Seine bösartige Königin

— Как тебе? — шепотом спрашивает Катерина у Воланда. Суббота. Она обещала ему прийти, и пришла, но только с мужем. Они сидели вдвоем, в ложе, напротив сцены в театре Варьете, где в скором времени пропадёт вся администрация. Но кто будет виной всему происшествию, конечно, никто не узнает. Постановка была ужасна, и Катерина видела это по лицу Воланда. Задумка была интересна, возможно даже изначальный текст пьесы был намного лучше, но исходный до безумия глуп и смешон. На вопрос Катерины Воланд усмехается, сжимает ее руку, обращая все внимание на ладонь жены. — Ужасно. — он поднимает взгляд, глядя в темные глаза Катерины. — Оригинальный текст выглядит намного лучше. — Ты его читал? — Катерина удивляется и глубоко в душе очень боится, что ее всеведающий муж знает о грязной, неправильной и постыдной симпатии к автору пьесы. — Глупый вопрос, Катрин, — он подносит ее ладонь к холодным губам и целует. — и ты уже знаешь ответ на него. Катерина лишь слабо улыбается, дышать становится тяжело, как будто грудь придавило. Катерина наконец-то отрывает свой взгляд от пола и смотрит в глаза Воланда. А глаза огнём горят, бесы безумно пляшут, заставляя Катерину потерять контроль над своим дыханием ещё больше. Воланд улыбается, целует руку Катерина, поднимается выше, касаясь до бледной кожи холодными губами. И вот уже спектакль отдает лишь фоновым звуком; и слышны только тихие-тихие вздохи Катерины, которые кажутся ей до неприличия громкими, особенно когда холодные руки мужа сжимают грудь. На губах Волада появляться усмешка, он целует ее в губы и опускается перед женой на колени, задирая юбку и избавляясь от нижнего белья. — О, боги, Воланд, — тихо шепчет Катерина, отводя стыдливый взгляд в сторону. — ты безумен. — Наше безумие началось в день первой встречи. — он нежно целует внутреннию сторону бедра, подбираясь к желаному месту все ближе. — Любящие люди должны делить все поровну, Катюша. И Катерина опять утопает в своей бесконечной пучине любви. Она уходит под эту черную воду настолько глубоко, что закладывает уши, а легкие горят от нехватки воздуха, и только бесы, что безумно пляшут в этих разноцветных глазах являются для неё светом в глубине. *     *    * Германия, Берлин, 1904 год В течение следующей недели все мысли юной княжны занимала лишь только тот мужчина, фамилию, которою она не могла вспомнить. О ее знакомстве с ним никто не спрашивал, да и она никому не хотела рассказывать. Катерина уже через день после их встречи начала придумывать себе образ. Она боялась брать слишком открытое платье, боялась брать закрытое, все было то, но и не так. После того, как она наконец-то остановилась на паре вариантов, то начинала проделывать в примерочной самые глупые вещи. Кружилась в известных ей движениях танцев, садилась, все время оглядывая себя со всех сторон, боясь найти какой-то дефект. Она боялась: вдруг не заметит какую-то нелепую деталь в платье, в то время как Воланд сделает замечание и будет напоминать весь вечер. К выбору туфель Катерина отнеслась очень ответственно. Боялась, что красивый каблук может оказаться слишком высоким для неё, будет выглядеть нелепо в туфлях, в которых ни танцевать, ни ходить не сможет. Боялась, что они ей натрут и придётся терпеть боль, чтобы не выглядеть в его глазах слишком глупо. Дни до второй встречи с тем мужчиной тянулись до неприличия медленно. Катерина читала книги, надеясь, что при чтении время пролетит незаметно быстро, и их встреча наступит. Ей не хотелось есть, не хотелось гулять с подругами, вообще ничего. Все ее мысли резко занял Воланд, он даже стал являться ей во снах, заставляя Катерину потом сидеть с соником в руках, вместо завтрака, и читать трактовку сна, надеясь встретить там слова похожие по смыслу с "любовью". Когда Катерина стояла напротив зеркала, поправляя волосы, уложенные в идеальную прическу, платье, что и так сидело на ее фигуре безупречно, то не думала о том, что и её родители будут присутствовать на званом вечере. На вечере, где она появится под руку со взрослым мужчиной, а потом весь свет будет обсуждать пару русской княжны и профессора чёрной магии, о котором никто раньше не слышал, хотя он точно был немцем, не одно его слово на немецком языке не было изувечено или произнесено с акцентом. — Катерина Ивановна, — в комнату зашла молодая гувернатка Элоиза или Элиза, имя она так и не запомнила. Ее наняли совсем недавно - пару месяцев назад, заместо няньки Дуси, которая считай вырастила Катерину. — вас уже ожидает гер Воланд. — её голос дрогнул на его имени, а сердце княжны забылось чаще. Катерина взяла увесистый кожаный мешочек с деньгами и отдала его девушке. — Если кто спросит, то ты в это время спала. Ты поняла меня? — Катерина дождалась кивка от гувернантки и после чего опустила в её протянутые руки мешочек. Сердце Катерины билось очень громко, отдавалась в ушах ритмичным стуком, и ей казалось: его слышала даже гувернантка. Катерина шла медленно, считала ступеньки, смотря под ноги, боялась оступиться в длинном платье. Ступеньки наконец-то закончились, и Катерина подняла взгляд на стоящего в холле мужчину. — Добрый вечер, рада видеть вас... — она замолчала вспоминая, что они уже перешли на "ты". Неловко вздохнула, отвела взгляд и тут же исправилась. — я рада видеть тебя снова. Воланд улыбнулся, в глаза его горели тьмой, словно в них отражалась сама преисподняя. Катерина заворожено смотрела в его глаза, не могла отвести взгляд. Что-то безумное тянуло ее к нему. Она сделала пару шагов навстречу, продолжая смотреть в эти разноцветные глаза. Воланд шагнул ей навстречу, они встретились по среди холла. — Ты выглядишь прекрасно, Катрин. — он сжимает ее руку, подносит к губам  медленно целует, не разрывая зрительный контакт. По спине Катерины пробегает табун мурашек: ладони у него холодные-холодные, а губы казались просто ледяными. Но Катерина не может убрать руку или оторвать взгляд. Она уже больна им, она уже сошла с ума, понимала, что уже любила его... *    *     * Они выходят из ложи, смеются, словно двое подростков. Щеки у Катерины красные от стыда. Только подумай! В театре, прямо в ложе во время спектакля! Усмиряло её стыд только то, что тяжёлые бархатные шторы в ложе хоть немного скрывали их от глаз остальных. Воланд улыбается, целует её на ходу в щеки, в нос, в висок; крепко обнимает, прижимая к себе и вдыхает запах, который тоже стал принадлежать ему еще много лет назад. Она вся принадлежала ему: ее запах, только от него зависело, будет ли грудь Катерины вздыматься от дыхания. — Давай, — Катерина задумалась, продолжая улыбаться и идти с ним в одну ногу. — давай знаешь что! — она понизила голос до шёпота — Поедем прямо сейчас на озеро, в лесу. Окунемся, — она игриво провела рукой по его груди, понизив голос ещё тише. — прямо совсем без одежды. — и тут же звонко рассмеялась вместе с мужем. — Едем, — Воланд тоже улыбнулся. Катерине начало казаться, что они оба нормальные. Вернее самые обычное, но всё равно оба ненормальные, безумные от любви. — едем, Катюша! Когда же еще так сделаем! Катерина чувствовала себя легко и совершенно нормально. Все ее беды и переживания кажется отошли на второй план. Остались только она и Воланд. Прямо как раньше, прямо как всегда. Вся эта непонятная и чужая симпатия к Никите - была чем-то случайным, непонятным и неправильным. Где-то там произошла ошибка в судьбе этого бедного мальчишки, но ее уже исправили и вот Катерина снова не думает о нем, о его живых глаза, тёплый руках и бьющеемся сердце, сейчас она забывается в объятиях её такого же мёртвого мужа, как и она сама. Они спускаются с лестницы, выходят из театра Варьете и идут к машине. Катерина уже садится в салон, когда её глаза на миг встречаются с его взглядом. И вот в ушах опять стучит его сердце, дыхание его становится тяжелее, а сигарета в его руках начинает тлеть ещё быстрее. Он стоит возле фонтана и разговаривает с каким-то мужчиной. Катерина чувствует себя зверем, что замечает каждое изменение в состоянии жертвы. Ей кажется эта реакция слишком страшной. Кажется, что на самом деле вся симпатия к Никите завязана на попытке вспомнить и почувствовать какого это быть живой... Все это длится буквально мгновение, но для Катерины растягивается в очень долгий момент. Наконец-то она садится в машину, ногу стали ватными и любое движение кажется невыносимо тяжёлым. Фагот любезно закрывает ее дверь и садится на водительское место. Она видит из окна салона, как Никита теряет весь интерес к собеседнику, как его темно-зеленые глаза неотрывно следят за лимузином в который Катерина села вместе с мужем: — Вот она. — тихо шепчет Никита. Его собеседник начинается, так что бы услышать этот шепот. — Вот там моя ведьма с Патриарших прудов с отвратительной серенью в руках. Его собеседник только качает головой, глядя в след уезжающей машины, и закуривает сигарету. — Ведьма с отвратительной сиренью в руках. — задумчиво повторил собеседник выпуская ещё один пар дыма. Катерина с трудом отрывает взгляд от окна, переводя его на Воланда. — Куда едем-с, мессир? — спрашивает Фагот, заводя мотор автомобиля. — На озеро, которое в лесу, Фагот. — отвечает Воланд и смотрит на Катерину. Страх сжимает сердце Катерины липкими щупальцами, когда она чувствует на себе холодный демонический взгляд Воланда. А если он уже давно все знает? Что с ней будет? Станет одной из тех бедных душ, что находятся на грани ада и рая, обречённые бременем наказания от Сатаны. Стараясь не думать о мальчишке, Катерине прижимается к Воланду, прикрывает глаза и дотрагивается до его руки, сжимая. Руки у Воланда холодные-холодные, а сердце и вовсе не бьётся... — Что-то случилось, meine Liebe? — Воланд обнимает её в ответ, обхватывая женские плечи рукой. Он сжимает ее руку, а вторую, которой обнял, запускает в каштановые локоны, накручивая их на длинные пальцы в кожаной перчатки. — Ты устала? Можем сразу поехать домой. — Нет, нет. Все хорошо. — Катерина слабо улыбается и прикрывает глаза, стараясь полностью расслабиться в его редких объятиях. — С тобой мне очень хорошо. *    *    * Берлин, 1904 год. Катерине страшно, стыдно, липкий и жгучий страх сжимает щупальцами ее сердце, что бьётся как не в себе в объятиях Воланда. Стоило им появиться в зале, вернее появиться ей с ним под рукой, как Катерине начало казаться, что все только и шепчутся в своих компаниях о них. Катерина казалось, что как только они войдут вместе, то музыка и разговоры утихнут, а взгляды гостей будут обращены на новую в свете пару. Но так, конечно, не случилось. Они зашли в зал, а музыка и разговоры не становились тише, никто на них не смотрел и никто не шептался. Только родители Катерины смотрели на дочь так, будто бы та съела младенца. Но все прошло хорошо. Катерине не нужны были другие, ей нужен был только он. Они разговаривали друг с другом, танцевали вместе, пили шампанское из хрустальных фужеров только вдвоем. Остальные люди казались Катерине просто массовкой, которая оказалась тут совершенно случайно. — Я не хочу ехать домой. — тихо шепчет Катерина, сидя в объятиях Воланда. Они опять едут вместе в его машине по улицам Берлина к дому Катерины. Ее идеальное платье оказалось слишком легким для холодного вечера, и поэтому Воланд, как подобает настоящему джентльмену, отдал Катерине свой пиджак. — Значит едем ко мне. — так же тихо отвечает ей он, прижимая Катерину к себе ещё сильнее. Она кладет руку ему на грудь и даже не обращает, что его сердце не бьётся. Все заглушает ее бешено бьющееся сердце, которое готово выпрыгнуть из груди. — Да. Да. Я хочу к тебе. — Катерина обнимает его за шею, ей хочется раствориться в его объятиях. Она утыкается в его грудь носом, глубоко вдыхая уже знакомый ей аромат. За эту неделю она сходила с ума от того, насколько ей не хватало его. Она считала, что заслужила этих моментов близости с ним. — Значит едем, Катюша. — он гладит ее холодной рукой по темным волосам, тихо усмехается, а Катерине кажется, что ее веки стали очень тяжелыми по непонятно какой причине, но скорей всего это все усталость от насыщенного дня. Катерина позволяет себе расслабиться, в его объятиях она может это сделать, и закрывает глаза. Сознание в один миг проваливается в пустоту, словно по щелчку пальцев. — Куда едем-с, мессир? — спрашивает Фагот, видя, что спутница Волада уже спит. — Нам нужно обзавестись жильем здесь, но ненадолго. Пора уже возвращаться назад. — Воланд улыбается каким-то своим мыслям, глядя Катерину по голове. — А юная фройляйн? — спрашивает Фагот. — Катерина Ивановна вернется с нами. — холодно отвечает Воланд, смотря на спящию на его груди Катерину. В глазах его преисподняя отражается, черти по углям горящим безумно пляшут и громко хохочут.