Быть омегой — значит, быть слабым. Но всё это — полная херня.
Миром правят альфы, они же и устанавливают правила. Родиться альфой — большая удача и лучший подарок для родителей. К огромной силе и крепкому телосложению ты автоматом получаешь в подарок особые права, включающие возможность стать «большой шишкой» где-нибудь в правительстве. Альфа — это лидер, способный вести за собой людей, а также глава семейства и лучший представитель своего рода. По крайней мере, это то, что рассказывала мне мать. А ещё она говорила, что альфа — хозяин для своей омеги. Он полноправно владеет ей и может использовать так, как ему заблагорассудится. Конечно, подобный «контракт» является двусторонним и абсолютно добровольным (если истинность вообще можно считать чем-то добровольным), но иногда это условное правило нарушается, что приводит к неминуемым конфликтам. Поэтому и существуют беты. Не участвуя в межполовых разборках, они стали той самой опорой общества, на которой и сейчас держится наш мир. Если альфы — это вершина, своеобразная элита, то беты — её неизменный каркас. Они отлично справляются с работой госслужащих, вроде врачей, учителей или юристов, умея заслужить доверие и расположить к себе человека любого пола. Именно поэтому им заслуженно досталось срединное положение. А на дне… Да, самой низшей частью общества считаются омеги. Слабые, способные только на свою обычную жизнедеятельность и вынашивание потомства, они редко когда пробиваются выше, чем рядовой работник офиса. И даже это является для них чем-то невероятно сложным, почти настоящим достижением. Собственно, отсюда и возникла мода на чрезмерную опеку хрупких омежек и использование их в качестве милых домохозяек. Аж блевать тянет. Омегой может родиться кто угодно, будь то мальчик или девочка, но быть парнем-омегой… Дерьмово, скажу я вам. Ты автоматически становишься «козлом отпущения» и игрушкой для переполненных гормонами альф, которые, руководствуясь только собственными желаниями, уже не различают, какого именно ты пола. Если ты омега — с тобой можно делать всё, что угодно. Но я не слабак. И каждый раз это приходится доказывать. — Юнги, ты уже запарил, — ворчливо вздохнул Сокджин, обрабатывая мою разбитую бровь. — Почему нужно обязательно лезть в драку? Я больше не буду помогать тебе, если ты продолжишь так себя вести. — Я и не просил, — фыркнул, пытаясь увернуться от пропитанной перекисью ватки. Безуспешно. Открытая рана горела огнем. — Ай! Больно же! — Терпи, — спокойно приказал старший брат, уверенными движениями обрабатывая разодранную кожу. Он был слишком заботливым для альфы. Наверное, именно поэтому его никогда не брали в расчёт среди своих, принимая за типичного бету. Я поморщился, когда Сокджин в очередной раз приложил ко лбу мокрую ватку. Щипало сильно, но больше всего была задета гордость: ко мне снова относились как к слабому и беспомощному. Наконец, брат закончил и, как следует заклеив рану пластырем, отодвинулся, с удовлетворенным видом разглядывая результат. — Вот, так-то лучше. И чтоб больше на людей не кидался, понял? Ещё хоть об одном случае узнаю — мало тебе не покажется. — Мало мне не покажется, если не смогу дать отпор, — пробормотал куда-то под нос, не желая встречаться со старшим взглядом. Он всё равно не смог бы меня понять. Я не бросался в драки, чтобы просто кому-то что-то доказать. Кулаки — это всего лишь самозащита. Сегодняшний случай, как и все до него, не был обычной заварушкой среди мальчишек: эти проклятые альфы снова покушались на мою честь. Но рассказать брату о подобном было не то чтобы стрёмно. Мерзко. Попытки же разобраться самостоятельно, очевидно, не всегда заканчивались удачно. — Как любовь твоя поживает? — внезапно поинтересовался Сокджин, словно стараясь уйти от негативной темы. Я непроизвольно вздрогнул. Такое направление разговора было ещё хуже. — Хён, только не начинай… — Намджун сказал, что ты снова торчал около дверей в актовый зал, — прищурился брат. Я вздохнул. Тяжело жить, когда везде есть «глаза» и «уши». — Не хочу это сейчас обсуждать. Поднявшись со стула, быстрым шагом направился в свою комнату, но рука Сокджина уже ловко схватилась за запястье. Пойти против альфы намного старше меня шансы были нулевые. Пришлось повернуться к брату лицом. В тёмных глазах плескалось искреннее беспокойство. — Не лезь к Чимину, — вдруг серьёзно попросил он, не отводя взгляд. Я не стал спрашивать о причинах. И сам знаю. Пак Чимин — один из самых известных альф школы. И дело даже не столько в статусе его семьи, сколько в собственных заслугах. Он и его чудесный голос стали особым сокровищем для школы, не раз продвигавшей парня на все возможные мероприятия и конкурсы. Чимину нравилась слава. Быть в центре внимания — словно лакомство для этой певчей птички. Но, собственно, причиной для подобной просьбы брата стала вовсе не бешеная популярность Пака. Дело было в его друзьях и дурном характере самого альфы. Избалованный всеобщей любовью, он мило улыбался окружающим в лицо, но творил множество поганых вещей за пределами школы. И в этот послужной список, конечно же, вошла травля парней-омег. — И не собираюсь, — фыркнув, устремил глаза в пол. Легче сказать, чем сделать. К Чимину влекло, как к огню — мотылька. И я, чёрт возьми, прекрасно знал, насколько оно может быть для меня чревато. Но поделать с этим ничего не мог. — Я просто наблюдаю, чтобы словить вдохновение. — Снова пишешь? — удивленно спросил Сокджин. Я нехотя кивнул. Страсть к сочинительству также не осталась от него в тайне. Иногда даже удивляло, насколько сильным могло быть доверие к сводному брату. Но, как говорится, порой не нужно одной крови, чтобы стать по-настоящему близкими людьми. А Сокджин был мне роднее, чем собственный отец. — Я хочу… написать песню. От признания заалели щёки. Пусть любовь к музыке и не была секретом, я ещё ни разу не говорил брату о том, что мечтаю стать композитором. То ли это казалось слишком детской идеей, то ли оставалось слишком личным для того, чтобы кому-нибудь открыться. Но самой большой тайной были тексты, посвящённые абсолютно глупой любви к человеку, который мог стать причиной моего разрушения. Если уже не стал. — Надеюсь, ты дашь мне её послушать, когда закончишь, — улыбнулся Сокджин, отпуская мою руку. Я задержался, скованный его серьёзным взглядом. Было видно, что брат искренне беспокоился. — Юнги, пожалуйста… Чимин — не тот человек, который тебе нужен. В школе есть столько других альф… — Знаю, хён. Не переживай. Легко поклонившись, я помчался в свою комнату. Да. Альф и правда было чертовски много. Больше, чем хотелось бы, потому что каждый из них был потенциально опасен для омеги, вроде меня. А ходить каждый день по лезвию ножа — далеко не мечта для подростка. Я вздохнул и плюхнулся на кровать. Мышцы ломило после сегодняшней потасовки, а синяк на правом боку заметно увеличился. Кажется, одних упражнений всё ещё недостаточно. Нужно стараться лучше, если хочу спокойно дожить до выпуска. А дальше… Дальше точно будет проще.***
— Юнги-и-и! — Знакомый голос заполнил коридор, привлекая слишком много лишнего внимания. Я покачал головой. Хосок всегда был слишком шумным. — Наконец-то ты… Ох… Погоди-ка… Кто это тебя так? — Случайно. — Я отвел руку друга, потянувшуюся к пластырю. Больше беспокоило другое. Из-под водолазки явственно виднелись багровые пятна. — Снова? — Ты о чём? — удивленно спросил парень, но, поняв направление моего взгляда, тут же стыдливо покраснел. — Юнги, всё в порядке. Не обращай внимания. — Кто? — Юн… — Кто это сделал? Едва пальцы осторожно коснулись синяков, Хосок рефлекторно отдёрнулся, тихо зашипев. Я с силой сжал челюсть, пытаясь унять нарастающую ярость. Это было уже в третий раз. В третий раз очередной альфа зажимал моего друга в углу. А меня снова не было рядом. — Если скажу, ты опять полезешь в драку, — сморщился Хоуп, прикрывая синяки ладонью. — Это не стоит того, чтобы разбивать кулаки. — Ты мой друг и я должен защищать тебя, — заявил с уверенностью, вызывая у омеги слабую, но полную благодарности улыбку. Его взгляд вдруг скользнул за моё плечо. И когда Хосок в мгновение напрягся, взволнованно приоткрыв рот, я обернулся, чтобы посмотреть, что же его так поразило. И сам едва не рухнул на пол из-за подкосившихся коленей. — Довольно опрометчиво для омеги, не думаешь? — во все тридцать два зуба улыбнулся Пак Чимин, останавливаясь в метре от нас и пафосно скрещивая руки на груди. — Хэй, да это же тот самый, который… — Ким Тэхён, один из его прихвостней, быстро наклонился к уху парня и что-то с усмешкой прошептал. — Вот оно как? — удивлённо приподняв брови, спросил Чимин и просканировал меня глазами. — Значит, этот омега и есть «великий и ужасный Мин Юнги»? Выглядишь ещё более хрупким, чем я думал. Подойдя ко мне почти вплотную, альфа вдруг зажал нос рукой. И я прекрасно знал причину, потому что и сам едва сдерживал эмоции в его присутствии. Запах апельсина смешался с ароматом мяты. Это было понятно ещё с самого первого дня. Прости, Сокджин, но я не могу избегать этого человека, потому что Пак Чимин — мой истинный, хоть и невероятно сучный альфа.