Клубничный шоколад

Тори с восторгом оглядывает залитое солнцем помещение. Разноцветные леденцы и конфеты в цветастых обертках горками и кучами лежат на множестве белых витрин и прилавков, тщательно вымытые стекла и отполированные декорации в виде сладостей красочно переливаются в полуденных лучах, бликуют кусочками радуги на матовые стены и деревянный паркет. Всё вокруг будто живет и дышит десертной легкостью и воздушной приторностью, словно поблёскивает пыльцой из раздробленных сахарных кристаллов. Запах топленого шоколада и свежих бисквитов манят юношу за собой, заставляет с детским восторгом кружить по большому магазину. Торты, кексы, пироги, леденцы и помадка, шоколадные фигурки и плитки, карамельные леденцы и бесконечное количество разных видов конфет. Рай сладкоежки, бескрайний и кружащий голову, прямо перед Тори, протяни руку и сможешь зачерпнуть горсть ярких шуршащих оберток, прячущих ранее незнакомые ему сокровища. Юзуру бы однозначно не одобрил такое количество сладкого. Заявил бы что-то о том, как вредно есть столько сахара, особенно без должного обеда. Но его здесь нет, зато есть полная свобода и большая сумка, которую так и хочется забить ждущими его на полках угощениями. Тори подходит к первому же прилавку, с щенячьим восторгом разглядывает выставленные под блестящим стеклом банки с печеньем. Аккуратные, будто всё ещё горячие после выпекания, они лежали на тонкой кондитерской бумаге, заполняли красивые железные контейнеры, круглыми боками бликующие друг на друга. Овсяные, с шоколадной крошкой, с кусочками ягод и фруктов, они словно ждали, пока юноша потянется к ним, возьмет упаковку в руки и помчится к кассе. Радость момента и единение с кондитерскими изделиями прерываются вспышкой красного, мимолетным движением на периферии. То ли волшебные ароматы сладостей обострили его ощущения, то ли шестое чувство неожиданно развилось до небывалых пределов, но даже не отрывая взгляда от витрины, Тори догадывался, что именно он увидел. Вернее сказать «кого». Струйки холодного пота фантомно бегут по узкой спине, юноша тяжело сглатывает пересохшим от волнения горлом. Салатовые глаза мимолетно оглядывают помещение и он с шокированным писком испуганного котенка падает на пол, старательно прячется за широким прилавком. Из всех возможных людей было всего двое, кого он бы не хотел встретить ни при каких обстоятельствах. Первым, разумеется, был Юзуру. Потому что столкновение с ним обозначало мгновенное поражение, позорное изгнание из сахарной нирваны в мир овощных бенто и ппшных угощений. Вторым же был Цукаса. Увидеть его было трагедией в любой день, пускай, при всём своём желании, Тори не может отрицать, что перепалки с соперником зачастую значительно повышали его настроение. Но одно дело встретить лидера Knights где-то на территории ES, но абсолютно другое столкнуться с ним за пределами защищенных стен офиса или школы, на виду у простых прохожих и потенциальных фанатов. Он не может позволить этому придурку испортить его безупречную репутацию милейшего айдола индустрии. Тори осторожно выглядывает из своего укрытия, тонкие пальцы нервно сжимают деревянный корпус прилавка. Цукаса, к его удивлению, не выглядит ожидаемо спокойным или сосредоточенным. Совсем наоборот, он с таким же восторгом и обожанием разглядывает стоящую перед ним витрину, с каким сам Химемия минутами ранее рассматривал печенье. Фиолетовые глаза блестят чем-то непередаваемым и завораживающим и юноша думает, что будь они в какой-то манге, взгляд Суоу был бы полон мерцающих звездочек. Цукаса широко улыбается, выставленным десертам, Тори сам того не осознавая копирует чужое выражение лица, что-то теплое мягко растекается в груди. Он трясет головой, отгоняя наваждение, прячется обратно за прилавок, дрожащими пальцами доставая из кармана телефон. Размеренные гудки кажутся мучительно медленными и юноша раздраженно кусает губы, обреченно стучась головой об деревянную стойку. — Алло? Тори-кун? — голос друга по ту сторону провода будто возвращает улетевшую из тела Химемии душу, он облегченно выдыхает, морально готовясь поведать все ужасы своего незавидного положения. — Хаджиме, что мне делать? Я пришел в тот магазин сладостей, который мы обсуждали недавно и столкнулся там с Цукасой, — он драматично всхлипывает в трубку, одинокая слеза так и норовит скатиться по щеке. — Я не совсем понимаю суть проблемы, он же тебе нравится, разве нет? — неловко отвечает юноша и даже не видя его, Тори может представить, как-то смущенно теребит рукав школьного пиджака. — Во-первых, никогда не вспоминай о моём краше в этого придурка. Во-вторых, именно поэтому ему нельзя здесь находиться. Я хотел купить что-то и тайно подбросить, поэтому я не хочу уходить, но если он меня заметит, я— — Вообще-то уже заметил. Тревожный монолог Тори прерывается чужим голосом, в немного издевающемся тоне без труда узнаётся виновник всех бед несчастного Химемии. — Я перезвоню, шепчет в трубку, не отрывая взгляда от раздражающей улыбки сверху, — Как много ты слышал? Положение у него незавидное и не то чтобы располагающее к требованиям. В конце концов, из них двоих только один сейчас собирает пыль светлыми джинсами, усевшись прямо на полу, и это явно не Цукаса. Но в таких ситуациях нельзя показывать страх или слабость, иначе сожрут и не подавятся. — В основном куски. Какой-то краш, «не хочу уходить» и молитвы о том, чтобы я не поймал тебя позорно прячущимся за прилавком, — Суоу явно издевается и видит бог, если бы не необходимость поддерживать имидж, Тори бы давно пнул его в голень. — Ты слишком высокого о себе мнения. У меня просто шнурок развязался, вот я и сел завязать, — упрямо сложив на груди руки отвечает Химемия. — Разумеется, my bad. Если бы ты прятался, ты бы вряд ли стал падать на пол за прилавком, — Тори в ответ на это триумфально улыбается, чуть вскидывая подбородок, — в конце концов, ты такой маленький, даже вытянись ты в полный рост, я бы вряд ли увидел тебя за этой стойкой. Знаете что, забудьте об имидже. Он прокусит ему лодыжку и заставит валяться на полу вместе с собой. Химемия раздраженно поднимается, витиеватые оскорбления тихим бубнежом вылетают из его рта, пока он старательно смахивает пыль с джинсов. — Если тебе нечем заняться, то либо найди своему юниту работу, либо сделай полезное дело и помоги мне купить подарок, — юноша хватает Цукасу за запястье, решительно тянет за собой к витрине с различным шоколадом, старательно игнорируя расползающийся по щекам жар, — давай, включи все свои знания о сладостях и порекомендуй мне что-то стоящее. — Это для твоего краша? — Суоу заинтересованно, пускай и как-то грустно смотрит в чужие глаза, Тори смущенно отворачивается, пытаясь сбежать от пытливого взгляда. — Не твоё дело. Цукаса пару минут молчит, сосредоточенно разглядывая представленные товары. Химемия при всём желании не может понять, о чем точно думает парень, но он без сомнения может признаться хотя бы самому себе в том, что пока Суоу не открывает рот, чтобы наговорить гадостей, он очень даже красив. — Всё зависит от того, что любит этот человек. Что ты можешь сказать про него? — Он сладкоежка и абсолютно не понимает намёки. Если бы я брал шоколад себе, то взял бы что-то клубничное, но вкусы этого дурака скорее всего отличаются от моих, — Тори тяжело вздыхает, периодически указывает на конкретные виды, которые бы однозначно купил себе, как бы иллюстрирую свой ответ. — Ну надо же, от тебя абсолютно никакой пользы! , — Цукаса хлопает в ладоши, смеется с чужого раздраженного вида, — здесь всё вкусно. Моим favorite я бы, наверное, назвал молочный с мармеладом, но— — Супер! Беру его! Тори игнорирует все последующие протесты юноши, решительно хватая указанную плитку, и убегает к кассе. Ничего не понимающий Суоу и плитка белого шоколада с кусочками клубники мчатся следом, пытаясь поспеть за неожиданно быстрым айдолом. *** Уроки в понедельник заканчиваются удивленными вздохами и скрежетом железных ящиков. Тори с тихим смешком и алеющими от осознания щеками разглядывает знакомую, купленную при нём Цукасой плитку шоколада. Аккуратная записка едва держится за блестящую обертку сладости. Химемия слышит металлический грохот, словно что-то тяжелое с силой ударилось о закрытый шкафчик. Ему хочется верить, что этот шум ознаменовал первый день в году, когда Цукаса Суоу смог понять подброшенный ему намёк.