Некоронованная

Ощущение что тебе смотрят в затылок, бегало холодком и вызывала неконтролируемую дрожь в теле. Оборачиваясь я не наблюдала ничего подозрительного. Все тот же мегаполис затопленный суетой, пробками, людьми в черных одеждах, хмурыми лицами. Остановка как всегда полна. Мелкий снег неприятно падает за шиворот, ветер кружит снежную пыль и швыряет ее в лицо. Втягиваю голову в плечи как черепаха Тортилла и погружаюсь по нос в теплый шарф, пытаясь хоть как то сбить утреннее раздражение и нервозность. Пальцы на ногах застыли. Как же сегодня холодно. Запоздалая мысль о звонке на работу, настигнет слишком поздно. Или нет? Что останавливает меня, развернуться и пойти в тёплую квартиру? Забраться под одеяло и спать, спать, просто спать. Но, это пустые мысли, они проносятся в голове и тают. Так же как снег на моих волосах. Мне нужны средства к существованию, значит нужно закончить отчет о добыче угля в новых шахтах. Этот город был слишком огромен и большую часть года здесь серый снег и морозы. Он словно подземное чудовище поглощал своей огромной беззубой пастью тонны угля, чтобы согреть хоть чуть чуть свои конечности. Наконец змейка их сонных людей начала медленно шагать вперед. Мои ноги двигаются со всеми в одном ритме. Единственное чего я сейчас хочу, вернуться домой. Погрузиться в дрему, которая так приятно настигает в раннее утро, когда одеяло самое теплое и подушка самая мягкое, а за окном темно и холодно. Автобус подъезжает быстрее чем я успеваю себе уговорить вернуться. Запах солярки сбивает с ног, на голодный желудок этот запах действует фантастически быстро, проглатываю подкатывающую тошноту. Мне хватает сидячего места. Усталый с самого утра и раздраженный народ, похожий на маленькие угольки, загружается в автобус битком. Дверь отказывается закрываться, в ней осталось чье то плечо. Водитель начинает ругаться, словно не понимая что всем куда то нужно. Пассажиры не упускают возможность, выплеснуть в ответ часть озлобленности припасеной на день. Мне нет до этого никакого дела. Ниже опускаю голову в надежде отгородится от этого шума. Мерное урчание мотора, плавное подергивания в пробке, гулкие разговоры пассажиров, ввели меня в транс и я погрузилась в дрему. Резкое торможение, вырывает из сна. Дергаюсь вперед синхронно со всем автобусом. Громкий гудок клаксона, бьёт по ушам и я морщусь. Отборный мат водителя, высунувшегося в окно, апофеоз сегодняшнему бодрому утру. Мы стоим на месте, пассажиры начинают робко переговариваться и заглядывать в окна. Двери открылись, впуская ледяной воздух. Стоячие пассажиры плотно прижимаются к креслам пропуская кого то с улицы. Возможно, кто то опаздывает настолько, что выскочил наперерез автобусу и сейчас пытается впихнуть себя внутрь? -Среди вас есть пассажир, и он должен покинуть автобус –- что то дрогнуло внутри меня, на грани узнавания. Знакомые низкие ноты голоса, но я задушила эту мысль не дав ей возможности разрастись в моем сознание. Люди оглядываются по сторонам, взволнованность и любопытство, растекалось по салону как дым от пожара. Каждый счел нужным смерить взглядом соседей слева и справа. Ругая себя, за излишнюю восприимчивость прикрываю глаза. Мне это только кажется, так же как ночами темные, почти черные как ночь глаза, наблюдающие за мной из темноты. Воздух рядом со мной качнулся, сквозь закрытые веки я ощущала нависающую тень. Возможно искали моего соседа? Наконец поедем, подумала я, благодарно вздохнув -Тали – тихий шепот прямо над моим ухом. Глаза распахиваются, пульс бьёт по ушам их словно заложило. Первые секунды я находилась не здесь, не в своем теле. Застыв смотрела на идеально одетого мужчину. Белый воротничок его рубашки слишком бил по глазам в этой серости и черноте. Идеально ровный узел синего галстука слегка приподнят, вся молодежь в офисе сейчас так ходила. Он не потрудился накинуть пальто, очевидно уверенный, что я не буду сопротивляться и последую за ним. Быстро и без лишнего шума. Все вокруг меня двигалось, говорило, шептало, мир жил своей привычной жизнью. Мою жизнь остановили, сейчас, здесь и я не могла сделать вдох или заставить себя произнести хоть слово. Это мой оживший кошмар, ужас преследующий меня, от которого просыпаешься и не понимаешь где находишься. Боишься пошевелиться и понять что это правда. Стараюсь ничем не выдать себя и делать вид что это ошибка. – Тали – склонившись ниже, негромко произнес мужчина – Пожалуйста, давай выйдем!- безразличие не помогло. Жаль, а я ведь надеялась. Надеялась что изобразив манекен, он развернется и уйдет. Один долгий, длинный гудок, вырвал меня из оцепенения. Вздрогнув всем телом, оглянулась, будто вспомнила где нахожусь. Эти взгляды, осуждающие, злые, любопытные. Кто я? Почему это происходит? Кто этот мужчина? За что меня преследуют? Я ощущаю их давление, они напирают на меня как тиски, норовя расплющить в этом маленьком пространстве. Мне нечем дышать. Вскакиваю с места, протискиваясь сквозь толпу людей. Никто не расступается передо мной, как перед вошедшим мужчиной. В их глазах читается вопрос: Кто ты такая? Наконец то этот черный тоннель из людей закончился, он словно выплюнул меня на свободу. Глубоко вдохнув, морозного воздуха, который обжигал легкие, оглянулась в поисках выхода. Взгляд упал на перекрывающий автобусу и еще с десяток машин проезд, черный с тонированными окнами внедорожник. Скромность никогда не была их сильной стороной. Злиться бессмысленно. Каждый в этой чертовой игре выполняет свою роль. Я всегда в роли убегающего. Это салочки. В которые я если честно уже устала играть. Мои руки начали подрагивать от нервозности и медленно подступающей паники. Я ощущала его за спиной он как камаз таранил меня подвигая ближе к неизбежному. – Тали, прошу! – очень тонко и деликатно, никакой угрозы в голосе – Пройдите в машину – я смотрю в его теплые карие глаза и понимаю что скучала. Али как старый пес. Уже уставший от беготни и команд хозяина, но держит марку когда приходят гости и даже для приличия может гавкнуть, когда постучат в дверь. – Нееее! – растягиваю последнюю букву, это вызывает у него улыбку – Я так рад тебя видеть! – тепло просачивается сквозь каждый звук, каждую букву, что он произносит и у меня нет причин ему не верить – Поймай мне машину. А? – я не намерена сдаваться – Я не могу – сожаление которое он не пытается скрыть, злит меня. Жалость не то чувство которое я хочу вызывать в людях – Он тут? – киваю на автомобиль, параллельно пытаясь выйти ближе к проезжей части, обогнуть своего собеседника, но он предугадывает каждое движение. Отчаянно бегаю глазами по машинам, в безумной надежде увидеть ярко желтый автомобиль, успеть поднять руку и надеяться, отчаянно надеяться заскочить в него. – Ждет тебя – кусаю внутреннюю сторону щеки, пытаясь сообразить что делать. Но в голове уже бьется только одна ужасная мысль, которая не дает холодно смотреть на все происходящее вокруг. Ловушка, ловушка, меня опять пытаются в нее загнать. Рациональные мысли, да и вообще любые мысли и чувства рассеялись. Только паника, бьющаяся сейчас в груди – Пожалуйста – настойчиво, наступательно – Я очень прошу пройти в машину – люди за моей спиной уже откровенно высказывали недовольство. Я слышала их крики и ругательства. Внедорожник перекрыл проезд двум полосам, совершенно бессовестно и наплевательски. И я моментально ощутила гадкое и разъедающее меня чувство вины, перед всеми этими людьми. Они не могли попасть куда им нужно из-за меня. Они все вынуждены ждать, когда же я решусь на какое то действо – Хорошо – сцепив кулаки, процедила сквозь плотно сжатые зубы – Я сяду, рядом с тобой. Высадишь у метро – я должна поставить границы, условия при которых готова сесть в невероятно пафосную машину – Он не позволит. – Ты хочешь чтобы я села в эту машину? – Али кивнул и робко улыбнулся, словно не веря своему быстрому успеху. Мои шаги были маленькими, крошечными, я как ребенок оттягивала момент неизбежной кары. Глубоко и часто вдохнув, как перед подводным погружением, нырнула в тепло салона, поежилась. Все пропитано им. Запах обволакивал меня, проникая в каждую пору, делая меня безвольной. Он порабощал таким незначительным моментом, такой мелочью, как запах. Я старательно смотрела только вперед на дорогу, боясь увидеть его глаза, столкнуться с этой чернотой, которая пожирала меня. Машина плавно тронулась с места. Звенящая тишина нависла над нами. Не решаясь заговорить первой, крутила в дрожащих руках лямку рюкзака – Здравствуй – по телу побежала дрожь. Волоски встали дыбом, в горле пересохло. Меня в секунду скрутило тугим узлом, что-то внутри трепыхалось, дрожало и вибрировало. Слышать его, спустя столько времени это как услышать любимую, давно забытую песню. Ты машинально начинаешь мурлыкать под нос ее мотив. Мысленно молила его сказать причину приезда, и больше не ощущать себя слабой, не быть трусихой. В этот миг стать сильной и выйти из машины не оборачиваясь. – Давно? Давно следите? – мне любопытно, насколько я стала невнимательной – Две недели – черт! Две недели!? Он крутится возле меня две недели, а я ничего не заметила. Слишком расслабилась. Машина неслась по шоссе. Скоро я выйду из этой камеры экзекуций. Я всегда на стороне физических пыток, это гуманней, чем истязать душу и разум. На теле раны затянуться, а вот то что происходит сейчас, не закончится никогда. – Зачем приехал? – голос дрожит, выдавая мое волнение. Он же как зверь чувствует это и думаю уже потягивал носом ощущая сладкий запах моего безотчетного страха – Даже не поздороваешься? Ты нарушаешь весь этикет! – усмешка сквозила в каждом слове. Даже не видя его, я точно знала как небрежно он раскинул ноги в стороны, как по свойски закинул руку на сиденье и скучающим взглядом провожал мелькающий за окном антураж – Мое неуважение тебя задевает? Не стоило приезжать. Открытку с адресом я не присылала. – Меня раздражает твое упрямство и своеволие. Если бы это зависело от меня, я бы в жизни не приперся в эту крысиную нору. Как здесь вообще можно жить? – Так убирайся отсюда, исчезните из моей жизни. Ты и все твои прихвостни и прихлебатели. Оставьте меня в покое. Перестаньте меня выслеживать и пытаться вернуть. – Ты прекрасно знаешь что я не могу, даже если бы и очень хотел. Дело не в моих и твоих желаниях, дело… – Да я помню – грубо, наперекор этикету перебила его. За это можно получить 10 ударов плетью. Изи бы так и сделал. Руки сжались в кулаки и я зажмурилась. Зачем, зачем я вспоминаю этого человека? Почему я вообще их всех вспоминаю и связываю со всем что происходит в моей жизни, провожу глупые параллели, все еще пытаясь найти оправдания их поступкам и низости? Почему я не успокоюсь и не перестану как умалишенная, искать что то хорошее в этой истории? Али прокашлялся, возвращая меня в реальность – Дело только в интересах твоей страны, да я помню! Все дело только в этом – стараясь говорить как можно безразличней и тщательно скрывать горечь, просачивающуюся сквозь меня. Неоспоримый факт, что есть вещи важнее меня и всегда будут, все еще причинял странную ноющую боль – Именно – издевательски подтвердил он – Только это и важно – добавил, прищелкнув языком, словно хлыстом прошелся по спине. Ненавижу, ненавижу, ненавижу! Мне больно! Мне опять причиняют боль, а я молчаливо терплю. Отрываю руку от колена она трясется , словно меня лихорадит . Организм уже знает что это предвестник панической атаки. Рука судорожно ныряет в рюкзак, пытаясь на дне отыскать таблетки. И сейчас меня от еще большего унижения отделяет всего 30 секунд. Дыхание учащается и легкие не успевают за вдохами. Зажмуриваю глаза, встряхивая головой, стремясь прогнать муть в глазах. Али бросает встревоженный взгляд в мою сторону – Госпожа – в присутствии цербера, он всегда официален – С вами все хорошо? – Смотри на дорогу – прорычала я – И прибавь скорость – проглатываю маленькие розовые кругляши. Замираю в ожидании. Непривычно приятное действие таблеток, словно меня качает на маленьких волнах, а в голове разжимаются пружины – Что ты принимаешь? – спрашивает цербер за моей спиной. Оооо, этот приказной тон, обожаю когда он на него переходит. Тогда вступать с ним в контры еще увлекательней. Я стала эмоциональным наркоманом, и сейчас Сабит справлялся с этой задачей со звездочкой на отлично. Желание сыграть с ним в эту веселую игру, велико, искушение пробирается под кожу. Его высокомерный, уничижительный тон, пренебрежительные фразочки, в мой адрес, придают сил и я терплю. Терплю изо всех сил, сжимая челюсти и скручивая лямку рюкзака до боли в пальцах. – Найди способ, передачи всего что необходимо тебе. Меня не волнует какой. Просто найди его. Я подпишу все что скажешь. Не хочу вас видеть. Всех вас. Никогда – слова давались тяжело, мне их приходилось выталкивать с нажимом. Губы отказывались шевелиться и выплевывать звуки. Слабая, кривая улыбка растянула мои губы. Цербер был зол, взбешен и это ощущалось даже затылком. Все дело в неподчинение, я не упала в ноги в раболепной позе, умоляя простить и позволить вернуться под его крыло. В который раз отказывалась от его великой милости – Что ты принимаешь? – пытаюсь дышать глубже, чтобы протолкнуть воздух в себя -Али, быстрей! – умоляю я -Говори со мной! Черт тебя побери– ударяет в кресло рукой, от чего сердце подпрыгивает к горлу и я инстинктивно сжимаюсь в ожидании удара, которого не последовало. До метро оставалось метров сто, я видела зеленую светящеюся букву “М”. Мы приближались к пешеходному переходу, Али сбавил скорость – Не смей ее выпускать! – рычит он. Слышу щелчок блокировки двери и фактически вываливаюсь из машины. Подземка и толпа, просто нескончаемая река людей которая меня укроет. Быстро перебираю ногами, опасаясь что меня схватят, утянут в эту черную дыру и я уже точно никогда из нее не выберусь, пропав в ней навечно. Врезаясь в поток, который утягивает меня под землю, лавирую между людьми, обгоняя всех кто встречается на пути. Вокруг все в черном, спрятаться не составит труда и слившись с массой, позволяю ей нести меня, дальше и дальше. Пытаюсь успокоиться. Дрожь во всем теле не унимается, мои мышцы на ногах привыкшие к долгим пешим прогулкам, сейчас превратились в желе и отказывались слушаться. В голове пульсировали мысли “Я не могу, не могу вернуться” “Меня уничтожат, сотрут”. Все время оглядываюсь по сторонам, в поисках слежки. Ощущаю себя затравленной ланью, которую уже подстрелили, а за мной тянется кровавый след и этот след приведет охотников ко мне для контрольного выстрела. Пронеслась по пешеходному переходу на красный, машины сигналили, с визгом тормозили, а я с расширенными от ужаса глазами бежала к не выразительному трехэтажному зелёно-серому зданию. – Доброе утро – дежурный на пропускной, улыбается и приветливо кивает головой – Доброе – торопливо бросаю ему в ответ, прикладывая пропуск и пропихивая себя через турникет. Лифт закрывается и везет меня на -3 этаж. Полумрак. Тишина и запах бумаги успокаивает. Присев за рабочий стол, выдыхаю воздух очень медленно, словно через трубочку. Сердце заходится в бешеном темпе, отзываясь болью в грудине. По спине течет пот и над губой выступила испарина. Как он выследил меня? Где я допустила ошибку? Что не учла? Когда уже эта бешеная погоня закончится? Уткнулась лбом в прохладную столешницу. Как долго я еще смогу убегать? Я даже не могла закатить истерику или заплакать, я застыла и чем больше проходило рабочих часов, тем больше утреннее происшествие казалось, моей дикой фантазией. Собрав себя по частям оценила фронт работы. Надев очки и вооружившись текстовым редактором принялась за дело. Как только я отвлекалась от таблиц и цифр, я возвращалась к утренней встрече. В глубине архива пахло больше пылью, чем типографской краской и пожелтевшими страницами тяжелых книг. Услышав непривычное шуршание раздавшееся в обсалютной тишине, остановилась на пару секунд, готовя себя к еще одной неприятной встрече. Издавать подобные звуки в этой дали могло только одно или несколько отталкивающих обитателей, но таких же любителей подвалов как и я. Осторожный шаг из -за угла. Блеск красных глаз, она видит меня и замирает. Ее крошечные лапки перестали копашится в куче бумаг, которые с одного края моя гостья знатно пожевала. Мы изучали друг друга и примеряли, кто из нас будет первой и нанесет удар. Невероятных размеров крыса и ее не менее внушительный по длинне хвост гордо восседали на бумагах, которые кажется мне и нужны. Хвост лежал розовым шнуром на стопке желтых листов, а его конце мило завернулся колечком.. Представив как она скользнет им по моей коже, невольно вздрогнула -Бр-р-р, ну и мерзость- правда, а почему крысы или мыши или вообще любая ползающая живность такая отталкивающая? Шикнув на нее, топнула ногой , крикнула. Постучала устрашающе по стеллажам и выдохлась. Она сидела на потрепанных листах и не двигала даже усами, уверена она каталась со смеху, наблюдая за моими попытками ее прогнать. Маленькими шагами, без резких движений, подобравшись к своей визитерше, на расстояние вытянутой руки, опустилась на корточки и потянулась к стопке. Внимательно изучив мою руку, она шмыгнула в сторону. Острая боль пробежала волной. На пальце выступила кровь – Ау, черт, как же больно! – поднеся палец к губам облизала алые капли – Надеюсь ты не заразная – пробурчала в пустоту. Надеяться с моей стороны несусветная глупость. Кажется жизнь меня ничему не учит. Обыскав рюкзак, пластырь так и не нашла. Черт! Отшвырнув рюкзак в сторону, спрятала лицо в ладонях. Время было около полуночи, но я не могла заставить себя выйти из офиса. Животный страх, что меня там поджидают, клокотал в груди. Столкнувшись с ними во второй раз, я не была уверена что вот так просто смогу уйти. Время подходило к полуночи. Нужно выбираться из подземелья и хотя бы попытаться попытаться прорваться домой. – У вас случайно нет пластыря? – бахнула папкой по столу чуть громче чем следовало. Охранник совсем не замечал меня, он вздрогнул, а я поспешила извиниться – Простите, не хотела вас пугать! – Ой, вы что сума сошли – схватившись за грудь в районе сердца – Так можно и до инфаркта довести, я думал все уже ушли. Вы видели сколько время? – Извините – поправила очки, которые забыла снять – Эту папку – подвинув ему под нос зеленый талмуд – Завтра, заберет секретарь Андрея Владимировича. У вас нет пластыря? – продемонстрировала ему окровавленный палец – Где то был, сейчас посмотрю – он скрылся у себя в комнатке и через несколько минут вернулся победно маша, зажатым между двумя коротенькими пухленькими пальчиками искомым – Нашел. – Спасибо! – вымученно улыбнулась. Раскрыв упаковку перевела взгляд с пластыря на охранника. Маленькая полоска, ярко синего цвета с оранжевыми звездами – Дочка, любит космос – заметив мое замешательство, смущенно добавил он – Спасибо еще раз. Пожалуйста не забудьте про папку – мое раздражение улетучилось – Конечно, конечно, не переживайте. Доброй ночи! – Доброй – турникет открылся. Дочка любит космос. Повторила про себя такую обыденную, но очень теплую фразу. А мой отец знал что я люблю? Стальное кольцо сковало горло, в носу защипало. Нет, я не буду об этом думать. У меня все хорошо. Меня ничто не тревожит, не беспокоит. Мне хорошо там, где я нахожусь. Конечно хорошо, только одного пса скину с хвоста и все опять станет замечательно. Сново шел снег. Натянув как можно ниже капюшон на глаза, оглядела улицу у офиса. Никаких припаркованных машин или людей. Я вздрагивала от каждого шума или хруста снега. Беспокойство скрутило меня в тугой узел. Коммунальщики и не думали чистить пешеходные дорожки. К метро пришлось пробираться по узкой тропинке шириной в стопу вытоптанную людьми. Стараясь сделать это как можно быстрей, я все время оступалась, спотыкалась и падала, дыхание сбилось. Черт! Пробираясь сквозь горы снега, вспомнила что нужно было зайти в аптеку, забрать лекарства. Несколько станций, почти в пустом вагоне, промелькнули мимо, я все время перебирала воспоминания, как в картотеке. Где, ну где я могла наследить? По какой ниточке он меня нашел? Смотритель станции шел впереди меня гремя связкой ключей. Звон мелодично разносился по подземному переходу. Он бодро шагал к входным дверям – Подождите пожалуйста – ускоряю шаг – Подождите – успеваю добежать и коснуться его плеча. Незнакомец обернулся. Мое сердце останавливается. Знакомые черты, неудержимая ярость, сверкнувшая в черных глазах. Эти губы, обещающие мне самые страшные расправы, они шевелятся, что то говорят. Я не слышу. Зажмурилась. – С вами все хорошо? – меня потрясли за плечо. Голос был глухим и далеким, словно из под толще воды. Сгоняя пелену с глаз еще раз посмотрела на стоящую передо мной фигуру. Меня окатило холодом облегчения. Просто почудилось – Да – слегка оторопело, промямлила я – Что же вы такая молоденькая и так себя изводите? – улыбаясь спросил преклонных лет мужчина – Наверное любовь?! – мечтательно отметил он, вздохнув – Нельзя так милок, заболеть же можно! – распахнув тяжелую стеклянную дверь и пропуская меня вперед – Попей чайку и хорошенько выспись – вдохнула морозного воздуха и голова прояснилась – Иди осторожно, больно темно, да и безлюдно. – Спасибо – Мужчина закрыл дверь, улыбнулся. Помахав на прощание, он вернулся в теплое нутро опустевшей станции. Поежилась. Домой, срочно домой, к черту аптеку, к черту их всех. Мысли в голове бегали как мыши в лабиринте. Сбегать не хотелось. Я устала. Мне тут нравится, мне нравится моя работа, мне нравится этот город. Здесь все слишком заняты собой чтобы обращать внимание на кого то идущего рядом. Здесь никто, никого не знает лично, здесь никто ни с кем не общается достаточно близко чтобы попить чай за одним столом. Мне нравилась что тут, я никому не интересна, никто не знает меня и у людей нет мыслей узнать. Здесь проще стать никем и потеряться. Замок провернулся с натугой пару раз. Комнату которую мне удалось снять, за скромную сумму маленькая, теплая и уютная. Самая большая радость состояла в том, что она находилась в мансарде, а это означало никаких соседей по площадке. Несколько больших арочных окон, возле одного из них стояло кресло, в котором я часто практически постоянно сидела, читала, слушала музыку или просто наблюдала за прохожими. Окно выходило аккурат на спокойную улочку. Вечерами в комнату бил желтый свет фонаря, старый клен кидал тени веток в мое скромное жилище и на белых стенах плясали росчерки черных молний. Закрыла дверь на три замка. Оставшись в полумраке, из глубины комнаты наблюдала за безлюдной улицей. В течении десяти минут ни одного прохожего. Улица совершенно спокойна и тиха. Дерево с кривой шапкой из снега на макушке, напоминало раздраженного дворника. В теплом свете фонаря все казалось не таким серым и отчужденным. Вытащила из под кровати старый, потрепанный рюкзак. Я делала эту проверку вечерами, тщательно перебирая документы и наличку. Ритуал который позволял мне считать что в любой момент я могу покинуть это место, если будет такая необходимость. И сейчас смотря на паспорта с моей фотографией но чужими именами, я знала что нужно уезжать. Сейчас, в эту минуту. Даже если мне не хотелось этого делать. Это нужно было сделать еще утром. Поехать не на работу, а вернуться домой, забрать рюкзак и уезжать. Так почему я этого не сделала? На что я рассчитывала? И на что надеюсь сейчас? В тепле и знакомой обстановке мозги стали вставать на место. И кажется только сейчас я до конца осознала что Сабит меня нашел. Среди стольких запутанных и ложных следов он меня вынюхал и нашел. Али был прав, когда говорил что у него инстинкты животного. Если бы он хотел то мог меня скрутить и увезти сегодня. Но я все еще на свободе, в своей квартире. Отработав день, вернувшись домой, меня никто не ждал у порога. И это странно? Почему он не предпринял кардинальных, решительных действий? Уверена он землю носом рыл в прямом смысле этого слова. И он меня отпустил?! Почему? Забравшись в кресло с ногами прикрыла уставшие глаза и откинувшись головой на высокую спинку кресла, обреченно вздохнула. Мне катастрофически необходим сон. Крепкий сон. Плеснула виски в стакан, который по цвету сливался со светом фонаря. Такой же янтарный и обманчиво манящий. Вынув сигарету из пачки, чиркнула спичку и прикурила. Нет, я не курю, хотя подобное желание преследует меня. Человеческая психика очень странная штука, вот и моя выкидывала нелепые фортели, лелея надежду что так мне станет лучше. Но одну деталь я все же исключила. Чертова зажигалка и оглушающий, тяжелый щелчок крышки, который каждый раз возвращал меня в грязный и мокрый подвал. Возвращал меня туда, где я не хотела быть, где я стала никем. От подобного звука, меня бросало в холодный пот и живот стягивало в морской узел. Запах табака и паленой бумаги потянулся по комнате смешиваясь с запахом меда и солода из моего стакана. Впитывая их, вдыхая глубоко, полной грудью мне становилось легче. Впервые за день меня не лихорадило в панике. Сигарета медленно тлела в пепельнице. Третья порция виски. Опьянение, тяжелая голова, расслабленность тела. Чувствую как становлюсь смелее и даже могу пойти и высказать своему преследователю все, что так давно хотела. Подготовив длинную речь, что позавидовал бы любой политик, которая была хлесткая, колкая, а главное по существу, все записала, чтобы не забыть. Я была настроена решительно. Отражение в зеркале утверждало что я права. Если завтра кого то встречу, если завтра кто то попытается провернуть что то подобное сегодняшнему утру. Я все выскажу им. В этих победных рассуждения и поддерживающих воинский дух речах, уснула сидя в кресле. Как прозаично! Ну, хотя бы уснула. Что в моей ситуации уже победа, пусть и с допингом. Головная боль и плохое расположение духа, это все что встретило меня утром. Никаких машин, слежки, провожатых или ожидающих. Спустя три дня, меня никто не соизволил побеспокоить, что бесило и пугало. Больше пугало конечно, ведь я была в полном неведении. Мне приходилось ходить с опаской и все время оглядываться. Я ощущала себя загнанным зверем. Мне казалось что в спину дышит хищник с оскаленной пастью, уже готовый перекусить меня пополам и эта пауза сейчас, только лишь для нагула аппетита. Меня подводили не только мои дедуктивные методы, но и самочувствие. Тело отказывалось подчиняться, оно болело его ломило оно страдало. Меня бросало то в жар то в холод, от еды тошнило. Мне было плохо. Вынужденно отпросилась с работы, чем повергло моего начальника в минутный шок. Дорога домой была как в тумане. В аптеке меня убедили что это грипп, и снабдив всем необходимым отправили домой лечиться. Завернуть за угол, пройдя под темной аркой, я уже ощущала на коже знакомое тепло, я уже укуталась в одеяло, мне почти стало хорошо. Неожиданно столкнувшись с чьей то спиной, остановилась – Извините – опустив глаза в пол попыталась обойти препятсвие – Можно было и извиниться? – по плавным и неуверенным движениям стало понятно что он пьян. И здесь как в лучших боевиках моего детства из-за угла выплывают еще двое, примерно в таком же качающимся ритме – Извините – громче повторила, вырываясь из его рук – Теперь этого недостаточно! – ну конечно! Подумала я, тебе этого не достаточно. Именно сегодня! Когда я не могу твердо стоять на ногах, когда мое сердце мечется в груди как пламя огня, когда каждая мышца сведена, тебе не достаточно. Я готова была расплакаться, все чего я хочу, это лечь в кровать, а трое уродов, которые перебрали с горячительными, не собираются облегчать мне задачу – Я могу и третий раз извиниться. Но уверенна и этого будет мало – почему именно в такие моменты ни одна душа не проходит мимо? Где весь этот мир и все чертовы спасителя этой черной дыры? На что настроены ваши радары? Неужели там не высветилась я и моя бедовая задница? – Может ты проведешь время с нами? – мерзкий, сальный оскал засиял на щербатом лице – Я бы с огромным удовольствием, но приболела – один из них хватает меня за рукав и тянет за собой в противоположную сторону. Уперлась ногами в снег, но остановиться не получилось. Ботинки на тракторной подошве, просто скользили по свежему снегу как по маслу. Собрав остатки сил, дернула его руку на себя. Присела, перетянула ее через плечо и выгнула на изнанку, готовясь ее сломать. Прием первогодки, но действенный – А-а-а, она мне сейчас сломает руку – он плакал и я хрипло засмеялась – Ты что плачешь? – прокаркав, все же уточнила – Вы уходите, а я не ломаю вашему приятелю руку! — предложив очевидно выигрышный для них вариант, не постыдного завершения вечера, поддержки как ожидаемо не последовало. Я и мое сердце замирает и все внутренности ухнули в ледяную бездну. В свете фонаря блеснуло лезвие охотничьего ножа с зазубринами – Серьезно? – вздохнула, понимая безвыходность своего положения. Все закрутилось быстрей чем я могла уследить. Выпустив руку нападающего, пыталась вырубить того у которого был нож. Четких и резких движений не выходило, пару раз я смогла уйти от холода стали, но лезвие все же нашло цель. Как говорил мой отец “Не берись за оружие если не готов выстрелить”. Сегодня я не в лучшей форме, да и не спарринговалась давно, все боялась что меня увидят, выследят. Глупость. Меня и без этого поймали, как кролика в силки. Я не ощутила привычной острой боли, ведь я была с ней знакома и все же от неожиданности осела и меня предусмотрительно поймали чьи то руки. Я смотрела в темное небо, на мое лицо падали большие похожие на пух снежинки, из моего рта вырывался пар, губы пересохли. Страшно хотелось пить. – А я думала твой радар безбожно сбит – улыбнулась – Шутишь?! Только на тебя и настроен– ощупывая меня сообщил он – Прекрати меня лапать, там все как у всех. – Это формальная проверка, вдруг ты при смерти – попыталась засмеяться, но вышел смех сквозь кашель, отпихнула его руку – Посмотри – не отрывая глаз от сине-черного неба – Снег идет – из звенящей, бездонной синевы сыпали перья, словно госпожа метелица выбивала свои перины – Удивила. Покажи мне место где его здесь нет – я не могла скрыть улыбку – Он чистый – мне казалось он поднял глаза вверх, а я все смотрела и смотрела пока не потерялась в темноте. Позорно и постыдно, потеряла сознание в руках доморощенного спасителя.