***
Мы оказались в тишине затхлого автомобильного салона. Я пристегнулся и ненароком заглянул на заднее сидение. Сразу видно, взята напрокат. Положил руку на подлокотник и попытался отвлечься на все, что угодно, лишь бы не ловить каждое движение Гоуста. Готов был ехать, но добрую минуту мы не двигались. Мотор в нетерпении тарахтел. Я начал робко: — Слушай, если ты не хочешь… — Не хочу, — сказал, как отрезал. Я громко выдохнул, а он устало опустил голову на руль. Обоих слегка отпустило. Спасибо за честность. Я разрешил себе украдкой посматривать на Саймона, привыкая по новой. Он, почувствовав взгляд, повернулся ко мне, но я снова не увидел лица. Зато ощутил забытое чувство теплоты. — Неловко? — он первым заговорил. Голос был смешливым и ласковым. Черт, как же давно со мной так не мурчали. — Да… — Я нервно стучал по пластиковой ручке на двери, машинально ища спасение в предметах вокруг. — Что-то ничего в голову не идет… — Можешь начать с удара. В лицо, — он указал пальцем на себя, привлекая внимание шорохом одежды. Я сразу уставился на него, сделал морду кирпичом и ответил: — Я только выгляжу, как клоун. А на деле очень понимающий. — И что? — То, что я не злюсь на тебя. — А тебя все любовники сначала прикладывают, а потом морозят полг… — Эй, я сейчас передумаю выебываться. — Пригрозил ему. — Ты какого так драматизируешь? Я даже сдохнуть не успел. Все окей. — Тебя бы только смерть остановила? — Какой глупый вопрос. Такой кусок заполучить, знаешь… Я и дольше мог подождать. — Я уже не мог. Я смущенно улыбнулся, стараясь не поддаться на такой явный флирт. Хотелось наладить общение, не сводя все снова к сексу. — Джонни. — Он заглушил мотор и повернулся уверенно ко мне. — Я не хотел больше терять голову из-за херни и вести себя как идиот. — Я тебя умоляю, — смешливо шикнул я, отмахиваясь. — В Нью-Йорке ты был настолько горяч, что я старался не отключиться, лишь бы ты пошвырял меня еще. Вдруг бы трахнул со злости. Поверь, ты просто гребаный покоритель Соупа МакТавиша, что бы ни делал. — …у тебя точно что-то не то с определением опасности, — ответил он после недолгой паузы. Не понимаю, ему понравилось то, что я сказал, или заставило переживать еще сильнее. — Хочешь больше? — Я рассмеялся, вдруг почувствовав, как обстановка вокруг перестала меня сковывать. — Я подрочил на это. Несколько раз. Так что расслабься. Саймон усмехнулся. Да, теперь он делает это все чаще. Все эмоции в той или иной степени теперь могли отразиться на его лице и в голосе. Интересно, а в плане прикосновений что-нибудь изменилось? Надеюсь, нет. Пока столь драгоценный вечер не закончился, нужно пойти по плану Б: — Ладно, пойдем домой. Пора отстегнуть ремень и забить на тупую идею о поездке. Я нажал на кнопку, а она предательски провалилась и больше не выпрыгивала назад. — Поиграем в приставку и закажем еды. — Я подергал еще несколько раз. — Ой, да блять. Беспомощно отпустил ремень, боясь вырвать с корнем. — Конструкция сложнее, чем у «калаша». — Клянусь, он улыбнулся. Где-то там, под маской. — Давай, спроси еще, как я выжил в армии, — цокнул. — Мог бы предупредить, что он сломан. — Все пассажиры до тебя справлялись. — Он вскинул брови, видя, что я тот самый пассажир, который не справился. Блин, конечно же он никого здесь не возил до меня. Идиот, он прилетел в другую страну только ради встречи с тобой. Возможно, даже сегодня, час назад. Саймон включил полудохлый светильник над нашими головами. Руки, обтянутые перчатками, которых я раньше не видел, потянулись к ремню. Я машинально развернулся к нему лицом и отодвинул задницу подальше, давая поковыряться в замке удобнее. Только он наклонился к сидению, как увидел, что капюшон загораживает свет. Да, дружочек, это тебе не балаклава, повторяющая все изгибы твоей мужественной репы. Пришлось снять, оголяя растрепанную голову и чистые, нежные глаза. Саймон только один раз взглянул на меня и принялся за дело. — Сейчас бы твой нож пригодился, — сказал я, а сам замечаю, как свет от лампочки красиво проникает сквозь его волосы, задевает кончики ушей и остается лежать на пальцах, так близко двигающихся возле моего бедра. — С собой не взял? — спросил о своем ноже, который я заполучил на одной из предыдущих миссий. — На свидание? Я, что, Саймон Райли? Если бы в самолет пускали с ножами, он бы точно лежал вот здесь. — Ткнул легонько пальцем в его нагрудный карман и почти сразу убрал руку. Чувствовал, как он надеялся, что я дотронусь по-другому, но я боялся быть напористее. Он не отводил взгляда от моей руки пока она совсем не пропала из пространства между нами. Ужасно неловко. Я не шелохнулся, старался не показаться глупым и неудовлетворенным. Ловил его запах, рассматривал каждую разлохмаченную ветром волосинку. Аромат волос снова такой знакомый. Маленькое движение к его макушке, короткий вдох, и звездочки полетели из глаз. Я почувствовал нарастающее тепло в теле, нижнюю часть живота начало сводить со страшной силой. Если весь день меня одолевало только волнение, то сейчас я ощутил четкое желание слиться телами. Снова испытать его кожу на пальцах, вес на себе и дыхание возле уха. Органы медленно скручивались, затрудняя дыхание. Я так любил возбуждение именно от него. Оно особенно причудливое, сильное. Ему нельзя противостоять. Это не простое влечение, концентрирующееся снизу, а бьющее сверху, прямо по мозгам, пропускающее тягучую патоку по всему телу. До самых пяток. — Поправь. — А? — Поправь челку. Умилительно тихо попросил он. Так, чтобы я не заметил его смущения и не смог отказаться. Испытывает меня. Я дотронулся до челки, стараясь ненавязчиво сдвинуть ее вбок. Господи, какая же она мягкая. Все эти светлые пряди такие шелковые, тонкие, зефирно-воздушные. Короткое поглаживание, и нас обоих будто парализовало. Хотелось запустить руку глубже в волосы, провести пальцами по коже до самого затылка, наклонить голову ниже, открывая обзор на сильную шею сзади. Через секунду Саймон двинул голову выше к моим пальцам, прося потрогать еще. Я не смог удержать растроганность и издал свой типичный невнятный звук — что-то между смехом и писком. Опять захотелось шлепнуть себя по щеке за неадекватность. — Такой смелый, — радостно шептал я. — А есть чего бояться? — Ох, парень, — хмыкнул, берясь за волосы увереннее, не давая себе потеряться в ощущениях, но выполняя просьбу Саймона как следует. Стал укладывать холодные пряди ровнее, немного уводя назад. — Ты сейчас разговариваешь с человеком, который очень давно ни с кем не спал. Он поднял взгляд, заинтересовавшись тем, что я сказал. Шуткам резко не осталось места. — И что он сможет мне сделать? — Бросает вызов, прищуривает глаза, желая услышать как можно больше эротических вещей. — Затрахать до смерти? — я глупо выпалил первое, что пришло в голову. Нет, эти глаза напротив совсем разжижают мне мозг. Язык почти не двигается. Осматриваю Саймона, осознавая, что теперь флирт так просто не сойдет на нет. — М-м… Подробнее? Боже, как же хрипло это произнесено… Он будто лизнул мое ухо, слюной охладив кожу, а дыханием пощекотав бритый висок. Нужно запретить ему заигрывать, потому что таким тоном он сможет соблазнить даже покойника. Его рука вдруг с замка скользнула к моей ноге. Незаметно так, слегка дотрагиваясь. Один за другим пальцы оказывались на ляжке, пока вся ладонь не легла сверху и не прошлась до самого колена. Ягодицы резко сжались, но я старался не отстраниться от неожиданности. — А… э… — И слова не могу сказать, мозг как в тумане. — Ну? Как же ты будешь меня трахать? В башке звон, заглушающий все звуки, и только его грязные словечки крутятся как на заевшей пластинке. Почему, когда он говорит слово «трахать», то звучит оно так горячо, что можно обжечься? Его рука протиснулась между ног и легко раздвинула их, сжимая одну с внутренней самой мягкой стороны. Ладонь казалась больше, чем обычно, тяжелее, чем обычно, и я подался вперед в желании отдать ей как можно больше себя. Закрыл глаза, прячась от смущающего, выводящего за рамки пристального взгляда. Я потерялся в пространстве. В один момент в моей голове взорвалась атомная бомба, оставив тотальную пустоту. Даже фантазии исчезли. Саймон начал двигать ладонью вверх, пальцами будто пытаясь отщипнуть кусок. И так снова и снова, пока до ширинки не остался один шаг. Остановился. А я впервые за эту минуту выдохнул. — Джонни, мне кажется, это ты должен меня бояться. — Голос прямо возле моего рта. Он опустил маску, не убирая властной руки от мягкой ляжки, и взялся за мою шею. Черт возьми, какая жесткая ткань перчаток. Или это я так сильно обмяк? — Давай уже. — Я почувствовал его дыхание на своих губах. Саймон оказался буквально в миллиметре. Нетерпеливый, пышущий жаром, уставший ходить вокруг до около. — Ох, блять, с тобой нельзя по-человечески. Это последнее, что я сказал, перед тем, как схватить его за куртку и потянуть на себя. Стук зубов до боли и вкус его слюны, собранной на кончике языка. Мы жадно жались друг к другу, пытаясь стать как можно ближе, протиснуть языки как можно глубже. Мой неистово разгуливал внутри его рта, сбивая с ритма, уходя в неконтролируемый танец и ощущая перечную мяту. Я громко выдыхал в разгоряченное лицо Саймона, хватаясь руками на все подряд. За волосы, за шею, проминая под пальцами щеки. Я пытался поглотить его, а он и не был против. От такого напора трудно двигаться нам обоим, губам больно и хорошо одновременно. Я не мог уловить деталей, это была почти истерия. Чувствовал только, как Саймон становился все более ласковым с каждым движением и не мог наладить ритм. Он пытался подстроиться под скорость, но не успевал понять, что нужно делать. Пальцы на ляжке сжимались до напряжения в один момент, а во второй уже ослабевали, не в силах оставаться властными, как планировалость изначально. Сказался перерыв, он потерял сноровку и успел забыть, как чувствительно его тело к чужим рукам. А меня это только сильнее возбудило. Каждый раз, каждую нашу встречу он удивляет меня как в первый. Значит, за нашу разлуку он ни с кем не был, да он и не из тех. Класс, всегда только мой. Буду целовать столько, сколько захочет, напомню все, что успело забыть его тело. Ремни давили на грудь и пах. Охуенно, я словно на поводке тянусь к куску мяса. Саймон хочет придвинуть меня ближе, но из-за ремней и коробки передач мы не можем сократить расстояние. Мы не давали друг другу отдышаться, все держали и ласкали. Счастье окунало с головой, эйфория застилала сознание. Я нетерпеливо гладил его лицо и шею, запуская пальцы под ворот кофты и футболки, чтобы слегка поцарапать ключицы. Это противоречивое чувство, словно что-то изменилось, но осталось прежним одновременно. Я просто знал, что мы не расстанемся уже никогда. Это возникло в голове как факт. Уже вижу, как завариваю ему чай, а через годик надеваю кольцо на палец. Скорей бы попробовать его. Всего, во всех местах. Прочувствовать, какой Саймон настоящий, вне войны. Я открыл глаза в надежде увидеть то, что видел когда-то, что представлял, дроча каждый вечер. Раскрасневшегося Саймона, вздрагивающего от каждого прикосновения. О, да, мое любимое лицо. Он сильно жмурился, напрягал брови, вытаскивал язык, чтобы с ним поиграли еще. Так скучал, что принимал все мои движения и пошлые заигрывания, убивающие его наповал. Я мог нажать на нижнюю челюсть и тогда он открывал рот шире, мог наклонить его голову в нужную сторону. Мог даже подать ее наверх, чтобы укусить шею. — Я так скучал по тебе, — шептал я быстро, чтобы не отстраняться надолго. Услышал хриплый стон — со мной согласились. Пальцы с моей шеи поднялись выше, вдавливая ближе, хватая за могавк, почесывая за ушами шершавой тканью. Я снова закрыл глаза, покусывая сладкую кожу, ощущая мурашки по всей своей спине. Саймон здесь, испытывает те же чувства, что и я. Любит меня. И наплевать ему на проблемы с расстоянием и прочие формальности. И что брешь в его броне будет теперь ярко зиять. Когда аффект сошел, я смог ощутить Саймона отчетливо — какие мягкие его губы и какие твердые мышцы плеч. Как сильно стучит сердце под слоями ткани. Я гладил его торс, собирая под ладонью складки и снова их разглаживая. Саймон маялся от нетерпения прижаться ко мне. Он перекинул ремень через мою голову, а я улыбнулся возможности упасть вперед, прямо на черное облако передо мной. Навалился на него, заставляя наклониться назад. Меня бы устроил секс в машине, но Саймон не согласен. Он открыл дверь позади себя и потянул меня, пытаясь вытащить из ремней. Я почувствовал холодные прикосновения его рукава к оголенной пояснице. Спина выгнулась даже от такого спорного удовольствия. Я не успел выругаться, как меня выволокли через дверь со стороны водителя прямо на снежную улицу, словно на передних местах было так уж много места. На удивление, авто отделалось только парой ударов по рулю. В тусклом свете фонарей и мокром снеге меня не хотели отпускать ни на миллиметр. Держали на руках, когда закрывали дверь, когда ставили машину на сигнализацию. Когда опьяненно несли к дому. Беспорядочные поцелуи не прекращались, лишь иногда прерывались, чтобы Саймон смог подняться по маленьким ступенькам крыльца. Но это было только плюсом — так я мог достать языком за ушами и до любых шрамов на лице, покрывая их мокрыми следами. Сильные руки опустили меня на землю, предлагая открыть дверь. Стоило повернуться к Саймону спиной, как большое тело вмиг наваливалось позади, не давая о себе забыть. — Три секунды, и я выламываю дверь, — сбивчиво хрипели на ухо. Пальцы от дурмана не слушались, усложняя засовывание ключа в скважину. — Блять, две секунды, и я сам ее выломаю. Толчок, поворот, и дверь отворилась, впуская нас внутрь. Оба вздрогнули. Меня снова развернули лицом и прижали к себе. Как в тех самых романтических фильмах: все происходило по наитию. Куртки впопыхах слетали с плеч, худи Саймона снималось быстрее ветра, электризуя волосы, рука автоматически находила выключатель, а ноги подкашивались от особо приятных прикосновений. Особенно, когда грубые перчатки дотрагивались до кожи на боках. А как он сжимал мою задницу, господи, еще чуть-чуть и останутся синяки и порвется мягкая ткань спортивных штанов. Я потянул Гоуста к лестнице, ведущей наверх, к спальне. Правда не рассчитал, что спиной не вспомню высоту, и повалил нас на старые деревянные ступеньки. Я улыбнулся быстрой реакции Саймона — он поймал мою голову, защищая от удара. Так мы и остались лежать и мять друг друга просто нескончаемо долго. Были очень близко, что я чувствовал любимый сбивчивый язык его тела прямо на своем. Неважно, что неудобно, главное, Саймон прижат ко мне, а между ног у обоих слишком твердо, слишком зудит от желания. Мои бедра двигались неконтролируемо вверх, к его паху. Пришлось руками поднять Саймона выше, склоняя к трению в тех самых местах. Резкое нажатие между ног, и поцелуй разорвался сам собой, потому что воздуха стало катастрофически не хватать. Еще одно, и моя голова откинулась назад. — Умоляю, давай здесь. Я долго не продержусь, — шептал я, прижимая голову Саймона к себе, прося поцеловать шею. — Тоже. — Голос точно как у меня, бархатный, а язык вспоминает, как нужно целовать и посасывать кожу. Оставь засос, пометь меня, прошу. Мне не нужно было даже расстегивать ширинку, чувства и так были совершенно нереальны. Саймону тоже оказалось достаточно. Этот его фетиш на игры в одежде, уф. Он приподнял грудь и оперся на руки, открывая мне вид на свои плавные движения по моему стояку. Такой красивый и грациозный, не стесняется двигаться развратно, доставляя себе удовольствие. Он закрыл глаза. Я проводил руками по рельефному телу, вспоминая сексуальные очертания, и опускал их все ниже к тазу. Взялся за петельки на джинсах и стал раскачивать амплитуду сильнее. — П-полегче… — Его голова склонилась, не в силах держаться. — Ты сегодня не уйдешь живым. — Я и не… планировал. — О-ох, Саймон. Тяжелый ритм выводил его совершенно на другой уровень. Он опять оказывался в моей власти, открывался передо мной. И это было прекрасно. Вот по этому я скучал больше всего — по возможности видеть его без маски. И я не о той, что сейчас огибает его подбородок. Руки по обе стороны от меня дрожали, лицо пыталось скрыться, а я так хотел видеть его все время. Мои пальцы полезли под его футболку, за сосками, прессом и жестковатыми волосами на дорожке. Пальцы очертили каждый ореол, каждый кубик, упруго под ними проминающийся, провалились в пупок, а затем схватились за пряжку и потянули на себя. Я натянул джинсы до дискомфорта между ног, до напряжения и дрожи. Плотная ткань давила на промежность и напрягшуюся задницу, сламывая волю Саймона окончательно. Одна рука подкосилась, и лицо снова оказалось возле моего. — Посмотри на меня. — Я целовал его мокрый лоб, описывая губами брови. Он нехотя открыл глаза и снова закрыл, только увидев меня. Наверное, я выгляжу слишком пошлым и слишком увлеченным. В отместку я увеличил скорость. Уговорил его снова поцеловаться, нетерпеливо протискивая язык через приоткрытые губы. Как же там влажно и горячо. — Хочу смотреть, как ты кончаешь. А ты? Хочешь видеть меня? — шептал я. Саймон опустился, скрывая лицо в моей шее. Стал противиться движениям рук, отодвигаясь все дальше. — Ну же, где твой обещанный напор? — Нашел его щеки теплыми ладонями и вернул в поле зрения. Да, для него это слишком, я знаю, но это только одна сторона монеты. На второй же выбит его сладкий оргазм, если мы выполним мою просьбу. Я разочарованно выдохнул и потянул маску наверх, снова закрывая часть его лица. Глаз мне будет достаточно. Этого всегда было достаточно. — Пожалуйста. — Я знакомо поправил его мокрую челку, возвращая пошатнувшееся доверие, и чмокнул в спрятанные губы. Он прильнул обратно, с опаской прижимаясь пахом к паху. Пришлось удерживать его лицо перед собой, ловя каждое микродвижение век и бровей. Бедрами я умолял продолжить. Он наконец открыл глаза, когда ритм стал ровным и понятным. Бля, пиздецки хорошо. Мы даже не касаемся кожей, я лишь чувствую его вес и запах, а меня накрывает. Давно со мной не было живого человека, а Саймон… такой невинный и манящий. Не представляю, как ему было одиноко. Хотелось обласкать его до такой степени, чтобы он забыл, как было «до». — Нет, нет, не закрывай, — просил я, когда Саймон жмурился от блаженства. Происходящее внизу стало тягучим, плавно подводящим к разрядке. Просто наслаждением, удовольствием, от которого не устать. Я не заметил, как оказался на пике. Неожиданно почувствовал, что внизу стало все подрагивать, а тело потихоньку расслабляться. Пришлось дышать через рот и ни в коем случае не отворачиваться от Саймона. Смотреть на его длинные ресницы, ставшие за эти пару дней отпуска белее, и на расширенные из-за меня зрачки. Его взгляд изучающий, немного удивленный, но определенно точно довольный тем, что видит. Жидкость, неправильно заливающую трусы, снова и снова размазывали толчками. Одновременно пошло и невидимо. Так сладко и нежно я не заканчивал еще ни с кем. Словно сделал это с самим собой, как бы странно не звучало. Мы были одним человеком в тот момент. Может, нет ничего страшного в том, чтобы стать с кем-то единым целым? — Моя первая победа. — Дразнится. — Нет уж… Когда ты был во мне, я тоже кончил раньше. — Рваное дыхание и сопротивление чувствительности не давали мне говорить внятно. — Бля, как было хорошо, ты помнишь? С тобой всегда так хорошо. Стоило сказать это, как тихое удовольствие сменилось пошлой истомой. Саймон еле слышно застонал, замерев на мгновение. Мускулы на лице дрогнули, тело замедлилось и лишь изредка покачивалось вперед-назад. — Хороший мальчик. — Я прикусил его подбородок, потому что голова задралась, пытаясь насладиться оргазмом. — Давай, я смотрю. — Гре… баный ад… — лепетал он, пытаясь унять дрожь внизу. Я поймал ослабевшего Саймона, удерживая в объятиях. Он протиснул руки под мою спину, чтобы не скатиться вниз. Его сердцебиение… Громыхает, будто огромный молот вшит в грудь. Я пытался успокоиться и переварить все, что произошло. Мир резко стал таким понятным и простым, что я подумал — мы справимся. С любой херней и на работе, и дома. Ведь я готов строить жизнь вместе. Встречаться после тяжелых миссий, унимать приступы, выпивать, смотреть киношки по вечерам, ссориться по мелочам. И всегда засыпать и просыпаться вместе. — Я понимаю, что у нас шаги немного не в том порядке… Но, мне кажется, мы до здорового свидания так и не дойдем. — У нас еще много времени, — сказал он, уверенный в каждом слове. На меня подняли расслабленное лицо. Он тепло осматривал меня, как будто хотел запомнить каждую пору и волосинку на бороде. Я улыбнулся его прелестному интересу и поцеловал в нос, все еще не веря, что он может говорить такие вещи. — Сколько? — Я стал допытываться. — Джонни. — От спокойствия не осталось и следа, и меня опять пытались притормозить острым взглядом. — Нет, твое «много» и мое разные. Давай конкретнее. Он устало вздохнул, снова уронив голову: — Всей жизни хватит? — Парень, конечно же нет. — Я похлопал его по спине. — Придется торопиться.***
Еле поднявшись на ноги, мы, разувшись и немного приведя себя в порядок, поковыляли наверх. Я показывал ему дом. Спальню, которую он может взять себе, если неудобно будет спать в одной постели, на что он хмыкнул, что я слишком спешу. Я показал ванную, в которую стоило сходить еще до открытия последней двери. Не отрицает, что собирается часто у меня бывать, но и не соглашается. Молча слушает как на экскурсии. Последняя дверь привела в мою спальню, в которой никогда не творился разврат… За исключением последних нескольких дней, которые я провел в томительно одиноком ожидании нашей встречи. Я никогда не приглашал никого к себе в кровать, вечно находил отговорки, чтобы сделать это в другом месте, не признавая истинную причину, — ревностное отношение к своему углу. Которое, по какой-то причине, не распространялось на мужика, ступающего на пушистый ковер посреди комнаты. Мне понравилось, как Саймон не забыл оценить длину кровати. Здорово, что запомнил это. Не совсем уж моя забота странная, да? — Здесь ты точно поместишься, — говорил я, присаживаясь на край. Саймон долго стоял. Сканировал взглядом территорию, проверял наличие и расположение окон, может, даже рассчитывал количество шагов от угла до угла. Да, стандартам безопасности комната не отличалась. Кто угодно мог из противоположного дома застрелить меня, если я подойду ближе к окну. Но зато кровать стоит так, чтобы никто не увидел, кто на ней лежит, а свет непременно красиво растекается по утрам. — Похож на мой, — сказал он. — Я думал, ты заложил свой, — игриво интересовался я. — Для меня. — Мне нечего закладывать. — Саймон звучал равнодушно, но то, как он отводил взгляд, выдавало его тоску. Крохотную, глубинную. Интересно, когда я получу полную историю его жизни? Возьму да нарисую комикс у себя в дневнике. Для будущих поколений. — Я о том, что был в детстве. — Светлый? — Нет. — Уютный? — Брось. — Тогда чем похож-то? Немного обдумав, сыграв роль детектива, который осматривает место преступления, он сказал: — Пахнет пердежом старика. Блядский артист. Я на него плохо влияю. Так легко освоился у меня дома, а теперь еще и задирает. Дальше выселять начнет? — С такими шутками ты нарвешься. — Я потянулся к его руке и слегка дернул на себя. — На крепкий шлепок по заднице. От старика, который жмет сто пятьдесят от груди. — Он что, любитель? — Он откликнулся на жест и сделал шаг навстречу. Я только ухмыльнулся, а его рука уже тихонько легла на щеку. Саймон осматривал мое лицо заинтересованно, без жадности, но с желанием продолжить. Затем поднял медленно за подбородок и спросил: — Как ты сегодня хочешь?***
Пожалуйста, вернитесь в оглавление и сделайте выбор.