Мы.

      При участии в необычной деятельности — вроде безумной беготни по городским крышам под покровом ночи во всяких латексных костюмах, — всё-таки привычнее оставлять свою личность анонимной. Хотя бы потому, что это, как минимум, безопасно, чёрт побери. По-другому никоим образом не удастся: поверьте, лучше, если тебя никто не знает в лицо. Толика спокойствия гораздо важнее тонны мерча и свалившихся на голову наковальней неприятностей, а вкупе с ними — орды фанатов и прочего дерьма.       Короче говоря, анонимность в этой сфере крайне существенна и необходима.       Кенни знает наверняка, придерживается одному-единственному правилу ещё с первого дня — если быть точнее, то с первой ночи — и так-то отлично ведёт двойную жизнь. К слову, он блестяще справляется с двумя стульями исключительно потому, что в обычной жизни всем на него глубоко насрать: что с ним происходит, где он находится и что у него на уме никого (почти) не ебёт. Маккормик не выделяется из толпы остальных популярностью или чем-то ещё и, если честно, искренне благодарит за это Господа Бога.       Спасибо, чел.       Ага, а так всё как в клишированных фильмах о героях-подростках: какой-нибудь лузер, которым окружение отнюдь не интересуется, вдруг становится супергероем и начинает бороться против сил зла и русских шпионов. Достойно кинопремии «Оскар», не считаете?       Радиоактивный паук Кенни, конечно, не укусил, но а так, в целом, тоже весьма неплохо (всего лишь ебаное проклятье Ктулху, подумаешь). Со своей удачей Маккормик скоропостижно скончался бы от укуса скорее, чем бы обрёл сверхспособность выпускать паутину из задницы, что ему, по правде говоря, не очень хочется.       Да и вообще, если уж на то пошло, то Железный человек ему симпатизирует куда больше, чем какой-то там Человек-паук.        Однако даже при соблюдении тщательной осторожности один из ублюдков — членов свиты Енота — каким-то образом смог вычислить Маккормика и вырвать из повседневной жизни одним лишь «Мистерионом». «Мистерион» тогда виделся обычным парнем с улыбкой до ушей и строил глазки мимо проходящей девушке ровно до того момента, пока не услышал его голос.       В итоге эта встреча приобрела весьма интересный поворот. Такой интересный, что обоссаться со смеху можно.       Оказывается, мудак-Супер-Крэйг не такой уж и мудак, хотя по рассказам Чудо-Твика (они встречались раньше, только это секрет) так и не скажешь. Крэйг своего горе-начальника презирает вместе с остальной командой и грезит набить тому морду, любит животных — в частности морских свинок — и довольно хороший человек. Кенни хороших людей чувствует и тянется к ним соответственно.       А ещё Крэйгу нравятся звёзды, гонки и Железный человек (важный критерий). И у него дома есть крутая приставка, вкусная еда и обогреватель со сломанным передним колёсиком.       С тех пор жизнь и одно-единственное правило («Всеми способами избегать людей, которые могут знать об обычной и супергеройской деятельности враз») изменились и приобрели кое-какие правки. Это, честно, было вынужденной и оптимальной мерой.       Они чрезмерно рискуют каждый раз, когда пересекаются в обычной жизни, будучи по разные баррикады на вечном поле боя между двумя командами супергероев, однако их это никогда не останавливает.       И не остановит впредь.       Пока они вдвоём, скрытые от чужих глаз под черепашьим панцирем, в их общем крохотном мирке. Мирок совсем крохотный — с размером в комнату — в ладошке целиком умещается, а внутри него, как странно, чувствуется просто фантастическая свобода.       Никаких условностей, никаких масок, никаких трепыхающихся «но» — только настоящие «мы» с бьющимися в унисон сердцами.       — Ёбаный Супер-Крэйг, — ругается Кенни.       — Я же сказал, что мне хватит комбинации из четырёх ударов, чтобы победить твоего персонажа, — произносит «ёбаный Супер-Крэйг», опускает игровую приставку перед собой и складывает собственные ладони вместе. Он переплетает пальцы и вытягивает кисти вперёд, разминая руки. Его пальцы хрустят. — Это было ожидаемо.       — Это было ожидаемо, — передразнивает того Маккормик высоким голосочком и откидывает голову назад. — Иди ты к чёрту, умник.       С уст тихое стенание вырывается само по себе. Четвёртый проигрыш подряд. В последний раз, когда они виделись в неформальной обстановке, счёту проигрышей не было конца уже у Крэйга. Это где, собственно, за несколько дней Такер успел опыта набраться и наловчиться с пальчиками-то?       — Пальчики разминал, что ли? — Кенни спрашивает, опускает голову легонько и переводит взгляд с красующейся на плазменном телевизоре огромной красной надписи — «Мистерион мёртв» — на ухмыляющегося Крэйга, взявшего в руки приставку. — Себя растягивал или шлюху из подворотни?       В ответ тот, как обычно, супит густые тёмные брови и спрашивает:       — А тебя ебёт?       Кенни хмыкает.       — Нет, мне просто любопытно.       — Любопытство ни к чему хорошему не приводит, — поучительно наказывает Крэйг. — Давай ещё один раз, и ты можешь уматывать… — Он прерывается и затихает, когда Кенни тянется к нему и якобы случайно касается плечом.       — Умотаю с закатом солнца, не переживай ты так, — хихикает Маккормик и кладёт свою голову на чужое плечо, сокращая расстояние меж собой и Такером до критичного нуля. — Патрулирование — штука важная.       — И с кем, — Крэйг сглатывает и опускает приставку на тёмно-синий ковёр, потому что играть они точно не будут, — ты патрулируешь? Какой сектор?       — Так сразу я тебе всё и сказал. Я подписал соглашение о неразглашении, чувак.       — Значит, с Инструментом.       — Чего, бля? Как ты вообще пришёл к этому выводу? — Маккормик усмехается, поднимая голову и изгибая края губ в улыбке.       — Слышал что-нибудь о рациональности?       — А ты спрашиваешь, чтобы я тебе объяснил?       Такер хмурится немного разъярённо и фыркает:       — Ты еблан?       — Нет, а ты? — От Кенни другого ожидать и не следует.       К подобным «горе-ответкам» Крэйг настолько привык, что у него даже выработался некоторый иммунитет. Не только к идиотизму, но и идиотам.       — Ха-ха-ха, — саркастично смеётся Крэйг. — Твой ответ очень остроумный, детка. Думаю, я даже не смогу ничего сказать в противовес.       — Вот. Учись, пока я жив. — На лице Маккормика появляется самодовольство. — Кому нужны заумные аргументы, когда есть эта штука, верно?       — Ага. Точно.       — Я что-то не улавливаю нотки безмерного восхищения моей гениальностью в тоне, Крэйг.       — Правда, что ли? Что же, спешу тебя обрадовать: их действительно там не было, придурок. Я ни капли не восхищён твоим идиотизмом.       — Какая ты бука, — бормочет Маккормик и начинает нарочно медленно поглаживать чужую спину. — Чего злой такой? Бесишься за то, что я тебе в глаз сегодня зарядил?       — К твоему сведению, он уже синеть начал, болван.       — Извини. Не знал, что ты настолько неженка, что фингал для тебя — это всё, конец света. Ты хоть лёд приложил?       — Не-а. Времени особо не было.       — Картофель помогает от синяков, если что. А так, между прочим, синяки тебе к лицу, Такер.       — Звучит не очень романтично, не находишь? — Крэйг смиряет того злобным взглядом. Синяк и правда начал расцветать.       — По моему мнению, даже очень, — мурлычет Маккормик и льнёт к парню ближе. — Но ты у нас, конечно, Мистер Романтик, поэтому до твоего уровня мне ой как далеко! Но, чувак, кружка со звёздами на каждую годовщину? Типа, ты серьёзно?       — Только не говори, что этот придурок…       — Ага, Твик мне всё про тебя поведал. — Кенни подмигивает.       Крэйг закатывает глаза и ворчит:       — Почему он вообще рассказывает кому-то о том, что уже прошло? Это глупо.       — Потому что я его спросил о тебе.       — Ты? Ты спросил его обо мне? — Он смотрит на Кенни и приподнимает одну бровь. — Нахуя? Разве нам нужно, чтобы хоть кто-то знал о нас с тобой? Мы говорили об этом. Никто не должен узнать, иначе возникнут проблемы и…       — Успокойся, Крэйг, — шепчет Кенни и оставляет лёгкий поцелуй на чужих губах. — Я никому не рассказал о нас.       Крэйг выдыхает.       — И хорошо, что нет.       — Разве что шепнул Инструменту. Но он мой друг, поэтому не станет никому разбалтывать. К тому же… у него у самого страсти с кое-кем из вашей команды.       — О как. Он сказал тебе с кем именно?       — Да, я знаю, кто это.       — Классно. Не хочешь сегодня остаться у меня?