La musique pour le songe

      Сон не шел. Прошло уже пару дней после «воскрешения» Холмса и вожделенное воссоединение, после стольких дней разлуки. Хоть и, имеющая хороший финал, эта история все равно оставила неизгладимый след на душе доктора. Ночью, и без того по обыкновению, томимый бессонницей, он вовсе потерял сон. Даже если и удавалось приснуть на часок, это оказывался тяжкий кошмар. По пробуждению Джон начинал судорожно перебирать все воспоминания за последние время, ведь больше всего боялся, что возвращение друга из мертвых, всего лишь грезы. Однажды, пробудившись от болезненной дремы, Ватсон решил не мучить себя и решительным рывком поднялся с постели, желая удостовериться в действительности своих воспоминаний.       Даже не зажигая свеч, он быстро спустился по лестнице, в гостиную. Полумрак царил в, заполненной ночью, комнате. С колотящимся сердцем доктор осматривал комнату. Стоило заметить фигуру Холмса, притаившуюся у окна, как он с облегчением вздохнул. Сейчас Джон радовался полуночничеству друга, совершенно позабыв, как сильно в первые дни знакомства он его этим раздражал.       Ватсон подошел и, слепо уповая на понимание со стороны сыщика, спрятал лицо в его плече, рукой машинально ощупывая это самое плечо и теребя, дабы удостовериться в реальности происходящего. Этот жест был принят, надежда оправдана. Шерлок мягко погладил врача по спине и зашептал, догадавшись о причине такого поведения. — Я не фантом, не дух и не галлюцинация, дорогой мой друг. — с усмешкой на тонких губах, старался успокоить его тот, легкими касаниями поглаживая по голове. Сказать по правде, утешать он совершенно не умел, но для Джона не было слов более подходящих и умиротворяющих нежели эти, лишь по причине, что говорил их Холмс. Прикосновения подтверждали сказанное, окончательно разубеждая и растворяя причину развившейся тревоги. Несмотря на уже ставшее хорошим, самочувствие, Джон не спешил отстраняться, желая ещё просто постоять вот так: уткнувшись в плечо и вдыхая специфический запах табака, мыла и слабый душок формальдегида.  — Ну, живой, живой… — тихо заладил Холмс, продолжая его гладить. Видно, что ему, если не льстило, то определенно нравилось поведение беспокоящегося друга.        Большая стрелка переместилась и часы начали громко отбивать четыре часа утра, грубо разрезая ночную тишину. Ватсон, пуганный войной, вздрогнул, невольно проводя параллели с револьверным выстрелом. Шерлок же, почувствовав его реакцию, также дернулся, готовясь обернуться. Едва дошло осознание, чего они — военный врач и опытный сыщик, испугались до дрожи, на губах обоих проступили еле видные улыбки.       Джон осторожно отстранился. Глаза окончательно привыкли к полумраку и он заметил, что на столике все же лежит скрипка, но словно брошенная от нерешительности. Будто сыщик, вытащив её из футляра, вот-вот готов был заиграть, но все же отложил в последний момент. Переведя взгляд со скрипки на Холмса, он тихо спросил  — Почему Вы не играли? — Не хотел помешать Вашему, и без того беспокойному, сну. — вкрадчиво ответил тот, явно не желая пересекаться взглядами и потому устремил его в окно. — А я… только под нее засыпаю… — сам удивившись своим словам, промолвил Джон. Эта фраза вырвалась непроизвольно и являлась своего рода откровением для него самого. Шерлок тут же вернул внимание к собеседнику и скрипке. — Действительно?… — удивился он вслух. — Что ж, тогда полагаю, мне нужно поиграть сейчас? — Да. — кратко ответил доктор, оправляя рукав. — Было бы замечательно.       Сыщик поднял скрипку со столика и привычно положил на плечо, прижав острым подбородком. Вышедшая из тучи, луна освещала его силуэт, делая похожим на картину, достойную места в одной из лучших галерей Лондона.  — Доброй ночи Вам, дорогой друг. — нежно улыбнулся Холмс, начиная умело водить смычком по струнам. Полилась знакомая мелодия, несомненно радующая ухо доктора. — Доброй ночи. — ответил Джон, поднимаясь обратно по лестнице. Наконец-то он сможет спокойно уснуть, не тронутый тревогами и появившейся, полной луной.