<center>
Люмин... Её звали Люмин.</center> Тарталья давно потерял счёт времени... Даже не смотря на то, что где-то около этой фотографии валяется блокнотик, в котором записан каждый день, проходивший с Люмин, абсолютная каждая дата. Без пропусков. Он не знал, сколько уже по ней тоскует... Он не знал, где она, и точно ли это случилось с ней... Он знал лишь одно — на самой последней странице блокнота записан тот роковой день... Однако Тарталья никогда не мог решиться открыть эту страницу и прочитать хоть одну букву. Он просто не мог. Парень каждый раз, когда вспоминал про свой блокнот, закрывал лицо руками. «Люмин...» — лишь это он повторяет изо дня в день, хоть и знает, что это слово лишь больше ранит его.Люмин... Она никогда не исчезнет из его памяти.
Каждый раз проходит несколько минут, и только после них Тарталья отбрасывает мысли о блокноте, вновь берёт в руки фотографию той девушки и смотрит на её лицо. Блокнот забыт... Но не надолго. Вскоре юноша вновь о нём вспомнит. Где-то через две минуты он хватает в руки тот блокнот, листает все его страницы... Кроме последней. До неё он никогда не доходит. Он лишь отбрасывает блокнот снова, когда понимает, что вскоре уже настигнет его последняя страница, ставит фотографию около него, судорожно вздыхая и понимая, что Люмин не исчезнет из его памяти никогда... Как и тот день, как и последняя страница. А на последней странице... На последней странице лишь дата 19.07.2001 и надпись: «Она умерла». Рядом виднеется фотография изрезанной, худой руки, нож в ней... И кровь. Но уже не на фотографии, а на самой странице. Рядом ещё одно фото; на нём виднеется бледное, худое лицо Люмин, на котором можно разглядеть её закрытые глаза... И губы... Улыбающиеся губы. Она улыбалась, умирая от собственной руки... Ах, лучше бы грустила... Было бы не так тяжко смотреть на эти губы, по которым можно было с лёгкостью понять: она жила через силу, борясь с желанием собственной смерти. Рядом, на той же странице, лежит предсмертная записка, написанной ей самой. Она смята, на ней виднеются капли её собственной крови. Текст слегка размыт, однако его можно понять. И вот эта записка: «Тому, кто меня любил. Прости. Я не хотела окончить так, однако судьба заставила меня взять в руки нож... Не сожалей мне, ибо выбор этот я сделала сама. Я не ищу оправдания, но перед своей смертью хочу сказать лишь одно: я не хотела страдать... И не хотела заставлять тебя страдать вместе со мной. Я была больна... Очень больна. Я должна была сказать тебе раньше, но ты всегда был счастлив, и это счастье я не хотела портить... Я не знаю, чем я больна. Врачи отказываются говорить мне название болезни. Я не знаю причину, но каждый раз, когда я спрашиваю их об этом, они лишь твердят с унылыми лицами: «Вам не стоит об этом знать. Живите без горестей.» Я знаю... Знаю, что это что-то серьезное. Они просто хотят, чтобы я дожила свои последние дни счастливо... Потому и молчат. Я кашляю кровью... Но ведь есть столько болезней с этим же симптомом! Он мне ничего не даёт... Врачи не говорят, что это за болезнь, только наоборот просят не спрашивать... Но от медсестры я однажды услышала, что болезнь моя неизлечима, смертельна... И опять же, таких очень много! Я не хотела мучаться. С каждым днём я становилась всё слабее и слабее, становилось сложно даже нормально ходить, но я продолжала, ведь хотела... Хотела встречать вместе с тобой рассвет, провожать закат и просто радоваться жизнью... Но только вместе с тобой. Наедине с самой собой я вновь становилась больной. Больно. Мне было очень больно... И я знала, что вскоре я настолько ослаблю, что не смогу уже встречаться с тобой... А я не хотела, чтобы это время наступило. Я взяла нож раньше, чем оно наступило... Я убила себя раньше этого часа. Прости меня, моя любовь... Прости меня тот, кто любил меня. Твоя Люмин.» Эта записка была найдена около её мертвого тела. Она ещё больше ранила Тарталью в тот день... Именно он нашёл труп своей любви. А было это просто... Просто, но очень больно. 17 июля Люмин перестала отвечать на любые звонки. В тот день она была слишком сильно занята своими мыслями... Мыслями о скорой кончине. Поэтому девушка не отвечала, не брала трубку, так как просто не слышала звон из-за стены собственных дум, отгораживающих её от реальности. Тогда Тарталья немного заволновался, однако решил, что она просто занята. 18 июля она так же не отвечала. Ближе к вечеру юношу это сильно обеспокоило, он попытался узнать что-то от её соседей, так как был знаком с одним из них, однако те сказали, будто бы девушка, скорее всего, не дома, ибо из её квартиры не слышно даже шороха. Это было довольно странно, ибо в их доме была ужасная звукоизоляция, поэтому даже топот можно было услышать за соседней стеной. 19 июля, в 5 утра Люмин, выглянув из окна, крикнула так громко, насколько позволял её ослабленный организм: «Прощай же, мой мир!» Крик был довольно тихим, будто бы она и вовсе не кричала, однако его услышали. Один из её соседей не спал в то время из-за бессонницы, вспомнил, что вчера приходил обеспокоенный Тарталья и расспрашивал про блондинку, и решил позвонить ему, сказать об этом странном крике. Узнав от него об этом, юноша тут же помчался к дому его любви. Он понимал, что такие слова можно кричать только при смерти... Он оказался правым. Прибежав к её квартире, парень начал звонить в дверь и стучаться, но никто не открывал, из квартиры не доносилось ни звука. Тарталья начал звонить ей, однако в ответ — ничего... «Боже... А вдруг она и вправду... И вправду умирает!?» — думал он, и тогда его разум уже позволил ему, не смотря на законы и прочее, взять с пола чью-то шпильку, просто валяющуюся на этаже, и ей взломать замок двери. В квартире стоял запах свежей крови, исходящий из спальни Люмин. Юноша бежал в эту комнату, не обращая больше ни на что внимание: ни на то, что случайно разбил вазу, стоявшую прямо на краю тумбочки в коридоре, ни на что другое. Белые цветы из той вазы, которые уже давно так-то завяли, вместе с водой распластались по полу... Именно Тарталья когда-то подарил их девушке. Однако ему сейчас было это не важно. Он ворвался в её спальню. На полу, опираясь спиной на изголовье кровати, лежало безжизненное тело его любви... На бархате её будто бы белоснежных из-за бледности запястьях виднелась бежавшая кровь. Она сочилась из её изрезанных рук. Каждый порез болью отзывался в сердце юноши, что тогда подбежал к её телу. Он схватил, прижал его к себе, не отпускал... Очень долго не отпускал. «Люмин... Прошу... Скажи, что ты жива... Прошу тебя...» — лишь это тогда прохрипел Тарталья сквозь слёзы. Дыхания не было. В тот день она умерла. 19 июля 2001 года Люмин умерла в своей квартире в 5 часов утра, а именно в 5:12. Этот день её возлюбленный запомнил навеки, а время — уж тем более, ибо теперь каждый день он от страха просыпался в 5:12 в холодном поту... Она приходила к нему во снах... С улыбкой. С той же самой улыбкой, с которой и умерла. Её тело было болезненно худым и бледным. Это было последствием её болезни, недостатка витаминов и недоедания в последние дни своей жизни. Всё пространство на руках было покрыто кровавыми порезами — она хотела умереть как можно быстрей... Ей не пришлось долго мучаться, смерть пришла быстро. Однако она была рада... Рада собственной смерти. Больше нет мучений, и со смертью тянуть не надо... Не будет так больно. Если смерть продлевать, будет только хуже. Намного хуже. Хуже и умирающему, и его окружению. Это всем известно... Всем, кроме Тартальи. Он бы не хотел расставаться с жизнью его любви так быстро и так болезненно.Она не сказала ни слова, просто ушла... Ушла в иной мир.
Тогда, в то 19 июля, в те самые 5 утра, однако уже через несколько минут Тарталья увидел предсмертную записку Люмин. Он схватил её, прочитал... И стало ещё больнее. Намного больнее. «Она мучалась... Мучалась всё это время...» — эта мысль терзала его. Юноша судорожно смял эту записку в своей ладони. На пол капали его слёзы, смешиваясь с девичьей кровью. Он не хотел расставаться с ней так... Тарталья взял свой старый маленький фотоаппарат, который всегда был при нём, и сфотографировал его мертвую любовь... Однако стало только хуже. Намного хуже.***
В 5:34 в квартиру Люмин вошли полицейские. Оказалось, что соседи девушки, учуяв из её открытой квартиры запах крови, вызвали полицию. Работники тут же поняли, что причина смерти Люмин — суицид, и юноша явно не причастен к ней, поэтому просто вывели его из квартиры, что-то сказав. Парень был в своих мыслях, где-то за пределами реальности, поэтому не понял их слов...Он впрочем ничего тогда не понимал. Понимал лишь одно — его любовь мертва.
***
А раньше... Раньше ведь всё было по-другому. Они были счастливы до её смерти. Всё началось просто, как в каком-нибудь слёзном сериале: институт, встреча, влюбленность, признание... И вот они вместе. Всё так ведь легко. Им было по 19, не больше. Люмин была милой девчонкой с добрым характером и красивой внешностью. У нее были хорошие оценки, однако в то же время она не была занудной отличницей — наоборот, являлась душой компании и давала своим друзьям списывать. Все её обожали. Однако кроме друзей и учебы ей нужна была любовь... Да. Всю жизнь она искала лишь любовь, однако в конце концов потеряла надежду найти её... И тут появился Тарталья — новенький в их группе, который одевался не так уж и модно, сразу же стал клоуном (конечно же, в хорошем смысле), часто прикалываясь над всеми, и впрочем, по мнению Люмин, был довольно классным. Они сразу же сдружились, вот и начало их истории... И всё было хорошо. Просто прекрасно. Проходили недели, и вскоре они уже в друг друга по уши влюбились.Ну, точно слёзный сериал!
Всё началось с цветов, закончилось закатами на крыше. Они встречали вместе рассвет, гуляли до самой ночи, прогуливали пары и не думали ни о чём... Их часто можно было видеть на крыше — их любимом месте, где они каждый день провожали восход и заход солнца. Они были счастливы... Счастливы, пока были вместе.Всё было прекрасно... И должно было быть прекрасно!
Если бы не та болезнь Люмин, они бы и сейчас обнимались, сидя на крыше её дома... Однако нож, запястья, холод — и всё навеки окончено... Прошло несколько лет, однако Тарталья всё ещё не забыл ни её золотистые волосы, ни её звонкий смех, ни её милый характер, ни красивые губы... Ни нож, ни кровь,ни дату, ни время, ни полную счастья улыбку... Улыбку смертника. И всё также в его памяти звучит только имя «Люмин»...Его мёртвая любовь всё также навеки с ним.