парное молоко

Общественная баня, в которую Тихиро затаскивает этот любитель отмокать в воде, выглядит не так солидно, как ему обещают: в общем-то, это довольно маленькое скромное здание, в котором сейчас, кажется, находятся только они. Это часть гостиницы, в которой они делают остановку, поэтому можно не гадать, куда идти следом. Точнее, конечно, это Содзе торчит в этой гостинице, это он так называется находится в бегах, прячась в самых очевидных местах, покуда Тихиро просто проезжает мимо и заглядывает на приглашение. Будь он агентом «Камунаби», который рыщет в поисках выжившего преступника, он бы первым делом послал разведчиков во все крупные банные комплексы. Кто-то в правительстве зазря ест свой хлеб, хотя, конечно, Тихиро это сейчас только на руку. На входе их встречает крохотная полуслепая бабулечка, которая так мило им улыбается, что Тихиро начинает подозревать, что Содзе тут не в первый раз. Он подозрительно на него смотрит, но тот такой довольный, что и вопросов задавать не нужно — намеренно же сюда приходит. Иногда он становится жутко предсказуемым, и Тихиро, вспоминая их схватку, думает — да, пожалуй, это довольно дурацкая его черта. — Отличное место. Тебе не нравится? — Я ходил по общественным баням только с отцом, — Тихиро пожимает плечами, после чего проходит в раздевалку. — Потом было опасно. — Почему это? — Шрам… Слишком заметная деталь; он и так на лице, а если еще и в общественных купальнях им светить, то можно случайно наткнуться на какого-нибудь старого врага, потому что Сиба знает лишь злачные места, куда такие люди и ходят. Тихиро размышляет об этом, когда стягивает в себя пальто и косится назад, на Содзе, после чего его взгляд упирается в черную от татуировки спину, на которой заметны рубцы от старых ран. Да уж, не Тихиро тут рассказывать про заметные детали на себе… — Как тебя вообще сюда пустили? Я думал, с тату вход воспрещен. — Надо просто знать, куда ходить, — хмыкает Содзе с таким довольным видом, будто познает ту истину в полной ее мере. Хотя, думается, ничего удивительного, зная его. Когда он разворачивается торсом, взгляд Тихиро тут же упирается в собственноручно оставленный шрам, из-за чего он резко поднимает глаза выше. Судя по говноедской ухмылочке Содзе, на такую реакцию он и рассчитывает. — Ай-яй-яй, как нехорошо пялиться, тем более, мы тут не одни. Последняя фраза убивает все смущение, и Тихиро смотрит на Содзе, как на идиота. — Надеюсь, ты ведешь себя так только со мной. — А что не так-то? — Ну как тебе сказать… Самое страшное оружие — возможность оставлять фразу незавершенной, что придает ей больше загадочности, а еще вынуждает Содзе вертеться вокруг, пытаясь понять, о чем в конце концов говорил Тихиро. Его крайне легко спровоцировать, это Тихиро уясняет, особенно если эта тема ему интересна. Вот Тихиро ему интересен, поэтому почти каждое его слово он слушает крайне внимательно. Когда он стягивает с себя толстовку, то тут же чувствует, как по торсу пробегаются чьи-то холодные пальцы, неприятно царапая кожу ногтями, отчего Тихиро шипит сквозь зубы: — Грабли свои убрал. — Такой тощий, тебя вообще кормят? — Содзе тут же ухмыляется. — А то что-о-о? Побьешь меня вновь? Только чур режь в этот раз в другую сторону, ну, знаешь, чтобы получился крестик. А то будет как-то скучно. О, погоди, а что, рука уже на месте? Когда Содзе игриво на него смотрит, наклоняясь ближе, Тихиро поднимает правую руку, восстановленную Шаль, после чего нарочито медленно сжимает ее в кулак и оттопыривает средний палец, отчего ухмылка на лице Содзе становится плотоядней в несколько раз. Вот так и выходит, что Тихиро перенимает его дурацкое чувство юмора… Хорошо, что оно пробуждается только в компании Содзе. Нельзя, чтобы кто-либо иной об этом узнал! И так хватает позора якшаться с этой бестолочью. Но да. Его рука… теперь на месте. О Содзе такого сказать нельзя, хотя с виду и не сказать, что тому это доставляет неудобства, видимо, приноровился. Но он — невозможный человек. Вздыхая, Тихиро складывает все свои пожитки в шкафчик, надеясь, что сегодня клинок ему не пригодится. Хотя в последнее время все спокойно; плюс, если что, сейчас на его стороне Содзе… Он вновь смотрит на него, уже полностью раздетого и идущего к душевым, и хмурится, когда видит, как странно тату искажается ниже спины, будто бы изображение стекает вниз грязными черными каплями. Не выдержав, он нагоняет его со стороны и тычет в странный след пальцем, и только потом понимает, что именно он делает… Тихиро сохраняет равнодушное выражение лица, когда слышит над головой голос, в котором сочетаются восторг, удивление и нечто пошлое: — Хоть бы постеснялся! — Кого, тебя? Умоляю. Вот уж перед кем, а перед тобой я так вести себя не собираюсь. — Да я уже понял, кто ты в душе, Тихиро. Содзе такой довольный, будто кот, отведавший сметаны. Тихиро же вскидывает бровь. Когда они встают напротив друг друга, хочется лишь обиженно поджать губы: даже несмотря на все случившееся, в их тандеме Содзе все еще остается самым высоким (Сиба обещает, что Тихиро еще вытянется, но что-то сомнительно), отчего приходится немного задирать голову кверху. Да и на его фоне Тихиро ощущает себя несколько тощим, хотя, конечно, не все ли равно? Он лишь качает головой, вздыхая. — Это твоя очередная провокация? Можешь не отвечать. — Ну нет, ты должен был спросить! Ну давай, давай же! Сделай это! — Я и так знаю, что ты обо мне думаешь. — И что? Когда Тихиро включает душ, его величайшее желание — брызнуть им в лицо Содзе, но он сдерживается, надеясь, что это благородный порыв, а не желание утопить его в ванной попозже. Он лишь пожимает плечами. — Я же сказал, я не буду реагировать на провокации. — Тихиро-о-о! — Содзе почти скулит над ухом. — Ты такой скучный! Я такой ответ охрененный придумал, а ты все испортил! Бля, надо было в нашем бою тебя стукнуть посильнее, может, излечился бы от своей занудности. — Вот кому стоило стукнуть посильнее, так это мне тебя. — Зануда, — беззлобно огрызается Содзе и садится рядом. — Я хотел сказать… — Не продолжай. — Заткнись! Я говорю, что… — Мне не интересно. — Твою мать, Тихиро! — Во время нашего боя ты мне нравился больше, хотя ты говорил еще большую херню. Но знаешь, тогда я хотя бы не знал, какой на самом деле ты. — И какой же я? — тут же оживляется Содзе, будто намеренно глотая наживку, и Тихиро довольным тоном тянет: — Секрет. — Ах ты мелкий кусок дерьма! Понимаешь? Я из-за тебя натурально страдаю. Изнываю. Забей на то, что я говорил про то, что твой папаша делал мечи для убийства людей, настоящим его оружием был ты, потому что твоя постная рожа меня доконает скоро! После холодной улицы горячая вода ощущается божественно. Со дня смерти отца и начала тренировок под руководством Сибы Тихиро принимает в основном холодные водные процедуры, пытаясь сэкономить воду и попросту для здоровья, но он не сможет не признать, что очутиться под горячими струями воды — невероятное наслаждение. Если Содзе поэтому так тащится от общественных бань, Тихиро… пожалуй, может его понять. Содзе залезает в ванну первый, поэтому Тихиро просто к нему присоединяется. Горячая вода сначала обжигает кожу, но спустя несколько секунд становится довольно комфортно, и Тихиро опускает голову на край ванны, прикрывая глаза. Сиба давно говорит ему, что нужно сделать перерыв, и кто бы мог подумать, что он последует этому совету в компании такого человека, как Содзе. Но так хорошо иногда расслабиться, не думая ни о чем… Когда он слышит плеск воды, то приоткрывает один глаз и видит, как Содзе подсаживается ближе. У того на лице мгновенно вырастает его дурацкая усмешка от уха до уха. — Только не говори, что мне нельзя ближе, я обижусь. — Ну вот теперь мне хочется так сказать. — Всегда знал, что в глубине души ты на самом деле тот еще засранец. — Тебя до сих пор злят мои слова про то, что тебе не достичь уровня отца? Содзе метко плещет ему водой прямо в лицо. — Завали ебало, шкет. Тихиро, впрочем, не реагирует, лишь вытирает воду с глаз; просто смотрит на то, как Содзе устраивается рядом и кладет руку на край ванны, опуская на нее голову. Теперь его татуировку хорошо видно, кажется, на ней какой-то цветочный мотив, но разобрать сложно — все такое черное. На секунду Тихиро думает о том, что, вообще-то, ему нравится черный цвет. Он тут же трясет головой, отгоняя такие глупые мысли. Он лишь исподтишка смотрит на руку Содзе, невольно тянет руку и касается бицепса, ведя пальцем по цветочному узору вниз. Содзе наблюдает за этим из полузакрытых глаз, но молчит. Впрочем, кое-что еще привлекает его внимание: несмотря на то, что плечи Содзе выглядывают из-под воды, волосы будто бы спускаются ниже, кончики намокают. Разве так должно было быть? Тихиро внезапно убирает руку и тянет уже к ним, собирая их в ладонь и поднимая из воды. — У тебя отросли волосы. Из-за куртки не было видно. Вдруг Тихиро понимает, почему Содзе не напомнил ему при встрече взъерошенного чахоточного енота. Они и правда стали длиннее, если вспомнить первую встречу. Он немного играется с кончиками волос, пока Содзе лениво за этим наблюдает. — А ты все такой же, как и до этого. Думаю, твой парикмахер — самый скучающий человек в мире. — У меня его нет, — насмешливо фыркает Тихиро. — Я сам себе стригу волосы. Несколько секунд Содзе смотрит на него, будто слышит самую большую в мире чушь. Потом переспрашивает: — Че? — Ножом обрезаю. — Тихиро… Это пиздец! Честное слово! Я конечно думал, что ты можешь такую херню сказать, но одно дело предположить, и другое — услышать! — А что не так? — Абсолютно все?! Хотя… — Содзе осматривает его с крайне придирчивым взглядом. — Ну ладно, может, у тебя талант к стрижке. Но это все равно пиздец. Попробуй себе что-нибудь новенькое сделать, там, не знаю, зачеши волосы назад, а то вечно как дикий кот выглядишь. — Хочешь, тебя постригу? — Знаешь, мне хватило прошлого раза, когда ты слегка укоротил мне кишки. Если ты подойдешь ко мне с заточкой в руках, я сбегу! Потом они некоторое время молчат. Тихиро вновь откидывается на спину и прикрывает глаза, чувствуя, как приятно покалывает кожу от горячей воды. Хорошо немного отдохнуть. Он почти забывает о том, как приятно ощущаются перерывы. Тем более тут такое хорошее место… Невероятно, неужели оказывается, что Содзе прав? Озвучь он это вслух, тот начал бы возмущаться, но Тихиро молчит. Он приоткрывает один глаз и смотрит на Содзе, что с зевком любуется выложенной плиткой на стене горой Фудзи. Тот барабанит пальцами по краю ванны и вздыхает. — Закурить бы… Они проводят тут около часа. Иногда говорят, но по большей части молчат. Приятно иметь рядом человека, с которым можно просто ни о чем не говорить, и Тихиро наслаждается этим изо всех сил. Но торчать в воде постоянно тоже нельзя; в скором времени они покидают приятную теплую воду, и от прохлады воздуха по коже у Тихиро ползут мурашки. Он ступает на цыпочках и нагоняет Содзе, неожиданно для себя — тот резко останавливается, отчего Тихиро врезается ему в спину. По сравнению с прохладным окружением, кожа у того — кипяток. Он оборачивается назад и одаривает Тихиро такой ухмылкой, что тот гадает, не врезать ли ему в зубы. — Ты бы хоть штаны надел, негодник. … Тихиро не находится со словами, потому что это справедливо. Он молча смотрит на Содзе, как тот натягивает кофту, после чего хмурится. — У тебя волосы сзади мокрые. Опасно вот так выходит на мороз, простынешь. — Так заботишься о моем здоровье? — мурлычет тот. — … наверное? Хочешь высушу? В него впивается крайне пристальный взгляд. Содзе переспрашивает несколько раз, будто не веря в свою удачу, потом подходит ближе и улыбается… В этот раз от него не пахнет сладким парфюмом, только своим естественным запахом, но все равно пахнет приятно. — Ну, если ты настаиваешь… Когда Тихиро видит Содзе в первый раз, волосы у него неаккуратные, растрепанные. Сейчас выглядит так же, но, неожиданно для себя, он понимает, что на ощупь они не сухие, как солома, даже наоборот. Он тщательно расчесывает каждый колтун, каждый узелок, попутно гадая, как, наверное, неудобно сушить голову с одной только рукой. Содзе послушно молчит, и в этот момент он и правда напоминает ему кошку, которая жмурится от того, как ее гладят. Какой же он странный человек. Когда волосы высушены, Тихиро берется за расческу и доделывает свое дело. Попутно он вспоминает небольшому трюку, которому учит его Хинао, и… Ну, ладно, может, скрытого таланта парикмахера у него нет. Косичка выходит слегка уродливая. Содзе придирчиво смотрит на кривую косичку в зеркало и затем поднимает нечитаемый взгляд на Тихиро. — Что это за херня? — Я тренируюсь, — цедит сквозь зубы тот. — Для Шаль. — Какой ты славный старший братец. Ласковый со всеми, даже со мной. Тихиро дергает за косицу, отчего Содзе тихонько взвывает. — А вот это было лишнее! — Вот и не выпендривайся. На выходе из общественной бани они останавливаются и смотрят друг на друга. Стоит ночь, лишь фонарь освещает улицу, и Тихиро видит перед собой Содзе в куртке с мехом и все той же дурацкой кривой косицей. По-хорошему, ему стоит уйти — перерыв закончен, а впереди его ждет много дел. Однако отчего-то Тихиро все медлит и медлит, наблюдая за тем, как с каждым выдохом изо рта Содзе вылетает маленькое облачко пара, и тот, видя столь пристальное внимание, вдруг улыбается. Но не противной наглой улыбкой, скорее просто озорной. Когда Тихиро все еще сомневается, он наклоняется и берет его за руку, сжимая пальцы. — Знаешь, у меня такой охеренный номер, но там так скучно в одиночестве… А еще там целых две бутылки шампанского. — Я не пью, — фыркает Тихиро, и Содзе пожимает плечами. — Все делается в первый раз. И, когда тянет его за собой, Тихиро послушно идет следом.