*********
Данила плёлся в сторону учебного корпуса, кажется, что все силы, на которых последнее время держалось его тело: адреналин, ненависть и желание справедливости — испарились, как будто бы их и не бывало никогда. Тошнота от непреодолимого недомогания подступала к горлу комком желчи; виски дёргало и тянуло, кажется, усталость скоро перерастёт в нечто невообразимое. На подходе к кабинету Кашин повстречал Дашу с Ильёй, с последним они встречались урывками и буквально на пару минут, даже на уроках особо было не поболтать: Коряков успел схлопотать несколько двоек по алгебре и теперь бегал за учительницей по пятам. — Привет всем, — кинул Данила, пристраиваясь рядом, и облокотился на стену. Нега разливалась по свинцовым ногам, но она не была синонимом слова удовольствия, скорее её антонимом. — И тебе привет, — Даша ответила парню, Илья же лишь покивал несколько раз головой, навесу дописывая какой-то пример. Невольно вспомнилось, как он с Тушенцовым в последний миг доделывали проект, впрочем, хер с ним. — Выглядишь не очень, чтобы очень. Илья перевёл на него взгляд, зрачки его перевалили за значение орбиты. — Согласен, ты хоть спишь вообще? У тебя синячища такие… Ещё и капилляры лопнули, — цокал Коряков, отбросив своё занятие, — Тебе, может, не знаю, больничный выпросить? — А толку-то, этот рядом будет, под ухо всё время пиздеть будет, — кто этот Данила тактично умолчал, но Илья и так всё понял. — Не, они на время болезни выделяют одиночную комнату без соседей, чтоб заразу по корпусу не разносил. — Удобно на самом деле, правда обычно это не больше трёх дней, но хоть какие-то выходные, — проговорила Даша, — Сама таким пользовалась, — вскрыла все карты Каплан. Девушка потянулась, поднимая руки вверх, разминая мышцы; рукава непроизвольно сползли чуть ниже, но даже этого хватило, чтоб алые царапины узрели мир. Взор Дани невольно зацепился за них и отпустить не смог, пусть глаза его теперь бегали куда-угодно, лишь бы вновь не приковать к порезам. Почему? Очевидный вопрос закрался предельно логично. Но ответ на него знала лишь Каплан, а может, девушка уже успела погрязнуть в этом настолько, что истинная суть пропала? Хотелось спросить: отчего? почему? зачем? — но он не ведал, какая реакция может последовать за этим. Полное закрытие от окружающих её людей, агрессия на тех, кто хотел ей помочь или принятие? Он боялся ошибиться. Да и этот разговор, если ему хватит духу, ежели когда-то состоится, то точно не в присутствии всего коридора. На душу словно опустился буран; на голову вылили ведро холодной воды, а сердце предательски сжалось. Слова Ильи доносились будто бы из вакуума, бессвязные отрывки смогли выдернуть окаменевшего Даню из нерадостных мыслей. — Слушай, не хочешь потом на выходных прогуляться? Я как раз точно закончу со всей этой хуйнёй. — Да, без проблем. — но почему-то желание не было столь радостным, как могло бы быть пару дней назад. Прозвенел звонок, и в класс зашла толпа учеников. Но вот что точно не смог понять Кашин, почему так много неизвестных ему людей? Но при этом некоторые лица казались знакомыми. Блять. У него совмещённый урок. С классом Тушенцова. Пиздец. Данила с утра не мог терпеть чужое лицо, а сейчас Тушенцов своим присутствием будет травить нутро, а то, в свою очередь, заставит гнить душу. И только Кашин хотел было сесть с Каплан, как Руслан прошмыгнул у него под носом и сел рядом с девушкой, отказалась бы она или нет — неважно, Тушенцов сделал бы всё равно так, как задумывал он. Данила сел позади них вместе с Коряковым, что уже что-то чиркал на полях тетрадного листа. Кашин положил голову на стол, а уши сами невольно навострились. Он витал где-то в прострации, смешанные голоса доносились до его слуха; слова сплетались между собой из-за чего многое не было разобрать. Но резкий выпад был слышен настолько чётко, что в одно мгновение показалось, будто бы в классе стояла гробовая тишина. — А чего ж не до кости хуйнула, страшно стало? И это прозвучало с такой глубокой усмешкой и язвой, что ощущалось вязкой смолой по коже. Холодок пробежался по телу, мурашки стадом пронеслись по Кашину. Он тут же приподнялся, оглянулся на постепенно злеющего Илью, а после перевёл взгляд на Дашу. Та словно сжалась, да и казалось, будто бы уменьшилась в несколько раз. Плечи её сотрясались и, — Данила тут же смог предположить, — по щекам текли слёзы. — Стыдно что ли? А че ж на запястьях тогда? Внимание ты и лицом можешь заработать… — и Руслан не успел договорить. Кашин схватил Тушенцова за воротник, потянул на себя и прошептал на ухо. — Ещё одно слово — и ты ляжешь прям здесь, — тяжёлое дыхание опаляло парня. Ногти впивались в чужую дерму, Данила готов был разорвать Руслана на месте без остатка. Остаток урока прошёл в напряжении. Когда же прозвенел звонок Кашин тут же подорвался с места, схватил Тушенцова за плечо и повёл под ругань учительницы вон из класса. Зайдя за угол, кулак тут же отправился в нос Руслана. Кровь незамедлительно хлынула, та булькала в переносице, а после стекала вниз по губам. — Ты — сука охуевшая, знаешь это? — последовал ещё один удар, — Ты схуяли решил, что тебе пиздеть и делать всё можно? — Данила схватил парня за грудки, смотрел в его расквашенное лицо. Ноздри раздувались в страшном пыхтении, а грудь заходилась в глубоком дыхании. — Грешно себе вредить… — с кривой улыбкой пробормотал он. Кашин отпустил его, тот скатился на пол, Даня харкнул рядом с ним и ушёл в сторону класса. Там его уже ждал ухмыляющийся Илья с его вещами. У Руслана в голове чаща, он схватился руками за волосы, потянул их за корни. Плечи затряслись от истерического смеха. Возненавидь меня.*********
Неприятный осадок засел глубоко внутри, не позволяя оценивать ситуацию объективно. С одной стороны они друг другу не обязаны, но с другой — должно же быть в Руслане хоть что-то человеческое? Неужели за мерзкой оболочкой скрывалась такая же мерзкая душа? Да и была ли душа у этого человека вообще? За образом уверенного в себе человека скрывался животный ужас. Тушенцов до ужаса боялся смерти, но это не мешало ему приближаться к ней быстрее. Осознание возможного печального конца всё больше тревожило Кашина. У него самого хотя бы был план отступления, чего не скажешь о Руслане. Говорят же, что чужая душа — потёмки, но душа Руслана иногда казалась ему глубокой бездной, куда Данила не рискнул бы упасть. Мысли в голове Дани настолько громко кричали, что от их потока у него закладывало уши. В итоге эти самокопания ни к чему нормальному не привели, только спать потом без таблеток не мог. Окончательно утонуть в себе ему помешал звонок. Отец, как всегда, не прогадал. — У меня есть для тебя новости. — И тебе привет, пап, — Владимир наверняка не хотел показаться грубым, просто обычные любезности он не принимал. — Вас не исключат, Лера призналась в своём поступке. Дань, ты умеешь удивлять. Я, конечно, знал, что тебе нравятся безбашенные, но чтоб настолько, — интересно, посчитал бы он Руслана ненормальным? Хоть он с Мидлер по факту и не встречался, но правда в словах Владимира определённо была. — Что произошло? — почему всё самое важное Данила узнавал в последний момент? — Она хотела вас шантажировать, я пошёл на опережение, — девушка явно ошиблась с выбором доверенного лица. — Я могу перевести тебя в другую школу, либо опозорить и оставить здесь. Выбор за тобой, — разочарование подкатило к горлу. — Вы не можете так со мной поступить. Я рассказала вам правду. — истерика, закончившаяся пару минут назад, снова начала давать о себе знать. — Каково тебе будет жить с клеймом дочери наркомана? Как думаешь, как скоро после этого твоя жизнь превратится в ад? — проблемы в семье Лера никогда не афишировала, знала: за такое тут растопчут. — Ты поступишь так, как я скажу. — От меня что-то требуется? — от былого напряжения не осталось и следа. Апатия полностью заполнила мысли Кашина. — Найди Руслана и бегом ко мне, — вызов оборвался так же резко, как и начался. Даня лишь нахмурил брови. Почему, как только уровень ненависти к парню возрастает до небывалых масштабов, так и потребность в его присутствии ползёт наверх? Тебя хотят исключить из-за глупости? — Найди Тушенцова! Тебя шантажирует бывшая подруга? — Иди за Тушенцовым! Сам-то Руслан за Даней бегать точно бы не стал. Только ежели от него. На поиски парня ушло немного времени. С лёгкостью перехватив его на пути к комнате, они тут же поменяли курс, направляясь к импровизированному офису. Напряжённая тишина окончательно выводила из себя. Неужели им сейчас нечего друг другу сказать? Даже маленькая подколка была бы лучше, чем противное до скрежета зубов молчание. Хотя, если так подумать, они сами сделали это друг с другом. Их никто не заставлял скрывать все чувства и эмоции до последнего, пока это в итоге не вырвалось наружу, ломая их отношения напрочь. Руслан первый прервал молчание. — Ты не любишь по-настоящему, ты эгоист. Если любил бы, то понял бы меня. — Я тебя никогда не пойму, как и ты меня. Я понятия не имею, что ты чувствуешь, просто хватит ходить по краю, — быть может, парень и слышал, что говорил Кашин, но слушать его он точно не стал. — Дань, я привык к этой боли, которую мне причиняют, поэтому тебе такого же не пожелаю никогда, — он определённо врал. К боли привыкнуть невозможно: смириться или быть готовым, но привыкнуть — никогда. — Единственный, кто делает мне больно — это ты. — они всё ближе приближались к зданию, только вот меньше тем для разговоров у них не становилось. — Лучше, если ты будешь меня ненавидеть, чем пытаться вытащить из этого дерьма до последнего, пока сам в яме не окажешься, — эта пустота в глазах и душе была единственным, что их объединяло. — Для кого лучше? — ответа на этот вопрос Даня так и не получил. Владимир ждал их на пороге, видимо, милого чаепития в его кабинете сегодня не будет. — Пойдёмте, нас ждёт совет. — Лера перешла черту. Каждый в своей жизни заплатит по счетам, даже если эти счета и не твои вовсе. Они вальяжно шли вдоль коридора, в конце их поджидала массивная дубовая дверь, она так и кричала собой: все тайны, оказавшиеся под обсуждением, будут сохранены на сто и более лет. Когда же они подошли к ней, казалось, будто бы по ногам прошёлся мертвецкий холодок, в ноздри ударил запах ладана — или это сплошь миражи? Данила повернулся на Руслана, тот стоял без изменений, значит безумие пока добралось лишь до Кашина младшего, пока старший, в свою очередь, отворял двери. Сказать честно, он представлял себе так, будто бы они будут в зале суда, судья сидел бы в своей чёрной мантии, но на деле же всё оказалось куда тусклее. Длинный, ничем непримечательный стол, по его бокам стояли несколько стульев, на одном из которых восседала Лера. Её заплаканное и слегка покрасневшее лицо — вот, что попало сразу в поле зрения. Девушка посмотрела на вошедших печальным взором, смотря на Данилу, она, казалось бы, хотела встать и кинуться в его объятия, как делала ещё несколько дней назад — но увы и ах. В конце стола же сидела директриса, — Агния Михайловна, — и неизвестный, — как думалось Даниле — это был один из завучей. Отец прошёл вперёд, поздоровался со властью этого места и сел на противоположную сторону от Леры, взирая с довольным видом на неё. Шантажировал девочку, что шантажировала его сына шантажом. Туше. Следом по обе стороны от Владимира были заняты места: Данила справа, а Руслан — слева. Заседание можно было объявлять открытым. — Лера, прошу, расскажи всё, что ты знаешь об инциденте с надписью, — сказал завуч, переводя многоречивый взгляд на неё. Сквозь флёр дружелюбности проскакивало предвзятость и мысль о том, что молодёжь не спасти совершенно. Мидлер потупила взор об лакированный стол, нервно перебирала свои пальца, а после вырвавшегося тяжёлого вздоха, выдала всё как на лету: — Об инциденте я мало чего могу сказать, но это не они. Могу сказать, что это на сто процентов. Я не знаю, кто это был, но это не они. — Чем вы можете подтвердить свои слова? — Я наблюдала за ними. Грубо говоря, следила за каждым движением, — её лицо краснело всё сильнее, после каждого сказанного ею слова. А Данила же вспоминал преследующее чувство паранойи, которое всё никак не мог себе объяснить — вот и причина. — Хорошо, пусть и хорошего в этом ничего и нет… — пауза, — Тогда перейдём к другому. Вами было сказано, что, цитирую: «— Даня Кашин был со мной в фиктивных отношениях, у меня был способ шантажа». Прошу, расскажите в чём была суть шантажа, мы должны знать, если наши ученики подвергаются унижениями со стороны сверстников. Внутри Кашина громыхало неистово. Она же не скажет, да? Если она сейчас выдаст о той ночи — пиздец их супер операции. Зрачки быстро забегали от директрисы, что сидела с хмурым видом, к Лере, что уже смирилась с плачевным положением. — Фотография. Но смысла уже от неё никакого… — Почему? — подала голос Агния Михайловна. — Я её удалила — это только наше с Даней дело, и я признаю свою вину в этом, — она перевела на него свой раскаявшийся взгляд. — Прости, — прозвучало тихо, но искреннее, слегка дрогнувшим голосом от переживаний и подступающих слёз. Она вновь повернулась в сторону высшего состава, — А получила я её от неизвестного источника, потому, даже не могу утверждать в её правдоподобности. Как бы Лера ни ебала ему мозги, захотелось сказать ей спасибо. Она могла выдать всё как на духу, но смолчала, хотя ситуация однозначно выглядела так, что по-хорошему нужно было бы вызвать ФСБ. — Есть что добавить? — спросил завуч, но получил отрицательный кивок, — Тогда перейдём к заключению: с этого дня ученица Валерия Мидлер будет отправлена в город Таганрог, а в личном деле будете иметь пометку «исключение» и ряд причин, по которым это произошло, в том числе шантаж. И пусть, думалось Даниле, ей же будет лучше, если она покинет интернат, пока не столкнулась с чем-то посерьёзнее.*********
Когда оба добрались до своей комнаты, Данила предполагал, что всё: сейчас один из них уйдёт восвояси, куда глаза глядят, а другой останется в опочивальне. Но ни одному из этого не дал произойти Тушенцов. Какой же, однако, он всё-таки пиздливый. — Я хочу, чтобы ты ненавидел меня всей душой, — хрипота внушала горесть в голос, — Но я также хочу, чтобы ты помог мне. Это всё противоречиво, да и после сегодняшнего, — он плавно намекнул на ситуацию с Дашей. Впрочем, его разбитое лицо не давало этого забыть, — Ты же помнишь про кровавую луну? Как такое забыть. — Да. — Отлично… — пауза затянулась, а глаза Тушенцова становились всё менее осознанней, — Сейчас я подставлю себя и, скорее всего, ты пойдёшь за мной на дно, я практически в этом уверен, — парень усмехнулся, — Я должен сделать так, чтобы ты поучаствовал в ритуале и сыграл не последнюю роль. Шестерёнки в голове закрутились с новой силой, завели старый механизм, заставляя задуматься о своём положении. Мысль о том, что он должен стать главным блюдом на пиршестве отбитых сатанистов, не внушала ему радости. — Если же нет — я умру. Это прозвучало как приговор. Гроза среди ясного лета; снег, неожиданно выпавший в пустыне. — Ты не умрёшь, — твёрдо сказал Кашин, подошёл к Руслану и затянул в объятия. Тушенцов вцепился в чужую одежду, притянул сильнее к себе. Он хотел знать, что кто-то был рядом. Он хотел, чтобы Даня его ненавидел. Он хотел, чтобы Даня его любил.*********
Выйти в коридор получилось не с первого раза. Ноги предательски подкашивались, но уверенности в своём решении было предостаточно. Руслан ему спасибо не скажет, но хотя бы цел останется. Ситуация уже давно вышла из-под контроля, но это не означало, что наступил конец. Нерешаемых ситуации не бывает. У человека всегда есть выбор, и свой Даня сделал пару минут назад, набирая знакомый номер. Ответ поступил не сразу, но этого хватило, чтобы полностью потерять дар речи и всю прежнюю решимость. Но страх за чужую жизнь пересилил волнения за свою, как бы это иронично не звучало. — Слушай меня внимательно, если ты сейчас же не переведёшь Тушенцова в другую школу, обеспечивая при этом его неприкосновенность — я выхожу из игры. Клянусь, я испорчу всё, что ты так долго строил. — по ту сторону трубки послышался смешок. Уверенный монолог Дани Владимира не впечатлил. — Ты уверен, что он того стоит? Тогда ты наверняка знаешь, что по-настоящему случилось с его матерью. — ему потребовалось всего несколько слов, дабы разрушить Кашину жизнь. Доли секунды. Всё самое ужасное всегда происходит за доли секунды.