, будто шарахаясь как от прокаженного. И это было совсем не в новинку, Тэхен встречал реакции на себя и похуже. И пока в чужих глазах не было яда и ненависти к его яркому образу — все было в порядке. Он так думал. А потом Тэхен оставил настырные попытки вызвать хоть какую-то реакцию Чонгука, решая, что будет ждать со стороны. И дождался, но не того. В тот злополучный день он всего лишь помогал Намджуну, как и каждый раз, когда хотел отдохнуть от излишнего внимания, которое притягивает к себе. И был застигнут врасплох. Реакция Чонгука была до того невинной и чистой, что он даже не мог злиться на него. Тэхен в тот момент почувствовал, что это вовсе не раскроет его, да и ничего не рухнет от одной маленькой тайны. Это была ошибка. Будто волей судьбы или проклятьем они столкнулись вновь в восточном крыле. И хоть до этого они уже общались, Тэхен ловил его, пытаясь разговорить, но Чонгук будто бы избегал с ним встреч, пряча глаза. Это нельзя было засчитать за маленькую победу, но и поражением еще не пахло. Но в тот день под лестницей все снова пошло не так. Тэхен будто не мог в полной мере показать Чонгуку тот кропотливо собранный образ, вновь открывая себя. Позвать его на свидание было последней попыткой. Словно поглощенный спортивным интересом Тэхен хотел сломать эту непроходимую упертость и отстраненность, но чуть было не сломался сам. Чонгук будто видел его насквозь. В кафе-мороженное Тэхен впервые за последнее время почувствовал себя уверенно, четко видя чужое смущение и ту искру в глазах, которая появлялась прежде чем ее начинали больно тушить. И все шло как и всегда: заученные движения, фразы, контакт кожи к коже, разговоры обо всем и ни о чем. Тэхен был на сотнях свиданий, заказывал коктейли тоннами и с легкостью мог игнорировать все сочувствующие взгляды Сокджина, когда входил в кафе с новоочарованным. Но похоже судьбой было предрешено свести счеты с Тэхеном, подкидывая все новых разоблачений и треснутых масок перед Чонгуком, не то пытаясь его оттолкнуть, не то притянуть ближе. Все же на его памяти случалось разное, как и совсем нелестное. Но этот парень не следовал ничьим канонам. Чонгук был другой. Он будто обращал внимание совсем не на то, что ему давали, копая глубже. И это ему нравилось? Тот блеск в глазах, смущение, неловкость и спокойная, принимающая реакция на все то, что было недозволенно видеть. Впервые Тэхену не хотелось делать больно. Они сблизились в кратчайшие сроки, перешагнув все стадии обольщения, кои Тэхен оставил еще в самом начале, не получая чужой реакции. Чонгуку не нужны были сцены, кокетливые взгляды, многообещающие прикосновения и все то, что входило в обычный день Тэхена. Он даже не попытался ничего сделать или предложить, когда провожал его до комнаты поздно вечером. Тэхен знал слишком много сценариев развития, но Чонгук просто развернулся и ушел, помахав на прощанье. Наверное, после всего этого Тэхен со страхом осознал, что влюбился, хотя до конца и не понимал это чувство, давно позабыв как это на самом деле, когда можно быть, а не казаться, показывать, а не прятать, боясь осуждения. Только вот вместо приятных бабочек и желания пустить человека ближе, Тэхену очень захотелось спрятаться и отдалиться настолько далеко, насколько это будет возможно. Но днем Чонгук вновь смотрит ему в душу и он обжигается, ломаясь между пустить и отпустить. В чужих глазах столько нового, трепетного, такого непохожего на все то, что он видел раньше. Впервые Тэхен зовет кого-то на свидание, будто забыв, как делал это сотни раз до. В кофейне немного зябко, отчего Тэхен кутается в свою толстовку и ныряет в капюшон глубже, прячась от яркого света лампы над собой. Он выбрал это место не случайно, находясь здесь впервые. Оно дальше их кампуса и в противоположном направлении от всех тех мест, где он гуляет. А все для того, что если сегодня все станет только хуже, то все плохие воспоминания останутся в месте, куда он больше никогда в жизни не придет. Прийти первым, наверное, было ошибкой, сжирая себя от волнительного ожидания неизбежного. Чонгук не из тех, кто отменяет встречи в последний момент, даже если они ему не нравятся. Да и такой причины точно не могло быть — Тэхен не слепой, все видит. Только очень сомневается и боится тоже, что все окажется игрой воображения, что все то в чужих глазах вовсе не для настоящего Тэхена, а для его яркой маски. И только звякнувший над дверью колокольчик не дает ему полностью сожрать себя всеми «что если», когда Чонгук быстро находит его взглядом и улыбается уголками губ мягко, как каждый раз прежде. Только сейчас это трогает Тэхена за живое, потому что перед Чонгуком не та эпатажная звезда кампуса в самом своем блистающем обличии, а самый обычный парень в безразмерной серой толстовке, прячущийся в капюшон, без подведенных глаз и капризного флирта. Чонгуку самому волнительно очень. Его то ли бросить хотят, хоть они и не встречаются, то ли еще что случилось, а он все равно не в курсе. Слова Юнги больно бьют по макушке и не дают отступать и думать о чем-то катастрофичном, а совсем необычный потерянный Тэхен перед ним и подавно. — Что-то случилось? — Чонгук правда хотел спросить что-то другое, но вся эта атмосфера такая не располагающая, что даже пугает. — Почему ты так решил? — Тэхен слишком резко тянется к его руке подрагивающими пальцами, что не остается незамеченным Чонгуком, который не дает себя коснуться. Рука Тэхена так и остается лежать на столе. — Все н- — Не нормально, — он вдруг смотрит пронзительно в глаза, отчего Тэхен теряется и опускает голову. — Ты бледный, у тебя ничего не болит? И ты выглядел так…напугано, когда позвал меня. Тэхен только опускает голову ниже, пока Чонгук говорит с ним, и больно закусывает губу, подавляя желание полностью подобраться и сжаться в комочек, чтобы не слушать этого. Чонгук не должен о нем волноваться, переживать, спрашивать о таком, потому что не заслужил всей той боли, которую приносит Тэхен раз за разом. Он не должен беспокоиться о человеке, который решил оборвать все, но не решился сделать это сразу. Потому что по Чонгуку неправильно болит то, что болеть не должно. — Ты хотел мне что-то сказать? — Чонгук говорит тише, выдерживая паузу, потому что Тэхен не отвечает и не смотрит на него, что пугает сильнее. А потом он вдруг тихо всхлипывает и сжимается весь, закрывая рукавами толстовки лицо, стараясь больше не издать ни звука. Его плечи мелко подрагивают и он весь в момент становится таким крошечным, что Чонгук теряется, не зная, как реагировать. А потом оказывается рядом с ним на диванчике, но не трогает, боясь, что сделает только хуже. Юнги давал понять, что все не так просто и другой Тэхен правда есть, но насколько все запущено все еще предстояло узнать. — Тэхен… — он зовет его вполголоса, хотя совсем не уверен, что его слышат. Но его слышат. Тэхен вдруг прижимается к нему, все еще не отнимая рук от лица, и что-то тихо бормочет между всхлипами. Чонгуку ничего не остается, кроме как обнять его, притянуть ближе, раз ему было оказано такое доверие. Привычный Тэхен был тактильным и вечно виснувшем на каждом, что никогда не возникало проблемы обнять в ответ или сделать попытку, потому что чужая энергия била через край. А вот другой Тэхен был намного скромнее, хоть и жаден до прикосновений в своих мечтах. Только так, чтобы это было по-настоящему, искренне, от души. Сердце Чонгука трескается с каждым чужим всхлипом и он медленно качает Тэхена в своих руках, желая забрать хоть часть той боли, которая вдруг вырвалась наружу. Он пробует снова позвать его по имени, отчего тот вдруг начинает отрицательно мотать головой и жаться ближе. — Не уходи, не уходи, не уходи, — словно мантру повторяет Тэхен. Чонгук непонимающе хмурится. — Я никуда не ухожу. — Нет! — Тэхен цепляется дрожащими пальцами за его толстовку и утыкается ему в плечо лбом. — Я хочу, чтобы ты ушел, прекратил со мной общаться и смотреть так тоже. Я хочу сказать, что все не взаимно и что это последняя наша встреча. Я позвал тебя сюда, чтобы сказать это, — он делает глубокий вдох, прежде чем сжать пальцы сильнее и тихо продолжить. — Но не делай так, не слушай меня, не уходи, Чонгук… Чужие чувства, такие хрупкие, просящие, сейчас словно на ладони перед Чонгуком — неверное движение и все сломаешь. И самого от этого так тянет, сжимает внутри, от чего он прижимает его к себе ближе до неожиданного выдоха и поалевших щек. Чонгуку же много раз повторять не надо. Он улавливает сразу, но делает так, как захочет. Сказано не делать — сделает, чтобы убедиться, почему нельзя. Предупреждают не влюбляться — влюбится. Если Тэхен попробует сбежать, отстраниться или сделать вид, что ничего не было — Чонгук не будет его останавливать. Он вправе пережить эти эмоции и чувства так, как хватает ему смелости и сил. Но Чонгук определенно сделает так, чтобы все чужие страхи и сомнения отступили. Он гладит его по волосам, перебирая их пальцами, и впервые за все время их общения чувствует, что касается настоящего, реального Тэхена. — Я влюблен в тебя, — Чонгук замечает, как резко в его руках прекращается любое копошение и не издается ни звука. — Еще кажется с того момента, как застал вас с Намджуном в саду. Ты так умилительно разговаривал с растениями и гладил их листочки, — он сладко хихикает и кладет подбородок на чужую макушку. — А потом боялся, что ты узнаешь о моих чувствах и все прекратишь, — Тэхен дергается, но Чонгук крепко держит, все еще прижимая к себе. — Когда ты позвал меня на это свидание, то я очень испугался. Но в итоге я шел сюда и думал, что мне нужно сделать, чтобы не потерять тебя. — Ничего! — Тэхен все же вырывается из его рук, хватаясь за плечи и смотря своими покрасневшими от слез глазами в чужие, удивленно распахнутые. — Я тоже…тоже… Тэхеново «влюблен в тебя» так и не звучит, но ощущается так громко, словно выкрикнутое на всю кофейню, отчего Чонгук не может перестать улыбаться. Его щеки горят, но он делает вид, что не замечает, и вновь прижимает Тэхена к себе, совсем невесомо касаясь чужой макушки губами. Глупое влюбленное сердце наконец вырывается из тисков сомнений и переживаний, зажигаясь ярче. Словно хочет доказать всем обратное на предупреждение, что дали ему с самого начала. Если больно падать — он поднимется снова, залатает раненые колени, купит новый букет и вновь придет. Потому что в чужих глазах он видит отражение собственных искренних чувств. Впереди еще долгая работа, неловкость, сомнения и попытки быть лучше, чем есть на самом деле. Но Чонгук пообещал не сдаваться. Они справятся.