***
— Это не моё тело. Никак не могло быть моим. Смотря в отражение зеркала в ванной я видела перед собой заспавшегося парня семнадцати лет, как услужливо подсказывала мне память. Заспанный вид парня резко контактировали с моим бешеным взглядом. Оттолкнувшись от раковины, я резко припала к стене ванной больно ударившись головой. Я ничего не понимала, я помнила лишь поглощающую меня темноту. Я плыла в ней, постепенно теряя драгоценные воспоминания. Не желая их терять я сопротивлялась темноте, но всё было тщетно. Последнее что я помнила это ласковую усмешку и трепание по голове. Кто бы это не был, огромное ему спасибо. Я хотела жить. Но это не было моим телом. Это точно не тело девушки двадцати пяти лет — Анны Черновой, сироты и иллюзионистки. Я на сто процентов уверена что это тело даже не сможет заставить исчезнуть монетку. Этого паренька, в чём теле я оказался, звали Лиам Алан Свон. В следующем году он должен идти в последний класс старшей школы. Вы кстати обратили внимание на фамилию паренька? Да, да это брат той самой Изабеллы Мари Свон, которая спала со столетним мальчиком. Побившись головой о стену и пару раз себя щипнув за щёки, я поднялась с пола и подошла к злополучному зеркалу. Парень был красив. Глаза нежного шоколадного оттенка и растрепавшиеся после сна каштановые волосы, которые были мне по плечи. Почему я попала в него? Почему?! Я хотела жить! Хотела жить в своём теле, в своём, сука, мире! Так почему же меня закинуло сюда? В эту сагу о вампирах? Чем я так, блять, провинилась?! Не выдержав я со всей силы врезала по зеркалу. Стекло посыпалось на пол мелкими осколками, а я кричала как не в себя. Мне было больно и обидно осознавать, что, всё построенное не посильным трудом, было разрушено. Не знаю сколько я била не в чём неповинный предмет интерьера, но остановилась я только когда руке уже было невыносимо больно. Мне было всё равно, что я разбудила кого то из домочадцев. Мне нужно было выплеснуть весь свой гнев. — Лиам, мальчик мой, открой! — дверь сотрясалась ударами женщины, матерью этого пацана. Какой же у неё противный голос. Я обессилено упала на пол прям на осколки, плевать. Не знаю сколько я просидела здесь, но эта женщина прекратила сотрясать дверь и только тихонько подвывала за дверью. — Хей, ты нормально? — спросил мужской голос, это был нынешний хахаль матери — Фил. По воспоминаниям он был нормальным мужиком и выдающим бейсболистом. — Помощь нужна? — почему-то мне казалось, что, если я не отвечу, он запросто снимет дверь с петель. — Нет. — хриплым голосом от криков пробормотала я. — Сейчас выйду… — Хорошо. — как видно Филу этого хватило. — Пойдём, Рене, он сейчас выйдет. — ласковым голосом мужчина успокаивал инфантильную женщину. В воспоминаниях Лиама она была такой всегда, а после развода родителей ему пришлось рано повзрослеть. Его мать могли легко кинуть на деньги или на что-то похожее. Как же парень ликовал, когда она встретила Фила. Он был без ума от неё, а Лиам вздохнул спокойнее. Ели как я соскреблась с пола и босыми ногами прошлась по разбитому стеклу, открыла дверь. За ней меня уже ждал Фил, но я посмотрела на него ничем не выражающим взглядом и по памяти Лиама добралась до комнаты. Я слышала как мужчина шёл за мной ничего не спрашивая, боялся что я могу с собой ещё что-то сделать? Дойдя до комнаты, я не закрывая дверь плюхнулась на кровать. Даже комната не была похожа на мою. Я любила что бы в моём месте пребывании преобладали тёмные тона и не было висячей люстры. Здесь же было слишком ярко, оранжевые и желтые оттенки больно били по глазам, а большая люстра нервировала и так напряженные нервы. Так хотелось подойти к ней и сбить нахрен. На кровати валялись разные игрушки, а над ней доска с разными фотографиями. Мерзость, никогда не любила фотографии. Я предпочитала запоминать все счастливые моменты, а потом как самые дорогие бриллианты подолгу их рассматривать. Фил же в это время быстро смотался за аптечкой и под аккомпанемент рыданий Рене обработал мою руку и ноги. — Завтра всё равно поедим в больницу. — произнес Фил, затягивая последний узелок на ноге. — Не расскажешь? Я лишь на это показательно отвернулась и уткнулась в локоть здоровой руки. Последнее что я услышала, это тяжелый вздох и шум убираемой аптечки. Потом меня вырубило.***
Я стояла посреди поля. Зелёная трава раскинулась на широкие просторы. Потупив пару минут, я решила идти вперёд, просто вперёд. Без цели, без стимула, такое чувство, что все эмоции просто перекрыли. Как краник, который постоянно капает. Не знаю сколько я шла, но вышла я к большому раскидистому дереву. Его крона тихонько раскачиваласт от несуществующего ветра. Рядом с деревом стояли два кресла. На одном из них сидел Он. От него веяло могильным холодом и спокойствием. Он сидел с книгой в руках, мягко почти невесомо перелистывал странички. — Ну, что стоишь? — обратилась ко мне сама Смерть и приглашающим жестом указал на кресла. — Садись. Пройдя к креслу я села на него. Я до сих пор не чувствовала ничего. Мне было всё равно. Казалось, что все эмоции были выплеснуты там, в ванне, вместе с осколками зеркала и кровью остались на полу. У меня был лишь один вопрос: — Зачем? — вопрос был чисто риторическим и я не ожидала получить на него ответ. — Впервые вижу душу, которая не хотела расставаться со своими воспоминаниями. — отложив книгу произнес Он. — Ты так отчаянно боролась, что мне захотелось посмотреть как ты будешь справляться в другом мире. — лучезарно улыбнулась Смерть. — Ясно. — совершенно спокойно ответила я и посмотрела на дерево. Оно сильно изменилось за наш короткий разговор. Ещё недавно листва крепко держалась на ветках. Теперь же оно спало и стояло полностью голым. — Знаешь, Анна. — Смерть встала с кресла и, подойдя ко мне, обхватило моё лицо ладонями. — Не забывай про свой дар, Дитя. С этого момента, всё изменилось. С дерева стал капать яд, и зелень рядом с ним стала желтеть и гнить. Смерть же, улыбнувшись в последний раз, растворилась в белый прах оседающий на моих коленях. — Poison tree.***
Проснулась я от ноющей боли в руке, все-таки плохая была идея бить по стеклу. Сегодня мне приснился тот, кто перенёс меня сюда. Это было странно. Не каждый день со Смертью общаешься. Но то, что он сказал про мой дар, я поняла кристально правильно. Карты — это то, что не раз меня спасало в приюте и в дальнейшем. У меня была с ними особая связь. Колдовство, чёрная магия или сверхспособность называйте как хотите. Я много что могла делать с ними. Сделать так, чтобы они могли согреть? Пожалуйста. Вызвать купол тишины? Любой каприз за ваши деньги. Конечно лимит у меня был, в день одна карта. Но она всё равно сильно облегчали жизнь сироты. А потом я поступила в цирковой и жизнь наладилась. Про то, как я пользовалась картами, подзабылось. Ведь работая в цирке я пользовалась другими картами и у меня всё было хорошо. По нужде, я кое-как сползла с кровати и побрела в ванную. Закончив со своими делами, я заметила, что осколки были уже убраны, а вместо зеркала была сияющая дыра. Вернувшись в комнату, я выбрала что-то менее яркое в гардеробе парня и спустилась вниз. За столом меня ждали дёрганая Рене и флегматичный Фил. Я заметила, что Беллы не было, но, спасибо памяти, я вспомнила, что она уехала к подруге на ночёвку. Сев на стул, передо мной появилась тарелка с яичницей и беконом. Хороший мужик, чё сказать. — Поешь и мы с тобой поедим в больницу. — чую я, что там и психолог ждать меня будет, и вообще полное обследование. Ведь не может так просто здоровый, как физически так и морально парень, развести такую истерику. — Я поеду с вами! — подскочила Рене со стула, опять её противный до дрожи голос. — Нет. Оставайся дома. — грубым голосом сказал Фил, но потом сказал мягче. — Дождись Беллу, можете по магазинам пройтись. Я оставлю карту. — Хорошо… На том и порешили. Спустя минут десять я доела, а Фил пошел заводить машину. Выйдя из-за стола, я понесла тарелку в раковину. Рене же подскочила, как попрыгунчик, и подошла ко мне. — Сынок, расскажи что случилось? — потянула она ко мне свои культяпки, хотя руки у женщины были ухоженные с аккуратным маникюром. Но меня обдало презрением и некомфортным чувствами к этой женщине. Возможно ли, что это чувства Лиама? Ведь я к Рене в фильмах относилась нейтрально, хоть она меня и подбешивала иногда. — Отстань от меня. — я оттолкнула её руки и прошла мимо, вслед мне раздавались сдавленные всхлипы. Выйдя на улицу я ощутила уже поднимающую жару, хотя на часах было только десять утра. Сложно будет мне сибирячки жить в Аризоне, я привыкла к более прохладным температурам. — Лиам! Садись! — открыв дверь машины, которая по виду была дорогая, крикнул Фил. Если бы я только в них разбиралась… Усевшись в автомобиль и пристегнувшись мы поехали. Я почти всю дорогу залипала в окно. Кактусы, дома, кактусы, вывески и опять кактусы. Кактусы я любила, потому что они единственные кто приживался и не подыхал без воды. У меня была целая коллекция, но это в прошлом. С вот такими думами, мы доехали до больницы. Я уже собиралась выходить, как Фил меня остановил. — Я понимаю, что я не твой отец и знакомы мы с тобой относительно недавно. — он положил свою руку поверх моей. По сравнению с моей ладонью — холодной и немного влажной, рука Фила была большой и теплой. — Ты можешь мне рассказать, что случилось. И вот даже не знаю, что сказать, не буду же я говорить «Тут такое дело, я померла и теперь в теле этого парня. Ты только Рене не говори.» Так по вашему? — Фил. — тихим голосом я обратилась к нему. — Мне бы не хотелось про это говорить. И не нужно психологов или психиатров, я сам справлюсь. — чуть не сказала сама. — Хорошо? Мужчина рядом со мной вздохнул, но кивнул на это головой. В больнице мы провели пол дня. Мне обработали ещё раз раны и даже вытащили из ноги небольшой осколок, вот что мне нормально мешало ходить, если так можно сказать. Взяли кровь на анализы и всю остальную хрень. Вышли мы из больницы только в два часа дня. — Поехали, поедим и домой. — на эту реплику я только кивнула. Я совершенно не понимала свои эмоции, то на меня находила апатия, то презрение и некомфорт, как с Рене. Странно это всё. — Нужно что-то купить? — обратился ко мне Фил, выезжая с территории больницы. Подумав минуту я ответила. — Новая одежда. — Смена имиджа? — Да. — мне совершенно не хотелось носить яркую одежду подростка.***
Под вечер мы приехали домой. Я закупилась всем новым вплоть от нижнего белья и верхней одежды. Дома нас уже ждала Белла, сидевшая на крылечке. Увидев нас, она подскочила и побежала к нам. — Лиам! Ты зачем опять довёл мать?! — с Беллой у паренька были напряженные отношения не смотря на то что они двойняшки. Белла слишком любила мать и оберегала её, Лиам же относился к матери с презрением и мечтал уехать в Форкс к отцу. Но не мог, совесть не позволяла, как бы он недолюбливал свою семейку, он переживал за них. — Белла, успокойся. — Фил загородил меня рукой. — Рене не рассказала, что случилось? — по взгляду девушки было понятно, что нет. — Ясно. Я же перехватив поудобнее пакет с одеждой здоровой рукой, пошла в дом. Оставив Фила и Беллу наедине. Дома меня встретила мать, она выглядела ещё хуже, чем утром. Заплаканные красные глаза, опухшее лицо и взгляд побитого щенка. На секунду мне даже стало её жаль, но вместо того, чтобы плакать, можно было бы любыми способами добиться ответа сына. Поднявшись в комнату, я закрылась на замок и стала разбирать покупки. Все не понравившиеся вещи из гардероба пацана полетели в пакет, потом попрошу Фила отвести в какой нибудь благотворительный центр. И переодевшись в чистое бельё, я упала на кровать. — Не хочешь всё-таки вспомнить про свой дар? — БЛЯДЬ! — Тише ты. — мужчина подставил палец к губам. — Меня слышишь только ты. — Хорошо… — вот же, сама от себя не ожидала, что на чистом русском прокричу. Подняв взгляд я увидела колоду в его руках, та самая колода, которая была в прошлой жизни. — Твои? — Он потряс ими прям перед моим лицом. — Держи. — он кинул их мне, я ели как успела их поймать. — Считай небольшой компенсацией за своё перемещение сюда. Дрожащими руками я открыла колоду, от них до сих пор пахло духами которыми пользовалась моя бабушка. После её смерти я попала в детдом и это единственное, что у меня от неё осталось. Взяв карты в руки и сделав банальный маневр руками достала одну карту. Это была десятка червей. Подумав о том что бы она давала свет, я резко кинула карту в центр комнаты. Зависнув, я пару десятков раз помигала и ярко осветила всю комнату. На моей практике это впервые, что бы десятка червей так быстро зажглась и так хорошо освещала. За то время пока я использовала карты, я поделила их на группы: Пики — выполняли боевую функцию, мне они редко выпадали так как дралась я редко. Черви — они олицетворяют уют и дом. Чаще всего мне выпадали, так как для сироты в хуевом детдоме важно было лишь тепло и вода. Хотя, старшие карты довольно опасны. Бубны — олицетворение хитрости, шалости и скрытности. Они хорошо помогали мне скрываться от детей и воспитателей в том аду. Трефы — они хорошо стабилизируют эмоции и если выпадет Королева Треф, то даже сможешь заменить эмоцию человека на нужную тебе. Самая таинственная карта из колоды — это Джокер. Я ещё ни разу её не вытягивала. Из моих мыслкй меня вырвал смех и хлопанье. — Как замечательно! — похлопывала Смерть. А потом сделав вид что смотрит на наручные часы, махнул мне ручкой и исчез. — И что это было? — пробормотала я перед тем, как меня вырубило.