Русские обычаи, поверья, приметы

Герасим Грачевник

Стоит ли объяснять, отчего Герасима Грачевником прозвали. Март уж полную силу набрал, все быстрее в лето катится, самое время грачам домой возвращаться. Ведь коли «Грач на горе — весна на дворе». А о том, какой она будет, по поведению этих серьезных, обстоятельных птиц судили. Если грачи прямо на старые гнезда летели, обещала весна быть скорой и дружной. А перемену погоды беспокойное поведение птиц предсказывало, когда с криком, сбиваясь в стаи, вились они над деревьями, не решаясь сесть. Но как бы там ни было, а прилет грачей гарантировал сход снега через месяц. Герасим, согласно поверью, Не только грачами распоряжался, еще и Кикимору со Святой Руси гнал. Она к этому времени уже столько успевала накуролесить, что те, в чьем доме поселялась эта беспокойная особа, ждали святого Герасима с нетерпением, надеясь на его помощь и поддержку, без которых им с Кикиморой и вовек не справиться было. Кикиморой называли в народе недобрый дух, поселившийся в избе. Откуда он брался, никто толком не знал. Одни говорили, что это души проклятых родителями малых детей, другие считали, что Кикимора рождается от красной девицы и 3мея Огненного, а потому проклятой становится еще до своего рождения. С виду Кикимора была нескладна и очень тоща, а ростом до того мала, что боялась лишний раз из дома на двор выйти — как бы ветром ненароком не унесло. Хотя и домоседкой ее тоже назвать трудно было, потому что любила Кикимора при случае к своей товарке забежать или в кабак заглянуть. Пошуметь, погреметь посудой, а то и в ногах у пьяного мужичка покрутиться, чтобы, не дойдя до дома, тот свалился по пути и, будучи не в силах подняться, проспал до утра. Впрочем, и в хозяйском доме, куда ее никто на жительство не пригла-шал, но и не обижал особенно, она находила, чем людям напакостить. И не из-за злобного ненавистного характера, а ради развлечения. То решит Кикимора тарелки переставить да и побьет все, то начнет луком из подполья кидаться, то вдруг затеет хозяйским деткам волосы чесать да и повыдергает половину. Но любимым ее развлечением было путать и рвать пряжу, оставленную хозяйкой без благословления. Кто ее знает, зачем она это делала, может быть, от зависти. Ведь, говорят, Кикимора и прясть и кружева плести умела, забираясь в подпол и оставаясь невидимой для человека. Ну и пусть бы себе работала, все дело. Но нет. Давно замечено было: пока озорничает в избе Кикимора, все, в общем-то, неплохо идет, не считая мелких неприятностей, конечно. А только стоит ей делом заняться, застучать коклюшками из-под пола — в скором времени непременно с кем-нибудь беда приключится. А сколько неприятных минут должен был пережить человек, которого Кикимора невзлюбила за что-то. Бывало, так заморочит ему голову, так замучает своими проказами, что хоть из дома беги. Хотя иногда она и сама из дома уходила, чтобы в овчарне или курятнике пожить. С этого времени ни овцы, ни куры покоя не знали. У одних она шерсть клоками выдирала: на пряжу, мол. Другие без хвостов по деревне бегали, жалуясь на такое разнесчастное житье в родном курятнике. Но внимательные хозяева, заметив, что у любимого кочета перьев в когда-то роскошном хвосте недостает, тут же подвешивали к насесту «куриного бога» — камушек-амулет с дырочкой посередине, а то и старым лаптем или горлышком от разбитой бутылки обходились. И ничего, говорят, помогало, переставала Кикимора кур мучить. В доме, стараясь обезопасить от «забот» хозяйственной Кикиморы посуду, все чашки и блюдца перемьвали крепким настоем корня папоротника, а полные горшки на ночь «закрещивали». Но самым надежным средством считалась помощь Герасима Грачевника, у которого с Кикиморой, по-видимому, были свои счеты, иначе почему же она его как огня боялась. В общем, приходил этот мартовский день, собирались в избе, где Кикимора озорничала, самые старые и уважаемые жители деревни и с именем святого Герасима на устах изгоняли Кикимору, приговаривая: «Ой ты, гой еси! Кикимора домовая! Выходи из горюнина дома скорее, не то задеру тебя каленым прутом, сожгу огнем-полы-мем да смолой черной залью». После этого Кикимору год не видели и не слышали, наслаждаясь покоем и благополучием. Но приходила новая весна, а вместе с ней и Кикимора возвращалась. Хотя еще задолго до этого могла она и своих «нечистых» ребятишек в облюбованную ею избу пристроить. Называли их в народе Шуликунами и не очень-то жаловали. Рождались Шуликуны на Святки и отличались таким же неуживчивым неспокойным характером, как у мамаши был. Говорят, любили Шуликуны бегать по улицам с горящими углями на железных сковородах. И мало кто мог с ними справиться, хотя сами они с вершок были, на ногах имели конские копыта и носили кафтанчики домотканые да остроконечные шапки. А из-за махонького своего росточка разъезжали Шуликуны по деревне на ступах или печах, пугая ночных прохожих и дразня собак.