Голос из селектора

— Эм-ма, в кабинет, – из селектора донёсся голос Миллс. Когда начальница протянула её имя так отчаянно и с придыханием, Эмма сразу поняла, что собрание закончилось не самым лучшим образом, и точно знала, что хочет Реджина. Или, если выражаться более конкретно - кого. Девушка вошла в кабинет и тут же прикрыла дверь, в то время как Миллс нажатием кнопки на маленьком пульте опускала жалюзи на стеклянных окнах, из которых была видна приёмная. Эмма подошла ближе к столу женщины, опираясь о прохладную поверхность своей ладонью. — Проблемы с Робином? — Замолчи... пожалуйста, – Реджина положила пальцы на виски, массируя их. Её лицо выражало, казалось, все виды мировой боли и усталости. — Эти гондоны ничего не могут сделать, совершенно ничего, а этот придурок им всё дозволяет. Блядская мужская солидарность, просто терпеть не могу. — Принести таблетку от головы? Воды? Чай? Коньяк? – Свон в ту же секунду услужливо оказалась за спиной Миллс, положив руку на её плечо. Как щенок у ноги хозяйки. А команда даже не успела прозвучать. Эмме она и не нужна. Умные щенки понимают всё без слов. Это стало совершенно привычным для них обеих, но лишь за закрытыми дверьми, где никто не увидит, как главная сука и самая богатая владелица фармацевтической компании разваливается в руках своей ассистентки. — Нет. Просто раздевайся, – и, конечно, Эмма сделает это без раздумий. Всё, что приходит в голову милой Реджины, моментально исполняется её дорогой Эммой, или Эмили, или Энди, или сотней других умных, но глубоко раненных девиц, которые не видят ничего, кроме обольстительных алых губ бизнесвумен и её изящных пальцев, крепко сжимающих их волосы. Психологи говорят, что в отношениях всегда есть концепция любимого и любящего. В личной концепции Миллс - это самовлюблённая мразь и одержимая ею милая девушка, имеющая высшее образование, но прожигающая время, принося кофе и подписывая бесполезные, никому не нужные документы. Ведь в конце дня она всегда сможет услышать «Пока» от брюнетки или получить надменное, с лёгкостью брошенное «Хорошая девочка». Как верная собака, дожидаться новой кости от хозяина и обгладывать её, пока не сведёт челюсть. День за днём, брошенная на стол куртка, которую нужно убрать, сотни звонков от мерзких мужчин, желающих прийти на переговоры к Миллс. Их голоса звучат так надрывно и дёргано, что стояк чувствуется буквально через трубку. Смышленая и, несомненно, ревнивая Эмма всегда переводит их ко второму владельцу компании - Робину, не давая бизнесменам договорить. Затем несколько чашек кофе, искусственная улыбка Реджины, от которой почему-то всё равно дрожат колени. Обед, переговоры и практически ежедневный получасовой перерыв, когда жалюзи в кабинете Миллс закрываются, а стол её ассистентки пустует. Люди не спрашивают, это не их дело. Им платят достаточно для того, чтобы они потеряли присущую людям любознательность. Проходили месяца, ассистентки менялись, когда совершенно угасали, а Реджина оставалась прежней. Среди работников пошёл забавный слух о том, что Миллс - Злая королева из сказки о Белоснежке, которая высасывает из юных дев их молодость и красоту, буквально иссушая их живьём. Как именно происходил этот процесс у Реджины - людьми заминалось. Эмма - молодая и симпатичная блондинка, только закончившая университет, не обделенная талантом к фармацевтике и биомедицине, но почему-то выбравшая работу ассистентки. Как и многие одарённые кандидатки до неё. Старые бухгалтерши и клерки, сидящие рядом, лишь качали головой, когда видели всё новых и новых девочек, всенепременно сменяющихся. Их волосы становились всё менее сияющими, синяки под глазами все более заметными, яркие образы сменялись мешковатой одеждой, а на лицах больше не было тех милых и наивных улыбок, с которыми они впервые переступали порог здания, неся свои идеальные резюме. Этот случай совершенно не был исключением из правил. Эмма расстегнула рубашку и моментально скинула её на пол. Миллс потянула девушку на себя, заставляя ту сесть к брюнетке на колени. Без лишних церемоний Реджина прижалась губами к губам Эммы, кусая их, стараясь выместить всю ненависть и злость, накопившуюся за день. Эмма с радостью примет всё, что ей дадут. Она с собачьей преданностью заберёт весь негатив, лишь бы Миллс стало легче. Реджина всегда срывается на ней, этот день будет таким же, и Свон всё равно залижет раны и вернётся, как послушное животное, которое боится остаться, при этом не решаясь и уйти. Ведь если бьёт и издевается, значит не всё равно, а если не всё равно, значит нуждается. И девушке от этого легче, легче жить с мыслью, что она кому-то нужна, нужна Реджине. Мысль о том, что Миллс жить без неё не может, сводит её с ума, и сердце тут же начинает биться сильнее, а низ живота сводит в мучительной истоме. Как жаль, что это неправда, только вот Эмма никогда в это не поверит. Её разум кричит ей остановиться, но уже поздно. Свон лезет на колени Миллс, как послушная сука, готовая выполнять любые пожелания женщины. Реджина безучастно смотрит на неё, челюсть сводит от гнева, взгляд всё ещё горит, будто бы она не закончила разговор и никогда не сможет. Потому что хочет, чтобы её план проходил гладко. План по единоличному управлению компанией. В бизнесе нет места эмоциям, поэтому она отдаст их Эмме, отдаст все до капли. Миллс тянет девушку за волосы вниз, а та моментально слезает, вставая на колени, морщась от холодной плитки на полу, из-за которой сеточка колготок так неприятно режет нежную кожу. Останутся следы. И Миллс с удовольствием сыграет на них в крестики-нолики. Эмма ведь здесь, чтобы развлекать. Реджина откидывает голову на спинку офисного кресла и прикрывает глаза. Она не никого не представляет, в её сердце никогда никого и не было. Иногда за маской неприступных и язвительных людей скрываются раненные, которые обращаются со всеми как с вещами, лишь потому, что им однажды разбили сердце. В их душе всегда один и тот же человек, лишь глаза закрой. Миллс же была другой, в её жизни буквально не было любви. Матушка ею не одарила в детстве, неудачливые ухажёры - в настоящем. Она была в отношениях, она ходила на свидания, ей нравилось внимание, ей нравился секс, но её сердце никогда не отзывалась ни на что, кроме денег и собственного отражения. Прикрывая глаза, она видела лишь пустоту и чувствовала уже знакомое, испробованное тысячи и тысячи раз до этого расслабление. Казалось, что она даже не получала удовольствия от процесса, это скорее было навязчивой привычкой, как сигареты. Сначала ты пробуешь, потому что хочется, продолжаешь курить, потому что понравилось, а потом куришь, чтобы не хотелось курить. С сексом в случае Реджины было то же самое. Именно поэтому в эту секунду, сжимая блондинистые волосы ассистентки, Миллс не чувствовала практически ничего, кроме лёгкой вспышки где-то внизу, а затем резко выдохнула и, прикусив нижнюю губу, оттолкнула Свон. Девушка соблазнительно облизнулась, положив ладонь на бедро начальницы, на что Реджина лишь ухмыльнулась, проводя рукой по волосам Эммы, слегка приглаживая растрепавшуюся от её пальцев причёску. — Можешь быть свободна. Отмени все ближайшие встречи, освободи мне пару часов, я хочу передохнуть, – Реджина улыбается, поправляя юбку, и подмигивает ассистентке, желая, чтобы она поскорее убралась из кабинета. Эмма кивает головой, по пути натягивая рубашку. Пару секунд наслаждается зрелищем, желая запомнить лицо женщины, чтобы ночью сжимать собственные пальцы, выкрикивая имя Миллс, а затем быстро выходит. Девушка знает, что после всепоглощающего чувства наслаждения придёт пустота, а затем снова и снова. Эмоциональные качели, которые ошеломляют, как наркотик, без которого тяжело жить. Ты живёшь от дозы до дозы, и это медленно тебя убивает, но ты не можешь с него слезть. Как иронично для студентки-фармацевта. Её лёгким дурманом стала улыбка Миллс, а когда этого стало не хватать, ей лишь раз предложили шприц - секс с Реджиной. И с этой иглы Эмма уже никогда не слезет. Свон подкрашивает губы помадой и принимается расчищать график Миллс. Её медленно отпускает после очередного “отдыха” начальницы, и девушка начинает осознавать, какая она идиотка. Каждый раз она обещает себе отказать, убрать руки Реджины со своей талии, не отвечать на поцелуй, сохранять дистанцию. Худшее, что может произойти - это увольнение, и она будет рада, так искренне рада. После каждого эротического сна о Миллс, Эмме не хочется смотреть на себя в зеркало, каждый раз она обещает больше никогда в жизни не мастурбировать, думая о брюнетке, и каждый раз находит себя стонущей имя начальницы. И каждый раз, засыпая после этого, Эмма чувствует лишь ненависть и отвращение. Этот день совершенно не исключение. Свон сгорает от стыда, ей кажется, что она совершила что-то ужасное, ей тревожно и практически жутко от самой себя. Эмма извиняется перед очередным секретарём какого-то бизнесмена, прося перенести встречу, пока её начальница подмигивает ей через стеклянные стены кабинета, закидывая ноги на стол. Эмма искренне считает Реджину Миллс дьяволом, который не должен ходить по земле. Тройной дрянью, недостойной находиться в обществе. Но с давящей болью в груди и мыслями об идеальной улыбке Реджины, Эмма понимает, что если селектор загорится вновь и хриплый голос буднично позовёт её в кабинет, она без раздумий войдёт в него. Потому что она всё ещё необходима.