Не смотря на всё, нас всё время где-то ждут
Брюнет лежит на кушетке и непрерывно смотрит в какую-то точку на потолке в ожидании результатов небольшого осмотра. Он ожидает, пока ему скажут, насколько всё ухудшилось по сравнению с предыдущим осмотром, который был пару тройку дней назад. В мыслях засел вечный вопрос, который вряд ли когда-то обретёт чёткий и внятный ответ: «В какой момент всё пошло не так?». То ли тогда, когда он решил, что до совершения преступления захотел такую же игрушку, как у того мальчика, что сидел на другом конце площадке и копался в песке. То ли в тот момент, пока сидел и считал найденную на улице мелочь, что мог потерять как маленький ребёнок, которому вручили эти деньги на любимую шоколадку, так и взрослый, что не сильно обеднеет от потери неплохой суммы для ребёнка. А может это произошло всё же тогда, когда его из себя, своими истошными криками, вывел Чонёль, пока тот ещё был совсем младенцем? Ну за что его могла так матерь божья наказать, что он находится сейчас не на скучных лекциях, а лежит здесь? Это все его страшные грехи, когда-либо совершённые. И то в первом случае он всё же вернул ту машинку обратно хозяину, уж была она не слишком крутая, чтобы испытывать муки совести всю последующую жизнь. Во втором же, Бэка ничего не привлекло в магазине, что было бы достойно и оправдано отдать эту найденную мелочь. Так он её и не потратил, всё еще лежит в его комнате где-то под кроватью подальше от глаз всех членов семьи. А в последнем же случае он был сам ещё слишком мал и неустойчив нервами. Ну за что тогда ему вернулся бумеранг с максимально отвратными последствиями? В следующий пятиминутный промежуток времени немигающего взгляда в потолок заходит врач, переворачивая, то сюда, то обратно несколько листов бумаги. - Что же могу сказать. – задумывается и внимательно вглядывается еще в теплые страницы бумаги из-за недавнего их пропуска через принтер. – ситуация ухудшается, но несмотря на это, всё не так худо, как мы предполагали. - Как скоро не смогу окончательно пошевелиться? – шевеля едва губами проговаривает тот, медленно переводя взгляд на медика. - Точно сказать невозможно – это всегда непредсказуемо. Но месяца полтора ты ещё сможешь существовать хотя бы как инвалид-колясочник. На это высказывание дальнейшего ответа не последовало, и врач сел за стол и стал заполнять только что принесённые им бумаги и медицинскую карту. - Тебе вообще как? Сильно тяжко? - Тяжелее чем на предыдущем осмотре. Ног практически не чувствую. Боли в них уже нет. Я уж подумал, что болезнь сама отступать начала, но эта мысль продержалась лишь до следующей секунды, когда понял – простыню под стопами не ощущаю. Со стороны врача доносится лишь тихий вздох, а за ним следует: - Ты же уже наслышан от медиков и других, страдающих тем же, чем и ты: сначала тяжесть, потом боль, далее – потеря их ощущения, онемение…- небольшая пауза. – ну а дальше сам знаешь. - Сначала ноги, потом руки, а дальше корпус держать не можешь, и сидеть уже невтерпёж – и всё ты лежачее тело, которое просто существует. – цитирует последовательность уже как заученную мантру. - Верно. – небольшой листочек с расчерченными строчками вырывается из блокнота, на нём черкается что-то шариковой ручкой, и передаётся в карман подростка напрямую. – завтра на УЗИ сходишь. Давай руки – встать помогу. Подросток с помощью медика умещается обратно в своё средство передвижения. Благодаря этому же человеку, он оказывается в коридоре со светло-голубыми стенами. Его как эстафету передали мимо проходящей медсестре и повезли в палату. Из глубоких раздумий на тему жизни и «почему так или иначе устроена та или иная вещь здесь, в мире, где он находится», его вывел мимо проходящий паренёк, вдруг завидевший Бэка, выходящего из одного из множества кабинетов. - Эй, Бэк, – быстрым шагом подходит к ним с медсестрой подросток с V-образным подбородком, подкаченным телосложением и с несбывшейся мечтой, на которую он работал с детства. – А давайте я его отвезу? Ему же в палату? – поднимает голову на медсестру. - Да. Забирай. – сотрудница хосписа без единой капли сожаления отправляет коляску в руки другому пациенту, прощается и разворачивается в противоположную сторону. - Ская не видел? – продвинувшись лишь на пару тройку шагов задаёт интересующий его вопрос. - Ская…? – ненадолго призадумался не видел ли он мальчишку с гетерохромией, сделавшего книгу своей отдельной личностью, которого снова потеряли. – Нет, не встречал сегодня. Может опять притаился где-то? В палате смотрел? - Да, был там уже. Но там сейчас проветривают. Ни души нет. – отводит взгляд немного левее от Бэка и вдруг его осенило, что хотел сделать именно с геймером. – Кстати, знаешь крышу открывают или нет? - Я даже не знаю. А тебе зачем? – нестандартный вопрос когда-либо услышанный Бэком - Да так, хотел кое с кем поближе к солнцу побыть. – с загадочной улыбкой на губах и искрящимися, как неисправная розетка глазами несильно ясный ответ выдает Лью. - А ну я понял. Попробую у Криса узнать. – в звенящей чужими голосами молчании они продолжают свой путь и Бэк всё же решается на вопрос, который его заинтриговал свой неожиданностью. – А если честно? Кто этот «кое с кем»? - Да так, никто. – быстро тушуется Лью, немного краснея. - Ну-ну, никто так никто. – как бы он не старался, скрыть слишком широкую ухмылку от Льюи не получается. Он же не тупой, сразу догадался про кого речь идёт, да и не слепой, вроде, чтобы не замечать на кого тот уж слишком часто взглядами стреляет. Дальше разговор как-то не сильно клеился. Оба паренька уже подобрались ближе к игровой, которую им предстояло преодолеть, чтобы попасть к лифту. Подростков тут не много, как и детей. Взрослых гораздо больше. Всех детей распределили на первом этаже во избежание догонялок и пряток на лестнице. Может поэтому и создаётся ощущение слишком большого количества умирающих детей? Все буквально рассыпаны по первому этажу и мало кто походит на больных взрослых и стариков. Льюи, заприметив Криса, присевшего в моменте на корточки, чтобы быть на одном уровне с какой-то девочкой лет четырёх, меняет направление от лифта к кудрявому блондину. Бэк не задаёт лишних вопросов, лишь продолжает наблюдать за довольно милой картиной – кудряш с большим сердцем на переднем плане полотна какого-то великого художника необычайно красиво улыбается тем самым являя на свет ямочки на щеках и глаза щёлочки. «Это не человек – это самое настоящие искусство» - думается невзначай Бэку. Не замечает в какой момент, но разглядывая в притык кудрявого блондина, сам начал улыбаться. Поздновато, но до его мозга всё же доходит лёгкое напряжение скуловых мышц, следом его внутренние монстрики моментально переключают рычажок на пульте управления его наружными эмоциями – широкой лисьей улыбки в секунду как небывало. -Крис, я тут у тебя узнать кое-что хотел. – Льюи подходит к нужному вопросу маленькими, но уверенными шагами. А чего тянуть? Крису то далеко не впервые отвечать на вопросы друзей, да и ему не сильно интересно зачем он интересуется за тем или иным вопросом. - Говори. – кудрявый, как услышал реплику Льюи сразу зажёг огонёк нетерпения помочь другу. - В общем, ты не знаешь крышу открывают? Ключи есть у кого-то? - Да, открывают. А ключи у охранника есть, да у пары дежурных санитаров. – чуток притормозив от неожиданного вопроса всё так решается уточнить – Я же надеюсь ты не покончить с собой захотел. Или тебе на земле воздуха мало? - Ты что такое говоришь? Как мог такое обо мне подумать? Нет, конечно. Просто… - Льюи с секунду потупил взгляд на плитку, устеленную мягким детским ковриком, думает: сказать или нет. – Просто хочу кое с кем наедине побыть. - Можешь не продолжать, я понял. Ключи постараюсь выпросить. Тебе же на завтра? - Да, на завтра пойдёт. Спасибо большое. Я тебе уже пожизненно должен. – крепкие руки Льюи заключили в не менее крепких объятиях друга, что вечно не отказывает в помощи. – Слушай я Бэка в палату вёз, но мне нужно Ская найти. Присмотришь за ним? - Ладно, присмотрю, мне несложно. – взгляд Криса шустро перебегает с одного подростка на другого, что сидел всё это время в коляске молча. - Я вам ребёнок что ли? Или может быть питомец? – в шутку выражает своё недовольство друзьям, которые постоянно вели себя рядом с ним будто он беспомощный ребёнок неспособный существовать без взрослых. Он же не станет пальцы в розетку вставлять или же не уйдёт с каким-то незнакомцем за руку просто потому, что тот ему обещал показать фургон с конфетами. Но разве им, прямоходящим, возможно доказать обратное? Те с шутки посмеялись, Льюи попрощался, потрепал «дитя» за щёчку, пожал руку Крису и пошёл дальше искать Ская.***
Куклы, домики, машинки, карандаши и краски – небольшой участок коридора освещён мягкими лучами от окна и заливистыми смешками детских озорных голосов. Дети остаются детьми даже здесь, несмотря на боль, на ту, что в сердце, лёгких, голове, во всём теле, несмотря на пару макушек без волос от неудачной химиотерапии, несмотря на слёзы родителей, кто не хочет оставить своих кровинок здесь одних. Дети остаются детьми невзирая на их возраст. Пусть они не слишком малы для игр в догонялки. Пусть и вовсе старики. Никто не является исключением. Не у кого нет сильной необходимости быть серьезными, быть сильными, быть теми, кем они являются для обычных людей за пределами светло-голубых стен и высокого забора. Крис – тот самый кто успел для всех обрести незамысловатое прозвище «Кудряш» за счёт своих от природы вьющихся волос. Но Бок дал ему имя, что целиком и полностью описывает его – «Крис с больными лёгкими, но здоровой любовью, теплящейся в его большом сердце». Парень действительно по сравнению с теми, кто обитает за территорией хосписа имеет слишком большое сердце, чтобы быть обычным ребёнком, кому не суждено прожить дольше тех годов, что он уже провёл как ангел в образе простолюдина на Земле. Он уйдёт отсюда из-за больных лёгких, как некоторые из их, не столь давно устоявшейся, компании считают: из-за слишком гнилого воздуха, что своим составом для его дыхательного органа напоминает самый ядовитый газ. Проблем со здоровьем у него не наблюдалось до тех пор, пока он не стал проходить медицинское школьное обследование, где ему и вывели вовсе не приятное заболевание – туберкулёз. Из-за лечения и вечных больниц пришлось бросить учёбу, не думая даже об уже поставленной с детства цели быть преподавателем истории. Он стал уже было метить на место в одном престижном ВУЗе заграницей, да вот только не успел. Слишком быстро жизнь оборвала туго натянутую нитку между ним и счастливым будущем. Но даже в тот час, когда оказался здесь, он нашёл покой своего сознания в лице таких же умирающих детей. Крис без какого-либо труда обзавёлся хорошими отношениями с персоналом. Они ему безусловно доверяют, никто в этом даже сомневаться не станет. Поэтому, при малейшей необходимости многие идут к нему спросить, попросить о чём-то, да и при необходимости за поддержкой ведь почти все из «восьмёрки» стали брошенными тогда, когда прописались здесь до конца. Он является спасением для многих. В их числе находится и Бэк. Для него Крис навсегда останется вдохновением на последующие глотки воздуха. Именно для Бэка тот останется произведением Да-Винчи. Только для него Крис останется чем-то далёким, но в ту же секунду слишком близким. Он останется для него целой вселенной и немного больше.***
Небольшой комодик с детскими игрушками стоит по своему виду здесь далеко не первую пару тройку лет, полностью покрыт россыпью наклеек с яркими рисунками. Детский столик со стульчиками, на которых прям сейчас сидят пару девочек и раскрашивают раскраски, купленные их родителями в ближайшем киоске. Несколько малышей сидят на мягком коврике и внимательно прислушиваются к спокойному тембру Кудряша в свою очередь увлекательно рассказывающего какую-то детскую сказку, в обмен на которую малышня обещали самостоятельно разбрестись по палатам по завершению «игрового» времени. Подобные рассказы смогли увлечь за собой в бесконечное приключение по просторам воображения не только малолетних больных, но и самого Бэка, что пока учился в школе не был особым фанатом таких предметов как история и литература. Даже он сейчас сидел и вырисовывал на подкорке моменты яркими картинками из слов, что так легко срываются с губ любимца детей. Но вот один вопрос: «Точно ли Бэк прямо сейчас, пока вырисовывает в голове цветными мелками сцены, рисует именно моменты из истории?». На это, будь Бэк сейчас откровенным, дал бы скорее отрицательный ответ. В голове вместо детской истории с противостоянием добра и зла лишь цветные тени двух людей, что несмотря на боль в ногах бегут по нескончаемому полю надежд, веселья и любви. В одной из них он точно видит себя, он там может ходить, и он этим пользуется с полна. Но вот кто второй? Момент из сегодняшнего сна, что пришёл к нему пока он задремал ближе к утру после появления солнца из-за горизонта, никак не может отпустить его. Первая тень ему легко различима с самого начала, но вот вторая была белого цвета, что ослепляла всё окружающее включая самого Бэка. Поначалу всё было слишком хорошо до тех пор, пока второе существо не начинает ускоряться и всё сильнее отрывать ноги от земли. Бэк понимает, что догнать существо, с которым ему было все эти минуты так хорошо, даётся всё труднее. Попытки добавить скорости к бегу не увенчаются успехом – он лишь сильнее замедляется. Бэк понимает всю беду ситуации понимает, лишь когда тень делает существенный рывок и подлетает к воздуху. Она его зовёт к себе. Манит плавными движениями рук и ног, улетая всё ближе к небу. Бэк всё же решается прыгнуть вслед за ней, но происходит нечто страшное для него – его схватили за ноги крепкой хваткой. Его не отпускают, лишь тянут обратно к поверхности, будто связывая лодыжки толстыми цепями. На попытку вырваться ноги не поддаются и остаются в том самом положении в каком и приземлились. Страх начинает подступать к горлу, стягивая его стеблями с острыми шипами. Взгляд врезается в тень, что стала только ярче, когда подлетела еще ближе к небу. Буквально на секунду он завидел в лице существа черты Криса, что улыбается ему так по-доброму продолжая подзывать к себе. Немой крик в пустоту неба, что начинает медленно затягиваться густыми тучами: «Постой, Крис, подожди не уходи без меня». Он не слышал себя, но был уверен, что Крис слышал даже больше того, что он крикнул вслед закрывающимся тучам. Пространство над полем оглушает мощный раскат грома. Бэк не может пошевелить ни одной конечностью. Это хуже, чем жизнь. Его приятный сон превратился в самый настоящий ад в то мгновение, когда его покинул он. Кудряш с большим сердцем. Именно этот человек, что во сне притаился за тенью, ослепляющей лишь при одном взгляде на него, в сию секунду сидит перед ним на коленях в гордом одиночестве и трясёт того за плечи, чтобы он пришёл в себя. - Эй, Бэк, с тобой всё хорошо? Тебе плохо? — беспокойство в его глазах говорило о многом, но в то же время не выдавало ничего. - Да со мной всё нормально. Ты чего такой взволнованный? – Бэк и правда не сильно понимает того беспокойство, которое читается в его глазах. Он всего лишь задумался, возможно залип. Но озираясь вокруг, понимает, что начало уже смеркаться. Похоже всё же заснул и вновь видел тот же ад, что и с утра. - Да ты просто сидишь в одном положении, не моргая минут тридцать уже. Точно всё хорошо? Тебя что-то беспокоит? – немого вглядевшись повнимательней он замечает блеск слёз в глазах – Что такое, Бэк? Лишь одна слеза срывается с глаза лисьей формы и катиться по щеке перепрыгивая на грудь и скрывается в волокнах черной футболки. Следом за первой подтягиваются и остальные. Бэк даже не контролирует происходящие с ним сейчас. Он просто смотрит на него и плачет. Смотрит и понимает, что в скором времени этот кошмар может стать реальностью для него. Понимает, что уйдут друг за другом все из них, без исключения. Но больше всего ему хотелось избежать мыслей об уходе Криса из жизни. Кудряш для него за прошедший месяц стал самым настоящим старшим братом и чего он точно не желал так это расставаться с ним. Крис, молча не думая ни о чём перемещается на колени, стискивает Бэка в крепких объятиях и поглаживает по спине, не сильно понимая, что произошло с мальчишкой в коляске. Бэк в ответ хватается за вязаный кардиган Кудряша и крепко сжимает того между пальцами ощущая чужое тепло под ними. Не хочется никуда идти. Хочется просто замереть и не отпускать приятеля из самых тёплых объятий в его жизни. Но Бэка всё же заставляет отпустить внезапная отдышка со стороны Криса. Резкий тяжёлый кашель раздражает горло и сжимает лёгкие, заставляя, выпустить весь кислород из них. - Прости. – гул от громкого кашля гуляет по пустому коридору отлетает от стен и несётся вглубь коридора с процедурными кабинетами – Дыхание спёрло просто. Разум парнишки на коляске прочищается от чужого кашля и до него начинает доходить: ведь за окном почти зашло солнце, а это значит… - Сколько сейчас времени? Мы успеваем? – обеспокоенно спрашивает Бэк. - Половина восьмого. Не волнуйся, успеваем ещё. – немного помедлив всё-таки сказал. – Ты не переживай, можешь мне рассказать в любой момент, что тебя так расстроило, ладно? - Хорошо, я понял. - немного помолчав и подумав стоит ли говорить всё же сказал - Спасибо тебе большое, Кудряш. - А за что? – Крис не совсем понимает за что конкретно благодарит его лисий мальчик. - Просто так. Подумал, что обязан тебя поблагодарить просто за то, что ты есть, мало ли потом не успею сказать эти слова. Кто знает… - Ну раз так, тебе тоже спасибо. – не стесняется и улыбается Крис. - А мне то за что? Я же ничего не сделал. - За то, что ты есть – и поверь мне на слово это более чем заслуживает благодарности. – сказал он и просто обнял без лишних слов. Вновь тепло чужого тела – жить хочется по-прежнему сильнее чем чего-либо ещё. Хочется вечность простоять в пустом тёмном коридоре и молча про себя восхищаться человеком, что находится сейчас столь близко. Именно в такие моменты появляется желание сделать много чего для себя и окружающих, особенно чужих людей, что за небольшой промежуток времени успели стать друг для друга семьёй. В этот момент Бэк делает для самого себя вывод: именно Кудряш с большим сердцем исцеляет его душу и делает её сильнее, невзирая на его слабое тело как у тряпичных кукол.