Закат последнего июльского дня

      Ветер треплет волосы и колышет траву. Дорога, усыпанная мелкими камешками, проносится под колёсами. Где-то вдалеке слышен детский смех и плеск воды. Двое парней мчатся на велосипедах по полупустой улице, стараясь обогнать друг друга. Солнце уже вот-вот сядет, поэтому надо торопиться, чтобы успеть к обрыву. Смотреть на закат в последний день июля — это было их традицией вот уже несколько лет.       Бросив велосипеды на траву, парни подбежали к старому, уже посеревшему от времени забору, ограждавшему спуск вниз. С этого места открывался прекрасный вид.       Раскинувшееся до самой линии горизонта поле с редкими точками пасущихся там коров и овец. Растущие на небольших возвышениях высокие берёзки. С самого правого края вдалеке виднелся и блестел изгиб речки. Слева шумела падающая с дамбы вода. Текла и постепенно превращалась в ручеёк, пересекающий всё поле. И над всем этим раскинулось голубое с сиреневыми и розовыми от лучей заходящего солнца переливами небо.       Парни осторожно перелезли через забор и сели на самый край. Они наслаждались тишиной, спокойствием и обществом друг друга. Но длилось это недолго. До первого комара.       — Не двигайся, — прошептал Никита, готовясь прихлопнуть гундящее насекомое, как только оно куда-нибудь приземлится. — Есть! — вскрикнул он хлопнув друга по тёмной макушке и двумя пальцами держа труп нарушителя идиллии.       — Аккуратнее, а то свалишься ещё, — придержал парня Костя. — И вообще, не слишком ли ты жесток к своим сородичам? — хохотнул он.       Вечные шутки над фамилией Никиты — Блохин — существовали на всём протяжении их дружбы, то есть уже десять лет, и за это время ни капли не надоели. Шутки над Костей тоже пробовались, но не прижились: Белозёров — на удивление звучная и не располагающая к изменениям фамилия.       — Я тебя вообще-то от укуса вампира спас. Мог бы и поблагодарить, — проворчал Никита, отбрасывая комара в сторону.       — Большое тебе спасибо за спасение моей неспокойной жизни, — Костя шутливо отвесил небольшой поклон и передал другу крем от насекомых. — Обезопась и себя тоже.       — Что ж ты сразу про него сказал! — обрадованный Никита сразу начал мазать ноги, руки, шею и часть живота, к которой футболка прилегала неплотно.       — Забыл как-то, — пожал плечами Костя и спешно отвернулся к виду на природу. Получив крем обратно, намазался им сам.       — Знаешь, я вот думаю, — после некоторого молчания начал Блохин, — мы сюда приходим, с каждым годом всё старше, взрослее. А это место совсем не меняется. И когда мы отсюда уедем навсегда, тут всё так и останется. Получается, это место совсем не наше. Если ему на нас всё равно.       Белозёров повернулся к другу. Светлые волосы того слабо развевались от дуновений ветерка, а прищуренные медовые глаза смотрели куда-то вдаль.       — Не всё равно. Ты просто вспомни, каким здесь всё было, когда мы пришли впервые. Вон те берёзки были совсем тонкими, а тальник у речки не таким густым. Или помнишь, как мы тогда не могли перелезть через забор и совсем старую доску расшатали и сдвинули, чтоб через дыру пролезть. А сейчас она уже снова закрыта, — Костя рукой провёл по серой древесине изгороди.       — Помню. Мама как узнала, что мы сюда лазим, так ругалась. Ещё и соседа попросила, чтобы он заколотил тут всё, — Никита повернулся со светлой и немного грустной улыбкой и тоже положил руку на одну из досок.       — Хэй, что с тобой? Ты какой-то. — Костя задумался, подбирая нужное слово, — меланхоличный что-ли.       Никита встал и сделал шаг к краю.       — Не знаю. Я просто не хочу отсюда уезжать. Как представлю город, всех этих людей, шум сразу так паршиво становится. Но больше всего я не хочу...       Он не успел договорить: раздался громкий хлопок, и парень, резко обернувшись на звук, потерял равновесие, практически оступившись. В следующее мгновение он уже лежал у самого основания изгороди, а сверху его придавливало тело Белозёрова.       Костя тяжело дышал и немного дрожал, темные волосы рассыпались по раскрасневшемуся лицу. Никита выглядел не лучше. Его сердце до сих пор билось от страха, глаза были широко открыты, а руки крепко сжимали чужую футболку, будто она была самой надежной вещью в этом мире.       Костя не шевелился, только его глаза бегали, не зная куда деваться. Положение, в котором он находился, смущало, но пока Никита не придёт в себя нужно было терпеть. Наконец Блохин разжал руки, и парень смог откатиться чуть в сторону и отвернувшись сесть.       — Что это было? — послышался немного хрипловатый вопрос.       — Ты чуть не навернулся, я еле тебя схватить успел, — не оборачиваясь ответил Белозёров.       — А звук?       — Не знаю, может кто бомбочки взрывал.       Костя вздрогнул и его сердце пропустило удар, когда чужие руки обвили и сжали его плечи, а лоб уткнулся в шею.       — Спасибо, — сквозь всхлипы шептал Никита, — ты мне жизнь спас. По-настоящему, понимаешь? Я думал, это всё. Я так напугался… — дальше парень уже ничего не говорил, просто дрожа от нахлынувших эмоций.       Костя и сам не заметил, как из его глаз тоже потекли слезы. Он развернулся и крепко обнял друга.       — Я тоже испугался: думал, что не успею. Я бы не пережил, если бы ты… — он не стал договаривать, прижавшись сильнее и положив голову на плечо. — Как же я рад, что с тобой всё хорошо.       Они сидели так несколько минут, пока оба не успокоились и почти полностью не пришли в себя.       — Ты точно не хочешь уйти или хотя бы сесть за изгородью? — то и дело обеспокоенно посматривая на лицо друга, обеспокоенно спрашивал Белозёров.       — Нет, ни за что. Мы уже десять лет приходим сюда и сидим так с тех пор, как перед первым классом пообещали, что всегда будем вместе, и я не дам какой-то случайности всё нарушить, — с уверенностью убеждая больше себя, отвечал Блохин.       — Тогда можно я? — Костя неуверенно сжал запястье Никиты.       — Тебе можно всё, — тот наклонился ближе и мазнул губами по щеке парня.       — Что ты… — от удивления у Кости перехватило дыхание.       — Я просто подумал, что раз уж ты был готов жизнью за меня рискнуть, то из-за такого точно не оттолкнёшь, — опустив глаза на траву под ногами проговорил Никита.       — Да я… Я же не рисковал.       — Ты даже не подумал, что мог вместе со мной упасть.       — Я мог.. — Костя вздрогнул от осознания. — Я бы всё равно поступил так же.       — Ну вот. Значит такой друг как ты уж точно простит эту маленькую слабость, — улыбнулся Никита.       — Знаешь, — Костя переместил свою руку с запястья и переплел их пальцы, — как по мне, она слишком маленькая.       Никита поднял голову, не веря своим ушам. Но темные глаза смотрели на него с трепетом, а подушечки пальцев второй руки уже прикасались к его щеке.       — Ты станешь моим парнем? — Никита не сразу понял, что спрашивает смутившийся Костя. Но как только осознал, ответил сразу же:       — Да, я хотел бы, и уже давно, — и подался вперёд, чтобы их губы соприкоснулись.       Где-то в лесу куковала кукушка. Где-то в деревне лаяли собаки. Где-то внизу шумела вода. А они целовались, окутанные лучами уходящего солнца.