Smoking — is my pacify

Снова осень. Эта мрачная пора года окутывала мир своим серым покрывалом. Листья падали с деревьев, словно слёзы утраченной красоты, их яркость и жизненная сила исчезали в холодном ветре, который проходился по улицам жутким воем. Густой туман проникал в каждый уголок, скрывая за собой улицы шумного города. Кажется, в этой атмосфере тоски и печали нельзя было разглядеть, что-то хорошее. Бесконечная апатия буквально пожирала, не давая единого шанса на адекватное состояние. Каждое обречённое утро осени хотелось оставаться в нагретой постели и копаться в своих мыслях, которые придавали ещё больше боли, но от них невозможно спрятаться. Невозможно убежать от самого себя.  Дождь не перестает идти который день подряд. Частые капли тарабанили по окнам и двери небольшой кофейни, где царила гробовая тишина, сопровождаемая темнотой, ведь тучи закрыли, когда-то, ясное небо. Лиза включает небольшой настенный светильник, чтобы как-то осветить рабочее место. Она берёт в руки тряпку и проводит по барной стойке, а затем ещё, и ещё. Натирает стол до блеска, а в голове пустота. Лишь огромное желание поскорее закрыться дома, прячась от гнетущей непогоды и людей, видеть которых совершенно не хочется.  Темноволосая стягивает с себя чёрный фартук, аккуратно складывает, а сама садиться на стул, кладёт руки на стойку и утыкается в них лицом, иногда поглядывая на время. Она ждёт сменщицу, которая опаздывает уже на несколько минут, но Лиза надеется, что девушка появится совсем скоро и не заставит оттягивать желанный приход домой. Андрющенко не знает когда она стала такой. Вечно грустной и будто бы бесчувственной. Нет, на подкорке сознания прекрасно понимает, но не хочет принимать то, что это случилось так давно. Не хочет признавать то, что это произошло в тот злосчастный день. Не хочет признавать, что это случилось из-за того человека. Глупо надеется, что это состояние сезонно и таково оно не круглый год. Она ведь не могла быть такой на протяжении 8, грёбанных, лет?  Дверь в кафе открывается и в помещение попадает прохладный ветер и запах дождя, что сразу доносится до Лизы, от чего она моментально ёжится и потирает ладонями плечи, в попытках согреться. — Привет, — звонко здоровается девушка, ставя пару пакетов у входа и пытается отдышаться – видимо бежала, — Ну и погодка же там, укутывайся теплее, когда будешь уходить, — тараторит и снимает с себя мокрую верхнюю одежду. Андрющенко натягивает еле заметную улыбку и ответно приветствует долгожданную подругу, — Привет, Вероника, — она встаёт с места и обнимает напарницу. Лиза искренне не помнит, когда они сблизились, что теперь в одном городе, на одной работе, везде бок об бок. А ведь раньше были двумя девочками из приюта, что открыто показывали взаимную ненависть и даже устраивали драки в стенах «старого» дома. Но теперь они друг у друга одни и каждая ценит это. Ценит эту дружбу.  — И что ты опять в темноте сидишь? — Вероника включает яркий свет, а Лиза щурится, смотря на широко улыбающуюся девушку, а та, что-то ещё говорит, на что черноволосая глупо кивает и особо не слушает. До её ушей долетает только последний вопрос, — Ты когда уходишь? — спрашивает подруга, завязывая у себя на талии, бежевого цвета, фартук.  — В туалет только зайду, — Андрющенко направляется к нужной двери и заходит в уборную, тут же включая там свет. 

—

Лиза медленно подходит к умывальнику, стуча по белому кафелю маленькими каблучками, звук разносится по всей комнате эхом, словно разрезая тишину. Пальцами прокручивает переключатель и включает холодную воду, набирает в ладони и умывает лицо, а по телу пробегают мурашки от ледяной жидкости. Мокрыми руками она зачёсывает чёрные волосы назад, но некоторые намокшие пряди всё равно выпадают, очерчивая выразительные скулы.  Девушка поднимает голову и смотрит в зеркало напротив и совсем не радуется отражению в нём. С первым с чем она встречается, это карие глаза, которые когда-то сверкали ярче звёзд на тёмном небе. Сейчас же они полны равнодушия и от этого тошно до невозможности. Бледное худое лицо, на котором хорошо виднелись посинения под глазами – от недосыпа. И не сказать, что Лиза была нагружена работой или другими делами. Нет, это вовсе не так. Работа скорее отвлекает от тех мыслей и воспоминаний, который приходят к брюнетке каждую ночь, уводя её от желанного сна и заставляя мучиться от вечных панических атак и кошмаров.  Взгляд падает ниже и Андрющенко аккуратно расстёгивает несколько пуговиц атласной рубашки, оголяя малую часть тела. Тяжело вздыхает и отодвигает тонкими пальцами ткань. Чуть выше груди, с левой стороны покоится давно зажившая татуировка, при виде которой, каждый раз, хотелось вырезать этот небольшой участок кожи, как и воспоминания, связанные с этим тату и человеком чье имя было набито у девушки прямо у сердца. Она смотрит на это через зеркало, не может оторвать взгляда от рисунка, но чувствует, как по её щеке стекает горячая слеза и оставляет за собой влажную дорожку.  Лиза хотела и много раз пыталась её свести, но боялась, так и не осмелившись. Боялась боли. И не понимала какой. Физической, растянутой на несколько сеансов. Или моральной, что и так покоится в её душе. Она осознавала, что делает себе только хуже, храня каждую частичку того времени в своей памяти и сердце. Но она живёт прошлым. Живёт тем человеком и той детской любовью.  Каждый день девушка задаётся вопросом. Почему же эта пытка не останавливается? Разве возможно хранить в себе не утихающую боль предательства и разбитой любви так долго? Почему она не может отпустить ту девушку и жить нормальной жизнью? Создавать новые отношения, любить и быть любимой, радоваться всякой ерунде и не думать ни о чём? Разве она настолько морально слаба, что не может с этим справиться? Это сжирает её изнутри. Я не понимаю, почему это называют разбитым сердцем. Такое чувство, что и все кости сломаны тоже. Стук в дверь. Андрющенко быстро застёгивает пуговицы и смахивает тыльной стороной ладони слёзы с щёк, убирая следы своей минутной слабости. Дверь в это время открывается, а в проёме появляется Вероника. — Лиз, тебя там зовут.. — шепчет девушка, кидая взгляд в зал. Кареглазая кратко кивает и спешит выйти из туалета, а напуганная подруга же остаётся здесь, что-то невнятно пробормотав. Андрющенко не понимает её реакции и чем она вызвана, но не спрашивает, а скорее направляется к барной стойке.  Она видит высокую фигуру в чёрной куртке, а лицо спрятано, такого же цвета, кепкой. Встаёт напротив, но по другую сторону стойки. Натянуто улыбается и начинает говорить, — Здравствуйте, я могу вам чем-то.. — не успевает договорить, как её перебивают. — Здравствуй, Лиза. — хриплый, до боли знакомый, голос заставляет задержать дыхание без попытки вдохнуть порцию кислорода. Кепка убирается одним движением руки. И вот, Лиза встречается с теми карими глазами, с тем самым взглядом, что каждый день видит во снах, после которых просыпается в холодном поту и со слезами на глазах. Сердце пропускает пару ударов и было готово остановиться. Андрющенко пошатывается, но хватается за стол, еле удерживаясь на своих двух. Смотря в эти глаза, в голове проносится тот день. День, ставшим решающим в жизни Лизы. Холодная лестничная площадка и ещё более холодный взгляд Медведевой, который был когда-то самым нежным и согревающим от любого холода. И девушка полностью погружается в режущие воспоминания, сама того не замечая. — Я люблю другую, — Медведева отвернулась и сжала одну из своих рук в другую, подавляя негативные эмоции. — В смысле? Хватит уже шутить, мы обе знаем, что у тебя с юмором не очень, — Лиза обняла блондинку со спины, но та лишь дёрнула плечом и отодвинулась, заново повернувшись к Андрющенко, — Кир, скажи что это просто глупый анекдот, пожалуйста, не заставляй меня нервничать. — Я не хочу заставлять тебя нервничать, поэтому говорю как есть и без запинки, — Медведева снова надела на себя маску, полную безразличия и отсутствия эмоций, — Я встретила другую девушку и полюбила её, понимаешь? Ты мне больше неинтересна, я приехала попрощаться. — Узнаешь? — голос вырывает из мыслей. И Лиза пугается, смотрит так ошарашено, а напротив видит взгляд наполненный болью, скопившейся за все эти годы. У блондинки почти слёзы наворачиваются, но та сдерживается и не даёт эмоциям вырваться наружу. Конечно, чёрт возьми, она её узнаёт. Но сказать ничего не может. Хочет безмолвно броситься Кире на шею, столько всего спросить, рассказать и больше никуда не отпускать. Лишь бы она была рядом. Лишь бы закрыла сквозящую дыру в её опустевшем сердце. Но, конечно, этого она не сделает. Ловко надевает маску безразличия и даже не думает показывать настоящие чувства и эмоции.  — Зачем ты пришла? — выдавливает Лиза дрожащим голосом, не осмеливаясь смотреть на причину своей восьмилетней боли.  — Я так долго тебя искала.. Допытывала у администрации приюта твои данные, а оказалось, что ты переехала в Москву, — быстро тараторит блондинка, но её перебивают. — Зачем? — уже громче и чётче говорит Андрющенко. Вполне логичный вопрос. Прошло слишком много времени. Что побудило Медведеву вернуться? Почему она стоит перед ней? Разве она не должна жить счастливой жизнью, без единой мысли о Лизе? Девушка всё-таки смотрит в глаза напротив и словно пытается найти в них ответы на все свои вопросы.  Кира недолгое время молчит и совсем не знает, что сказать. Как рассказать всё? Рассказать, что все восемь лет отсиживала в колонии. И находясь в холодных четырёх стенах, думала лишь об одной девушке. Девушке, которая показала, что такое любовь.  — Пошли выйдем и поговорим, — Медведева видит не одобряющее выражение лица и добавляет, — Пожалуйста, Лиза.. — она накрывает ладонь брюнетки своей и чуть сжимает, чувствуя то, как Андрющенко напряжена.

***

Дождь прекратился. Сквозь густые облака просачиваются долгожданные лучи солнца. После стольких дождливых дней, когда все казалось унылым и затянутым пеленой тоски, солнечный свет кажется спасателем. Роса на оставшиеся листьях, словно драгоценные камни, переливаются отражённым сиянием. Ветер стал теплее, легко обдувая короткие волосы, чуть взъерошивая их. Но несмотря на успокоившуюся погоду, Лиза не могла вздохнуть полной грудью, не могла расслабиться и спокойно идти домой, думая о самых обычных бытовых вещах, ведь рядом с ней шагает её не заросшая сердечная рана. Девушка чувствует взгляд тёмно-карих глаз на себе, изучающий и такой пристальный, что аж в дрожь бросает. И в ответ смотреть не осмеливается, смотрит в ноги и нервно кусает нижнюю губу, что на ней появляется немного выступившей крови. Лизу сильно напрягало это молчание, она прячется за воротником чёрного пальто, как бы скрывая свои эмоции. Они идут молча, не осмеливаясь начать этот тяжёлый разговор. Идут, слушая собственное дыхание и быстрое биение сердец. — Лиз.. — первая тишину прерывает Кира. Она резко поворачивается, что заставляет темноволосую вздрогнуть, — Мне нужно так много тебе рассказать, — Медведева судорожно перебирает пальцами и обдумывает каждое своё слово, — Я правда не знаю с чего начать. А Лиза молчит. Её сердце стучит так быстро, что кажется, скоро выскочит из груди. Она сжимает ладони в кулаки, пытаясь немного успокоиться, не хочет показывать свою слабость перед Кирой.  Девушки, сами того не замечая, дошли до небольшого переулка, лишённого света и лишних глаз. Стены были разрисованы яркими граффити, а по асфальту разбросаны бычки от сигарет. Андрющенко облокачивается о кирпичную стену, и Кира следует её примеру. Блондинка достаёт из кармана пачку сигарет, вытаскивает из неё никотиновую палочку и поджигает её язычком пламени. — В общем.. — начинает Медведева, делая первую затяжку. Лиза наконец смотрит на неё, на её выточенный профиль, а в голове проносятся воспоминания с приюта. То, как старшая часто курила на лестнице, устроившись на одной из ступенек, а темноволосая сидела рядом, любуясь своей возлюбленной.  Медведева выдыхает едкий дым, смотрит в пол и начинает свой монолог, пытаясь не упустить ни одну деталь в своём рассказе. Признаётся себе, что боится. Вдруг она ей не поверит? Вдруг оттолкнёт? Вдруг Лиза не чувствует того же, что Кира хранила в себе все прошедшие года?  Рассказывает о том, как погрязла в делах с наркотиками, о том, как в следствии, загремела в полицию, а затем и в тюрьму. Каждое слово ей даётся с трудом, она часто подносит сигарету к губам, пытаясь успокоиться с помощью никотина, но не помогает. Рассказывает, наконец, то как наврала ей в тот день, как ей было больно с ней расставаться. И то, как каждый Божий день, сидя в холодной камере, она думала о Лизе, браня себя за то, что не может быть рядом, что их разлука, это только её вина. Её глупость и тяга к лёгкому заработку. Именно это всё и разрушило. Разрушило не только их отношения с Лизой, но и её собственную жизнь. Кира замолкает. Бросает докуренную сигарету в ноги и тушит её ботинком. Поднимает взгляд на Андрющенко, а та в полном недоумении, что мягко сказано. Брюнетка закрывает ладонью приоткрытые, от шока, губы и смотрит на Медведеву. Смотрит то ли с жалостью, то ли с беспокойством.  В Лизе перевернулось всё на триста шестьдесят градусов. Её не предавали, не бросали. А лишь безудержно любили. Любили на протяжении всех восьми лет, несмотря на все обстоятельства и жизни в неволе.  — Я смогу понять, если ты не примешь меня вновь, — у Киры наворачиваются слёзы, она быстрым движением вытирает их, но дрожащий голос спрятать не в силах, — Но я очень тебя.. — договорить не успевает, чувствует, как её прижимают к себе, утыкаясь в грудь. Лиза кладёт руки ей на спину, прильнув ещё ближе, да так, что кислорода не хватает. Но запах блондинки – это и есть её кислород. Родной запах табака, смешанный с чем-то сладким. Это дурманило её, что голова почти кружится начинает.  — Люблю.. — договаривает Кира, но уже шёпотом, аккуратно прислоняя губы ко лбу темноволосой, как она делала всегда. А Лиза от этого улыбается в плечо девушки, чувствуя, как из края глаза течёт слеза. Но это слёзы счастья. Долгожданного счастья.    Андрющенко смотрит вперёд, а её взору предоставляется, невероятной красоты, закат. Малиновое небо провожало яркое солнце, что уходит за горизонт, оставляя земле свои последние лучи. Смотрит и вспоминает свои холодные ночи, что хочет стереть из своей памяти навсегда. Ведь теперь с ней рядом вновь её человек. Самый родной человек, что схож этому закату. Также украшает и освещает её жизнь одним своим видом и присутствием.  Обе знают, что теперь друг друга не отпустят. Они слишком долго мучились без возможности заполучить желанного спокойствия, ведь возлюбленной, что когда-то заняла всё сердце без остатка, рядом нет. Но теперь всё по-другому. Они есть друг у друга, а это главное успокоение для души каждой. — И я тебя люблю, — шепчет Лиза, крепче обнимая Медведеву, а та облегчённо выдыхает – слишком долго ждала этих слов, — И я, Кира, — намного тише говорит темноволосая, как бы подытоживая свои мысли. Неужели муки закончились? Несмотря на все сомнения, Андрющенко вновь доверяет себя этой девушке, доверяет всю свою любовь и сердце, что и так принадлежало только ей. Они подобны заблудшим душам, что долго страдали в небытие, но как нашли друг друга – обрели вечный покой в сердцах друг друга, оставаясь там навечно.