Wild fox

Джисон жадно присасывается губами к бутылке с водой, а утолив жажду, откидывает её на прикроватную тумбу. Знойное солнце заглядывает сквозь настолько бесполезные для этой местности шторы. Солнечные лучи обмазывают вспотевшее тело, что Джисон осматривает беглым взглядом. Кожа практически золотого оттенка и это так идет её владельцу. Ярко выраженные мышцы, словно парень под ним — греческий бог, не меньше. Джисон облизывает губы и перехватывает ускользающего парня за щиколотку — одним резким движением притягивает на свою сторону кровати. По комнате раздается недовольный скулеж, но Хан мало обращает внимание на протест партнера — лишь хватает его за волосы и сильно вжав в постель, пристраивается сзади. Джисон не слушает недовольное мычание, но его пальцы с большей силой сжимают чужую шевелюру. Ладонь второй руки с силой обрушивается на ягодицы перед Джисоном. По комнате разносится несколько сильных шлепков, а после стон, когда проворные пальцы проталкиваются между половинок. Хан сосредотачивается на том, чтобы протолкнуть пальцы как можно глубже, а после подается рукой назад, чтобы снова толкнуться, но уже в простату. Из простыней раздается протестующий хрип. Джисон только ускоряет движение рукой, каждый раз с силой попадая по чувствительному комку нервов. Его партнер пытается уйти от такой агрессивной стимуляции, от этих хлюпающих звуков из-за влитой несколько минут назад смазки внутрь ануса. Джисон вытягивает пальцы, шлепает чужую подтянутую задницу два раза со всей силы. На ягодице проявляется красный след, бедра его партнера дрожат и Хан перехватывает свой член, чтобы пройтись по нему парой поступательных движений. Стояк уже такой, что нет сил терпеть. Джисон проходится головкой по чужой дырочке пару раз, а после проталкивается пока только головкой. Хан дергает своего партнера за волосы вверх, заставляя издать раздраженный рык и в следующую секунду он вталкивается внутрь с характерным хлюпом. Возбуждение на секунду захлестывает с головой, поэтому приходится переждать. Его партнер тяжело дышит, и Джисон пока развлекается тем, что снова наносит удар по чужой ягодице. Рука, что держала чужие волосы, перемещается на горло. Хан подается бедрами назад, а после делает ими грубый толчок вперед. Джисон чувствует ладонью вибрацию в горле, когда его партнер протяжно стонет. Хан снова подается назад и делает еще один толчок вперед — грубо, словно необузданный зверь. Серия последующих толчков такой силы, что кровать под ними сдвигается на несколько миллиметров со своего места. Партнер Джисона стонет не прекращая, пока Хан пыхтит, быстро и агрессивно вталкиваясь в тело под собой. Он трахает парня под ним, вбиваясь по самые яйца с характерным шлепком, сходя с ума от жары и силы тела под ним, что удалось приручить. Подкачанный парень, с упругими ягодицами, с медовой кожей и таким голосом, что ему бы в пору петь, а не стонать сейчас под Джисоном. Но для Джисона сегодня праздник — он сорвал куш и он не намерен его так легко упускать. Он ебет это свое воплощение мечты уже третий раз и уверен, что до заката сделает еще заход. Джисон успевает кончить внутрь парня, на его спину, меж ягодиц и на грудь, практически купая его в своей сперме. Он не отпускает своего партнера поесть, отдохнуть или выпить чего-то. Сам поит его из своей же бутылки с водой, когда слышит что тот хрипит уж слишком тяжело. Когда солнце скрывается за горизонтом, а небо становится темным, их комната погружается в полумрак. Парочка факелов, что стоят перед домом на первом этаже — единственный их источник света, но Джисону этого достаточно, чтобы наслаждаться своим любимым. Он с упоением зарывается лицом в чужие ягодицы, его партнер вздрагивает от каждого его движения — затраханный, уставший настолько, что не может сдвинуться с места. Хан понимает, что это уже сверхстимуляция, но ничего не может с собой поделать. Ему нравится вылизывать этого идеального мальчика, насаживаться ртом на его член и заставлять кончить в который раз на день, уже на сухую. Джисон позволяет себе подняться поцелуями выше, покрывая ими каждый доступный участок кожи и после утыкаясь лицом в чужую шею. Он слышит, как парень под ним пытается восстановить дыхание. — Поехали со мной, — говорит Хан. — Вы же знаете закон этого места, мистер Хан. Любой вид секса, но никакой свободы, — вздыхает парень под ним. — Минхо, — злится Джисон. — Отсюда есть выход. И ты это знаешь. Хан заставляет себя подняться, чтобы открыть еще одну бутылку с водой. Он выпивает сразу половину и протягивает воду Минхо. Тот вытягивает руку, и с шипением садится, чтобы следом утолить свою жажду. — Отсюда сбегали. — Это практически невозможно. Практически никто… — Пять человек, Минхо. И ты будешь шестым. Минхо сверлит Джисона взглядом и в такой темноте практически невозможно считать, о чем он думает. Но Хан считывает это как неуверенность. Минхо не верит, что может сбежать отсюда. Дикий Лис никогда не отпускает своих подопечных. Те, кто сбежал — легенды в этом проклятом месте. Все знают, что поймай их лис на воле, они все больше не жильцы. Но до сегодня никто из сбежавших так и не попался. Минхо отдает уже пустую бутылку Джисону и откидывается на простыни. Хан поднимается с кровати и нехотя натягивает на себя одежду. Минхо следит за ним немигающим взглядом и Хан улавливает его тоску. Джисон обходит кровать с другой стороны, склоняется над лицом Минхо так, что парень под ним лежит к нему вверх ногами. Джисон нежно целует чужие губы, прикрывая глаза. Ладони Минхо аккуратно укладываются на его щеки, а Хан хочет углубить поцелуй и остаться с Минхо дольше. На всю ночь, обнимать любимого человека. Но ему нельзя. Правила клуба запрещают любые отношения, и через двадцать минут время Джисона выйдет. И ему лучше не задерживаться, если он хочет выжить. — Пожалуйста, — напоследок просит Джисон. — Поверь мне. У меня есть друзья и я вытащу тебя отсюда. *** Минхо не верит до последнего, но Джисон действительно приходит за ним в следующую среду. Действительно вытаскивает его, каким-то образом подговорив двух охранников, которые сопровождают их до самого выезда - за границу территории клуба. Джисон дает ему специальную бейсболку, чтобы Минхо спрятал лицо и остальные патрульные их не заметили. Пустыня провожает его пустынными пейзажами и Минхо в последний раз оглядывается на огромный загородный комплекс, в котором прожил столько лет. — Ты свободен, — улыбается Джисон, когда они уже на его машине несутся по пустой дороге на всей скорости. — Вижу, что ты еще не осознал. Минхо удивленно оглядывает пустыню вокруг себя. Ни одного дома, ни одной заправки. Как же далеко находится это место? Они с Джисоном едут около часа, когда на горизонте виднеется что-то похожее на кафе. Минхо не знает этой дороги, не помнит этого кафе, поэтому когда Хан проводит его внутрь, действительно удивляется. Достаточно скудный интерьер, но полки за барной стойкой под завязку забиты алкоголем. В баре практически никого нет и только горят несколько ламп. Минхо замечает парня, стоящего спиной ко входу. Он кричит кому-то в подсобке, чтобы поторапливались, а сам заходит внутрь. Джисон садит Минхо за один из столиков, спиной к барной стойке. Минхо слышит, как кто-то здоровается с Джисоном, а после Хан просит сделать два Негрони. В углу стоит единственный необычный предмет интерьера — специальный аппарат для проигрывания виниловых пластинок. Хан подходит к нему, сначала поставив неизвестную Минхо песню, а после подсаживается к парню и кладет руку на его бедро. — Как ты себя чувствуешь? Еще не пришел в себя? Минхо мотает головой. — Сейчас придет мой друг. Познакомлю тебя с самым смелым из нас. — Самым смелым? — не понимает Минхо. — Ага. Это он вытащил всех этих ребят из логова Дикого лиса. Минхо кивает. Джисон отходит, чтобы забрать коктейли и позади Минхо снова слышатся громкие разговоры. — Ну и где твой мальчик? — спрашивает кто-то. — Сядем за стол, я вас познакомлю. Чонин? — отвечает Джисон. — Я сейчас подойду, — слышится достаточно молодой голос где-то за барной стойкой. Минхо сверлит взглядом стол, когда на нем появляется два коктейля и видно, как напротив присаживаются два человека. Джисон подталкивает коктейль к Минхо, а после поворачивается к друзьям с улыбкой. Которая тут же меркнет, когда Хенджин и Сынмин вдруг застывают с таким лицом, будто призрака увидели. — Вы чего? Хенджин издает испуганный писк и сжимает руку Сынмина. Хан поворачивает голову к Минхо, как вдруг внутри словно все органы сжимаются от страха. Минхо на Джисона не смотрит, но дуло его пистолета упирается Хану прямо в пах. Джисон сглатывает и больше не шевелится. Взгляд Минхо меняется до неузнаваемости. Только сейчас до Джисона доходит, что эмоция Минхо, которую Хан трактовал как неуверенность, на самом деле таковой не была. Никогда не была, это он, глупый дурак, не заметил истины. Немигающий взгляд Минхо голодный, словно он питон, а они все — его перекус между завтраком и обедом. Минхо облизывает губы и вскинув свободную руку в сторону Джисона, больно впивается в его челюсть пальцами. Он наклоняется ближе и широко проходится языком по ушной раковине Хана. — Спасибо, — жарко шепчет Минхо ему на ухо. — Я никогда не говорил этого слова даже собственной матери. Радуйся Джисон, ты будешь единственным в моей жизни, как ты и мечтал. Спасибо, Джисон, что привел меня к моим сбежавшим овечкам. Минхо довольно урчит, бросая взгляд на перепуганного Хенджина. После смотрит на напряженного Сынмина. — Где Феликс? — спрашивает Ли, явно забавляясь. — Его здесь нет, — отвечает Сынмин. — Ничего, я и его найду, — губы Минхо растягиваются в жадном оскале. Дуло пистолета вжимается в пах Джисона сильнее и Хан вздрагивает. — Я так скучал, а вы все посмели меня расстроить, — говорит Минхо, лениво растягивая слова. — Чонин, к ноге. Джисон отслеживает потерянный взгляд Сынмина, направленный на Чонина позади них. Хан не видит младшего, но по движению глаз Кима отслеживает, что Чонин таки подходит к Минхо. — Ммм, мой хороший, — Минхо грубо тянет Чонина к себе за волосы и улыбается ему в губы. — Почувствовал вкус свободы? Пора домой, мои хорошие. Нам есть что отпраздновать — в нашей семье будет пополнение и скоро все блудные дети вернутся домой. Минхо отталкивает Чонина от себя и машет ему рукой в сторону выхода. Чонин сжимается весь и послушно шлепает туда, куда указал старший. Минхо возвращается к Джисону и снова склоняется к его лицу, так и не уводя пистолет от паха парня. - Добро пожаловать в логово Дикого лиса, Хани. Отныне ты мой любимчик, гордись своим званием. Когда Чан возвращается в бар, бросая свою возню на заднем дворе с бочками, то замирает, не веря своим глазам. Первое, что доносится до его ушей — ненавистная Dangerous — Warhaus i Sylvie Kreusch. В этом баре никто никогда бы не поставил эту песню — излюбленную в логове Дикого лиса. Но он четко слышит её, а еще не видит в баре ни единой живой души. Он помнит, как Сынмин и Хенджин выходили из подсобки, чтобы познакомиться с мальчиком Джисона, которого тот вытащил из логова благодаря Киму. Он помнит, как Чонин натирал стаканы по просьбе Криса, ведь вечером будет наплыв посетителей. Крис отошел всего на двадцать минут, какого черта? Он замечает, что на одном из стульев лежит кепка, которая кажется была на парне Джисона. Крис аккуратно подходит к столу и в глаза бросается кое-что необычное — на столе есть надпись. Холодок пробегает по телу Криса, когда он понимает, что надпись исполнена чем-то красным. При детальном изучении оказывается, что это всего лишь красный маркер, что здорово успокаивает Чана. Убегал от лиса волк Убегал от лиса птенчик Звон надежды смолк И ветер снова переменчив Крис срывается с места, выбегая из бара. Он хаотично осматривает местность вокруг себя, как вдруг в самой дали замечает машину Джисона — она уже достаточно далеко и Чан никак не поспеет за ней на своей рухляди, но он знает это направление. Одна единственная дорога, что ведет в логово Дикого лиса. Чан тут же начинает рыться в карманах, пытаясь откопать мобильный. Он набирает нужный номер и после нескольких пустых гудков все-таки слышит грубое «что?». — Феликс, набери Чанбина. Минхо нашел остальных и лучше бы Чанбину распустить ту часть охраны, что выводила ребят, иначе их убьют. Феликс чертыхается и скидывает звонок. Крис наконец дает волю эмоциям — отшвыривает телефон от себя как можно дальше и рычит от досады. Он не верит, что спустя столько лет свободы, Джисона угораздило влюбиться в их злейшего врага.