Better than

Сегодня ночью солдату снился худший за последнее время кошмар, даже несмотря на то, что солдат был чистым, одетым в новую одежду (кажется, Тони купил это специально для него, потому что она никем не пахла и была подходящего размера) и был в комнате, которая ничем не пахла, кроме хлорки и чего-то неразборчивого. Во сне он был в Гидре, как и всегда, как обычно, просто очередное болезненное воспоминание, с которым приходилось жить. Он чувствовал лицом холодный кафель и молился, чтобы он мог проснуться, потому что он не хотел снова видеть это, снова чувствовать, хоть и через сон, как ему выкручивают живую руку, ломая кость, как боль заставляет темнеть в глазах, и как он молчит, чтобы облегчить себе наказание. Он помнил всё это смутно, но во сне оно возвращается новым потоком воспоминаний. Как его били по лицу, как его откидывало в стены, а потом что-то тяжелое впивалось в его ребра и он до крови закусывал губу, просто чтобы молчать. Сон не был преувеличен, потому что преувеличивать было некуда. Не тогда когда его кожу прорезал тонкий нож и его глаза расширились, смотря на медленно вытекающую кровь, которая капала на пол, тонкой дорожкой стекая к коленям. Капала прямо из раны, разлетаясь алыми каплями, когда его били. Не тогда, когда его заставили вылизывать свою же кровь с грязного полу, подавлять рвотные позывы и глотать, глотать, пока пол не был снова серым, каким и должен быть. Он так редко видел чистый пол, не заляпанный неизвестными жидкостями, не замусоренный грязью с ботинок, не замусоренный грязью гидры. Когда они ушли, его стошнило, потому что рот был наполнен вкусом его же крови и несмотря на недельную голодовку, он не мог заставить себя держать это внутри. Пол стал ещё грязнее, в целом не меняя картину. Солдат помнил, как потом его пихали лицом в лужу выблеванной крови, словно нагадившю кошку, при этом больно ударяя по ребрам тяжелым сапогом, от чего ему хотелось тошнить ещё больше, но было просто нечем. После этих дней он плохо выносил вид своей слюны, предпочитая чистить зубы и умываться с закрытыми глазами. Стив не мог понять этого, но не спорил, а Баки предпочитал не рассказывать о том, что он видел в своих кошмарах. Иногда, он подходил к зеркалу и видел, как в комнате криокамеры растекалась его бордовая кровь, когда он лежал свернувшись под своим ледяным гробом, вдыхая через раз, широко распахнув глаза. Теплый воздух приносил адскую боль, сломанные ребра приносили адскую боль, рука приносила адскую боль, потому что была вшита железом в его позвоночник, каждым движением цепляя нервы, мышцы и мясо, разрывая кожу, но недостаточно сильно, чтобы сыворотка не могла побороть это. Бесконечно разрывал сам себя и разрывался в чужих жестоких руках, бесконечно срастаясь вновь, чтобы никогда не забывать, кому он принадлежит и почему должен быть послушным. Баки подорвался с постели, тяжело дыша и вжимаясь в стену. Комната встретила тишиной и темнотой, но солдат не мог выйти из петли кошмара. Ему мерещились звуки, он думал, что слышит шаги, и он был готов пойти на внеплановый сеанс к психотерапевту, если это было не по его душу. Они пришли забрать его, они пришли наказать его, Баки провинился и должен быть наказан, как это было раньше. Его дыхание никак не приходило в норму, и он, дрожа, опустился на пол, съехав по стене и надеясь, что за этой стеной никого не было, кого могли бы разбудить звуки из его комнаты. Баки прерывисто глотал воздух и всем своим сердцем надеялся, что идущий по коридору придет сюда и наконец-то накажет его. Как бы сильно он не боялся быть наказанным, ещё страшнее было трястись в ожидании, потому что он мог ждать заслуженного возмездия в любую минуту. Баки добрался до унитаза за несколько секунд, буквально падая на белоснежную плитку, прежде чем его вырвало. В отличие от пола камеры гидры, здесь сам он был грязным. Он был дрожащим, мокрым мусором, который не заслуживал чистой новой комнаты. Когда он был со Стивом, он не думал об этом так много, но сегодня он был лишним здесь, и он не мог не чувствовать себя более грязным, чем все остальные. Особенно Тони. Тони, который помог ему ночью, Тони, который выделил ему комнату, Тони, который разрешил остаться в своём доме. В таком читом доме с такими добрыми людьми, Баки был черным пятном на их совести. И его снова вырвало. Он не слишком много ел за последние сутки, поэтому было вдвойне противней, когда он почувствовал желчь на языке и попытался сплюнуть её. Кажется откуда-то сверху раздался женский механический голос, но Баки не мог услышать его сквозь толщу своих мыслей. Солдат устало сел на пол, прислонившись к стене. Горло жгло и он думал, что очень сильно хотел бы выпить что-нибудь, промыть водой свою глотку, чтобы убрать неприятный вкус того, что его организм выкинул наружу. Он чувствовал, что новая тошнота подступает к горлу, но на самом деле тошнить уже было нечем, поэтому он обхватил свой живот, до боли врезаясь железной рукой в упругую кожу. Он не был готов к риску выкашлять свои легкие или желудок, пока организм будет пытаться найти хоть что-нибудь, что можно поднять наверх. Живот отозвался острой болью, останавливая на несколько секунд всю какофонию хаоса в его голове, и из Баки плохой солдат, если он не успел бы глотнуть воздуха за эти секунды. И, чудо, он сможет жить на минуту больше. Его легкие цветут, а пальцы сильнее впиваются в живот. *** Ему становится легче через какое-то время, даже настолько, что он может встать, смыть унитаз и выйти из комнаты, чтобы растечься на ковре. Он чувствует себя лужей и думает, что надо дойти до кровати, но ноги не слушаются, а руки уже нашли удобное место на таком вкусно пахнущем ковре. Баки считал, что может позволить себе минуты блаженства, даже если он уверен, что завтра его упекут в какую-нибудь тюрьму за то, что он обидел Тони. Но он хотя бы уверен, что никто не придет за ним сейчас. Мстители были более гуманной организацией и не посылали своих бойцов избивать Зимнего солдата в три часа ночи. Баки прикрыл глаза, чувствуя слабую боль в животе, то ли после блевоты, то ли от железных пальцев, оставивших пару синяков на его бледной коже, которые не должны были пройти до вечера уж точно. Солдат надеялся, что никому в голову не придет устраивать тех обслуживание и спрашивать его про синяки. И психотерапевт тоже не будет этого делать. Она была первой в длинном списке тех, кому не стоило знать о его кошмарах. Как бы Баки не хотел, чтобы его избавили от этих еженощных мучений, он просто не мог позволить остальным знать о его состоянии. Ему пропишут таблетки, за ним будут следить. Они были бы так добры, что попросили бы саму королеву Англии читать ему сказки на ночь. Дай Бог, это избавило бы его от повторения опыта жизни в Гидре. Почти все ночи, когда он не падал от усталости, достаточно вымотанный, чтобы его мозг отключался, сопровождались воспоминаниями. И ни одного хорошего он не видел. (На его счастье, он не видел ничего о Джеймсе, хотя тоже считал бы это кошмаром. Наверняка, страшно видеть своё тело, живущее совершенно другой жизнью). При этом никакие таблетки, никакое снотворное и успокоительное не могло сдержать тот ужас, который всплывал в его воспоминаниях. И, наверное, сейчас единственной проблемой Баки был Тони Старк, который стоял в дверях комнаты. Гениальный механик стоял там довольно давно, вырванный из сна сообщением Пятницы. Нельзя было сказать, что он не ожидал, что Баки будет страдать из-за своего прошлого. Он сам переживал достаточно тяжелый посттравматический синдром после похищения. Но он не ожидал такого. Он не ожидал, что солдат настолько сильно будет страдать от въевшегося за годы мучений страха. На самом деле, все забили на состояние Баки с того момента, как он вернулся. Тони прекрасно знал об этом, но, серьёзно, у всех были более важные дела, кроме как разбираться с запутанным узлом в голове солдата. Да, ему наняли психиатра и исправно следили, посещает ли он сессии (этим занималось государство, так что, по факту, они не делали и этого). Но, в основном, психиатр играл за другую сторону. Он только следил, чтобы солдат не вернулся к жизни убийцы, и пропускал мимо глаз его состояние, пока оно не вредило людям вокруг. Сейчас Тони столкнулся с тем, что находилось за пределами его видимости долгое время и, возможно, единственное, что говорил его мозг, было: «Что, чёрт возьми, делал Стив?». Капитан Америка никогда не говорил ни о чем таком. Он вообще избегал тем разговоров, в которых ему приходилось говорить о Баки в и после Гидры. Не то, чтобы его много спрашивали, но Старк не мог вспомнить сейчас, говорил ли он вообще о Баки что-то, кроме их прошлой дружбы. Именно поэтому солдата поселили к нему в дом, но при этом, обнаружилось, что Стив так ничего и не сделал. Были ли они такими друзьями, какими казались? Тони чувствовал какой-то укол вины. Он не хотел этого, правда ведь? Это не его вина? Никто ведь не знал, что Стив не будет следить за своим другом, никто ведь не знал, что солдата до сих пор мучают кошмары достаточной силы, чтобы ужин становился бессмысленной тратой времени. Кажется Баки вернулся ко сну, потому что он полностью расслабился на ковре. Тони, гениальный механик, ученый. Гений, миллиардер, плейбой, филантроп. И он не знал, что делать, причем не первый раз за вечер, и это достаточный повод для удивления, потому что такое случается далеко не часто. Тони даже проявил бы к Баки повышенный интерес, не будь его замешательство вызвано убитым состоянием солдата (и, желательно, будь солдат милой девочкой). Старк глубоко вдохнул и засунул руки в карманы. Ему теперь не хотелось ни спать, ни делать что либо ещё. Широкая спина Баки занимала почти весь ковер и Тони не мог приткнуть свой взгляд никуда ещё, разрываясь от вариантов. Поднять и положить на кровать или оставить всё как есть? Динамик включился. Тони, как создатель Пятницы, прекрасно слышал, когда она подсоединялась к динамику, чтобы что-то сказать. — состояние Барнса стабилизировалось. — Электронный голос разрезал пелену нерешительности и тишины, Тони откашлялся. — проведи диагностику физического состояния — Послышался короткий звуковой сигнал. — диагностика завершена. Физическое состояние Барнса близко к нормальному. Я нашла несколько недавних синяков на левом боку, так же небольшое количество желудочного сока в пищеводе. Ничего опасного для здоровья. — Тони вздохнул. В любом случае, сыворотка сделала бы своё дело. Даже самые серьезные раны могли зажить на теле солдата — так было написано в отчете, найденном в архивах Гидры. Старк задумался, узнали они это в ходе миссии или проверили сами. Его тоже затошнило. — Пятница. — Тони замолчал на время, пытаясь сформулировать вопрос, но машина выдала ответ раньше, чем он успел его высказать. Она действительно хорошо знала своё дело, так, что даже Тони иногда не был уверен, что был способен создать что-то настолько великолепное. — я буду наблюдать за его состоянием и доложу Вам, если что-нибудь изменится. — Тони кивнул, зная, что система увидит этот жест подтверждения через камеру, после чего развернулся и вышел из комнаты. Устроившись на своей кровати, он уставился в стену. Сон никак не возвращался. Множество мыслей не давали закрыть глаза, различные вопросы кружились в голове, словно рой пчел. Отчаявшись пытаться, Старк встал, включая компьютер, чтобы продолжить работу и хоть как-то отвлечься от терзающих голову мыслей. *** Утром шел дождь. В окно били крупные капли, стуча по стеклу. Небольшие ручейки стекали по подоконнику и падали на пол, создавая лужи на сырой земле. Баки стоял на кухне и смотрел в окно, наблюдая за тем, как маленькие брызги собирались в капли и стекали по окну. Парня преследовали образы из кошмара, но где-то совсем на краю сознания. Легкая дымка покрывала его мысли, делая их все неразборчивыми и тусклыми. На кухню зашел Клинт, но никак не отреагировал на присутствие солдата. Лучник включил кофемашину, подождал пару минут, пока монотонный шум от неё прекратился и посмотрел на Баки. Солдат почувствовал взгляд, но не обернулся. Повисло неловкое молчание. Кофемашина кашлянула и плюнула в чашку молоко, с громким всхлипом выдавив его остатки для кофе Клинта. Последующая тишина была ещё более неловкой. Бартон кашлянул, но мягче, чем прибор на столе и начал разговор первым. — погодка так себе, правда? — Баки многозначительно посмотрел в окно, но через пару секунд повернулся к собеседнику. Ему много раз говорили, что нельзя общаться с людьми, стоя к ним спиной. Он, на самом деле, не до конца понимал это правило, но считал его обязательным к выполнению, как и прочие правила. Было время, в основном в Румынии, когда он учил законы жизни человеком. С того момента у него осталось много невысказанных вопросов, вроде того, почему некоторую еду обязательно разрезать ножом, почему нельзя стоять спиной к собеседнику и почему надо называть некоторых людей на вы. Но при этом, оспаривать эти человеческие правила он никак не собирался. — дождь красивый, пока мне не нужно под ним мокнуть. — Клинт усмехнулся в ответ на такое заявляение, но тем не менее оно было весьма справедливо. Особенно для солдата, которого что в жару, что в дождь могли выставить на задание, а потом грязного и мокрого засунуть в криокамеру. Баки не торопился снова проходить через это. — будешь кофе? — Бартон забрал свой остывающий напиток подальше от чихающей молоком кофемашины. — нет, спасибо. — как скажешь. — Клинт немного улыбнулся и покинул кухню, забирая с собой кружку кофе. Баки снова остался стоять один, но, в этот раз, не на долго. Вскоре, на кухню зашел Тони, быстро шагая и громко стуча каблуками начищенных туфель о кухонную плитку. На нем был какой-то официальный костюм, гладко выглаженный галстук и, вместе с этим, выпачканные машинным маслом перчатки. Что-то в этом образе не связывалось, нарушая общую линию истории, в итоге делая совсем невозможным догадаться, чем он, всё же, занимался этим утром. Баки посмотрел на Тони со смесью удивления и радости, тот ответил взаимностью, тоже радостный. Он вообще казался слишком веселым для дождливого утра, будто только что случилось нечто хорошее. Баки немного замялся, вспоминая вчерашний вечер. — доброе утро, мистер Старк.? — Солдат неловко начал разговор. Возможно, для парня его телосложения в этом было даже слишком много неловкости, но, учитывая его историю, это имело смысл. Особенно учитывая вчерашний вечер, о котором Баки слишком много думал последнее время, но, в его понимании, Тони Старк должен быть зол на него. Этого не было. — доброе, Баки. — Солдат сел за стол, а Тони стал готовить себе кофе и быстрый перекус. Баки только наблюдал за ним, думая, что Старк как-то продолжит свою фразу и всё ещё ожидал какой-то выговор за вчерашнее, но Тони был полностью поглощен готовкой. Через минут десять, он сел напротив солдата, поставив перед собой тарелку с бутербродами и кофе. Баки продолжал молча смотреть туда, где ещё недавно Тони готовил. — слушай, у тебя же нет вещей здесь. Мы могли бы поехать в магазин позже, купим тебе что-нибудь. — Солдат повернулся к собеседнику. Это предложение звучало очень хорошо, особенно для Баки, так как оно сразу закрывало две проблемы: ему не придется ходить в магазине одному и ему не придется выбирать заказ в интернете. Сейчас интернет для него был не очень удобен. Нет, он прекрасно умел пользоваться телефоном и компьютером, мог найти всё, что ему было нужно, но не заказывать вещи. Стив однажды попросил его купить себе пару футболок, и это закончилось грандиозным провалом. Для Баки представить выбранную в интернете вещь было очень трудно. Он не понимал разницы в размерах, не доверял ни одному продавцу и не мог понять, как будет выглядеть в купленной вещи. В итоге Солдат пошел в магазин сам, а потом сказал, что купил это в интернете. Стив ни о чем не догадался. Следующей трудностью были магазины. Баки боялся многолюдных мест, потому что живущие больше восьмидесяти лет инстинкты не давали ему чувство комфорта среди людей. К тому же он часто терялся, стараясь держаться от толпы подальше. Это может казаться смешным, если не вспоминать, что раньше его могли отправить просто убить их всех. Баки смотрел на стоящих с рожками мороженого детей и думал, что они не успеют убежать, если он потеряет контроль. Несмотря на потерянные коды, он всегда боялся, что схватит любое оружие и не сможет остановиться, будто это приказ. Приказы всегда нужно выполнять, это было то, чему Зимний солдат не мог противится. Так же ещё одна проблема прогулок по магазинам заключалась в воспоминаниях. В жизни солдата было так много дерьма, что его мог вывести из строя простой холод в отделе с молочкой. Он мог перепутать громкий хлопок или стук с выстрелом, мог испугаться крика. Однажды Стива позабавило, как Баки дернулся, когда неподалеку хозяин приказал собаке лежать (ещё пару лет назад, на месте этой собаки мог быть Зимний солдат). Справляться с прошлым было тяжело и ещё тяжелее было справляться с прошлым в многолюдном месте. Вообще неизвестно как Стив мог отправлять его одного, но это никогда особо не обсуждалось. И всё же, Баки чувствовал себя лучше, когда рядом был кто-то из мстителей, чтобы доказать ему, что он ещё здесь и что всё в порядке. Это было важно конкретно для него. — разве ты не занят. Мне казалось, что ты еле вырвался сюда от работы, просто чтобы выпить немного кофе. — Солдат слегка улыбнулся, а Тони поморщился, будто вспомнил о работе. — нет, не сильно. Только закончить немного. — Судя по его взгляду, направленному на чашку, работы предстояло немало, в общем, ничего нового для Старка, но всё же, он отчаянно цеплялся за идею вывести Баки в магазин. — у меня нет дел на сегодня. Было бы неплохо, если ты бы съездил со мной. — Солдат с готовностью согласился. Прогулка по магазину и по старым воспоминаниям в обмен на несколько часов вместе с Тони? Он был готов заплатить любую цену, если это значило бы прощение и, возможно, даже заслужение хорошего отношения, которое сейчас ему оказывал Тони, и которого он явно не заслуживал. Нет ни единой причины, по которой он мог бы отказать Старку в таком предложении.