цена собственной человечности

Иногда Хакури подслушивает отца. Он делает это не шалости ради, просто назло, но порой дома бывает скучно, а ему — крайне интересно, из-за чего последние несколько дней отец будто бы на иголках. Подслушивать Хакури умеет: он знает, что между кабинетом и еще одной комнатой есть тайный узкий проход, который раньше использовала прислуга, и, хотя там пыльно, там легко спрятаться, особенно Хакури. Ростом он тогда еще не столь высок, и легко помещается в дырки. Даже если отец его поймает, у Хакури уже есть отговорка: мол, хотел послушать, как ты ведешь бизнес, но не хотел настаивать. Отец поймет. Отца это даже вдохновит, хотя это откровенная ложь. Но Хакури умеет врать, в конце концов, он часть семьи Сазанами. Это у них в крови, как и умение вести дела с подпольем, прямо как сейчас отец говорит с каким-то мужчиной в дурацкой шляпе. — Нам нужно, чтобы ребенок «затерялся». «Камунаби» не должны найти его следы. — Это легко обеспечить, — кивает отец. — Но почему такая спешка? Редактировать информацию о выставленных товарах в последний момент слегка проблемно. — Я знаю, что Вы запросто это сделаете, — улыбается мужчина в шляпе. — Потому что это не обычный ребенок. Он наклоняется и шепчет что-то на ухо отцу, отчего тот заметно меняется в лице. Хакури видит это через щель в стене, которую проковыривает уже некоторое время назад. Местечко удобное, никто это отверстие не видит. Несколько секунд отец молчит, напряженно раздумывая, после чего поднимает серьезный взгляд на собеседника. — Тогда это тем более просто. — Вот видите, и никаких проблем, — улыбается тот. — Вложите брошюру. Уверен, покупатели будут в восторге от такого неожиданного товара. Устройте шоу, сюрприз! Это Вы владеете аукционом, господин Сазанами, не я. Далее они говорят о скучнейшей бюрократии, а Хакури гадает, что же там за ребенок такой, который вынуждает отца так просто согласиться внести исправления в каталог товаров в последний момент. Обычно он так никогда не делает. Отец всегда строго относится к торгам, и если он соглашается, то это явно что-то нереальное. Затем человек в дурацкой шляпе исчезает, и отец вызывает к себе одного из подчиненных. Голос у него жутко строгий. Кажется, неизвестного ребенка уже доставляют в поместье, потому что тот спрашивает, что с ним делать дальше. — Это, — слышит Хакури его безжалостный тон, — очень важный лот. Лучше тебе быть внимательней. Наши покровители были крайне настойчивы в своем желании, чтобы от него избавились, желательно так, чтобы следы покупателя никто не нашел. Сам понимаешь, какой фурор это вызовет. Сын Рокухиро… Кто бы мог подумать… Хакури замирает на мгновение. Он краем уха из других разговоров слышит, что тот самый легендарный кузнец, изготовивший магические клинки, умирает. Точнее, что его убивают. Выходит, отец на короткой ноге с убийцами? Это Хакури ничуть не удивляет, признаться, он просто разочаровывается еще больше. К счастью, тот факт, что он — сын аукциониста, учит его хорошо врать, даже в лицо отца. Интересно, что это за мальчик? — Смотри, Хакури. Это — не люди, товар. Запомни это. Он с любопытством глядит в сторону клеток. Там столько самых разных людей, начиная от стариков и заканчивая маленькими детьми! Кто-то плачет. Кто-то бросается на прутья и проклинает отца, на что тот даже не реагирует. Но большинство апатично, просто смиряется с судьбой, и на мгновение Хакури становится неловко от того, что он тоже частично виноват в несчастье этих людей. У него всегда щемит сердце от подобного зрелища, но он никогда не признается отцу, лишь молча смотрит и кивает. Ничего иного и не остается. Что он сделает, восстанет?.. Для этого нужно быть сильным, а Хакури, к своему величайшему сожалению — слабак. Но его взгляд зацепляется за единственного ровесника среди всех, сидящего в отдельной клетке дальше других. Взгляд цепляется даже не за тот факт, что это странно (отец не любит тратить пространство попусту, потому в одиночных клетках сидят лишь крайне дорогие товары), не только за возраст, но из-за белой повязки на голове, левая сторона которой пропитывается кровью. Этот мальчик выглядит погодкой Хакури, но он заметно ниже. Он не из тех, кто плачет — из числа апатичных. Отец замечает его интерес и наклоняется, кладя руку на плечо. Его бархатный голос щекочет ухо: — Это наш особый товар на этом аукционе. Рокухиро, вспоминаются ранее услышанные слова. Мальчику все равно на то, что про него говорят, он сидит, спрятав лицо в коленях, слишком погруженный в свои мысли. Хакури становится его жалко. Обычно ему все равно даже на плачущих детей, но сейчас сердце неприятно болит. Может, он наконец-то начал меняться в лучшую сторону… А может, он просто воображает себя на месте этого мальчика и ему становится грустно. Его папа же умирает, верно? Хакури… Хакури бы расстроился, если бы его отец умер. Даже несмотря на то, что он не одобряет его поступки. — Он сын Рокухиро Кунисигэ… Интересно, верно? Хакури кивает, хотя, на самом деле, ему все равно. — Не каждый год у нас появляются столь интересные лоты. Запомни, Хакури. За ними нужно следить в оба. Я уверен, что крысы из правительства попытаются его похитить. Нужно быть бдительным. Если увидишь кого-то незнакомого в особняке, дай мне знать. То есть, только чужаков отец опасается. А своему поверит… Голову Хакури посещает идея, которую он решает оставить на потом, когда будет наедине. А до этого нужно играть по всем правилам. Он поднимает голову и смотрит отцу в глаза, после чего с трудом давит из себя надменный и равнодушный голос: — У него кровоточит висок. Это точно порядок? — К сожалению, товар прибыл слегка поврежденным, — отец поднимает взгляд и хмурится. — Действительно, опять кровь… Хорошо, что ты заметил. Молодец, Хакури. Эй, Ринго! Вызови медика. Мне не нужно, чтобы мальчишка тут помер. Хакури послушно отходит в сторону, пропуская подчиненного отцу чародея-медика, и с любопытством наблюдает за тем, как он вытаскивает неизвестного мальчика за локоть. Сначала тот апатичен и даже не пытается подняться, из-за чего будто мешок выволакивают прочь, но стоит очутиться на свободе, как мальчик вдруг вскакивает на ноги и бьет коленом медика в живот. Тот сгибается пополам, но на этом попытка побега и заканчивается, потому что его тут же ловят и придушивают, отчего запал проходит. Отец хмурится. О, отец недоволен. — Я же сказал увеличить количество седативных. — Да мы… уже, — стонет с пола медик. — Тогда добавьте еще дозу. — Тогда будет… передоз на вес. — Это уже не мои заботы. Замени ему повязку на голове и займись. Пойдем, Хакури. В последний раз Хакури смотрит на неизвестного мальчика, который повисает в руках охраны, после чего поджимает губы. Он уже давно сомневается в идеалах отца, но сегодняшний случай только лишний раз доказывает, насколько же политика семьи Сазанами не соответствует всему нормальному. Но что он может сделать?.. Чувство бессилия жутко злит. Молча Хакури отворачивается. Весь вечер он вспоминает мальчика Рокухиро, гадая, почему его вообще это задевает. Он и до этого видит, как отец строит свою империю на чужих костях, и его это трогает не так сильно. Все дело в том, что он слышит предысторию?.. Или потому что они ровесники? Или может совесть наконец-то просыпается? Хакури вспоминает свое предыдущее недовольством отцом… Лежа на кровати в своей комнате, он недовольно цокает языком. Сон никак не идет. Но если действительно пойти против отца, то можно попытаться начать в этот раз. Этот Рокухиро, видимо, считается важным лотом, раз отец даже опасается правительственных агентов? Тогда он точно будет настороже, но он боится подставы извне, а не внутренней. Разумеется, отец наверняка достаточно мудр, чтобы не доверять даже своим подчиненным, но одно дело они, а совсем другое — родной сын. Это можно использовать. Мысль об этом неожиданно радует Хакури, и он вытягивается на постели, довольный… Потом вспоминает тесную грязную клетку, где пол твердый, а вот так полежать не выйдет, и хорошее настроение спадает на нет. Жалко этого мальчика. Получается, коллеги отца убивают Рокухиро Кунисигэ и почти сразу же забирают с собой сына? Он даже не успевает оплакать родителя… Паршивое чувство! Из-за этого Хакури никак не может расслабиться. Он поднимается с постели, потом тайком по коридорам проникает на кухню, где ворует немного сладостей, а потом отправляется к клеткам. Это не закрытое пространство, где хранятся по-настоящему ценные товары, с людьми все сложнее. Охранник у дверей его останавливает, но Хакури придает голосу скучающий голос: — Отец наказал мне учиться, пока есть возможность. Я хочу еще раз посмотреть на товар, в частности целостность ценного лота. Нужно проверить рану. К счастью, даже несмотря на никудышные способности чародейства, Хакури — все еще сын Сазанами Кьеры, поэтому его мнение имеет вес. Охранник на секунду медлит, но молча пропускает Хакури внутрь, и только там он наконец-то может сбросить личину равнодушного богатенького сынка. Внутри комнаты всегда горит свет. Выспаться тут не выйдет… Он сразу же замечает мальчика Рокухиро, который сидит ровно в той же позе, что и утром. Когда Хакури подходит к нему ближе, он даже не реагирует, отчего тот тушуется. Да уж, это не как в книжках! Просто так разговор тут завязать не получится. Он опускается на корточки и смотрит мальчику в глаза. — Как тебя зовут? Никакого ответа. Неудивительно. — Ты прости за то, что было утром. Если бы я влез, отец бы меня поколотил. Но я хотел помочь… Ладно, нет смысла говорить о том, что я хотел, если я ничего не сделал, верно? — все еще не слыша ничего в ответ, Хакури достает припрятанные в карманах конфеты и кладет их между прутьев. — Это я тебе принес! Он видит, как взгляд Рокухиро опускается на сладости. Победа!.. Но всего на секунду, отчего Хакури приходится подвинуть их пальцем ближе. — Я знаю, тебе, наверное, очень грустно… Мне правда очень жаль, но… — Заткнись. Он закашливается, когда его прерывает незнакомый хриплый голос. С той стороны Рокухиро смотрит на него взглядом загнанного дикого зверя. — Что ты понимаешь? — тихий злой шепот буквально бурлит яростью. Хакури замирает, не зная, что ему делать, ведь на него впервые смотрят с такой злостью. — Что ты вообще можешь понимать?! Засунь эти сладости знаешь куда?! Отвали! — Но я просто… — Не трогай меня! Последняя фраза уже переходит в крик. Хакури дергается назад, едва не падая на пол, и он растерянно смотрит на то, как мальчик в клетке вновь сжимается в клубок, а его плечи начинают дрожать. Ну ты и дурак, думает он про себя, делаешь все только хуже! Конечно же он не захочет с тобой разговаривать, а ты его еще и до слез доводишь! Сбивчиво он извиняется, после чего покидает комнату, все еще коря себя за то, что поступает так глупо. Надо же было додуматься! Но следующей ночью Хакури снова приходит. В этот раз охранник пропускает его без лишних вопросов, но прежде чем войти внутрь, нужно кое-кто выяснить. — Ничего необычного не было? — Нет, — удивляется охранник. За самым дорогим лотом тщательно следят, значит, делает про себя вывод Хакури, мальчик все съедает. Потому что хочет? Или чтобы скрыть следы их разговора? Он выглядит честным… Может, не захотел подставлять Хакури! Да нет же, дурень, тут же проносится мысль, очевидно, что он отдает ее кому-то в соседней клетке. Как-нибудь кидает, да что угодно делает! Там же есть дети. Если он ненавидит Хакури, то точно ничего не будет есть! Но он все равно проходит внутрь и вновь останавливается перед нужной клеткой. Поза с того раза не меняется, единственное, что Хакури замечает из необычного — сгрызенные до мяса ногти. Ему становится так неловко за вчерашнее поведение, что он не выдерживает и совершает поклон, отчего внимание мальчика в клетке все же возвращается к нему. — Извини! Правда тупо себя повел, — потом смущенно указывает на себя. — Меня зовут Сазанами Хакури. А тебя? Мальчик смотрит на него равнодушно. Ну вот, даже имени не скажет, так и придется называть его просто «Рокухиро»? Хакури подозрительно оглядывается по сторонам, потом резко подступает к клетке и вцепляется в прутья руками, после чего начинает сбивчиво шептать: — Ты не подумай, пожалуйста! Мне, честно говоря, все это очень не нравится! Но, э, я про тебя слышал, и мне как-то прямо совсем мерзко стало, вот я и хочу тебе помочь, и… — Значит, до этого тебе мерзко не было? Хакури останавливается на полуслове, когда мальчик его прерывает. Голос у него в этот момент жуткий. — Ты просто смотрел, как с другими поступают плохо и ничего не делал, а тут вдруг всполошился? — Но мне пятнадцать, — растерянно моргает Хакури. В ответ мальчик ничего не произносит. Видимо, аргумент рабочий? — Да и отец меня убьет, если я открою все клетки… Я правда думал! — Почему твой отец должен тебя убить? — не понимает мальчик. — Как это почему? — настает пора Хакури удивляться. — Он же Сазанами Кьера. Если я испорчу товар, то он не посмотрит на то, что я его сын. Может, правда, просто поколотит, но это если повезет. — «Повезет»? Хакури припоминает, что недавно у мальчика умирает отец, и удивленно спрашивает: — Разве у тебя было не так? Вот так они и смотрят друг на друга, не способные понять, что у кого творится в голове. Когда тишина достигает небывалой неловкости, мальчик вдруг замечает: — Мой отец никогда бы не поднял на меня руку. Признаться, Хакури не слишком удивляется. Это нормально, он читает о таком в книгах и смотрит фильмы. Многие родители никогда не ударят своего ребенка, но проблема в том, что эти многие родители — не Сазанами Кьера. Когда ты руководишь огромным подпольным аукционом и семьей с множеством грязных тайн, то отношение к наследникам слегка меняется. Хакури не видит в этом ничего необычного. Мальчик же смотрит на него, будто на сумасшедшего. … ну, может, это и правда не очень здорово, но… Во взгляде мальчика что-то меняется, мелькает нечто настолько темное, что Хакури настораживается, но прежде чем он успевает хоть что-то произнести, тот неожиданно спрашивает: — Значит, ты хочешь помочь? — Д-да? — Понятно… — он задумывается. — Меня зовут Тихиро. Хакури ему улыбается, протягивая ладонь между решеткой и встряхивая руку нового знакомого, и, хотя Тихиро пытается казаться вежливым, глаза у него — ледяные, будто бы мертвые. Ночные рандеву происходят часто, и Хакури понимает одну вещь: видимо, Тихиро ни черта ему не доверяет и просто пытается использовать. Наверное, для Тихиро это не очень очевидно, он в принципе не выглядит человеком, который много говорит, но Хакури на вранье собаку съедает, потому сразу чувствует, когда тот начинает вдруг говорить вещи не слишком подходящие ситуации. Это обидно. Но с другой стороны, понятно. Может ли Хакури его осуждать? Он продолжает поддаваться, хотя на душе становится противно, и сложно даже на кого-то обижаться. Но это ночью. Днем все иначе. Один раз Хакури идет по поместью и видит, как куда-то спешит отец, а за ним — секретарь. Они идут в сторону клеток, и Хакури становится любопытно, отчего он следует по пятам, осторожно. Вновь, у него есть причина, если его обнаружат — он крайне близко принял совет отца и теперь следит за ценным товаром. Но у того мысли совершенно в ином месте, и Хакури слышит ругань: — И что, два здоровых лба не могут справиться с каким-то сопляком? — Мы стараемся не повредить товар, — монотонно замечает секретарь. — Мне плевать. Можете сломать ему руку, если потребуется. Заморить себя голодом решил!.. Невероятно. Значит, Тихиро настолько тут не нравится? Хакури останавливается, как вкопанный. В самом деле, это логично, почему ему тут вообще хотелось бы оставаться? Тут плохо, а через неделю состоится аукцион, где его продадут. Никто бы не захотел тут останавливаться. Он поджимает губы, после чего неуверенно смотрит на дверь к клеткам, откуда доносится ругань, а потом тонкий короткий вскрик, отчего по коже у Хакури ползут мурашки. Это все… как-то неправильно! Так не должно быть! Но что он может сейчас сделать?.. Нужно что-нибудь придумать. Отец ему доверяет. Он — сын Сазанами, никто не станет его подозревать. Ни один из барьеров не должен на него среагировать. Хакури размышляет об этом поздно ночью, когда проникает в один из кабинетов и начинает рыться в аптечке. Сегодня с собой он берет не только стащенный с кухни тайяки, а еще бутылку с водой и обезболивающее. Охранник несколько медлит перед тем, как впустить его внутрь, но Хакури строго произносит: — Я здесь, чтобы принести еду. — Ночью?.. — Вы не доверяете указам отца? Имя Сазанами Кьеры пугает охранников до усрачки, и он послушно пропускает Хакури внутрь. Там он подбегает к нужной клетке и с опаской заглядывает внутрь. Ничего будто и не меняется, только в этот раз Тихиро обхватывает колени одной рукой, а вторую прижимает к груди. Она перевязана какой-то тканью… Кажется, это магический артефакт. Хакури таким вяжут руку, когда он сильно ранит ее на тренировке, помогает заживлению. Тогда сам Хакури воет, как волчонок. Но лицо Тихиро сейчас мертвенно спокойно, он даже не плачет. Вот это да!.. Он поднимает голову, когда Хакури сует ему все притащенное. — Э, вот, выпей. Станет немного полегче. И поешь… Иначе они тебя завтра опять поколотят! — Ты слышал? Хакури смущенно опускает голову вниз, когда слышит вздох, будто бы Тихиро говорит: «ну конечно». Он молча наблюдает за тем, как осторожно тот открывает бутылку и затем пьет, а затем неуверенно смотрит на тайяки. Но тот — теплый! Хакури специально крадет его с кухни, чтобы тот не остыл. Он знает, что тут кормят только противной холодноватой кашицей. — Я знаю, что ты мне не веришь. Когда он начинает говорить, Тихиро резко поднимает на него голову. Хакури поджимает губы. — И я знаю, что скорее всего ты хочешь мною воспользоваться… Но я понимаю! И, гм, я даже согласен помочь. Только давай поработаем вместе, хорошо? Без вранья. Я не шутил, когда говорил, что отец меня может убить! Несколько секунд Тихиро неуверенно на него смотрит. Затем хмурится. — Почему я должен тебе довериться? — Не знаю. Мне нечем себя оправдать. Я просто хочу тебе помочь, потому что мне все это надоело. В ответ он слышит тишину. Тихиро смотрит на него, будто все еще не веря… Сначала он просто молчит, но потом становится видно, что на глаза ему наворачиваются слезы, и он начинает неслышно плакать. Хакури, признаться, самому страшно, но испуг перехватывает дыхание, когда он наблюдает за тем, как ранее стойкий и равнодушный ко всему, его новый знакомый вдруг дает слабину. У него ведь и правда нет больше надежды. Хакури — его последний шанс. И он постарается! — Я обязательно что-нибудь придумаю! Только доверься мне, хорошо? Хакури протягивает ему руку, вновь протискивая ладонь сквозь прутья. Поначалу он видит, как Тихиро смотрит на него безо всякого доверия, не скрывая дикий страх, но потом что-то в его глазах меняется, и он неуверенно протягивает невредимую руку вперед. Ладонь у него холодная и липкая от пота, но Хакури все равно крепко ее сжимает, чувствуя, будто бы в этот раз хватка стала крепче. Искренней. План, который разрабатывает Хакури, состоит из вранья на все сто процентов. Несколько дней подряд он активно подлизывается к отцу, говоря о том, как хочет всему у него научиться, в общем-то, светиться у всех на виду, что он эдакий хороший сын, и от него подвоха ждать не стоит. По ночам Хакури навещает Тихиро и приносит ему еду и воду — в конце концов, сбегать им придется вместе, и ему нужен напарник при силах, а не ослабший от голода. Помимо этого он собирает вещи и потихоньку прячет их у тайной дырки в заборе, которую сам ранее выкапывает для того, чтобы сбегать в город. Отцу тогда плевать, он не считает, что это стоит внимания, потому что вокруг стоят барьеры. Проблема в том, что Хакури без понятия, среагируют ли эти самые барьеры на побег Тихиро. Поэтому он говорит с отцом и как-то раз ну просто между делом приводит подобный пример… Тогда Хакури спрашивает, не повлияет ли это на целостность товара, и отец говорит: — Все, что находится на территории хранилища, считается нашей собственностью. Если оно покидает территорию без нашего ведома, то срабатывает тревога. Короче говоря, Хакури нужно просто держать Тихиро за руку, и тогда все будет в порядке. И вот, одной ночью он решается. Спускается обратно к клеткам, где стоит уже знакомый ему охранник, после чего останавливается напротив и холодным голосом замечает: — Отец просил привести ценный лот и послал меня сюда. Прошу открыть клетку. — Я не получал приказа от господина Сазанами. — Вам недостаточно моего слова? Охранник начинает нервничать. Хакури же придает лицу и голосу крайне надменное выражение. — Что ж, полагаю, батюшка обрадуется, когда я сообщу ему о том, что ему необходимо спуститься сюда самому. — Ладно, ладно!.. Только не говори боссу! Хакури получает ключи и улыбается. Он проникает внутрь. Признаться, ему очень хочется открыть и другие клетки, но это может помешать его тайному плану, поэтому приходится пройти мимо, сделав незаинтересованное лицо. Но в конце он видит нужную темницу и дрожащими руками открывает замок. Протягивает руку Тихиро, и тот вцепляется в нее. В отличие от пальцев Хакури, руки у Тихиро мозолистые. Ну да, кажется, тот самый Рокухиро Кунисигэ был кузнецом? Наверное, он тоже умеет ковать! Круто… Он крепко сжимает его ладонь и тянет за собой, на выходе отдает ключи и тянет Тихиро за собой. Тот — как мышка. Он не произносит ни слова, когда они резко сворачивают к лазу, что ведет к коридорам между стенами, что Хакури ранее использует для подслушивания. Путешествие до двора проходит без приключений, и они вылезают около кустов, где прячутся от патрулирующей дворик охраны, и затем Хакури тащит Тихиро за собой к дырке в заборе. Когда тот хочет отпустить его ладонь, Хакури крепче сжимает его пальцы и трясет головой. — Нельзя! Они замирают у отверстия. Да уж, скоро его точно заделают. — Ты уверен? Хакури удивленно смотрит на Тихиро. — В чем? — Что ты хочешь помочь мне. Ты ведь сам говоришь, что тебя могут… убить. Последнее слово Тихиро словно дается с трудом, он прикрывает рот рукой. Хакури оборачивается назад, на отчий дом. Он не питает к этому месту особых чувств. Отец никогда особо о нем не заботился, а остальным на него плевать, ведь Хакури — слабак без таланта в чародействе. Оставаясь тут, он продолжит губить множество жизней, а сбежав… Сумеет сберечь хотя бы одну. Другое дело, что идти им сейчас некуда, но Хакури что-нибудь придумает. Он смотрел много роуд-муви и знает, как скрыться от слежки! — Я все равно никого тут не люблю. — Даже отца? — Особенно отца, — хмурится он. Потом удивляется. — А что? — Да нет… Мне просто этого не понять. Последняя фраза Тихиро звучит едва различимо, и он опускает голову. Ну да, ведь тот смешной человек в шляпе говорит что-то такое… Чтобы сына никто не нашел. Наверное, это и был один из убийц Рокухиро Кунисигэ? Хакури трясет головой, отгоняя бесполезные мысли, после чего сжимает ладонь Тихиро крепче и шепотом интересуется: — А у тебя есть какой-нибудь знакомый, который может нас спрятать? А то дальше я не думал… Только не к полиции! Я смотрел кино! Они сто процентов все куплены! — Сиба-сан, — вдруг дергается Тихиро. Ну, Хакури без понятия, кто это, но кивает. Он подходит к дырке и протискивается в нее, продолжая тянуть Тихиро за руку за собой. И сдавленно улыбается. — Надеюсь, ты помнишь его телефон! Сейчас нам придется очень быстро бежать! Да уж, если они теперь попадутся — головы Хакури точно не снести. Но он не отчаивается. Сегодня впервые на душе у него спокойно, словно он поступает так, как должен.