Паутина

Доа доделала свою работу и посмотрела на часы, которые показали, что рабочий день подходит к концу. Девушка начала складывать бумаги в полку и собирать мусор со стола. День был не лёгким, она сильно устала и хотела побыстрее оказаться дома рядом с детьми, в своей уютной пижаме и с кружкой фруктового чая. Но её прервал стук в дверь. — Войдите! — прозвучал ровный голос по всему кабинету. Дверь отворилась, и в кабинет вошла девушка. — Хани? — слегка удивилась Доа, увидев её. — Разве ты ещё не ушла? — Нет, — спокойно ответила девушка. — С вами хотят поговорить, это родственник нашего пациента, — замялась Хани и посмотрела на доктора, которая села в кресло. — Хорошо, пусть войдёт! — Спасибо, — проговорила Хани и, поклонившись, вышла из кабинета. Через несколько секунд в дверь вновь постучали. — Войдите! Дверь открылась, и перед доктором предстала молодая красивая девушка с карими глазами, с фарфоровой кожей и с идеальной фигурой. Она была одета в дорогое и короткое платье от Chanel, держала сумку от известного бренда Dior. А её шёлковые волосы были собраны в длинный хвост. — Здравствуйте, доктор Мин, — вежливо поздоровалась Гаён. — Здравствуйте! — в ответ также поздоровалась девушка. — Проходите, садитесь, пожалуйста, — рукой указала на стул. Гаён последовала совету и присела на стоящее напротив кресло. — Вас что-то беспокоит? — с улыбкой спросила доктор. — Я пришла на счёт своего брата, его зовут Чон Хосок. Мне сказали, что вместо господина Тэджуна сейчас вы его лечащий врач. — Да, всё верно! Господин Квон здесь не работает около двух месяцев. И я также посмотрела медицинские данные вашего брата, он в коме уже три года, но его состояние всё такое же стабильное, без изменений, — сказала доктор, поправляя свой белоснежный халат. — Так что не переживайте! Если что-то случится, я обязательно сообщу вам. — Спасибо! — Милая улыбка появилась на лице Гаён. — И ещё, доктор, можно вас попросить об одолжении? — спросила она, теребя подол платья. — Да, конечно, слушаю вас! — ответила Доа, заметив, что девушка нервничает. — Пожалуйста, никому не сообщайте о его состоянии, кроме меня. Это ради его безопасности. Я очень прошу вас, доктор, — умоляющим голосом произнесла Гаён. Доа умолкла на секунду; честно, она не хотела узнавать подробности, считая, что её не касается. Она лишь кивнула. — Хорошо, как скажете! Гаён с облегчением вздохнула и, тёплым взглядом посмотрев на доктора, покинула кабинет. ***** В центре сгоревшего склада стоял Пак Чимин, а вокруг него кольцом стояли здоровые амбалы. А в дальнем углу сидел Ким Тэхён собственной персоной, неподдельным восхищённым взглядом наблюдал за лучшим другом, даже не думая его останавливать. Чимин был пугающим и злым, его ноздри расширились, а на сжатых кулаках вздулись вены. Его чёрные волосы были уложены назад, открыв лоб, что смотрелось невероятно сексуально. А тёмный костюм идеально сидел по фигуре, и казалось, что вышел из рекламы какого-то известного бренда, чёрные туфли блестели, и в них, наверное, можно было увидеть своё отражение. — И зачем ты это сделал? Ты же знал, на что идёшь, но всё равно сделал! — спокойным голосом произнёс Пак, подходя к нему ближе. Ким Сокджин выглядел потрёпанным. На скуле багровел синяк, губы были разбиты, а изо рта текла струйка крови. — Чтобы посмотреть на тебя, как ты теряешь всю свою власть раз за разом. И это только начало, Пак, — произнёс Джин. — Это ты так мне мстишь за своего отца, который сдох, как собака? Или же… — тянул специально рядом с ухом Сокджина, и тихий шёпот разносился прямо возле его уха, — из-за Доа, что я её жёстко трахнул первее тебя? — с некой усмешкой спросил Пак. — Эм-м, — он выпрямился, — кстати, где она сейчас? После того дня она пропала, — задумчиво спросил Чимин, глядя куда-то вдаль. — Не знаю, — честно ответил Джин. — Ладно, закроем тему о прошлом и перейдём к главному. Ты отдашь мне все свои акции, но если будешь сопротивляться, то твоя жена как миленькая пойдёт в бордель, нам как раз там не хватает человека, а твою дочь я продам на органы. И знаешь, какой самый дорогой орган у человека? Правильно, костный мозг, — проговорил Пак. — Сука, только тронь мою семью, и ты труп, понял?! — кричал ему Джин во весь голос. — Ты ведь согласен? Если нет, то мои люди сейчас же начнут действовать, — произнёс Пак, достав из кармана пиджака телефон. — Хорошо, хорошо. Бери и подавись. Только не трогай их, пожалуйста! — Умный мальчик, — сказал Чимин, хлопая его по щеке. — Ты ведь знаешь, что ты конченный псих? Жду не дождусь, когда ты сядешь за решётку и будешь там гнить до самой смерти. Чимин на это лишь громко рассмеялся, как будто Джин сказал обалденную шутку. — Эй, Ким Сокджин, ты бы ещё «в ад» сказал, вот же идиот. А теперь слушай меня внимательно, — сейчас он был похож на дикого обезумевшего зверя, — если ещё раз будешь мешаться под ногами, убью, как убил твоего отца. Так что сиди тихо и не высовывайся, понял? — Предупредив его, мужчина подал знак Тэхёну, что пора уходить. ***** На улице стояла приятная прохлада летней ночи. Было довольно темно, и большинство людей уже были в своих домах. На улице были слышны лишь шумные подростки и хохот нескольких персон в состоянии алкогольного опьянения. Дети уже давно спали в своих комнатах. Время около трёх часов, а Юнги сидел, тихо щёлкая мышью, что-то внося в компьютер. Он сидел ровно, не сутулился, открывая широкие плечи и аккуратный изгиб спины. Сейчас на нём лишь белая футболка, чёрные шорты и домашние тапочки. А напротив тихо спала Доа. Усталость взяла своё. Юнги, закончив работу с компьютером, увидел свою жену спящей, аккуратно взял её на руки, отнёс в спальню и поцеловал в губы. Доа обняла его за шею и поцеловала в ответ. Мин слабо улыбнулся в поцелуй и отстранился от жены. — Значит, не спала, — сказал брюнет. На этот вопрос Доа лишь покачала головой, хихикая. Парень приник губами к женской шее, покрывая поцелуями каждый её сантиметр, спускаясь рукой вниз, осторожно проникая под сорочку. Он провёл пальцами по уже мокрым трусикам девушки, осторожно снимая их одной рукой. Напряжение в воздухе стало таким высоким, что он почти материализовался и создал иллюзию полной интимности. Голова кружилась от сладости, перестав думать о чём-либо, кроме как об этой невероятной страсти. Они погружались в безудержную страсть и невероятное наслаждение, которое охватывало их тела. Каждый новый поцелуй становился более страстным, более чувственным, более развратным. — Юнги… Я больше не могу… Я хочу тебя, — простонала она от нехватки воздуха, притянула его к себе, отчего воздуха стало ещё меньше, и страстно поцеловала. Юнги медленно разорвал поцелуй, стянул с неё сорочку, а дальше свою одежду с нижним бельём и медленно вошёл в неё. Она вскрикнула от удовольствия. Мин начал двигаться медленно и нежно, при этом смотрел на неё затуманенным от желания взглядом. Он стал набирать темп, Доа откинула голову назад и выгнулась. Сердцебиение участилось, девушка начала стонать ещё громче, он заткнул её поцелуем и стал двигаться ещё быстрее, всё сильнее набирая обороты. Она вцепилась в его спину, оставляя царапины на нём, медленно проводя по всей его длине. Дышать было просто невозможно, он продолжал целовать её, при этом старался набрать воздух между поцелуями. Как только он почувствовал, что пик наслаждения близок, снова стал двигаться медленнее, оттягивая момент, затем постепенно снова стал набирать обороты. Все его действия приносили безумное наслаждение, от этого Доа не могла произнести ни слова, она просто стонала. Юнги наклонился к ней и обнял её за талию, и стал делать резкие движения внутри неё. По его шее стекали капельки пота, скатываясь по её груди. Всё, что он делал, было желанным, было хорошо от всего, что делал, и не хотелось, чтобы это прекращалось. Он целовал её в шею, постепенно поднимаясь, и касался её губ, и стонал вместе с ней. И вот пик наслаждения уже близок, и они одновременно кончили. Юнги обессиленно упал на другую сторону кровати, притянул к себе жену, и оба погрузились в царство Морфея. Тем временем в клубе спокойнее не становилось. Музыка орала на полную катушку, народ выл, двигаясь волной по танцполу. Клуб находился на одной из главных улиц города, из-за чего популярность его зашкаливала. Он занимал два этажа, включая VIP-зону с собственным входом, гардеробом и тремя барами, а также танцпол, рассчитанный более чем на пятьсот человек. На территории располагалась многоуровневая сцена, вокруг неё — основной бар, который позволял насладиться вечером душой и телом. Мужики, возраст которых перевалил за пятьдесят уж точно, желали получить удовлетворение, попонтоваться своими привилегиями благодаря количеству денег на картах. Шлюхи, ищущие себе богатого мужчину, чтобы не отказывать себе любимым ни в чём, выставляли свои тела на всеобщее обозрение, а вернее продажу. Жались к мужчинам, демонстрируя свои навыки соблазнения, попутно принося хозяину заведения нехилые деньжища. Клуб снаружи, бордель — внутри. VIP-комнаты были довольно большие. Возле левой стены стояла большая кровать, напротив неё посередине комнаты находились кожаный диван и красная ковровая дорожка. Поскольку в комнате было темно, только город за окном привносил немного света, нельзя было разглядеть тёмные шкафы у дальней стенки. И в одной из этих VIP-комнат на кожаном диване сидел хозяин клуба. На нём был накинут красный шёлковый халат, демонстрируя его красивые выпирающие ключицы, на его плоском животе виднелись татуировка «Nevermind» и еле заметный пресс. Откинувшись на спинку дивана, запрокинув голову назад, прикрыв глаза, он слегка постанывал, когда одна из его шлюх делала ему головокружительный минет. Он наблюдал за тем, как ночная бабочка посасывала член, обхватив рукой. Она заправила за ухо мешающую прядь чёрных волос и, не отрываясь от своего занятия, посмотрела в глаза связующего. Парня вновь окатила волна возбуждения, снеся крышу окончательно. Снова откинувшись на подушку, он положил правую руку на девичий затылок, чуть сжал волосы. Тело сводило от напряжения, перед глазами плыли яркие пятна, в ушах стоял звон, и лишь слегка до парня доходили хлюпающие звуки. Он горел, он плавился, он захлёбывался в собственных чувствах. Так хорошо ему не было никогда. Этой развратнице нравился размер его члена: не длинный, но толстый, сочный и с аккуратной багровой головкой. Просто идеальный. И почему-то в этот момент он вспомнил её. Её глаза, чистые как небо; губы, сладкие как карамель; волосы, которые пахнут ванилью; её тонкие и длинные пальцы. Таким позавидовал бы любой пианист. Её голос подобен сладкому мёду. Такой красивый, мелодичный и дарящий надежду на лучшее. От одного лишь воспоминания о ней Пак кончил прямо в тёплый рот девушки, а она, как послушная девочка, проглотила его сперму всю без остатка. Мужчина медленно встал с дивана и подошёл к панорамным окнам, завешанным шторами. — А теперь выметайся из комнаты. Сейчас же! — приказным тоном сказал он. Девушка лишь кивнула, не желая с ним спорить, и скрылась за дверью. Чимин, взяв телефон, набрал номер, и спустя время ему ответил сонный голос парня. — Да, господин Пак, что-то случилось? — сонным голосом спросил Минхо по ту сторону телефона. — Минхо, найди мне Лим Доа, где бы она ни была, и приведи её ко мне, — приказал мужчина спокойным тоном. — Но, господин Пак, мы же её не… — Я сказал, найди. — Чимин не дал ему договорить. — Обыщи хоть весь мир, но найди мне её живой, — уже строгим голосом приказал Пак. — Хорошо! Понял вас, господин! Чимин не смог найти её четыре года назад, но на этот раз обязательно найдёт и сделает её своей. Хочет она этого или нет.