На грани обета

      Последние дни были особенно нагруженными - все готовились к особой церемонии - в рядах *монахов* планировалось пополнение. Весь храм дышал волнением, хотя оно и чувствовалось только в рядах послушников. Как правило, это была небольшая группа послушников - от двух до шести. Или сколько Мастер посчитает ну жным. Дзенъятта уже смирился со своим рангом Послушника, как и думал, что Мондатта смирился с его не всегда подобающим поведением, однако... В списке приглашенных все же оказалось его имя.. Раматтре происходящее тоже было интересно. Хотя бы потому что их повышение по карьерной лестнице предвещало перемены. Обряды. Клятвы. За весь день он почти не видел брата, тот слонялся по всему монастырю делал что-то, говорил, сразу было видно, что тот торопится. А ближе к вечеру, он совсем пропал.       Дзенъятта смог оправдать доверие Мастера.       Противоречивые чувства. Претендентам давалось время и освобождение от обязанностей. Им нужно еще столько успеть доделать, прежде чем захлопнут незримые замки обетов, которые не смогут нарушить.       Сегодня как раз был последний день, что уходил закатным солнцем. Дзенъятта, кажется, успел вдоволь насладиться нарушением всех, пока еще не принятых, обетов, кроме одного-последнего... Какое же упущение, но он ничего не чувствует от чьих-либо касаний. Даже от собственных. Так и не испытать ему запретное удовольствие плоти. Слышен вздох. Надо бы идти готовится ко сну - завтра важный день. Но Дзен не изменял себе, все еще нарушая внутренний распорядок и просиживая последние часы Послушничества на ступенях монастыря.       Солнце уже поцеловало снежный горизонт. Ну нет. Если уж не прочувствовать, то хотя бы узнать. Ибо после завтрашней церемонии он не сможет даже *узнать* что же это такое, помимо сухого названия обета.       В мраке темного неба, Дзенъятта, сжимая керосинку, пробрался в библиотеку. Он скидывает тяжелый плащ и начинает копошиться в книгах. Другого источника найти хоть какую-либо информацию здесь попросту не было.       Раматтра отправился на дежурство этой же ночью. Это здесь практиковалось. На территорию храма временами забегали дикие звери и переворачивали все: грызли кур, портили книги. Вооружившись фонариком, он бродил по территории и наслаждался тишиной ночи. Проходя мимо библиотеки, он видит сгусток света и ведомый своим любопытством проходит внутрь с тишиной кошки. Он видит перед собой Дзенъятту, погрузившего свой цепкий ум в очередную книгу и почти не хочет ему мешать. Но ему так же любопытно как и раньше.       - Брат, - тихо подзывает его Раматтра и включает фонарик направляя его на Дзенъятту. -Довольно поздно, чтобы читать, не находишь?       Дзенъятта безустанно и, если честно, весьма суетливо копошится среди содержимого полок. Все талмуды, и труды-труды-труды... Да и чего ожидать, если это были первыми полками библиотеки. Едва ли тут найдется что-то стоящее его внимания. Но находится. И это был Раматтра.       - А-ах.. Брат, я.. - Дзен робеет перед рослым омником, сжимая собственную лампу. Послушника застали врасплох, но он быстро принял нужный вид, отмахнувшись афоризмом. - "Учиться никогда не поздно", - процитировал он. - Так нас учил наш Мастер. В-вот я и... - взгляд падает на полки с тяжелеными талмудами с учениями о Сфере, - учусь.       Между ними проходит пауза. Оба омника застыли друг напротив друга, как высеченные статуи. И только поблескивающие огоньки их фонариков отождествляли то, что они не замерли без движения на фотографии.       Раматтра не то, чтобы хорошо читал других, чтобы понимать врут они или нет, но он хорошо читал брата. И Дзенъятта в данный момент подарил ему лишь тень правды. – Я вижу, - говорит он, подходя ближе и выключает свой фонарик. – Завтра твое посвящение, поэтому ты нервничаешь? - кротко спрашивает он, готовый на все, лишь бы Дзену было легче. У него были вопросы, много их, но он решил промолчать. Брат всегда стоял на первом месте. –... – Дзенъятта смотрит на брата и не может отказать теплоте знакомой массивной фигуры. Рука вдумчиво и мимолетно поглаживает корешки смотревших на него с полок книг. – Немного. Я должен же стать монахом. Вырасти иp послушника. Я же должен, - он поднимает взгляд, а вместе с ним и руку с лампой, - я же должен все знать. Он поглаживает книги. – Должен. – Но хочешь ли ты? Раматтра наклоняет голову, наблюдая за братом. Он казался взволнованным тоже. – Я не знаю, что тебя ждет в ранге монаха, Дзенъятта, но это всего лишь часть пути. Тебя не будут заставлять делать то, что ты не хочешь или вешать ответственность за то, что ты не любишь. Я буду рядом. - Спасибо. Раматтра, - слышен тихий голос. Искренний, не наполненный ветром, что он водрузил на свои плечи. Дзенъятта чувствовал себя по-настоящему живым. И только Раматтра мог это в нем раскрыть. Только Раматтра мог это понять. - Но на самом деле... Я хочу. Я хочу кое-что узнать, прежде чем... Ну... - он переминается с ноги на ногу. Не хотелось толкать и своего брата в свою авантюру. Не хотелось испытывать и его веру, в призыве нарушить обет. Пускай послушники его и не принимали. -... покуда я не шагнул на новую ступень и не принял новые обеты, - молчок. Дзенъятта отстраняется от полок и с грацией парящего листка кружится вокруг небольшого темного зала. - Странно, а? Обеты должны нам помочь в освобождении, обретении свободы. А по факту - лишь водрузить невидимые путы. - Спокойнее, брат. Что ты хочешь узнать? Эта поспешность в чужом поведении и взволнованность были заразительны, но Рама старался держать себя в руках. Он подходит еще ближе, быстро смотря на книги, которые недавно держал в руках Дзен. Дзенъятта останавливается в головокружительном парении. Он молчит еще непродолжительное время, стараясь собраться с мыслями. - Я хочу знать. Какие обеты я завтра обязуюсь принять. Руки сжимаются в кулаках, взгляд отводится в сторону. - Я хочу знать, от чего мне придётся отказаться. Монах не верил своим же словам. Своему же признанию и любопытству. - Я успел нарушить их. Все четыре. Из пяти, брат. Он снова смотрит на Младшего. И по спине пробегается легкая дрожь. Дзенъятта старается унять ее, сжав лопатки вместе. Это получилось. Хотя бы потому что его признание успокоило Раматтру. Дзенъятта оставался самим собой, хоть военному омнику и было жаль, что у его брата отнимают маленькие прелести жизни. - Понятно. Что же тебе осталось узнать? Может быть, я смогу помочь тебе. Намерения Раматтры помогать всегда было кристально чистым. Непозволительно нежная деталь для такой махины. Слишком невинно для этого мира. - Пятый обет. Последний, - будто бы стыдясь собственных слов, Дзенъятта не силится произнести его полное название. Ведь вопрос о вовлечении брата в сию авантюру оставался открытым. -Что же это за обет? Тебе не нужно волноваться говорить об этом, ты же знаешь, что я не осужу тебя. Разрушитель делает еще один шаг вперед, приближаясь почти вплотную. Но Дзенъятта упрямо молчал. Но в перетягивании каната упрямства Раматтре не было равных. - Это же не что-то плохое, верно? Мондатта не стал бы принуждать тебя к чему-то плохому? – все также робко уточнил Раматтра. Мучительная тишина давит ему на несуществующие уши. Он очень плохо читает других и потому не может сказать, что чувствует Дзен в данный момен - Было бы это что-то хорошее, монахам это не ставилось бы в запрет, - не без мрачнотсти голосе было подмечено. Взгляд падает на талмуды. – Раматтра, я хочу знать , что это такое за "удовольствия плоти". М-мы же омники, мы не можем чувствовать. Тогда *зачем* это прописано в наших канонах и проповедуется?.. Дзенъятта глядит на младшего девяткой голубых точек. Будущему монаху не стоило быть таким настойчивым, потому что когда Раматтра получил ответ на поставленный вопрос, то вмиг ощутил как внутри все скручивается от смущения. - Я...не знал, о том, что будет при посвящении, - робко произносит, потирая заднюю часть шеи. - Я никогда не слышал так же об удовольствии плоти. Звучит...запутанно. Рука касается корешка книги по починке омников, желая найти ответ при прикосновении. - И ты ничего не нашел, Дзенъятта?.. Дзен глядит на смущенного братца. Это слегка успокаивает ветер его беспокойной души. - Брат мой, когда, по-твоему, я в последний раз брал в нашей библиотеке что-либо, помимо книг, что оставляли здесь в дар посетители...? - вопрошает он с самоиронией. Он глядит на выбор брата. Книга про омников. Слишком грубо, слишком очевидно и слишком правильно. Это было в стиле Раматтры. - Разве... плоть не подразумевает человека? Их строение? – Дзенъятта включается в рассуждение. - Хм...действительно. Раматтра распахивает книгу, листает ее быстро и ищет что угодно по теме чувствительности или удовольствии, признавая, что не найдет ничего. Часть его пыталась скрыться за знаниями от смущения. -Наверное ты прав. Но я не слышал ранее об удовольствии плоти. Он берет еще один учебник с верхней полки и пробегается по содержанию глазами. Дзен окончательно успокоился, стоило ему понять, что брат готов его поддержать. - Так может поиск не имеет смысла? Как мы найдем то, чего в нас нет и быть не может? Но от того найти *это* было только любопытнее. Намного. - Брат, ты же дежуришь сегодня? – загорается новой идеей Дзенъятта. - У тебя есть ключи! От архива, в том числе. Раматтра кивает и поднимает в руки фонарик. Взяв брата за руку и чувствуя странное волнение. Внутри архива он светит фонариком по стенам и закрывает за ними дверь - не хватало им лишнего шума и свидетелей. - Надо сначала найти то, что имеется в виду. Когда ты...слышал об удовольствии плоти тебе не говорили, чего именно оно касается? - Да. Говорили, - Дзен неожиданно останавливается, утягивая рукой Раматтру остановиться тоже. Короткая пауза, а затем монах приподнимается на носочки и заговорщики шепчет тому на ухо. - Это - секс. Соитие. Половой акт. Или спаривание. Только у людей. Дзенъятта шептал быстро, шумно, чуть ли не задыхаясь. Будто не хотел оскорбить священную землю этими грязными выражениями. От каждого произносимого им слова, тело Раматтры наполняется дрожью то ли от презрения, то ли от испепеляющего смущения. Он молча смотрит на брата, ощущая чрезвычайный дискомфорт. И, хуже всего, что ему было любопытно это. Любопытно до такой степени, что он даже забыл, как следует вскипеть для приличия. -Я не знал...что омники тоже могут заниматься этим...грязным актом. Голос Раматтры меняется на бормочущий. Он мало что знал про секс, потому что это то, чем занимались люди. Дзенъятта и сам замирает в волнении. В помещении повисла атмосфера нескрываемого стыда. Послушник чувствовал дискомфорт от того, что заставил брата смутиться. Ощутимо смутиться. И даже безэмоциональная маска не могла скрыть фантомный багрянец его неживых щек. - Я... я тоже не знаю. Насчет омников. Люди же занимаются этим для размножения. У нас же есть конвейер. Значит, что это просто... Устаревшие сведения? - Дзен пытался разрядить обстановку. -Да...наверное так и есть. Возможно, это не так плохо, если ты принимаешь подобный обет, - он кивает, осматриваясь в архиве, скрывая взгляд от пыщущего жаром брата. -Но знаешь...если ты хочешь попробовать, я.... Он вздыхает, чувствуя себя так, будто он сейчас провалится сквозь землю. -Я не стану тебе запрещать и помогу тебе. Нужно только понять, как это делается. - Что? - не без волнения в извечно спокойном голосе вопрошает Дзен, отбрасывая предыдущие мысли. И в пятках жглось смущение. - Я... Сначала хочу все разузнать. Пойдем еще посмотрим. Мне надо знать, от *чего* я завтра откажусь. А тебе - с чем ты там собрался мне помогать. Брата тянут за руку в центр зала. - Тут немного полок. Меньше, чем в основной библиотеке. Давай разделимся, так поиски пройдут быстрее. - Хорошо, - Раматтра рад, что ему наконец-то дали переключиться на что-то более спокойное и уравновешенное. Он бродит между полок и заставляет себя книгами, садясь в центр. Углубившись в чтение и поиск, он тратит так какое-то время. Он пока ничего не находит. Дзенъятте же снова подмигивали старые книги и журналы, что приносили туристы. Он перечитал их все. Но это не означает что это не повод в них не порыться. И небезрезультатно - в руках монаха оказывается винтажный номер Плейбоя. Откуда он здесь? Дзен крутит обложку в руках, бросая оценивающий взгляд на пышногрудую самку человека без белья. - Раматтра, - того окликают. - Как думаешь, люди нашли бы в этом призыв к совокуплению? - он показывает журнал, подсвечивая его лампой.