***
Резиденция Ременов стала уже больше походить на уютное жилище из-за частых поездок сюда и снятых картин. Юджи очень этому удивился, но не стал задавать лишних вопросов. Он все еще был в ужасно подавленном состоянии, чтобы что-то говорить. Даже пудинг в виде котика не вызывал аппетита, а ведь он так задорно трясся на тарелочке. Ложка судорожно дробила десерт на части, но в рот не клалось ничего. Мужчине надоела эта картина самобичевания, и он встал из-за стола, направившись куда-то вглубь. Часть кимоно, в которое он успел переодеться, манила парня за собой. Не нужно было слов чтобы понять, что его зовут за собой. Они направились в северную часть резиденции. По дороге к неизведанным местам, Юджи успел налюбоваться уютным бассейном с деревянной трассой и резными камнями. В его голове зародился пунктик об обязательном посвящении этого места. В этой части дома ему еще не приходилось бывать. Шторы здесь плотно закрыты и от них веяло холодом, хотя на улице май месяц. Коридор больше походил на бесконечный проход. Внутри разгоралось любопытство, которое притупляло гнев и обиду. Хотелось поскорее узнать, что такого таиться в этом доме. Он был под впечатлением, когда они пришли в заснеженную оранжерею. Вид был непередаваемый. Снаружи за стеклянным куполом покачивались сакуры, а внутри уютно лежал снег, среди которого росли низенькие цветы. Это было восхитительно. Юджи присел, чтобы понюхать нарциссы. Все было таким мягким и уютным. Особенно ему приглянулись расписанные качели, с бархатной подушкой и атласными бантиками на ручках. Было ясно, что кто-то построил эту оранжерею для девушки, ибо все здесь об этом сигнализировало. Все, кроме столика, на котором стояли вырезанные из дерева солдатики. На каждом из них было написано звание. На одной стороне стояли офицеры, а на другой прапорщики и остальные роды войск разных мастей. Было не похоже на то, что в них играли девочки. Да и в принципе кто-либо, ведь игрушки давно обындевели. Их уже нельзя было сдвинуть с места чисто физически, при этом не сломав их. – Вау! Как вам удалось такое сделать? И кто здесь играл раньше? – Рема очень любила зиму. Мой отец решил сделать для нее такой купол, чтобы она могла всю свою жизнь в любое время года наслаждаться снегом. Сукуна не стал упоминать о том, что Рема - его мать, ведь он не знал, на какие мысли это натолкнет мальчишку, учитывая его ситуацию. Возможно, это заново вскроет ненужные раны. Одно лишь упоминание матери может всколыхнуть в нем печаль и обиду. Вот только для нее это было противоестественно. Рема считала, что нельзя нарушать цикл жизни в природе. Зима должна тоже уходить и приходить в свое время. Сукуна слегка провел рукой по качелям и стряхнул снег. – И все-таки оранжерею мы оставили. Хочешь прокатиться? – Хочу!, – Юджи радостный сел на качели, – А эта Рема, твоя родственница? – Ну, можно и так сказать, – Сукуна взялся за одну из ручек качелей и стал раскачивать Юджи. Тот смеялся и вдыхал холодный воздух полной грудью. Его щеки наливались красным цветом и Сукуна невольно залюбовался этой картиной. Парень был слишком очарователен. И за всей этой картиной он не заметил, как Юджи спрыгнул с качелей и торжественно вскинул руки. – Не ушибся? – А нет! Все в порядке, – Юджи не ожидал беспокойства со стороны Сукуны, потому слегка удивился, – Так ты ещё не ответил на вопрос. Что это за солдатики? – Мы играли в них вместе с Ураюмэ. – Ого! Здоро...Апчхи! Юджи прикрыл рот рукой и содрогнулся от холода. Сукуна мысленно ударил себя по лбу, понимая, что привел легко одетого парня в зимнюю оранжерею. Он быстро поматал голову и кивком подозвал к себе Юджи. И этого хватило для того, чтобы он с радостью последовал за старшим. К его удивлению, они не пошли обратно, а наоборот – вглубь помещения. Просторная поляна сменилась рядом туй, за которыми красовалась массивная, изумрудная дверь с красивым ящиком для писем. Таких уже давно не существует у обычных домов. Настоящий раритет. Однако самое интересное ожидало за дверью. Когда Сукуна открыл ее, то тепло овеяло лицо Юджи. Его взору предстала лодка, которая была причалена к небольшому мостику. Ремен первый залез внутрь и протянул ему руку. Они уселись поудобнее внутри, и лодка тронулась в путь. То тут, то там взлетали маленькие светлячки, прыгали лягушки, по камушкам, журчали ручейки. Юджи с любопытством наблюдал за местной флорой и фауной. Ему и правда казалось, что резиденция невероятно огромна, ведь ни разу в жизни он не видел столько локаций в одном месте. К тому же они ещё были поделены на определенные климатические зоны, что ещё больше поражало воображение. Каждая из таких областей засажена различными видами растений, характерных для местностей с данными погодными условиями. Такой сад невероятно сложное содержать и поддерживать. Юджи не раз видел множество садовников, которые словно тени бродили среди деревьев. Видимо, Сукуна ценил цветник, который передали ему во владения. Многие члены родовитых кланов считают сад своим лицом, потому берегут и постоянно ухаживают. Но это не идет ни в какое сравнение с тем, что воздвигнуто здесь. Таким обилием растений может похвастаться далеко не каждый. Он пуще прежнего затрепетал, когда увидел главное озеро с островом, на котором красовалась беседка. Юджи повернулся к Сукуне и посмотрел на него круглым глазами. Тот медленно кивнул и улыбнулся. Итадори обрадовался тому, что его догадка подтвердилась. Они и правда плывут к острову! О нем он грезил каждый раз, когда приезжал в это место. С берега было слабо видно, что на нем находится, но сейчас, когда они причалили к месту назначения, он смог разглядеть ангелов, вылепленных из глины, фарфоровые тарелочки с голубой каемкой и крышу из темного дерева, выложенную темно фиолетовой черепицей. Контраст цвета очень нравился Юджи, но особенно ему приглянулись кормушки, на которых сидели канарейки. Птицы щебетали и перетали с одной на другую периллу. Песня лилась по островку и запечатывалась в памяти. Юджи обратил внимание на одну из птиц с оторванным крылом. Ему стало горестно за малышку, что больше не сможет летать, как ее подруги. Он подошел к ней и легонько взял на руки. Она была на удивление послушной и не пугливой. В ее глазенках виделась храбрость и отвага. В этой птице было столько доверия к людям, невзирая на поломанную жизнь. Сукуна с прищуром наблюдал за этой картиной, не в силах понять, что Юджи и Рема чувствуют к этим созданиям. Его мать была также сентиментальна. Для нее гибель любимой птицы была целой трагедией. Женщина убивалась горем, когда видела, как Сукуна, будучи ребенком, оторвал паре птиц крылья. Рема запретила ему убивать их, ведь верила в выздоровление. Маленький Сукуна никак не мог осмыслить поступки матери. Напротив, он считал их глупыми и эгоистичными. – Но проще же убить. Она не будет мучиться, – Ремен стоял с пташкой у себя на руках и безразлично смотрел в глаза Реме. – Но ведь так нельзя. Они такие же живые, как и люди. Ты же не знаешь, как сложится ее судьба. Вдруг ей удастся рядом со мной, под опекой прожить чуть дольше? – Но если это смертельно? Она будет просто страдать и все. – Сукуна, нужно всегда верить в жизнь. Порой даже самые тяжелые случаи лечатся. А ты желаешь отнять драгоценную жизнь. Ты не представляешь, что такое смерть и никогда не сталкивался с ней воочию. Рема была права. Он не мог тогда сложить пазл не потому, что он был сложный, а потому, что кусочков не хватало. У него не было понимания того, почему люди так держаться за жизнь. Какой бы она не была жалкой. После того как он пережил собственную смерть, то резко понял, о чем говорила его мать. Собственная смерть подкралась резко и неожиданно, когда казалось, что весь мир в твоей власти. Тогда-то и стало явственно понятно, что одна власть и деньги не вытащат тебя со дна, а на него очень больно падать. Сукуна впервые тогда ощутил на себе липкий страх, который вселял своим жертвам. Он мог спокойно убивать, но сам никогда не оказывался по ту сторону сцены. Не испытывал сочувствия или угрызения совести, когда ему протягивали фотографии своих детей и умоляли пощадить. Ему было все равно в моменты отчаяния врага. И вот, вкусив все прелести отчаяния, он осознал ту боль, которую испытывали погибшие от его рук. С тех пор его внимание все больше привлекали люди, подобные Реме. Он искал в них ответ на волнующий вопрос, пытался понять, для чего еще нужна жизнь, если в ней нет ни денег, ни славы, ни роскоши? Как жить, когда нет ничего чему бы ты мог радоваться? Само его существование было сшито золотыми нитками с криминалом, и видение другой жизни попусту отсутствовало. Сукуна не умел радоваться обыденной жизни, ведь с детства все преподносилось как данное. А как иначе? Он же Ремен. Юджи стал ответом на все его вопросы. Сукуна ещё не полностью собрал пазл, но уже начал видеть складывающуюся картинку. Она ему очень нравилась. За все то недолгое время, которое они провели вместе, он многое понял для себя. Простые радости уже близкого ему человека стали наполнять мир новыми красками. Такими, каких он ещё не видел и не смог бы увидеть с высоты своего полета. – Такие красивые, – эти слова выбели его из прострации. – Да, я регулярно прикармливаю их. А когда меня нет, то это делает садовник. Здесь ты не найдешь постоянно насыпанный корм. Я специально выбрал время и четко его придерживаюсь. – А почему именно это время? – Птицы - животные умные. Многие даже не задумываются о своей ответственности перед ними. Вот представь: ты один раз покормил птицу, пускай даже голубя, и он запомнил это место. И завтра прилетит сюда же, в тоже время, а тебя уже не будет. В таких случаях птица вынуждена весь день и голодать вместо поиска пищи. Поэтому либо бери ответственность и корми, либо не делай ничего. Они от такой липовой заботы только быстрее гибнуть будут, –Сукуна погладил большим пальцем, севшую на него птичку и тихо вздохнул, – Многие люди прикармливают их чем попало и не соблюдают определенное время. От этого им тяжело живётся в городах. – Ого, не знал об этом. Я всегда их раньше прикармливал с дедушкой. Мы никогда не придерживались времени. Наверное только хуже сделали. – Не волнуйся. Птицы тоже не совсем глупые и, в конечном счете, найдут чем прокормиться, если совсем будет тяжко. Юджи с интересом слушал новые факты о птицах. По лицу Сукуны было видно, что он крайне равнодушен к этим созданиям, но знал о них все наизусть. Видимо, кто-то раньше заботился о них и передал эту задачу ему. Было похвально то, что тот все же не безучастен к ним и по-своему заботился об этом месте. Некоторые пташки подлетали к мужчине и садились ему на плечи, чирикали и прыгали с одной руки на другую. Этот островок можно было назвать райским –он создавал впечатление умиротворения и ностальгии. Юджи было не понять, отчего мужчина привел его сюда. Конечно, приятно думать о том, что Сукуну беспокоит его состояние, и таким образом тот пытается заглушить печальные думы юноши. Юджи даже подумывал о том, что тот испытывает к нему какие-то чувства, но он каждый раз оттергивал эту мысль из-за одно фактора. Сукуна не видел в нем объект плотского влечения. Ему было неловко, когда сам он рдел и прятал взгляд, а Ремен нагло рассматривал каждую родинку на нем самом. Может, он импотент? Эту мысль Юджи тут же отверг, учитывая, сколько раз ему доводилось видеть любовниц Сукуны. Пришлось смириться с тем, что сам он необычайно неопытен и, вероятнее всего, из-за его отсутствия тянулся к сладкому плоду. Для Ремена же это уже заевшая пластина, которая из раза в раз меняет мелодию, но суть остается той же. Будучи ребенком Юджи, несколько раз удавалось подслушать разговоры взрослых на этот счет. Тодзи много рассуждал о том, что женщины ему все еще интересны, но определенная искра и желание пропали. Скорее, когда приспичит, тогда и найдешь очередную собеседницу в баре, и та будет не против. Они оба ищут кратковременные отношения. Для Юджи это было дико. Как же страсть и эмоции? Тетка Мэй часто смеялась с его наивности и говорила о том, что всякие страсти со временем угасают. От этого взрослая жизнь казалось слишком скучной для него. Это же просто тухляк, а не жизнь! Однако женщина убеждала его в том, что в этом вся стабильность и размеренность взрослой жизни. Вы не ищите себе приключений на пятую точку, просто хотите, как все, плыть по течению. Тогда Юджи зарекся никогда не становиться таким же. Ему хотелось оставаться с бунтарской натурой до конца дней. Но по итогу он же влюбился в Сукуну, который старше его на десять лет. Минутные раздумия сменилось очередным удивлением, когда на столе оказался ларец, искусно выгравированный из слоновой кости. Замочек и ключик были изготовлены из малахита, а ножки - из изумруда. Юджи сконфузило от такой вычурности, но посмотреть, что внутри, все же захотелось. Сукуна протянул ему ключик, и с замершим сердцем парень приоткрыл завесу тайны. Внутри оказалось множество фотографий. На них в основном были Сукуна и какая-то женщина. Она внешне выглядила точь в точь как Ремен. До Юджи резко дошло, что это, вероятнее всего, загадочная Рема. Ведь именно она красовалась на фотографии с букетом нарциссов, а на обороте была надпись: "Твой сад мечты". – Она очень красивая. Это же Рема? – Да, – Сукуна прищурился и усмехнулся, – Она моя мать. Юджи смутился от того, что задал такой вопрос. Стоило давно догадаться, что скорее всего, никто бы не стал строить такую оранжерею для какой-то там сестры или родственницы. Чтобы в очередной раз не расплавиться от стыда, он покрепче засел за изучению снимков. Те казались светлыми и неподходящими этому месту. На одном из них был маленький Сукуна в хлопковой пижаме и с зубом в руках. В другой его глаза горели от восторга, а меж клыков красовалась дырка. Наверное, он уже представлял, как ему ночью прилетит зубная фея и положит монетку под подушку. На другом фото мальчик уже был постарше. Он стоял в обнимку с мужчиной и светловолосым парнишкой. На них была экипировка юношеской Формулы 1. Снизу виделась надпись красивым подчерком: "Моим лучшим ученикам от Дзина Итадори". – Ты был учеником моего отца? Сукуна кивнул и будто бы в доказательство вытянул еще один снимок, где они все в том же составе стоят на берегу этого пруда с удочками в руках. Дзин держал в руках огромного карпа, а Годжо тыкал того пальцем и, видимо, сильно смеялся, ведь его шеки были залиты румянцем. Ремен невольно улыбнулся, будто и сам погрузился в эти воспоминания. Фотографии и правда были такими живыми. Но больше всего Юджи привлек снимок уже взрослого Сукуны с девушкой латинской внешности. Ее темная кожа сильно контрастировала с Ременом, пухлые губы расплывались в яркой улыбке, а красное платье подчеркивало фигуру. – А кто это? – Мариана. Она родом из Колумбии. Ее семья владеет наркокортелем, и мы, скажем так, сотрудничали, – Сукуна двумя пальцами указал знак кавычек и невольном расхохотался, вспоминая былые времена, – Мариана многое рассказывала о своей культуре и показывала все прелести их страны. Сукуна лениво взглянул на Юджи и нахмурился при виде насупившегося лица. – Ревнивый ты малец! Что ты успел себе надумать? Мы не только дни и ночи коротали в постели, но и в действительсноти узнавали о природе страны. Видел когда-нибудь церковь Ла-лахас? Юджи отрицательно помотал головой и тогда Сукуна вытащил несколько фотографий. На них было множество людей: девушка в куртке "Red Bull" и коротком платье, несколько мужчин в деловых костюмах, полная женщина с ребенком на руках и замыкал эту цепочку Ремен в рубашке поло и белоснежных джинсах. Мариана обнимала своего партнера и позировала на фоне невероятной красоты церкви, которая разрезала скалы. Юджи съежился от вида моста, который находился на приличном расстоянии от земли, где бил ручей с холодной водой. Эти фотографии напоминали ему группировки девяностых в Америке. Снимки ощущались такими же пафосными, как и жизнь в те времена. Атмосфера всеобщего веселья и богатства пропитывала голову Юджи. Сотрудничество с такими людьми многое говорило о Сукуне, поскольку Колумбийские и Латинские группировки отличались определенным темпераментом. По крайней мере, ему так говорил Махито. Они пару раз по пьянее обсуждали Аль Капоне, который сколотил свое имя на порошке и разбоях. Этот черт греб деньги лопатой и вход в его банду был не таким свободным, как могло бы показаться. Сейчас, когда закон ожесточился, да и расизм снизился, вход в банду стал словно на порядок проще. Но как бы не так. Азиаты - это отдельный разговор. Даже для таких стран, как Колумбия, Мексика или Америка, их национальность была чуждой. Поэтому Сукуна там фрукт диковинный. На фото он выглядит и вовсе выделяющимся среди темнокожих парней с дредами и такими же девушками. Оттого их семейные обеды выглядели еще страннее. Ремен не стал молчать, видя некоторое удивление на лице Юджи. – Для меня самой главной честью было приглашение на совместный ужин. Это значило, что меня принимают и уважают в их кругу. Поначалу вступление в их ряды члена якудза казалось чем-то из ряда вон, и мне пришлось сильно попотеть, чтобы меня приняли. В таких группировках все по-другому, нежели в наших. Иерархия тоже строиться несколько иначе. – Сколько же всего мне еще предстоит узнать о тебе. – А ты хочешь узнавать обо мне ещё?, –Сукуна спокойно наклонил голову и прищурился. Его руки покоились на груди, выжидая ответа. – Да, я бы хотел. – А почему ты хочешь узнать обо мне? – Я эм.. даже не знаю. Ты мне кажешься очень приятным и симпатичным, – Юджи еле мямлил себе под нос и Сукуне это конкретно надоело. – Скажи, ты меня любишь? Вопрос выбил всю землю из-под ног. Вроде ответ лежал на поверхности, и он знал, уже как ответить на вопрос, но отчего-то нерешительность взяла над ним вверх. Он потупил свой взгляд, чтобы обдумать все как следует. Впрочем, Сукуна не торопил его. С одной стороны, Юджи и правда плохо знал того, с кем он хочет связать свою жизнь. С другой стороны, ему же не предложение руки и сердца делают, чтобы столь серьезно вдаваться в размышления над ответом. Любит ли он его? Да. Хочет ли быть с ним? Тоже да. Нуждается ли в его поддержке и объятиях? Разумеется. К тому же, если сейчас он не замкнется и скажет все как есть, то будет иметь полное право на ласковые прикосновения хоть каждый день. Тем более, что ему мешает узнать своего партнера получше в отношениях? Наконец, подняв свой взор на мужчину, в миг ответ сам собой появился в голове. Вид умиротворенного мужчины, который с нежной улыбкой смотрел на него, заставило невольно отступить от всяких раздумий. Если рисковать, то до конца. – Люблю, – Юджи зажмурился, когда услышал, как Сукуна подходит к нему. Он подумал, что сейчас последует страстный поцелуй, как бывает в фильмах, но тот лишь погладил его по голове, а затем по щеке. Впрочем, для него и нежные прикосновения были чем-то откровенным и интимным. Ремен наклонился к парню и аккуратно притянул за талию к себе. – Ожидал чего-то большего от меня? М?, – насмешка была столь явной, что Юджи не смог сдержать своих ворчаний, –Ха-ха-ха, Юджи, давай отложим это, как разберемся с делами в суде, иначе будет неловко, если ты пропустишь процесс из-за нехватки сил. Эти слова перекрыли кислород Юджи. Он возмущенно похлопал себя по щекам, пытаясь не предавать этому такое значение. Хотелось не показывать своей неопытности в этом вопросе, чтобы, не дай Бог, не выдать себя. Впрочем, для Сукуны это не было какой-то новостью. Он и так прекрасно видел, что у Юджи не то что член внутри не был, даже пальцами малец не трогал себя. Может от смущения, а может, ждал своего суженного. Кто знает. Это не так уж сильно его волновало." Удивительно", но для Ремена не играло никакой разницы, сколько партнеров было у его избранных. Ему важно лишь согласие, а дальше он и сам знает, что делать, чтобы оба получили удовольствие. И сейчас его терзали сомнения по поводу того, что сейчас подходящее время для этого. Пускай Юджи отвлекся от повестки в суд, но это не означало, что тяжбы будут легкими. Ведь зная Каори, можно было ожидать чего угодно. Какую только подлость она могла совершить? Один Бог знает. Он уже имел с ней дело. В конечном счете, именно она пропихнула Юджи и Чосо по карьерной лестнице прямо в лапы к Ременам. Использовать детей в своих коварных целях - вполне в ее духе. Клан Зенин и не на такое готов был пойти ради своей выгоды. Даже клан Камо не так наседал на Ременов, хотя они также были в оппозиции. Уже давно четыре великих столпа, на которых зиждилась Япония, были раздроблены на группировку Севера и юга. С юга Камо и Зенин, а с юга Ремен и Годжо. Его мать была выходцем из клана Сатору, поэтому их отношения были очень даже выгодны для двух сторон. Уже позже их взаимоотношения переросли в полноценную дружбу. Изначально никто даже не подозревал, что эти двое будут хотя бы не драться при встрече, ведь шебутной характер Годжо мог вывести кого угодно. Но все же именно он и поспособствовал для их дальнейшей совместной карьеры. Однако больше всего сделал вклад Дзин. Он стал вторым отцом для мальчиков, подарил им настоящую любовь и понимание. Сукуна был в ответе перед ним, поэтому обидеть Юджи не смел. – Сукуна, – парень подёргал его за рукав кимоно. Он выглядел куда серьезнее, –Мне нужно знать это. Ты ведь готов поменяться ради меня? Ну, то есть мне бы хотелось, чтобы больше не было криминала. Я пойму, если ты не согласишься, – Сукуна с изумлением смотрел на попытки Юджи сказать такие важные слова. – Ради тебя я постараюсь измениться. Не жди от меня многого, но если я и решился на серьезные отношения, то постараюсь сделать все возможное для их поддержания. За разговором мужчины и не заметили подплывшую лодку с Ураюмэ на борту. Он легко выскочил на остров с корзинной в руках. – А вот и ужин, – Сукуна помог своему верному слуге и взял тяжелый груз в свои руки, – Мы часто с Ураюмэ собираемся тут, чтобы поесть. Это наша традиция. Ураюмэ, словно в подтверждение словам своего господина, достал из-под столика календарь, где они отмечают каждый такой ужин. Это их традиция с давних времён. Еще не совсем стемнело, и от этого становилось только уютнее. Сукуна достал из корзины плед и укрыл Юджи, плотно замотав оголенные части тела, поскольку у воды всегда холоднее. Видя такую заботу, Итадори стало сразу теплее на душе. Вечер все больше становился похож на семейные посиделки. Ураюмэ расставлял еду и прятал смешки от вида маленького Сукуны на фотографиях. Ремен злился и укладывал все в ларец, а слуга протягивал оставшиеся снимки Юджи в руки и через смех рассказывал о том, как они стали работать вместе. История была не самой необычайной. Скорее обычной, за исключением некоторых моментов. Семья Ураюмэ служила на военной службе и там же познакомилась с отцом Сукуны. Рассудок Катаямы тогда был ясен, словно день, и потому он дал обещание, в случае чего позаботиться о сыне своего напарника. Обещание было сдержано. Ураюмэ потерял родителей очень рано. Эполет отца – все, что осталось ему на память о них. В прочем, времени для горя не было, да и не нужно оно было вовсе. Он верой и правдой служил человеку, который протянул ему руку. Юджи видел собственным глазами, сколь близки их отношения. Пускай их было сложно назвать братскими, но все же Ураюмэ занял свое почётное место члена семьи Ремен. Он стал фактически одним целым с Сукуной. Ужин прошел быстро, но атмосферно. Ночь окончательно опустилась на город, позволяя луне занять свое место. Тарелки и бокалы были собраны, гирлянды выключены, ларец оставлен на своем месте. Они еще немного попрощались с островом и, наконец, отплыли к дому. Завтра им всем предстояло столкнуться с кривой судебной системой, к чему Юджи, признаться честно, был не готов. Его мысли снова стали обретать несколько мрачный оттенок, мешавший рассуждать трезво и рационально. Эта черта всегда мешала ему держать свои эмоции в узде. Хотя Тодзи не раз уверял того, что порой проплакаться или покричать в сто раз лучше, чем молчать и копить. Но Юджи не хотелось заново показывать свою слабость Ремену. Они ведь только начали встречаться, и их отношения не должны омрачиться в самом начале, так же как и этот долгий, мрачный коридор. Днем дом выглядел светлее и уютнее, сейчас все вокруг приобрело особенные оттенки синего и фиолетового цвета. Эти тона мягко ложились на лицо Сукуны, расслабляя его вечно напряженные брови. Пускай все вокруг могло на первый взгляд отпугивать, особенно если ты названный гость, но для местных обитателей ночь - самое желанное время суток. Именно под покровом ночи голова трезвела и наполнялась большей решимостью и уверенностью. С такими чувствами Ремен повернулся к Юджи, даря свою загадочную улыбку. Еще никогда не доводилось парню видеть подобного. – Пойдем в нашу комнату. Ты, наверное, устал? Юджи растеряно кивнул, явственно ощущая грузные плечи. Мыться совсем было лень, и он в действительности рассчитывал на свего новоиспеченного парня. Для того, в свою очередь, намеки вовсе ни к чему. Горячая ванна ждала их в комнате напротив. Сукуна сам снимал одежду с юноши, опускал его в теплую воду, мыл голову и тело. Юджи неоднократно смущался, но не возникал. Оба мужчины понимали, что так будет проще. Итадори перестал скрывать накопившиеся усталость и стресс, поэтому, откинувшись на бортик ванной, взглянул в глаза мужчины напротив. В них разливалось спокойствие и умиротворение. Невольно захотелось дотронуться рукой до его щеки. Сукуна лишь глубоко вздохнул и открылся чужим прикосновениям. – Тебя не пугает, что все прошло так быстро? Юджи рассмеялся и только ближе придвинулся к сидевшему рядом мужчине. – Почему я должен жалеть о лучшем решении в своей жизни? – И тебя не пугает мое прошлое? – Не буду врать, поначалу я сильно боялся и переживал, да и сейчас на иголках каждый раз, когда слышу все новые подробности твоего прошлого. Но неужели я не имею право поверить в тебя? Я не хочу отказываться от своих слов любви только потому, что меня это пугает. – Ты еще совсем глупый. Никогда никому не доверяй так, как мне. Любой другой обвел бы тебя вокруг пальца и использовал. – Но ты ведь не станешь этого делать? – Не стану. – Ну вот видишь, – Юджи пригладил непослушные волосы мужчины и очертил острые скулы, – Иди ко мне. Юджи жестом пригласил к себе. Одежда тут же полетела на пол вместе с часами и обувью. Вода перелилась через бортик. Ванна рядом с их комнатой была предназначена на двух человек, но из-за крупного телосложения Сукуны, в ней стало достаточно тесно. Впрочем, им это никак не мешало. Они лишь растворялись в тепле друг друга. Юджи с интересом изучал комнату и манившую его бамбуковую штору, через которую не проникал лунный свет. Он с интересом приподнял ее за ручку, и та поднялась со скрипом. За окном открывался панорамный вид на город, видневшийся где-то далеко за километрами леса, и, рассекаемые рекой, деревушки. С ее берегов в воздух взмывали бумажные фонарики. Небо окрасилось тысячами огней. Можно было увидеть, как маленькие точки сновали по улицам. Юджи с восторгом смотрел за окно, не волнуясь о том, видно его или нет. Зная Сукуну, они, скорее всего, затонированы. Поэтому можно было не переживать и любоваться видом из окна. – Не скучаешь по своим друзьям?, –внезапный вопрос Сукуны выбил из колеи. Юджи украдкой взглянул на него через плечо. Ничего в лице мужчины не выдавало интереса. – Наверное, да, – он опустил руки воду и загреб в ладони пены, выглядывая в ней ответ, – На самом деле очень и очень скучаю. – Тогда почему не решился поехать сегодня к ним? – Мне стало страшно. Вдруг они не разделят моих переживаний или я буду навязываться со своими проблемами?Вот.., – Юджи еще раз покосился на уже родное лицо и перевел дух, – Можно я поделюсь с тобой кое-чем? – Разумеется, тигренок. – Я переживаю насчет нашей дружбы. Нобара и Мегуми стали такими скрытными. Мне кажется, что мои проблемы гнетут их. И вообще, зачем я им что-то рассказываю. Может, им вовсе не интересно? Сукуна всем своим внешним видом смягчился и громко расхохотался. Юджи сильно смутился, не понимая, что такого смешного он вообще сказал. Чужой хохот еще долго звучал в его голове и после затишья. – Вы всего лишь повзрослели. Но дело не только в этом. Тигренок, твои друзья, возможно, всегда были такими и могли что-то не договаривать. Просто ты этого не замечал. Думаешь, я Годжо также все сразу выкладываю? – Мне казалось, что вы достаточно близки. Поэтому, да, мне всегда так казалось. – Дело вовсе не в близости. В отличие от меня он привык говорить напрямую, не скрывая ничего. Про Гето я узнал чуть-ли не после их поцелуя. – Звучит как-то чересчур странно. – Он дурак по натуре. Вот и рассказывает мне все сразу без сомнений. И все же это часть его характера, – Сукуна притянул к себе Юджи, и его голос резко приобрёл серьезный тон, – Юджи, не стыдись своих чувств. Если это действительно близкие и родные тебе люди, то они всегда поймут и будут рядом. Понимаешь, для тебя могут казаться новые эмоции и переживания глупыми, но на деле они ранят, как правило, сильнее всего. Никогда не держи то, что гнетёт тебя изнутри. Ты ведь сейчас именно это и испытываешь. Постоянно думаешь о неправильности своих чувств и эмоций. Переживаешь, – его руки огладили чужие напряженные плечи, переходя к дрожащим лопаткам, –Поплачь. Станет легче. Юджи перешел навзрыд. Он прижимал теплые руки к своему лицу, не в силах сказать что-то. Ему было так обидно из-за такого поступка своей матери, но эмоции не могли выйти наружу. Было стыдно показать свою обиду и боль родным, особенно дедушке, который считал, что Каори не заслуживает и пары слезинок. Юджи всегда придерживался этой позиции и всячески убеждал себя в том, что он силен. Пускай в школе смеються над ним и Мегуми, пускай некому пойти с ним на день открытых дверей, пускай никто не расскажет ему сказку на ночь и не пожалеет, пускай он с завистью смотрит на другие семьи. Все хорошо. Все было хорошо, пока она не объявилась и не нарушила то шаткое равновесие и не возобновила очередной поток вопросов. Он не мог ничего поделать с собой, потому что любил. Все равно любил. И читал все ее записки аккуратным подчерком на французском, рассматривал красивые рисунки и их с папой фотографии. Маленький мальчик радовался и представлял, как они всей семьей ловят рыбу и бегают по пляжу. – Тшш, Юджи, все в порядке, – парень шмыгал носом и вытирал опухшие глаза. Мужчина убедился в том, что мальчишка кое-как пришел в себя, и, наконец, решил произнести заветные для самого Итадори слова. – Она не заслуживает твоих слез. Ты не виноват в том, что произошло. Юджи, никто не винит тебя в этом, – Ремен с большими усилиями сдерживал наплывы своей усталости. Все же встречаться с только вставшим на ноги мальчишкой очень сложно. Пускай он и проявляет эмпатию и сочувствие, но до конца искренними их назвать сложно. В нем самом скорее бурлила неизгладимая злоба за то, что его Юджи кто-то обидел. Было бы проще, если бы он кричал или злился. Но что есть, то есть.***
Тихое утро в резиденции. Легкий туман бродил между деревьями и паучьими лилиями, заглядывал в незакрытые двери дома. Капли дождя отбивали ритмичную песню, а Юджи лежал, уткнувшись в крепкое плечо. Они мирно дремали без задней мысли. Их пока еще не волновали предстоящие поездки в суд и важные дела. Ведь еще оставалось пять желанных минут до будильника. Каждому снилось что-то свое. Юджи досматривал свое несвязное видение и ругался на происходящее во сне, пока Сукуна рассекал облака на истребителе и представлял, как плавно снижается на посадочное место. Он всерьез подумывал после ухода из Формулы 1 начать обучение на летчика, но возраст был уже таков, что после обучения не долго ему придется летать. Это огромная нагрузка на организм, поэтому придется отложить эти мечтание на следующую жизнь. Итадори лениво, как кошка растянулсь на ширину всей кровати, зарываясь с головой в одеяло. Мозг уже проснулся, но тело спало, потому оставалось просто лежать и дожидаться, пока Сукуна первым начнет собираться. В прочем тот не спешил этого делать и тоже наслаждался мягкими перинами. Все сопутствовало их успешному отклонению поездки в суд, но у судьбы на это были свои планы. Телефон рядом начал разрывать от сотни звонков. Юджи с обреченным вздохом поднял трубку. – Доброе утро. – И тебе того же. Помнишь про сегодняшний суд? – Как такое забыть можно. – Как настрой?, – в голосе Тодзи было слышно легкое беспокойстве. Итадори не мог этого не заметить. – Все в порядке. Я вчера долго над этим думал и сейчас могу сказать точно, что готов встретиться с ней лицом к лицу. – Что ж, тогда буду ждать тебя в зале суда. – До встречи. Телефон погас, и Юджи уставился на улицу, где виднелся бассейн, в котором он все мечтал поплавать. Сейчас хотелось любым образом отложить неизбежное. Манящая арка из темного дерева, бамбуковые рощи и густой туман приглашали его к себе. Атмосфера вокруг намекала на то, что день будет сложным для всех. Юджи так бы и бродил в своих мыслях, прикидывая свое поведение в зале суда, пока сзади него не послышалось томное дыхание. Сукуна обхватил его своими руками и прильнул к оголенной спине. Это успокоило и придало мыслям ясности. – Ты уже проснулся? Как спалось?, –сонный голос Сукуны был приятным и таким живым. Это заставило сердце Юджи трепетать. Он надеялся на то, что только с ним тот может быть таким открытым. Ремен редко вел себя беспечно, но Юджи стал исключением из правил. – Спалось хорошо. Думал о том, как мы с тобой в Майями снимем виллу и покупаемся в море, а потом отправимся на дайвинг с дельфинами. Я читал, что песок там потрясающий. Жалко, что нам так и не удалось искупаться в Австралии. – Не переживай. Еще успеется. К слову, не знал, что тебе нравятся дефильфины. – Я коллекционирую фигурки морских животных. Больше всего люблю дельфинов. Они такие грациозные. Только вот мне всегда была стыдно за это хобби. Оно немного детское. – Не вижу в этом ничего такого. Я тоже собираю различные фигурки. Только не животных, а самолётов. – Мне казалось, что ты такое не очень любишь. – А мне казалось, что ты собирался вставать, – Сукуна пихнул его локтем, –Ты всю ночь на мне звездой лежал и закидывал ноги. – Пх, кажется, что тебе это понравилось, раз ты не возникал. Сукуна открыл рот и недовольно закрыл его обратно, чем вызвал громкий смех. Юджи вытер слезы, поступившие от смеха, и в приподнятом настроении начал собираться в суд. На столе их ждал, приготовленный Ураюмэ с любовью, сэу покумпаб, а на вешалке висели два парных костюма от "Valentino". Они были бардового цвета и отличались лишь по крою и ширине плеч. В остальном все детали были идентичны. Аксесуары Ураюмэ подобрал также индивидуально, с учетом параметров Юджи и Сукуны. Для Итадори лежал кожаный клач цвета слоновой кости и жемчужный чокер с кристаллами Фаустины от "Vivienne Westwood". В отличие от утонченного вида парня, мужчину не удостоили такими же роскошными аксессуарами. На нем красовались лишь часы от "Hamilton" и несколько массивных колец от "Ralph Lauren". Их образы были несколько вызывающими и при этом достаточно сдержанными. Идеально для похода в такое место. Сукуна сразу надел свой костюм и выжидающе посмотрел на Юджи. Тот, в свою очередь покосился на еду, понимая, что с его фатальной "аккуратностью" лучше вначале поесть и уже потом одеваться. Собственно, так он и сделал. Они ели в тишине. Парень уже стал привыкать к этому. Для этого дома тишина была украшением и достоинством, нежели гнетущий особенностью. Юджи решил пробежаться по интерьеру столовой комнаты. Его внимание привлекли коллекционные модели аэропланов, истребителей и прочей авиационной техники. Он с интересом рассматривал их, задумываясь о том, насколько болид схож в чем-то с самолетом. Обе конструкции соревнуются с воздушными потоками, от которых многое зависит. Конечно, в остальном это различные вещи, но все же не просто так на гоночные машины ставят анти-крылья. Доев свой завтрак, они все же отправились в зал суда. Это оказался Центральный суд Японии. Вокруг уже собрались толпы, желающих узнать, почему же сам Ремен пришел в суд вместе с победившим его по случайным обстоятельствам Юджи. Репортеры задавали тысяча и один вопрос по поводу и без него. Итадори готов был проклясть чертову гласность суда, наплевав на всю демократию разом. Неужели в такие моменты она так обязательна? В прочем не долго он думал. Чосо сразу завидев его, помчался к Юджи на встречу. Он крепко обнял своего новоиспеченного брата и спросил, почему тот не читал его сообщения в дискорде. Юджи отмахнулся вопроса и решил поинтересоваться, как настрой и как скоро они начнут заседание. – Сейчас нам уже следует пройти в зал суда. После чего дождаться судью. – Хорошо, – Юджи остановил Чосо за плечо и все же произнес неловкое: "Брат". Чосо встал как вкопанный, ведь не мог поверить услышанному. И все же он переварил сказанное, и радостно прикрыл расплывающееся в улыбке лицо. Юджи никогда бы не мог подумать, что кого-то настолько развеселит осознание того, что его назвали братом.***
Каори является к кабинету судьи первой и докладывает о своей явке секретарю, а после ждет, пока ее пригласят на процесс. Следом подходит Юджи и Чосо. Наконец, выходит секретарь и объявляет заседание открытым. Он проходит по документам, все просматривает и прочитывает. – Истец. Назовите вашу фамилию, имя, дату рождения, место рождения, адрес регистрации и мест работы. – Итадори Каори, тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года рождения. Прописана на улице Ислингтон - Хай - Стрит, двадцать три. Работаю в частной компании "G1 Therapeutics". Занимаюсь согласованием поставок для изготовления лекарственных препаратов от рака. – Все сходиться. Присаживайтесь. Ответчики, Представтесь. – Васукэ Итадори, тысяча девятьсот сорок третьего года рождения. Проживаю в деревне на горе Харуна. Бывший пилот Формулы 1. – Юджи Итадори, дветясчи четвертого года рождения. Прописан там же, где и мой дедушка. Являюсь нынешним пилотом Формулы 1. – Присаживайтесь, – судья достал толстую папку и приступил к делу, –Зачитываю состав дела. Итадори Каори заявляет на Васукэ Итадори за применение физического насилия, незаконного изъятия ребенка и мошейничества по отношению к наследству, оставленному в связи со смертью Итадори Дзина, – Далее судья принес клятву, – Я, Хироми Хигурума и Рю Исигори (секретарь) обязуемся вести дело в соответствии с действующей Конституцией Японии. Все внимательно смотрели на мужчину и ждали, что будет дальше. – Участники суда имеют право на самоотвод дела и примерение. Есть такое пожелание? На минуту воцарилась тишина. Все задумались, однако Каори опередила ответчиков. – У меня нет ходатайств. – Ответчики? Адвокат, нанятый Сукуной, начал судорожно копаться в своих документах и попросил приобщить к материалам дела возражения на исковое заявление, попутно протягивая копии этого возражения. – Ходатайств больше не заявлено. Начнем суд по существу заявленного спора. Начинается стадия доклада дела. – Судом зачитывается исковое дело. Итак, Каори Итадори требует денежную компенсацию за вышеперечисленные правонарушения в размере трех миллионов долларов, – судья поднял взгляд на истца, – Исковые требования поддерживаете? – Исковые требования поддерживаю в полном объеме. – Имеются какие-либо дополнения к изложенному в иске? – Дополнений нет, – взгляд судьи упал на ответчика, – Исковые требования поддерживаете? – Нет, не признаю. Дело в том, что я.. - хотел начать Васукэ, но судья его перебил. – Подождите, вам еще будет дано право высказаться. Не нарушайте очередность процесса, – судья прочистил горло и продолжил: – Слово для дачи показаний предоставляется истцу. – Я, Итадори Каори, подверглась физическому, эмоциональному и финансовому гнету. Семья Итадори целенаправленно отняли у меня ребенка, желая получить денежную компенсацию от Кубка конструктора Формулы 1. Васукэ Итадори неоднократно подвергал меня физическому насилию и побоям, которые были запечатлены мной по приезде в полицию. Но никто не стал рассматривать мое заявление и возвращать ребенка. Суд присяжных заохал в возмущении. – Вы перечитали исковое письмо заново. У вас есть иные дополнения к тому, что указано в иске? – Нет, просто прошу суд удовлетворить мои требования в полном объеме. – Вопросы со стороны ответчика имеются? – Вопросов нет. Каори присела на стул, а на ее место вышел адвокат со стороны ответчика. – Итак, Каори Итадори утверждает о том, что она неоднократно подвергалась физическому насилию в доме Итадори. Однако у нас есть показания соседей, которые утверждают о том, что это именно женщина поднимала руку на свою родню и неоднократно ругалась со всеми домашними. Для подтверждения мы пригласили одного из соседей в зал суда. – Здравствуйте, меня зовут Аки Кугисаки. Моя дочь Нобара Кугисаки с самого детства общается с детьми дома Итадори. Соответственно, и я жил в деревне уже с давних времен. Я видел неадекватное поведение Каори еще с самого ее приезда. Она постоянно на всех кричала и угрожала судом. В один день, когда я мне нужно было отправляться на вахту, я увидел, как она накидывается с кулаками на Тодзи Фушигуро. – Спасибо за дачу показаний. У истца есть что сказать? – Да, во время смерти моего мужа, у меня была поставлена клиническая депрессия, поэтому мне было свойственно излишнее проявление эмоций. – Тогда что вы можете сказать насчет применения физической силы к Юджи Итадори? По показаниям ответчика, вы не раз душили собственного ребенка, –возразил судья. – Никто кроме Васукэ не может этого подтвердить. Возможно, он врет. – Я возражаю, – поднял руку Тодзи. – Отвечайте, – разрешил судья. – Я видел неоднократно странное поведение Каори по ночам. Ей было свойственно приходить к Юджи без плача и криков. В один день я все же понял, почему она так делает. Каори на моих глазах душила собственного ребенка. – У вас нет четких доказательств. Где видео или снятие следов удушения? – Как я вам их предоставлю спустя двадцать лет? – Довольно, – судья прервал адвоката со стороны истца, – Я отклоняю эти показания. Слово истца. – Спасибо. Я долго мучилась после родов. Мы с Дзином давно хотели ребенка, но после его смерти мне было очень тяжело у него дома. Поэтому, увидев такое ужасное отношение к своему ребенку, я решила не говорить о том, что у меня родилась двойня и один из них находиться в тяжелом состоянии. Васукэ. Он ударил меня в живот, когда я была беременна. Я понимаю, что отец Дзина никогда не принимал меня, но чтобы поступить так со своим внуком. – Да как ты смеешь такое говорить! Проститутка! Вот ты кто! Небось и внук-то он не мой! Чосо напрягся от таких слов, но все же не винил Васукэ за лишние эмоции. – Тишина в зале суда! За нарушение порядка я временно отстраняю вас от дела! Истец, у вас есть доказательства родства? – Да, ваша честь. Суд сам провел независимую экспертизу ДНК на родство, а также проверил показания двадцатилетней давности и установил подлинность побоев, а также перелом лодыжки. – Ваша честь, прошу признать эти показания не действительными. Их могли подделать, поскольку прошло слишком много времени и их могли скомпрометировать. – Показания признаю не действительным. Все за исключением ДНК теста, – судья ударил молотком по постаменту, – Ответчик. У вас есть еще резонные доказательства в качестве защиты? – Да, ваша честь. Васукэ Итадори не мог знать о деньгах, которые выиграл Дзин, поскольку они достались Нанами Кенто, который передал всю сумму денег, но сделал это через год, поскольку в то время произошла самая масштабная кража средств в Америке группировкой Альберта Гонсалеса. К тому моменту Каори Итадори уже покинула дом. Это может свидетельствовать только о двух вещах: либо она изначально знала о выигрыше и на что-то таким образом рассчитывала, либо сейчас жалеет об упущенном. – Вам есть что сказать? Каори Итадори? – Нам нужно посовещаться. – Хорошо, тогда переносим это на следующее совещание.***
Юджи вышел опустошенным из зала суда. Такой откровенной клеветы абсолютно никто не ожидал. Ему было стыдно перед Чосо за те высказывания Васукэ, но тот, кажется, никак не отреагировал. Стоило им выйти из зала суда, как все погрузилось в звенящий шум. Юджи повернул голову и увидел свою мать во вспышках папарацци. Она со скорбным лицом что-то рассказывала и не обращала никакого внимание ни на него, ни на Чосо, которого растила под своим крылом долгие годы. Никто не мог понять, как она вообще смогла так поступить с людьми, которые хотели ей помочь и поднять на ноги. Каждый был готов посочувствовать ей и помочь, ведь она, казалось, так была убита горем. Сейчас, наверное, каждый член семьи Итадори понимал, что это не более чем напыщенный фарс. – Не смотри туда. Ты не увидишь ответы на свои вопросы, – Сукуна прикрыл своей рукой чужие глаза. – Да, ты прав. Доедешь сегодня до дома один? Мне нужно поговорить с семьей. – Конечно, не переживай, тигренок, –Сукуна тихо поцеловал его в макушку и отпустил вперед, к родственникам, которые облепили того. Теперь среди них пополнение в виде Чосо и, видимо, того радушно приняли с раскрытым объятьями. Он наблюдал, как Васукэ погладил внука по плечу и с грустным лицо попросил прощения. Сукуне стало легче от того, что Юджи в надежных руках. Теперь можно и разобраться с сообщением от Каори: "Встретимся на Токио-Стрит через час". Ему ничего не оставалось, кроме как принять это приглашение. Очевидно, что отказ послужит чередой каких-то угроз и условий. Проще принять это как должное и забить на ситуацию, складывающуюся не лучшим образом. В прочем, они оба не из робкого десятка и скорее перережут друг другу глотки, нежели уступят или оробеют перед дерзким вызовом. – Господин, вы готовы? – Ураюмэ, направь своего человека, чтобы он проследил за сохранностью Юджи. – Слушаюсь. Сукуна сел в свой новенький затонированный "Bmw M4", который не хотелось сегодня пачкать в крови, но, видимо, придется. Мужчина, в принципе, не был особенным любителем поножовщины среди родственников. Однако их огромный род зарекомендовал себя не в лучшем свете, а именно как дом, где постоянно происходят братоубийства. Поэтому мысли о сегодняшней расправе с кем-нибудь из Зенинов не выходила из головы. Не просто так его зовут на ужин с дорогим вином. Это лишь предлог для основного блюда, которое не принято подавать горячим. Не стоило ожидать от одного из отпрысков Зенин добрых намерений. Все, что он знал о Каори, так это то, что она причастна к смерти Дзина самым прямым путем. Для всех эта ситуация казалась чисто случайной, но не раз птичка на хвостике доносила о том, что все было изначально спланировано и мужчина бы умер при любых обстоятельствах. Сукуна не понимал ее. В чем был резон убивать своего мужа? Не денег же ради. Возможно, их клан был кравожаден до костей, но явно не нуждался в денежной подати. Так что это выглядело как минимум нереалистично. В прочем уже скоро все ответы всплывут на поверхность, ведь он уже подъехал к главной улице Токио. Каори ждала Сукуну в одном из мишленовских ресторанов страны. Здесь подавали великолепную рыбу и морских ежей. Помещение было в сдержанном стиле. Ему нравился подобный дизайн. Однако он тут же вернул свои слова, заходя внутрь главного зала. В центре красовался гигантский аквариум, в нем плескались малютки - лимонные акулы, пытаясь укусить друг друга за хвост. Около этого самого великолепия сидела женщина, элегантно листая меню и на минуту расслабляя веки. Сукуна на мгновение потерял бдительность, представляя, как вместо Каори здесь сидит Юджи и с восторгом рассматривает млекопитающих в воде. Ему бы точно здесь понравилось, а после они бы могли пройтись в ближайший зал с автоматами. Юджи бы играл в Мортал Комбат еще с каким-нибудь задротом, а мужчина наблюдал бы со стороны, наслаждаясь радостью младшего. Что может быть лучше упования чужими прелестями жизни? Для полной гармонии ему всего лишь не хватало глупого Юджи, которые видит мир через солнечную призму. Его улыбка для него отрада и отдушина в тяжелые минуты. Он не мог позволить кому-то вроде Каори оторвать крылья парнишки. Юджи - вольная птица высокого полета. Он будто "Чайка Джонотана Ливингстона", познает все, стремиться к высшим целям и никогда не останавливается в своем познании. Каори не имеет никакого право на то, чтобы задуть огонь в душе мальчишки. – Здравствуйте, Сукуна! Как рада вас видеть. Я уже заказала для нас ужин. У меня для вас и подарок имеется. Ремен присел напротив Каори. Она улыбалась, но ее глаза сквозили холодом. Его привлекла одна деталь в сегодняшнем презенте. – Гортензии Адзисай. – Да, они символизируют искрение эмоции. – Ха, если бы только это они и означали. – А вы знаток цветов. Приятно видеть кого-то, кто разбирается в этом. – Поверьте, я вовсе не смыслю в цветах. Скорее в людях, которые нагло хотят меня использовать, путем идейного символизма. – Что вы. Вовсе нет. Я лишь хочу донести одну мысль. Правда, сейчас не могу. Вначале нужно обязательно поужинать. Как же это так, чтобы разговаривать, да на голодный желудок? Сукуна холодно взглянул на женщину. Его лицо выражало спокойствие, но внутри кипела буря. В глазах переливалась водная гладь. Черты лица обрели колкость и настороженность. Акула, проплывающая напротив, застыла в исступлении. Из ее пуза выплеснулась кровь. Ее веселая подружка впилась куда сильнее положенного. Вся воды окрасилась в кровавый оттенок. Каори продолжала улыбаться, несмотря на цикл жизни, происходящий за ее спиной. Целый "апофиос войны" развернулся в некогда мирном пространстве. В зале сидели два хищника, но у них была совсем другая охота. Она заключалась не в кровавой расправе, а в умении правильно владеть языком. Целое искусство, неподвластное обывателям. Сукуна долго оттачивал этот способ охоты. Он наблюдал за отцом, ведущим долгие и витиеватые беседы, за которыми не было слышно истины. А она была, но не каждый мог ее понять. Особенно долгие разговоры были у его отца с английскими и русскими товарищами по бизнесу. Он помнил холод туманного Альбиона и звук печального пианино, оплакивавшего разбитую русской борзой вазу. Ему нравилось бродить вдоль аккуратных рядов роз. Их пышные шапки нависали над головой. Тогда в этом саду ему посчастливилось встретиться с Каори в первый раз. Она гуляла под руку вместе с еще совсем молодым Дзином. Сукуна никому не рассказывал об этом. Наверняка, это тайный роман. Каори была незаконно рожденной дочкой от француженки и нынешнего главы дома Зенин. Дзин же еще только начинающий гонщик Формулы 1, подающий большие надежды. Они о чем-то тихо говорили. Вдруг девушка залепетала спешно на французском. Ее голос дрожал, и она прижималась ближе к Дзину. Это было похоже на слезное расставание возлюбленных. Маленький Ремен и не знал, насколько был близок к истине. Каори осталась на много лет в Лондоне, а Дзину пришлось уехать обратно в Японию. Все сильно изменилось. Сейчас он не видел той девушки, которая искренне любила. В его глаза была протертая годами женщина, убийца, мошенница, предавшая своих детей и близких. Она не заслужила ни прощение, ни любви. – О чем же вы так глубоко задумались? – Ты ведь не мило побеседовать сюда пришла. Говори, как есть. У меня и без тебя дел достаточно. – На "ты", значит. Что ж, признаться честно, есть у меня тема для разговора, –ее улыбка впервые за все это время сползла с лица, – Я собираюсь убить полностью весь клан Зенин. – Что мне с этого? Думала фурор произвести этими словами?, – судя по лицу Каори, она так и думала. – Я расчитовала, что вы мне поможете в этом. – Не смеши меня. Я уже, считай, семейный человек. У меня есть суженный, которого я люблю и не хочу предавать. К тому же я дал обещание не касаться больше таких дел, и, к сожалению, несколько раз нарушал его. Поэтому прошу, не рассчитывай на меня. – Но ведь это выгодно нам обоим, – женщина начала заметно нервничать. – Кому нам? Может, только тебе? Сама подумай, что ты натворила сегодня? Предала огню все бывалое доверие к себе и уничтожила в зародыше любовь и понимание к себе. Кто после этого станет тебе помогать в подобном? Теперь твоя очередь брать на себя ответственность хоть за что-то. Я поддерживаю тебя в твоем решении, но лезть не буду. – Я делаю это не ради себя. – Так, а кого ради? – Своих детей. – Это же абсурд. У тебя был шанс все исправить. Встать на тропу истины. Но ты все испортила. У тебя была возожность не убивать Дзина, но нет. "Пришлось" применить самый легкий план. Тебе же было так стыдно обращаться к другим великим семьям за помощью. – Я делала это ради своих детей. – Не смей их так называть! Ты не имеешь право называться матерью! Заткнись сейчас же!, – Сукуна воткнул десертный нож в обивку кресла напротив, – Ты сама в этом виновата. Тебе и разгребать. Не смей больше трогать тех, кому ты и так навредила. Сама же прогнила, как и весь твой род. Хоть когда-нибудь ты думала о своих детях по-настоящему Задумывалась о том, что оставила их без нормальной семьи? – Да я всегда думала о них! Я угробила всю свою жизнь только ради них и ради мести! Я потеряла все! Абсолютно все, только для того, чтобы они жили счастливо!, – глаза налились свинцом от тяжести слез, копившихся где-то на сердце. Перед ней снова ее маленький Альбион, где они с Дзином и их русской борзой Джеки бегают по аккуратно подстриженным лужайкам, а вдалеке виднеются балконы дворцов и замков еще давней эпохи. Когда она свернула не туда?