***
Чуть больше алкоголя, чем обычно, хотя и обычно это тоже очень много алкоголя. Темная подворотня и всего одна заточка в бок, благо нашлись добрые люди, которые еще не перевелись на белом свете. Девушка с белым платком на шее подбегает через пару минут к распластанному на земле Кащею с дежурными вопросами: — Вы в порядке? Как себя чувствуете? Говорить можете? Где болит? — на все первые мужчина болезненно мычал, а на последнем отнял руки от адски горящего бока. Девушка ахнула и скомандовала своему мужу определенно повышенным голосом, — Ваня, скорую вызывай. Тут колото-резаное в живот. Скажи, чтобы быстрее ехали: долго не протянет, — параллельно она развязала этот беленький яркий в темноте ночи платок, который скрадывал всё внимание, и прижала его к ране в кащеевом боку, — мужчина зашипел, но у него даже получилось неясно выругаться. Из просто адской боли она превратилась в агональную. Появилось ощущение, что он сейчас либо умрет, либо отключится. Случилось последнее. Как выяснилось позже, девушка работала медсестрой в больнице, поэтому реагировала быстро, без промедлений. Быть может, это первое, что спасло Кащею жизнь в ту ночь. О втором по порядку. Первый раз он приходит в себя в машине скорой помощи. Нещадно воет сирена, какие-то мужики переговариваются и, когда видят, что он очнулся, начинают короткими командами комментировать друг другу действия. Наверное, так принято. Бок горит так, что закладывает уши, и от очередной кочки на пике боли он отключается вновь. Его доставляют в приемное отделение, где психоделически мигают лампочки и стоит гробовая ночная тишина. Он снова в себе, уже вымученный, истощенный, но пока что живой. Медбратья докладывают какому-то прекрасному типу в белом халате о бедственности кащеева положения, передают бумажки, криво заполненные по дороге, и ждут команды от врача. — В операционную его везите, — руководит доктор и подходит к регистраторскому столу, где прямо на твердой столешнице спит Ирочка, дежурная медсестра. — Родная, — расталкивает он девушку, — анестезиолога вызывай, нужен позарез. Таким образом Кащей ближе к полудню или даже к вечеру следующего дня и обнаружил себя, лежащего в палате и пытающегося очухаться после наркоза. Он так забавно хмурил брови, и его темные глаза ходили ходуном. Вообще, весь мир Кащея ходил ходуном почему-то, а в воздухе летали черные бабочки и пчелки. Тошнило, голова болела, но он жив. «Повторяй себе это чаще в трудных ситуациях,» — думается ему. Надо было выпить больше. Полезно для восприятия. Может, тогда бы он четче увидел этого дивного ангела-хранителя, что спустился ему с небес в столь трудный час. Парень, сидящий на стуле рядом с кроватью абсолютно точно именно тот, кто защищал его от смерти на операционном столе, при чем сражался так достойно и яростно (Кащей в наркозном сне видел), что простым «спасибо» не отделаешься. Сил говорить не было, да и на докторе была белая маска, из-за которой почти ничего не удавалось разглядеть, но своего с неба сшедшего он узнал по глазам, сонным, уставшим, но таким красивым.***
— Эй, эй, ну че ты, как тебя зовут-то хоть скажи? — через пару дней после выписки Кащей вернулся в больницу, — ну что ты ломаешься? Я же всего лишь хочу тебя отблагодарить. Врач на него только скучающе взглянул и продолжил заполнять какие-то бумажки на коленях вместо стола (сто процентов кривым почерком). Было ошибкой не уходить в эту убогую ординаторскую, так он стал доступен для таких благодарных, как Кащей. — Ну пойдем, выпьем на лавочке? Или хочешь я тебе тортик «Сказка» куплю? Вместе съедим у меня, — Кащей все продолжал. Парень устало вздохнул и закрыл очередную историю болезни. — Вы закончили? — Я только начал, — Кащей развел руками. Он достал сигарету, собираясь закурить. — Тут нельзя курить, — сказал врач. — Ну так выйди и останови меня, — Кащей облокотился о стойку приемного окошка, мерзко ухмыляясь и вдыхая горький дым, — балдоха. — Для вас Владимир Кириллович, — сказал сквозь зубы доктор. — Значит Володя, — Кащей просмаковал имя на языке, — или Вова, Вовочка. А меня можешь кликать Кащеем. Сам Володя-доктор быстро встал, резко отодвигая стул и не отводя своего взгляда от нарушителя спокойствия. — Мне пора. Смена закончилась, — сказал Володя, бережно снимая свой халат. — Ну так что? — Кащей решил принять правила этой негласной игры. Владимир спокойно потушил свет в приемной комнате и вышел, закрывая на ключ дверь. Кащей жадно наблюдал за каждым его движением. — Ну так ничего, — Вова подошел вплотную к нахальному пациенту, глянул прямиком в глаза, — как ваша рана? — Ты отлично ее зашил, — ответил Кащей. — Вот и хорошо, барахольщик, — Вова развернулся и пошел в сторону ординаторской, где хранились все личные вещи. — Ха! — усмехнулся Кащей, — ну так что? Я зайду за тобой завтра? — Я не работаю завтра, — ответил Володя, который даже не разворачиваясь, продолжал идти в сторону заветных дверей, которые должны были тормознуть незваного гостя. — Зайду к тебе домой. Ты где живешь? — Кащей направился вслед за ним, двери его абсолютно не остановили, но придержали у порога. — Я живу с родителями, — Вова закатил глаза, повесил халат на вешалку, переодел обувь, вспомнил, что мужчинка этот без сменки шастает по чистым коридорам. — Выйдете, может? — схватил куртку из шкафа и направился прочь из комнаты. Дежурный врач должен был спуститься с верхнего этажа через пару минут, поэтому молодой доктор счел своим долгом выпроводить этого балбеса из здания до пришествия. Благо, что сегодня в приемном отделении никого не было, чтобы видеть весь этот блатной цирк. Не дай бог, чтобы еще родители застали все это. — Ну так сразу и познакомимся все, — мужчина догнал Владимира и положил свою руку ему на плечо. Вова резко остановился и развернулся, прижимая нахала к стене. — Не познакомимся. Спасать жизни — моя работа. А дальше ты, Кащеюшка, сам. Мужчина шумно вздохнул, задерживая дыхание. А врач был не прост, совсем не прост. Сжимать его яйца в штанах, хоть и очень больно, плюсом ко всему присутствует немаленький шанс лишиться причинного места, но горячо же! Вова его так же резко отпустил и продолжил идти на выход. — Значит все, что мне нужно сделать, это пораниться еще раз? — Кащей облизнулся, — Организуем.* * *
Ангелочка было просто найти, он оказался местным, с района. И семья хорошая, можно даже сказать элитарий. И машина у папки новенькая, но все равно корыто Кащея было лучше. И братик очень знакомый — это ж Марат из их группировки. — Маратик, — Кащей стряхнул сигаретный пепел и закинул рюмку за пазуху. Тут же один из его друганов быстро подлил новое. — Да? — парень потупил взгляд в пол, где определенно не было ничего интересного, но смотреть напрямую в глаза старшего было выше его сил. — У тебя же брат есть, а? — Кащей вальяжно развалился на проеденном молью диване. — Есть… — Марат старался смотреть куда угодно, но не на Кащея. Грозный дядя вселял и уважение, и страх. Второе в большей степени. — Ну ты чего, Маратик, мы все тут свои, — Кащей сделал еще одну затяжку, пытался вселить мнимое спокойствие, но в Марате волнами билась о стенки тревога, — дать тебе рюмашку для храбрости? — Н… Нет, — пацан выдохнул, — мой брат, он что-то сделал? — Да нет же, — рассмеялся Кащей, — так, просто. Я ж как главный должен знать про своих парней. Мало ли какая помощь нужна будет. Мы же все свои тут, да, парни? — громилы закивали ему в ответ, как болванчики. — Брат, да? А что он к нам не пришьется? — Кащей наблюдал за парнем, за глазками забегавшими, за руками подрагивающими. — Вова? — Маратик даже выгнул брови в удивлении. — Не знаю. Не хочет, наверное? — А что так? — Кащей затушил окурок о стол, закидывая его в пепельницу, и тут же достал новую сигаретку. Марат пожал плечами. — Он только из Афгана вернулся… Тяжело, видимо. — Военный значит? Дембель, — Кащей уже успел вообразить в своей пропитой голове Вовочку в идеально выглаженной форме, с медальками, блестящими-преблестящими. Да и понятно теперь, отчего рожа у него такая автоматная. — Он был военным врачом, — дополнил Марат неуверенно. Теперь точно весь пазл сложился воедино. — Ну ладно, ладно, можешь идти, — сказал Кащей, — держи сигаретку, — он подал пацану одну из своей заначки, — погоди, какая у тебя фамилия, напомни-ка? — Суворов, — ответил Марат, стоя уже очень близко к порогу. Так мало надо для свободы, но он не двигается, пока его не отпускают. Суворов значит. Суворов Владимир Кириллович. Однозначно идет. — Все, свободен теперь, — Кащей для эффекта прикрикнул на пацана, и тот быстро сбежал из каморки. Осталось придумать, с чем идти к Вовке-недотроге. И все же желательно без еще одной раны в живот или под ребра.* * *
— Ох, блять, — Вова хотел было развернуться и захлопнуть дверь подъезда, но все ж он вернулся с войны, и одного гандона уж сможет пережить. — Вова, Вовочка, как поживаешь, а, Вов? — на крыльце его пас горе-пациент. — Что тебе надо вообще? — Вова исподлобья посмотрел на Кащея. — Мне? — мужчина рассмеялся, — совсем ничего. Вот, — он протянул одну розу Вове, — Белые розы, белые розы — беззащитны шипы. Что с ними сделал снег и морозы, лёд витрин голубых? — напевал он больше себе под нос, чем для Вовы. Владимир не особо спешил принимать столь щедрый подарок от бандюги. — Ну что ты, Вов? А, Вов, у тебя такой хороший брат. Гораздо разговорчивее тебя, — сказал вдруг Кащей. Суворов старший почти зашипел: — Откуда ты знаешь брата? — Маратика? Так он у нас в Универсаме. Такой замечательный мальчик. Очень хорошо моет машины. Далеко пойдет, — ухмыльнулся Кащей, выкидывая сигарету в снег. Вова кивнул. Все понял. Он протянул руку и взял розу. — Благодарю, — сквозь зубы сказал Володя, — так что ты хотел? Торт поесть на лавочке? — В ресторан тебя пригласить, — ответил Кащей, — сегодня, — Вова опять кивнул. — После моей смены. В семь. — Я тогда заеду за тобой, — Кащей мимолетно положил руку на Вовино плечо, — я очень рад, что ты согласился на мое скромное предложение, — будто у Вовы теперь был выбор. Надо будет спросить с Марата за его ходки с бандой. Рано или поздно ничем хорошим это не закончится.***
— Ешь, ешь, не стесняйся, — сказал Кащей, который привел своего Вову в лучший ресторан Казани. — Это нынче так принято ходить с пацанами? Девки все на районе перевелись? — спросил Вова, — А то, как я вижу, за два года порядки поменялись. — Девки-то не перевелись. А вот таких, как ты, от природы не водилось. Да и это уже мне выбирать, какому ажуру следовать. Кто с меня спросит? Ну не я же сам с себя? — улыбнулся Кащей, наматывая еще одну рюмашку. Вова устало вздохнул: смена выдалась тяжелая. — Синька спросит однозначно, — Кащей рассмеялся. — А ты с чувством юмора. Чаще улыбайся, - и Вова невольно расплылся в улыбке, наконец-то засовывая вилку с заказанным блюдом в рот. Коль платят, так можно и насладиться.* * *
Владимир согласился на встречи, или свиданки, с Кащеем при условии, что тот перестанет вламываться в приемную и позорить его перед медсестрами, которые уже шептались за спиной. — Наташ, да алкоголик просто с района он. Не знаю, что он все таскается за мной, — разводил Вова руками, а девочки только посмеивались: женское чутье не обмануть. И при условии, что Маратку никак не вмешивают в эти странные дела Кащея и Вовы. Брат — неприкасаемый. И Кащей на все это согласился. Главное — Вовка был доволен и нос не воротил, да и условия не такие уж и невыполнимые. Если не Кащей будет Мараткой понукать, то на Турбо и Зиму это правило не распространяется. Но Вове об этом знать не нужно. Стрелки часов почти показывали восемь. Сегодня Володя согласился подменить Наташку, у которой случилось что-то в семье. Все было слишком спокойно — не к добру. Вова так и ожидал, что-то вот-вот да и произойдет. Собственно, это что-то не заставило себя долго ждать. — Алло, Вовочка? Ты не поверишь. Я тут это, кажется, ранен в плечо, — Кащей говорил охрипшим дрожащим голосом, но юморить не переставал. Кажется это в нём заложено на клеточном уровне, даже на молекулярном: в ДНК вплетено. Вова прикрыл глаза и досчитал до пяти. — Кажется или ранен? — какое-то шуршание и помехи. — У меня пулевое ранение в плечо. Если бы не клятва Гиппократа… А кого Суворов обманывает? Себя разве что. Кащей, как самая ужасная болезнь, въелся ему в тело, пробрался под кожу и занял там место, будто царек. — Я выдвигаюсь к тебе, — пробубнил Вова и, не долго думая, бросился к мужчине, предварительно вызвав из другого отделения своего друга, который мог подменить его на оставшуюся часть смены. Кащей валялся на диване, залитом кровью, и, конечно, в руке у него была бутылка, а в зубах сигарета. О главном не забыл. — Это для обезболивания, — прохрипел мужчина, который пытался казаться сильным и стойким перед Вовой: до сих пор впечатлить пытается. Суворов в энный раз закатил глаза. — Ты себя так каждый день обезболиваешь. Придумай что-то новое, — он присел перед Кащеем. — Так, сейчас ты будешь слушать меня, понял, Никит? — взгляд мужчины был расфокусирован от боли и кровопотери. Кровищи, к слову, было много, хотя сразу понятно, что венозное. — Ты понял? — Вова положил руку на лицо своего пострадавшего. Тот в ответ слабо кивнул. Когда надо, и Кащей может быть послушным, но только для Вовы. Вова натянул на себя латексные печатки, усаживая мужчину поудобнее, и стягивая его неизменную майку-алкоголичку. В квартире кащеевой, естественно, полная антисанитария, но времени уже было потеряно и без того излишне. Пуля прошла навылет, даже по касательной, но латеральную подкожную вену задела, оттого и крови много. А Кащей либо реально крови боится, либо предлог искал, чтобы Вовочку ненаглядного домой позвать. Сначала врач обработал область вокруг раны этиловым спиртом, чтобы хоть как-то соблюсти правила асептики и антисептики. Наложил давящую повязку, чтобы кровотечение остановить. Пока Кащей сидел и пытался в себя прийти, Вова водой его поил, укол какой-то сделал, но мужчина вообще не в курсе врачебных дел был. По итогу вену пришлось прошивать, но делать это дома — сумасшествие, хотя надо бы упомянуть, что на Кащее всё, как на собаке, заживает. — Будет больно, — предупредил Володя. Кащей ему кивнул в ответ. — Мне не привыкать. Дальше было необходимо произвести первичную хирургическую обработку раны, поэтому Суворов аккуратно скальпелем иссёк поврежденную ткань, удостоверился окончательно, что пули в раневом канале нет. Кащей шипел, похныкивая, а потом смял свою алкоголичку и закусил ее. Не впадать же тут в истерику? Ушивал Вова с душой, чтобы красивый шовчик получился, не уродливый. Кащей дурак, видимо, еще сидел и ждал, чтобы позвонить. Гордость или глупость? Скорее и то, и другое. Может вообще думал, что само все пройдет. До свадьбы заживет, так сказать. — Почти все, — Вова снял перчатки, которые были испачканы кровью. Он положил свою руку на горячую, мокрую от пота и слез, щеку Кащея. Тот приоткрыл свои затуманенные лихорадочной пеленой глаза, ресницы распределились по пучкам от влаги, щеки раскрасневшиеся, но на вид облегчение от спасения присутствовало. Володя перемотал рану стерильным бинтом. Будет лично менять повязки и следить за рубцеванием, а то на Кащея в этом деле вообще не стоит надеяться. — Так что у вас случилось? — Вова прилег рядом со своим горе пациентом. — Да так, разборки, с группировкой Дом Быта, — Кащей откашлялся, — но теперь со всем покончено. Можешь мне налить? — Разве что воды, — устало ответил Вова. Ему еще бы что-нибудь поесть найти… — Ты хуже любой пули, — драматично сказал Кащей. — Сам же за мной и начал бегать, — Володя встал, чтобы сходить за водой на кухню. — И ни о чем не жалею, — прокричал ему в ответ Кащей. — Давай помогу, — Вова придерживал Кащея за спину, пока тот жадно пил воду из стакана. — Ты ж у меня, — Кащей оторвался от стакана и притянул Вову к себе, жадно целуя в губы. Володя не удержался в объятиях Кащея, отвечая на поцелуй, и свалился на мужчину задевая его свежую рану. — Ой, ой, ой, — Кащей простонал в губы, хныкая от боли. Стакан же благополучно свалился куда-то в простыни. — Прости, прости, — Вова быстро убрал руку с раны, — прости, — он наклонился, мягко целуя мужчину в уголок губ. — У тебя лечить получается ровно так же, как и калечить, — Кащей давит небольшой смешок. — Все, спи давай. Ты вместе с кровью, походу, окончательно мозги потерял. Вытекли все. — Ты ж останешься, Вовка? — жалобно проговорил Кащей. — Останусь, — кивнул Суворов. Он быстро стянул с себя свитер, забираясь под одеяло и обнимая мужчину. Вова аккуратно положил голову на здоровое плечо Кащея, устраиваясь поудобнее, и закинул на того ногу. Вот так точно хорошо. Такой сон полезен больному для скорейшего выздоровления. Да и Володе тоже не помешает.