Волк и овцы

      — Просто попробуй, — голос Сукуны в голове тянет издевательские ноты, почти смеется. Итадори морщит нос, зачем-то ускоряя шаг.         Нет. Ни за что.         — Попробуй, — теперь слегка раздраженно, — Или ты и дальше будешь бегать как целка?          — Заткнись, — шепчет Юдзи себе под нос. Он сворачивает к маленькой пекарне на пересечении улиц, открывает ее дверь — и втягивает воздух: здесь потрясающе пахнет свежей выпечкой.         — Ты нерешительный сопляк, — Сукуна будто ухмыляется, — К тому же тупой, раз не замечаешь этого идиотского флирта.          — Здравствуйте! Вам как всегда? — милая девушка за кассой искренне улыбается ему, щуря свои большие глаза, и Итадори расплывается в ответной улыбке.         — Да.         — Знала бы она, что ты хочешь нафаршировать своего сенсея по самые—         — Заткнись! — кричит Юдзи, сжимая кулаки... а затем резко обмякает, глядя на испуганно замершую девушку, — Ээ. Я не вам. Извините. Задумался.         Она нерешительно кивает, прежде чем взять бумажный пакет и надеть на руку перчатку.          — Трус, — шепчет Сукуна, — Он так смотрит на тебя. Неужели ты не видишь? Если бы не твое остолопство, вы бы уже давно состы...         — И еще круассан с малиной, пожалуйста, — перебивает его Итадори.          Господи. Ну почему он такой болтливый? Мог бы из вежливости помолчать. Хотя откуда ему знать, что такое вежливость?         — Правильно, — добавляет к его мыслям Ремен, — Хотел бы заткнуть меня — давно засунул поглубже. Но тебе же нравится. Испытывать себя на прочность.         — Пожалуйста, — девушка протягивает ему большой бумажный пакет с выпечкой, и Юдзи достает несколько смятых купюр из кармана, — Приходите еще! Хорошего вам дня.         — И вам, — улыбается он напоследок.          — Нравится, — хрипло смеется Сукуна, — Неужели в восемнадцать все такие? — Итадори облизывает губы и оглядывается по сторонам, прежде чем перейти дорогу, — Или только ты такой? Возбуждает, когда на тебя смотрят? Когда тебя в чем-то уличают? Или ты просто мазохист?         — Замолчи, — бормочет Юдзи, сворачивая на дорогу, ведущую к техникуму.         Не то, чтобы он действительно хотел, чтобы Сукуна замолчал.         — Тебе же хватило бы сил подавить меня сейчас, — голос Ремена будто отбивается в черепной коробке эхом, пуская мурашки по позвоночнику, — И не только. Так нравится дрочить, когда я смотрю?          — Нет, — уверенно отвечает Итадори, открывая пакет и выуживая оттуда пончик; его липкая глазурь пачкает пальцы, но ему все равно — он кусает сладкую выпечку, и на языке растекается ванильный вкус.         — Нравится, — не менее уверенно произносит Сукуна.         Да. Нравится.         — Из нас двоих больной ублюдок — ты.          Итадори проводит языком по большому пальцу.         — Конечно, — соглашается Сукуна, — Но я не волк в овечьей шкуре.         — Хочешь сказать, что это я?         Сукуна в его голове цыкает и Итадори живо видит, как тот закатывает глаза. Он молчит до самого общежития, но стоит Юдзи переступить порог комнаты, как тот вновь подает голос.         — Маленький развратный щенок, — фыркает он, — Моя бы воля — я бы ткнул тебя рожей в пол и ебал, пока ты не зарыдаешь.         Итадори судорожно вздыхает.         — Конченный, — шепчет он, отставляя пакет с остатками выпечки на стол.         — Я бы душил тебя до тех пор, пока ты не потеряешь сознание, — продолжает Сукуна, — И тебе бы понравилось.         — Мечтай, — отвечает Итадори, приваливаясь спиной к себе.         — Понравилось.         Да.         Да, — думает Юдзи, поддевая резинку спортивных штанов и белья, сразу оглаживая рукой твердый член.           — Попробуй, — настаивает Сукуна, — Я тебе помогу.          — В чем? — Итадори судорожно выдыхает, выгибаясь, прижимаясь лопатками к стене.й         — Ты трахнешь своего сенсея, — почти шепчет Ремен, и отчего-то Юдзи чувствует, будто его дыхание шевелит волоски на затылке, — Исполнишь свою маленькую грязную мечту. А я тебе помогу.         — Как? — Итадори прижмуривается, сильнее сжимая член и не останавливая движения руки — вот так, от головки до основания, и обратно, снова и снова, пока подступающий оргазм не пройдет горячей волной дрожи по позвоночнику.         — Какая разница?         — Зачем тебе это? — тихо выдыхает Юдзи, собирая пальцами сперму. Он отрывает салфетку, вытирается.          — Чтобы когда он будет задыхаться на твоем члене, я сказал: «я же говорил».          Итадори смеется, закатывая глаза, и выбрасывает грязную салфетку в мусорку.          — И что мне делать? — Юдзи поправляет шнурки на спортивках и потягивается.         — Для начала — продолжать быть овечкой.  

* * *

        Проклятие оказывается достаточно сильное для того, чтобы отвлечь Итадори от собственных мыслей и сконцентрироваться на изгнании. В здании огромного спортивного комплекса пришлось повозиться, чтобы найти духа — даже несмотря на то, что тот был большим. Он казался безобидным ровно до тех пор пока не заорал и на выстрелил какими-то лесками, по ощущению — нитями лезвий, царапающих глубоко и болезненно. Юдзи зашипел, уворачиваясь — в первый раз забил и стоял, ожидая, что больно не будет.         Проклятие не хотело подпускать его близко — точно боялось получить заряд энергии под дых. Оно бормотало что-то без остановки — и по хорошему, стоило бы придумать стратегию, план действия, что угодно; но Итадори шел напролом. От того и урона получил больше, мог ведь избежать.         В итоге он до него добрался — и всадил с кулака в живот, разрывая ткани и ломая оболочку проклятия. До пошло рябью, дрогнуло, а затем взорвалось, разлетаясь на куски.          — Блять.         — Кишки летят как конфетти, — Сукуна смеется, а Итадори шипит, отряхивая руки — те все в порезах, кровоточат и ужасно болят. Юдзи прикрывает глаза, сосредотачиваясь, но Ремен вдруг дергает его, останавливая, — Не регенерируй.         — Что...         — Доверься мне, — от этой фразы Итадори пробирает нервный смешок. Серьезно?         — Нет, — отвечает он. Сукуна недовольно цыкает.         — Делай, как говорю, крысенок.          Итадори закатывает глаза. Хер с ним.          Купол над его головой рассеивается, сползает до самой земли и он, наконец, видит Годжо — тот что-то пишет в телефоне, оперевшись на машину.          — Годжо-сенсей! — Юдзи растягивает губы в улыбке.         — Щенок, — комментирует Сукуна.         — Юдзи! — в ответ восклицает Сатору; он убирает телефон в карман, а затем наклоняет голову — через повязку не увидишь, но Юдзи уверен, что тот смотрит на его руки, — Как ты умудрился так себя покромсать?          — Ээ. Не знаю, — брови Итадори надламываются, делая взгляд жалостливым, — Но я же справился.         — Да, — подтверждает Годжо, — Ты молодец. Давай уже ехать в общежитие, — Сатору зевает и открывает дверь, — Справишься с перевязкой сам?         — Да, — с запозданием отвечает Итадори.         И в каком месте Сукуна разглядел там флирт?          Уже в общежитии Юдзи, с ощущением полного наебалова, самостоятельно обрабатывает порезы. Ремен в башке только посмеивается гаденько, говоря что-то про нетерпеливость. Итадори обиженно сопит — и от того Сукуна смеется еще сильнее.          — Потерпи, — говорит он, — Потерпи до вечера.         Итадори обматывает бинтами руки и уныло смотрит на себя в зеркало. То потерпи. Это потерпи. Он вздыхает, падает на кровать и прикрывает глаза.         Сукуна вновь появляется к часам десяти — честно говоря, Юдзи уже слегка дремал. Но низкий голос заставляет проснуться окончательно, Итадори садится на кровати и трет глаза.         — Тебе нужно в душ, — говорит Сукуна.         Невероятно. Он поднял его, чтобы Юдзи помылся?         — Хочешь посмотреть на голого меня?         — Идиот, — заключает Ремен, — Иди к Годжо. И попроси тебе помочь.         — Чего-о-о, — Юдзи округляет глаза и нервно смеется, — Да он в жизни не согласится.         — Иди и попроси.          — Нет.         — Да.         — Нет!          — Да.         — Пизда. Ладно. Блять. Ладно.          И пока Итадори идет по коридору — он чувствует, как его охватывает экзистенциальный ужас. Паника пробегает дрожью между лопаток, заставляет вытянуться стрункой; он оглядывает свои перемотанные руки, замирает перед дверью, неловко переминаясь.         — Стучи давай.          И Юдзи стучит. Ногой.          С той стороны что-то одобрительно ворчат, и Итадори открывает дверь, нажимая на ручку запястьем. Годжо сидит на кровати — растрепанный, в спортивном костюме и без повязки; он смотрится так по-домашнему, что Юдзи невольно расплывается в улыбке.         — Юдзи? — удивленно тянет Сатору.         — Я... — Итадори отводит взгляд в угол и облизывает губы; щеки вдруг начинает жечь лихорадочным румянцем, — Мне нужна помощь.         Годжо склоняет голову набок.         — Какая?          И Юдзи демонстративно поднимает перебинтованные руки выше.          — Мне нужно помыться.         Сатору молчит. И Итадори кажется, что проходит целая вечность до того, как тот снова заговаривает.         — Ладно, — вдруг соглашается тот. Итадори поднимает голову, чтобы увидеть, как Годжо смотрит в сторону, как сглатывает, как его скулы едва заметно краснеют.         В душевую они идут так тихо и смиренно, будто это ебучая похоронная процессия. Но Итадори не знает, что сказать, а Сукуна в башке предательски молчит. Хотя тут, конечно, много мозгов не нужно; поэтому Юдзи снимает тапочки, переступая на резиновый коврик, а затем пытается тронуть резинку штанов — и шипит показательно, морща нос.         — Болит? — переспрашивает Годжо. Итадори кивает, жалобно сводя брови, — Я помогу.         И следующее, что Юдзи чувствует — это теплые пальцы, вскользь касающиеся его боков, когда цепляются за края футболки и тянут наверх, помогая стянуть через голову. Итадори чуть трясет головой, когда футболка исчезает; а затем руки касаются резинки штанов и Юдзи стоит, затаив дыхание.         Не вставай, блять. Не вставай.          Он честно держит все под контролем: даже когда Сатору стягивает с него штаны и белье с таким незаинтересованным видом, что слегка обидно. Он отводит взгляд в бок, и Итадори переступает через штанины. Начинает казаться, что Сукуна просто задумал какой-то идиотский прикол от скуки. И если это действительно так, то Юдзи больше никогда блять...         — Успокойся заводиться, — лениво отзывается в его голове Сукуна.          Итадори выдыхает, слегка успокоенный, и переступает бортик душевой. Годжо включает воду — и та теплым водопадом льется на Юдзи сверху. Итадори прикрывает глаза и переступает с ноги на ногу, мышцы бедер напрягаются и тут же расслабляются.         Сатору наклоняется к полке с душевыми принадлежностями.          — Какой гель для душа хочешь? — он щурится.         — Хм, — Итадори склоняет голову к плечу, — Ягодный. Там есть ягодный?         — Клубника? — Юдзи кивает и Сатору берет нужный бутылек.         Он откручивает крышечку и льет гель прямо на выступающий позвонок шеи, растирает рукой; и Итадори прикрывает глаза — приятно до ужаса, — он сглатывает, чуть ссутуливаясь и подставляя спину. Годжо отставляет бутылек и в следующее мгновение кожи касается колючая мочалка — и Юдзи чувствует мурашки в том месте, где она его касается.          Сатору трет кожу на спине, пена стекает по позвоночнику вниз, на ягодцы; слегка щекотно соскальзывая по ложбинке вниз. Итадори мычит, прикусывая губу — и чуть шире расставляет ноги; рука, державшая мочалку, ощутимо вздрагивает. Но тут же продолжает чертить свой путь — по позвонкам вверх, под лопатки, чуть вбок...          — Расставь ноги шире, — раздается в голове.          Юдзи чувствует, как внизу живота скручивается тугой узел возбуждения — он щекоткой отдает в пах, и Итадори сглатывает, прежде чем чуть наклониться, опереться локтем на стену, прогибаясь в пояснице и еще чуть разводя ноги. Чужой судорожный вздох слышен даже за шумом воды. Вот оно что. Юдзи прячет улыбку в локте. Член наливается кровью и упруго качается в воздухе, касаясь головкой прохладной кафельной стенки.         Годжо избегает ягодиц, мочалка сразу же переходит на ноги, Сатору опускается на корточки для удобства — и это его фатальная ошибка, потому что оттуда вид открывается чересчур откровенный:  от сильных мышц бедер, поджарых ягодиц, до поджавшихся яиц. Итадори стоит суть прогнувшись, и стоит ему склониться еще немного... Годжо прикрывает глаза, пытаясь совладать с собственными мыслями.       Он пытается совладать со своими мыслями — честно. Ради всего святого, он, конечно, отбитый, но...          — Нагнись, — говорит Сукуна. И такой его тон Итадори слышал лишь во время дрочки — вкрадчивый, негромкий.         И он нагибается, съезжая мокрыми руками по кафелю; выгибает поясницу. Так что, когда Сатору открывает глаза, то здравых мыслей не остается — все, о чем он может думать — это пена, стекающая по ложбинке между ягодиц, смываемая после теплой водой. Годжо сглатывает, смотрит, почти не моргая, и Юдзи смущенно переминает ногами, его бедра каменно напрягаются.         — Сострой свою милую рожу, — говорит Сукуна, — Давай, будь хорошим щенком.         И Итадори строит, конечно — он оборачивается через плечо, его брови надламываются; Годжо ловит его взгляд — и глаза у Сатору абсолютно ошалевшие, такие, что Юдзи пробирает мурашками по коже.         — Сенсей, — хрипло выдыхает он.          — Да-а? — Годжо кашляет нервным смешком.         Итадори делает абсолютно смущенный вид.          — Вы не собираетесь мыть меня там? — выдыхает он. Улыбка сползает с лица Годжо. Несколько долгих мгновений он безбожно тупит — а после слишком резво вцепляется руками в ягодицы. Юдзи мычит, чувствуя, как чужие пальцы сжимаются на коже, а затем вскрикивает от того, что горячее дыхание обдает чувствительную ложбинку.         — Ха, — Сукуна довольно хмыкает и Итадори чувствует, как тот помогает ему регенерировать; боль на руках стягивается, Юдзи ощущает, как исчезают порезы, но долго зацикливаться над этим не получается — Сатору вдруг вжимается лицом между его ягодиц и лижет; влажный теплый язык скользит от мошонки к поджатой дырке, разглаживает складки упругой кожи. Итадори вцепляется пальцами в кафель и распахивает глаза.         Ебать.         — Нравится? — голос Сукуны в голове подначивает — и Юдзи ведется, стонет вместо ответа.         Годжо, тем временем, лижет все откровеннее — раздвигая края отверстия пальцами, ввинчивая кончик языка внутрь до упора, вталкивая внутрь слюну. Итадори выгибает так; что тот оскальзывается, едва не падает — и Сатору перехватывает его поперек живота, нащупывает член и трет пальцами влажную головку.         — Сенсей, — хрипит Юдзи.         — Ты так проебешь свой шанс, — подсказывает Сукуна, — Повернись.         — Сенсей, — повторяет Итадори, он выпрямляется, отстраняясь, чувствует, как чужая слюна стекает между ягодиц и скапывает на кафельный пол. Юдзи осторожно поворачивается и делает шаг назад, прижимаясь спиной к стене, — Идите сюда.         И Годжо, будто зачарованный, раздевается, ступает к нему под теплые струи воды; Итадори принимает его, будто изголодавшийся зверь — руками за бока, притягивает к себе, прижимаясь членом к паху и чуть двигая бедрами. Мокрые волосы Сатору липнут белыми прядями ко лбу, тот необычно молчалив, даже не шутит ничего — настолько сосредоточен.         Юдзи прижимается кончиком носа к его скуле, ведет вверх, а после касается губ, скользит по ним розовым кончиком языка.         — Руки, — говорит Сукуна, — На зад.         Итадори слушается — ладони скользят по твердым бокам на поясницу и ниже, пока мокрые бинты сползают вниз; он оглаживает мокрую кожу, сжимает, пока не доходит до ягодиц — Сатору судорожно вздыхает и Юдзи замечает, как подрагивают его бедра.          — Возьмись крепче и разведи в стороны, — командует Сукуна.         Итадори толкается языком между чужих губ, одновременно раздвигая ягодицы; пальцы гладят внутреннюю сторону, подушечки средних поглаживают анус и Годжо мычит в поцелуй, жмурит глаза.         — Гель, — подсказывает Ремен, — Возьми гель и лей прямо на дырку.          Итадори наощупь тянет руку к полкам, хватает бутыль и большим пальцем щелкает крышкой.          — Пиздец, — Годжо нервно смеется, а потом сжимает челюсть, упирается лбом в плечо Итадори, когда тот льет гель прямо на крестец — тот стекает вниз, и Юдзи помогает ему пальцами, размазывает прямо по сфинктеру, а затем проникает внутрь на одну фалангу среднего пальца.          Сатору только дышит заполошно в его плечо, одной рукой сжимая его бок; так что Итадори двигается дальше — он вставляет палец глубже, до костяшки, двигает им то по кругу, то достает и снова вгоняет.         — Вставляй второй, — голос Сукуны доносится словно сквозь слои ваты, — А затем согни вверх, попробуй нащупать простату.         Юдзи мычит согласно, сосредоточенно нажимая указательным на анус: Сатору ненадолго напрягается, его мышцы становятся почти каменными, а затем расслабляется, впуская в себя палец. А когда Итадори удается нащупать простату, то вовсе вскрикивает, перекладывает руки ему на плечи и выгибается, вгоняя ногти в кожу. Юдзи шипит, в отместку давит подушечками на простату, массирует, и Сатору аж всхлипывает от навалившихся ощущений.         — Хватит, — хрипит Годжо, — Блять, — он отстраняется, Итадори пугается на мгновени, но тот лишь разворачивается, чтобы облокотиться грудью о стену; прогибается, — Давай, — командует он; на лице расползается неровная улыбка, но Юдзи стирает ее, как только прижимается сзади, вкладывая член между ягодиц, и трется о приоткрытое отверстие.         — Выеби его, — шепчет Сукуна, — Ты так давно мечтал.          — Блять, — судорожно бормочет Итадори. Он обхватывает себя у основания, приставляет головку к влажной от геля дырке.         — Вот так: надави чуть сильнее, раскрой его под себя. А я буду смотреть. Тебе ведь нравится, когда я смотрю.          Итадори вспыхивает щеками, прикусывает нижнюю губу и мелко двигает бедрами, вталкивая головку внутрь; дырка впускает его будто неохотно, Юдзи видит, как перекатываются мышцы на спине Годжо, оглаживает его руками, большими пальцами по ребрами. Тот переминается, выдыхает со стоном.         — Глубже, — командует Сатору, он оборачивается, смотрит через плечо, и заводит правую руку назад, чтобы сжать бедро Юдзи и потянуть на себя.         Итадори облизывает губы, улыбается криво и плавно двигает бедрами вперед, вгоняя член до конца, заполняя Сатору до отказа; Годжо матерится, а Итадори прижимается грудью к его спине и выдыхает в самое ухо.         — Вот так, сенсей? — вкрадчиво шепчет он и Сатору стонет, роняя голову между плеч.         — Неплохо, — комментирует Сукуна, и  Юдзи роняет тихий смешок.         А затем начинает двигаться. Вначале медленно и не торопясь — анус натягивается вслед за стволом, чуть выворачивая розовые края, а затем Итадори насаживает его обратно, до влажного шлепка яиц. Юдзи держит крепко чужое бедро, второй рукой соскальзывая к паху Сатору — тот трется членом о стенку, наверняка этого мало, поэтому Юдзи обхватывает ствол рукой, сдвигает крайнюю плоть вниз, чувствуя, как дырка сильнее сжимается на его члене.          Быстро и суматошно не выходит — Годжо слишком плохо растянул и зажимается, оттого движение постоянно стопорится; а еще вода — не лучший лубрикант. Так что Юдзи трахает его неспеша, поглаживая свободной рукой чужой член.         — Сенсей, вам нравится? — шепчет он, укладывая подбородок на чужое плечо; член Годжо вздрагивает между его пальцев, — Я все делаю правильно? А, Годжо-сенсей?         Юдзи прячет улыбку в чужом плече, а затем впивается зубами в кожу, оставляя след; Сатору вскрикивает и кончает, пачкая пальцы Итадори — Юдзи движется еще несколько раз, жмурится от того, как волна возбуждения пробирает все тело, выгибает его, и кончает следом, заполняя узкую дырку горячей спермой. Итадори выдыхает и сбавляет темп; сперма сочится из дырки, Юдзи упирается лбом между лопаток и смотрит вниз, раздвигая ягодицы пальцами. Края ануса припухли и покраснели — наверняка очень чувствительные: Итадори касается растянутых вокруг члена мышц и Сатору всхлипывает.          — Ты доволен? — смеясь, спрашивает Сукуна.         — Да, — вслух выдыхает Юдзи, отводя бедра назад, а затем с силой вталкивая обратно.         От неожиданности Годжо вскрикивает и скользит руками по стене. Двигаться по сперме оказывается куда проще — и толчки Итадори становятся куда более резкими; Сатору стонет в голос, его ноги чуть разъезжаются — и Юдзи чуть наклоняется, подхватывает его под колено, раскрывая еще больше.         — Блять, блять, блять, — бормочет Годжо, опуская вниз руку, чтобы сжать член.         — Вам хорошо? — спрашивает Юдзи, — Нравится, когда мой член внутри?          — Нравится, когда я натягиваю вашу дырку? — говорит Сукуна со смешком.         — Нравится, когда я натягиваю вашу дырку? — копируя его интонации произносит Итадори.          Влажные шлепки кожи о кожу перебивают даже шум льющейся воды; Годжо оборачивается, улыбается через плечо.          — Да, — отвечает он, — Сильнее.         И Итадори дает сильнее — дыхание сбивает подчистую, он движется, более не прерываясь на разговоры — и Годжо в ответ лишь отрывисто стонет, подмахивая бедра, насаживаясь на член. На долго в таком темпе продержаться нереально — в особенности, когда так долго этого хотел — и Юдзи замирает, стонет, запрокидывая голову, спускает снова в растраханный проход.          Годжо додрачивает себе, кончая на кафель, и Юдзи медленно отводит бедра назад, член с влажным звуком выскальзывает из дырки, Итадори жмется грудью к чужой спине, трется носом о шею.         — Сенсей, — тянет он, — Спасибо, что помогли мне.         Годжо фыркает, а затем, не сдержавшись, смеется и отлипает от стены. Ноги у того дрожат и он немного просаживается, поэтому Юдзи подхватывает его за талию, придерживая.         — Поможешь мне дойти до комнаты? — спрашивает Сатору, откидывая голову назад и упираясь затылком в плечо Итадори.         — Помогу, — Юдзи довольно улыбается, одна его рука снова спускается вниз, пробирается между ягодиц и оглаживает припухшее кольцо мышц, — Но для начала нужно вас почистить, — он толкается пальцем внутрь, сперма сочится, капает на пол, и Годжо морщит нос, закрывая глаза.         — Поздравляю, — в голосе Сукуны слышна издевательская улыбка, — С исполнением твоей маленькой влажной мечты.