***
Мог ли Сугуру на что-то надеяться, когда Сатору так упорно набивался ему в друзья, что через год сам не заметил, как его скучная офисная жизнь обросла ритуалами, связанными с коллегой. Неизменный стакан кофе с утра на столе. Правда к капучино всегда прилагался и сам Годжо, без умолку болтающий очередную историю. Ворох оповещений в мессенджере, потому что кое-кто писал по одному слову в сообщении. [Годжо Сатору] Пошли На обед В ту кафешку У них есть Моти Моти🤤🤤🤤🤤 Сугуру Я угощаю🥺 Так что у них вполне объяснимая дружба между альфой и «бетой». Никаких ожиданий, намеков и полутонов. Просто в один момент все пошло по пизде. Началось это ровно в тот день, когда Гето решил, что до течки ещё полно времени. День или два — хватит, чтобы отработать пятницу и спокойно остаться дома, пытаясь хоть немного облегчить муки собственными пальцами. Но уже в офисе ближе к вечеру подкралось то самое чувство — слабость по всему телу и жар, удивительно быстро отключающий мозги. Решается проблема всегда просто — таблетка подавителей и вперед! Пашем дальше, поддерживаем легенду. Благо, что в отделе в основном беты, которые не почувствуют его феромоны, если что-то пойдет не так. Примерно всё идёт не так. — Приятный запах. Что это? Годжо подходит настолько тихо и внезапно, что Сугуру стоит больших усилий не вздрогнуть от его внезапного появления. Пока расплавленный гормонами мозг пытается придумать ответ, на казалось бы нехитрый вопрос, на помощь приходит Сёко: — У меня новые духи, нравится? Иеири — бета из отдела Гето. Они общались в универе, состояли в одном клубе. А потом внезапно встретились ещё и в компании, куда устроились работать. Пожалуй, она была одной из немногого количества людей, которые знали о его секрете. — Ммм, у вас отличный вкус, — Сатору приветливо улыбается. Вести себя как джентльмен, у него заложено где-то на подкорке. По глазам видно — хуй он там поверил. Разве можно провести элитного альфу, у которого обоняние острее, чем у охотничьей собаки? Но он покорно дает убедить себя в этой маленькой лжи, сохраняя доброжелательность. Сугуру вдруг понимает, что пялится. Пожирает взглядом шею, туго затянутую галстуком, длинные пальцы, которые наверняка внутри будут ощущаться охуенно, линию челюсти, по которой хочется провести языком… И это пиздец. Гето точно поплыл. Настолько, что ещё немного — и зароется носом в одежду альфы, лишь бы ощутить его аромат. — У меня есть дела, прошу простить. Спасение бегством кажется единственным вариантом, чтобы не начать вешаться на Сатору. Блядство. Офисный туалет. Да, давненько Сугуру не приходилось дрочить в общественных местах. Не то чтобы у него есть выбор. Низ живота скручивает спазмами, в голове на удивление пусто и легко, поэтому он не задумываясь проводит пальцами между ягодицами, собирая смазку, закусывает губу. Просто ещё один из хуевых дней, который нужно пережить. Гето вставляет палец, аккуратно скользя им в мышцах. Интересно, пальцы Сатору были бы нежными, или он сразу же нетерпеливо засунул два? Уделил ли бы достаточно времени, чтобы как следует растянуть его дырочку? Шептал бы в ухо своим низким голосом детка, ты такой мокрый, посмотри на себя, Сугуру… — Сугуру, у тебя там что, омега? Черт. Голос Сатору резко выдергивает его в реальность. И как он его нашел? — Это не твое блядское дело, Сатору. Черт. Наверняка по всему туалету сейчас несет его феромонами, про которые Гето напрочь забыл. — Ай-ай, ты ведь в курсе про офисный этикет? Но не волнуйся, я тебя прикрою, хорошо повеселиться. Годжо удивительно быстро сдается. Уходит, продолжая что-то весело говорить, но Сугуру уже не слышит. В ушах лишь шумит кровь от внезапно накатившего адреналина. Пиздец пиздец пиздец Настрой сбит. Да ну и хрен с ним. Нужно побыстрее привести себя в порядок и свалить. Гето тщательно намыливает руки, плескает в лицо холодной водой, проходится бумажным полотенцем по шее, надеясь что это хоть немного поможет убрать запах. В рот отправляется пара капсул блокаторов. Остается рассчитывать, что работники на этаже уже разошлись, и Сугуру сможет обойтись без лишних вопросов. Да твою ж мать. На выходе из туалета стоит Годжо. — Ну и где? — Кто? — Омега, которую ты сладко трахал, пока разговаривал со мной? — Боже, ты можешь отъебаться от меня? Сугуру пытается оттолкнуть Годжо, чтобы уйти, но тот ловит его руку. Тянет к себе и ведет носом по его шее, волосам. — Блядь, ты?.. — голубые глаза словно светятся в полумраке коридора. И чем тоньше становится зрачок, тем сильнее пальцы начинают сжимать запястье. — Отъебись от меня, окей? У меня и так был на редкость отстойный день. У Сугуру сейчас в мыслях только добраться до дома на ватных ногах, спокойно лечь и уснуть. Двух выходных впереди должно хватить, чтобы течка закончилась. — Ага, так и пойдешь по улице, воняя феромонами на весь квартал? У тебя какие-то особо извращенные планы на вечер? Да, блядь, да. Просто, нихуянеуважаемый мистер альфа, не всем повезло родиться на вершине пищевой цепи. — А это тебя ебать не должно. Иногда кому-то позорно приходится дрочить в туалете, чтобы унять последствия проеба матушки-природы, с которым не справляются даже пилюли, которые уже застревают в горле. Еще десять минут, и начнут действовать блокаторы. Что ж, придется немного потерпеть беловолосого мудака. — Я отвезу тебя. Гето оценивающе проходится взглядом по коллеге. Сука, предложение, конечно, заманчивое, куда лучше, чем трястись в метро, вжатым носом в табличку «не прислоняться». — А руки не будешь распускать? — Руки — не буду. Сатору изо всех сил старается выглядеть как мальчик-одуванчик. Никаких похотливых взглядов, спокойная улыбка. Даже феромоны свои блядские контролирует настолько, что можно принять за бету. — Серьезно, Сугуру, — Годжо с терпеливой интонацией, с которой обычно обращаются к детям, пытается его уговорить. — Ты правда думаешь, что я начну приставать к человеку, который еле стоит на ногах? Всю дорогу до дома Сатору молчит, обходится без пошлых комментариев или неуместных советов. Лишь, припарковавшись возле жилого комплекса, позволяет себе вопрос: — Эй, Сугуру, ты как? Паршиво, на самом-то деле. Таблетки — в мусорку. Резистентность с каждой новой упаковкой наступает все быстрее, опять придется менять на другие. Сугуру жарко, душно, невыносимо. Открытое окно совсем не помогает, как и кондиционер, который Сатору заботливо выкрутил на пятнадцать градусов и полную мощность. Мозг перестал работать ещё где-то на парковке, и тело на автопилоте село в машину, пристегнув ремень безопасности. — Спасибо, что довёз, с меня обед в понедельник. Вымученная попытка улыбнуться спотыкается о взгляд перед собой. Годжо словно хищник — щурит глаза, тяжело сглатывает, пальцы до побелевших костяшек сжимают руль. — Эм, прости, — он с трудом берет себя в руки, — но твой запах. Прости. Я провожу тебя на всякий случай? Какая вежливость. И как же бесит, что приходится принимать помощь. Особенно от него. Как будто Сатору такое положение вещей совсем не смущает. Он приобнимает Сугуру за талию. Мягко прижимает к себе, пока они поднимаются в лифте под писклявую мелодию, заправляет выпавшие из пучка пряди за ухо, осторожным движением. Если человек в беде, то любой приличный альфа проводит его до двери квартиры, и, не требуя благодарности, уйдет. Сатору всегда следует этому правилу. — Зайдешь? Гето смотрит пьяно и слегка щурясь. Наклонил голову, и чуть ли не раздевает глазами. И уйти, не требуя благодарности. — Я думаю, тебе стоит отдохнуть. Уйти. Но не когда тебя вжимают в стену и приводят горячим языком по кадыку. — Сугуру… — Угощу тебя раменом. Не требуя благодарности! В темных глазах напротив — шторм во мгле. Тайфун и волны, утягивающие далеко за горизонт. Сатору среди них — белый буй, который настолько пустой, что позволяет вытолкнуть себя на глубину, где пена солеными кристаллами оседает на пластиковых боках. Блядь. С Сатору происходило много удивительных вещей, но его ещё ни разу так грубо не заталкивали в чью-то квартиру. Парочка недель случайного воздержания (было много работы), общая усталость от жизни (а вы пообщайтесь с долбаебами на переговорах) и Сугуру. Тот самый Гето Сугуру, который последний год с ним спорил и закатывал глаза на все его выходки. Теперь стоит перед ним, вжатый во входную дверь собственного дома. Запыхавшийся, неравномерно покрытый красными пятнами смущения и отчаянно как мантру повторяющий Сатору, пожалуйста, Сатору. И Годжо уже перед ним на коленях, словно поклоняясь одному из семи смертных грехов, торопливо расстегивает ширинку. Ну да, все знают рассказы об этих жестких альфах, которые только и мечтают отыметь омегу в течку. Типа бросить на кровать и сразу же засадить свой узел по самые яйца. Но кое-кто любит побыть джентльменом. Особенно, когда Сугуру хватает его за волосы и закидывает ногу на плечо, придвигая ближе к себе. — Не халтурь. Потому что Сугуру не такой, как все омеги, которые ему встречались. Он не просит и не нуждается. И если бы не течка, за свое самоуправство Сатору бы ещё в лифте получил внушение кулаком по красивому личику. Ерзать коленями по твердому полу удовольствие ниже среднего, но стоит потерпеть ради хлеба и зрелищ. Голубые глаза стараются не упустить ни одного вздоха, приглушенного стона или крепкого хвата за лацканы пиджака, когда горячий и полный слюны рот так ритмично подается на член. У Гето не маленький, а сам он отнюдь не худой, едва ли не шире в плечах Сатору. И явно не пропускает тренировки, если судить по тяжелой мускулистой ноге, которая вдавливает лицо Годжо в пах, заставляя брать глубже в горло. И черт, черт, черт. Сатору не знает, как он раньше мог жить без этих ощущений. Гето пахнет тлеющим пало Санто, ладаном и дымом, тяжело оседающим в легких. Если закрыть глаза, Сатору словно в храме, окуренном опиумом, пытается отмолить грех. Но его не простят и не отпустят. И это абсолютная блядская похоть в чистом виде. Сука, Сугуру весь — это похоть, от его гладко собранного пучка на работе, до плотоядной ухмылки на лице, с которой он толкается Сатору в глотку. Даже когда без предупреждения бессовестно кончает Годжо в рот с довольным вздохом. — Блядь, Сатору, — рука все ещё тянет пряди волос у самого скальпа, — хочу тебя внутри, боже, пожалуйста. Альфе кажется, что ещё чуть-чуть и его нахрен толкнут с обрыва, на котором он балансирует последний час. Потому что все органы чувств видят и ощущают, как прозрачная терпкая смазка течет по бедрам Сугуру. И Сатору не отказывает себе в удовольствии ее слизать, провести ладонями по ногам, оставить несколько поцелуев на оливковой коже. — Обязательно, но давай об этом поговорим, когда ты придешь в себя? Годжо, сжав зубы, натягивает брюки назад на Сугуру, застегивает ремень. Усмиряет своего альфу, который рвется нагнуть омегу перед ним прямо в коридоре, или разложить здесь же на паркете. Как получится, это не столь важные детали, чтобы о них задумываться. — Хорошего вечера.***
Ох уж эти рабочие понедельники. Они сродни первым неделям февраля — безрадостно, серо, уныло. И ни одного намека на солнце. Особенно, когда вы потрахались с коллегой. Особенно, когда ты спустил в рот своему заботливому другу, который по доброте душевной довез тебя до дома. Ауч. Хвала Шиве, Будде или Иисусу, кто сегодня на смене? Но Сугуру не встретил Сатору ни с утра, ни на планерке между отделами. Осталось пережить обед, несколько часов мерцания пикселями экрана в глаза, и можно будет постараться незаметно сбежать на пару минут раньше, чем заканчивает свои дела великий менеджер отдела разработки. И да поможет нам Ками-сама! — Сугуру, когда угостишь кофейком? Блядь. — А чем тебе не угодила офисная кофеварка? Сатору драматично закатывает глаза. — У неё получается отвратительная жижа, которая не может смыть вкус кое-чего горького, что мне довелось попробовать в пятницу вечером. Улыбается. Так довольно, что хочется бросить в лицо тяжелый справочник по корпоративной этике. Но, а в чем он не прав? Гето сам обещал. Правда до того, как оттрахать чужой рот… но кхм. — Пошли. Суперсладкий горячий шоколад, от одного взгляда на который можно впасть в углеводную кому, исчезает за считанные секунды. Они с Сатору сидят в маленькой кофейне. Судя по улыбкам персонала — частый гость. Ладно, ещё пять минут и можно будет свалить из этого ареала неловкости к себе в офис за стол. — Извините, можно попросить ваш номер? Рядом стоит невысокая девушка, рыжие длинные волосы, косуха, робко сжимает в руках красный телефон и не отрывает взгляда от Гето. — Милая, — Сатору натягивает самую елейную улыбку из своего арсенала, — мы тут немного заняты. Может быть, свалишь нахуй? Забавно наблюдать, как из Годжо рвется собственническая сущность. Обычно он само дружелюбие ко всем и вся. Рубаха-парень, который отдаст последние носки и свой кошелек в придачу. Очень тешит самолюбие, на самом-то деле. Можно ли Гето рассчитывать на что-то большее, чем разовый перепихон? Стоп. Стоп стоп стоп Разовый что? Земля вызывает Гето Сугуру! Приди в себя, болван! Никаких тебе романов на рабочем месте. — Так на чем мы остановились? Ах да, кажется, кто-то хотел мой мх..? Сугуру поспешно запечатывает болтливый рот ладонью. Ну почему ему так не везет? — Это случилось только потому, что я был не в себе, понятно? Можно было бы вменять в вину и их небольшое происшествие, но сложно быть жертвой, когда перед глазами до сих пор стоит Сатору на коленях. И кто ещё оказался жертвой. — Насколько я вижу, сейчас ты полностью вменяем. Поговорим? Годжо смотрит прямо и уверенно. Но Гето знает, что сейчас последует. Поговорим. Ха! Обычно все разговоры с альфами заканчивались быстрее, чем те успевали открыть рот. Большинство интересовал только секс, стоило им узнать, что Сугуру омега. Взгляд сразу менялся с пренебрежительного на заинтересованный. Еще бы! Как тут не добавить в копилочку своих постельных побед секс с таким нетипичным Гето? Который, впрочем, иногда и сам был не против, когда собственные пальцы надоедали. А тут такая возможность использовать очередного придурка в качестве дилдо. Были и ебланы, которые хоть сколько-то нравились Сугуру, но они обычно тушевались после недели отношений, и сваливали в закат со словами: «хочу, чтобы омега выглядел омегой, а мы с тобой смотримся как братаны». Ох, нет в этом мире ничего более хрупкого, чем эго альфы. Быть мягким и покладистым? Послушно стоять за спиной мужа, наглаживая белые манжеты на рубашках? Увольте. — Сатору, я не буду с тобой трахаться, и щедрое предложение коротать течки вместе мне также не интересно. В глазах напротив — нечитаемое выражение. Обида? Гнев? Ой, неужели кому-то прищемили самолюбие? Сугуру даже жаль. Но он пиздецки устал собирать себя из полуживых кусков назад в функционирующего человека после очередного разочарования. Нахуй отношения. Нахуй альф. Нахуй. — Мне надо отойти. С каких пор прятаться в туалете вошло у него в привычку? Отражение в зеркале смотрит исподлобья. Нахмуренные брови, тяжелый взгляд. Гето сжимает кулаки и пытается дышать. Ебаный Годжо Сатору. Который успел залезть к нему в голову вместе со своими глупыми шутками, длинными ногами и глазами, в которые хочется нырнуть с трамплина. Сугуру вдруг резко заталкивают в свободную кабинку. Сзади ожидаемо стоит альфа. — Мне показалось, ты опять пошел дрочить, поэтому пришел предложить руку помощи. Довольный оскал, бесы в голубых омутах. Придурошное сердце пропускает несколько ударов, стоит только почувствовать тепло чужого тела через несколько слоев таких неуместно-правильных деловых костюмов. — Почему мы просто не можем сделать вид, что ничего не было? Сугуру старается придать голосу равнодушную и усталую интонацию, когда Годжо грубо вжимает его в холодный кафель. — Ты даже не догадываешься, каких усилий мне стоило не нагнуть тебя в тот вечер и не вставить в твою текущую и просящую дырку. А сейчас ты, блядь, не хочешь со мной поговорить? Хриплый шепот альфы разительно отличается от обычного голоса, к которому привык Сугуру. — Спасибо, бля, за твой героизм, — Гето не оставляет попыток вырваться, но Сатору крепко его держит, — вот это подвиг! Омега чувствует горячее дыхание на своей шее, мокрые поцелуи, язык, который неспешно ведет к мочке. Хочется сдаться этим вульгарным словам, пошлым действиям, этому напряженному, почти что искрящему моменту. — Ты правда ничего не чувствуешь? — Сатору вдруг останавливается и разворачивает Сугуру, озадаченно вглядываясь в лицо. — К тебе или в принципе, мистер гениальность? Гето прикидывает как бы удобнее сбежать из тесных стен кабинки, когда его словно прошибает электричеством. Он завороженно смотрит, как Годжо ослабляет галстук, расстегивает воротник своей рубашки. И только потом понимает. Понимает, что не может двинуться с места. Так и застыл каменным изваянием, не успев договорить фразу. Вокруг — нагретое солнечными лучами цветочное поле. Запах первых дней лета, утренней росы на траве, которую ещё не успели скосить. Так пахнет дом, спокойствие и то неуловимое чувство, от которого распирает ребра изнутри. Так пахнет Сатору. — Ты?.. Мой? Когда ты узнал? — Что ты омега для меня было очевидно с первой встречи. Годжо пожимает плечами, утыкается в волосы Сугуру, надеясь снова ощутить немного терпкого дыма, который успел поселиться в его рецепторах. — Но ты так успешно прятался за таблетками, что твой запах я услышал только в пятницу. — Но почему не сказал сразу? — А я должен был, как придурок шпарить феромонами на весь офис? Какой век на дворе? Мы не обязаны трахаться только потому, что у нас… Не понимая что делает, Гето сам тянет Сатору к себе — долбанная сущность омеги, почувствовавшая своего истинного, взяла верх, заставляя Сугуру чуть ли не всем телом тереться о своего альфу. — Ну-ну, — Годжо приводит рубашку в порядок, снова затягивает галстук, — отрадно видеть, что я тебе тоже нравлюсь, но игры в туалете не входят в мои планы. Гето закатывает глаза и недовольно цокает, когда его выталкивают из кабинки. — Перестань быть таким говнюком. — Тогда не будь таким красивым.***
Офисные будни не меняются. Сатору так же вьется возле Гето. Шутит, осыпает историями, зовёт на обеды. Но стойко продолжает держать себя в руках, не смея нарушать легенду Гето. Он как будто вообще забыл, что они истинные. Не позволяет себе лишнего вроде ненавязчивых касаний или игривых подмигиваний, учтиво кивает на планерках, держит феромоны в узде. А Сугуру. Сугуру словно сходит с ума. Почувствовав запах альфы, он не может успокоиться. Да-да, сколько ни ругай омегу внутри, но это бесполезно. Теперь кажется, что Сатору постоянно рядом, его присутствие практически осязаемо толкает под локоть домашним котом, требующим внимание. — Ты знаешь, там какая-то паника в отделе разработок, — голос Иери отвлекает Сугуру от размышлений, — всех омег эвакуируют. Блядь. Сатору! Их офисы находятся в противоположных концах этажа, а современные здания, где компании снимают по несколько этажей опен спейсов, по размеру давно уже не уступают футбольным полям. Поэтому Сугуру приходится устроить чуть ли не забег с препятствиями. — Сатору..? — Гето чуть ли не выламывает ручку двери. На него удивленно смотрят работники. Ни о какой панике и речи не идёт. Обычный рабочий день, ни испуганных омег, ни давящей атмосферы от феромонов альфы. Иеири! Мысленно поставив себе заметку больше не вестись на её шутки, Сугуру переводит взгляд на Годжо. Выглядит как обычно? Едва увидев омегу, Сатору резко вскакивает: — Сугу, тебе лучше уйти. Его впервые так беспардонно выпроваживают. И кто? Годжо, который до этого не мог оторваться от него. — Что случилось? — Сугуру, просто уходи, или я за себя не ручаюсь. Волна феромонов наотмашь бьет по лицу. Оу. — Боже, Сатору, у тебя гон? Гето наконец-то замечает дрожащие пальцы на своем запястье, тяжелое дыхание, глаза, которые темнеют с каждой секундой. — Из-за того, что я постоянно чувствую твой запах, он пришел раньше, чем должен. Сатору сбивчиво бормочет. Стоило только почувствовать своего омегу рядом, как последние крупицы самообладания сгорают сухой травой под стеклом лупы. — Я отвезу тебя домой, иначе ты сейчас тут всех задушишь своими феромонами. Сугуру чуть ли не за шиворот утаскивает Годжо на парковку, заталкивает в машину, забирая из негнущихся пальцев ключи. За те невероятно долгие тридцать минут, которые отделяют бизнес-центр от квартиры, Сатору умудряется облапать Гето, подрочить ему на парочке светофоров и получить оплеуху. Для профилактики, чтобы не мешал рулить. Путь до спальни они не помнят. В обрывках сцен остаются только животные поцелуи в лифте, спешное расстегивание пуговиц на рубашке Сугуру одной рукой, когда вторая пыталась приложить ключ-карту, чтобы наконец-то открыть дверь. Торопливые движения, чтобы стянуть друг с друга брюки, желательно вместе с трусами, оставив одежду бессмысленным ворохом лежать на полу. Запах Сатору заполняет абсолютно все пространство, обволакивая Гето словно тысячью и тысячью касаний наэлектризованными пальцами по горячей коже. От полевых цветов не остается и следа. Феромоны во время гона совсем иные, во рту оседает горький привкус полыни. Но вместо отторжения омега чувствует, как становится лишь безнадежно мокрым. Его прошибает холодный пот, а в животе начинает тянуть. — Если из-за твоих блядских феромонов альфы у меня начнется течка, я тебя убью. — Хорошо, можешь делать со мной что угодно. В глазах напротив не остается ни капли лазури, на дне необъятных зрачков густая похоть. Сугуру надеется, что гон не вышиб последние мозги у Сатору, и он не попробует засадить свой член сразу же без подготовки. Альфа толкает Гето на кровать, устраивается между разведенных ног на полу. — Так долго хотел тебя попробовать. Влажный язык ведет по яйцам, нетерпеливо опускаясь в ложбинку между ягодицами сразу к текущей дырочке. Сугуру кожей ощущает тяжелое дыхание. Феромоны в воздухе буквально твердят я так тебя хочу, так хочу… Сатору жадно его вылизывает, собирает смазку губами, толкается внутрь только языком, притягивая Сугуру к своему лицу. — Ты такой вкусный, ты знаешь? — Займись делом, а не болтовней. Послушный-послушный альфа. От покорности которого хочется растечься вязким удовольствием. Глаза лихорадочно бегают по телу Гето, подбородок мокрый от старательной работы ртом. Еще немного, и точно начнет умолять хриплым низким голосом, чтобы Сугуру разрешил ему вставить. Ну разве не прелесть? Сатору уже давно на грани, но не отвлекается, умудряясь сдерживать альфу, рвущегося поставить Гето на четвереньки и грубо долбиться, пока не наполнит омегу своими семенем и узлом. Откуда столько терпения? Он продолжает неторопливо растягивать дырочку, то трахая её своим языком, то добавляя пальцы под нуждающиеся вздохи, играясь с тугими стенками, а после абсолютно показушно облизывая блестящие от смазки фаланги. — Хочешь сначала кончить только от пальцев или… Не давая договорить, Сугуру затаскивает альфу на кровать. Лучше быть сверху, потому что Сатору уже слишком долго ждёт, и кто знает, насколько он может себя контролировать. — Ты у меня получишь, если будешь дергаться, тебе ясно? Угрозы — как своеобразный флирт. И это только сильнее заводит обоих. На унижающегося и хнычущего омегу у Годжо бы не встал. Только Сугуру в своей жестокости и непреклонности может заставить альфу в гоне спокойно лежать, хотя эта вещь из разряда невозможного. Но не для Гето, который филигранно руководит каждым его движением. Потому что Сугуру сверху, даже когда снизу. Он седлает бедра Сатору, одной рукой направляя его член к текущему растянутому входу под довольное урчание альфы. Другую же кладет аккурат на шею, чувствуя глухие удары пульса ладонью на раскаленной коже и движение кадыка под пальцами. Никому кроме своего истинного, Годжо не позволил бы так развязно с собой обращаться. Он понял это ещё стоя на четвереньках перед омегой, который мог укротить его альфу только одним хмурым движением бровей. Они оба стонут, когда Сатору входит на всю длину. Омега кусает губы и жмурится, он немного поторопился, но это лишь временное неудобство. Сугуру объезжает альфу, вызывающе бросая взгляд в подрагивающий космос за белесыми ресницами, сдавливает горло, ослабляя хватку лишь тогда, когда Годжо начинает хрипеть, давая короткую передышку. Даже когда глаза закатываются от нехватки кислорода, Сатору продолжает с восторгом смотреть на Гето. — Ах блядь, Сугуру, ты мой… — Годжо крепко держит за бедра пальцами, под которыми наверняка останутся синяки. Альфа пытается вести бедрами вверх, толкнуться глубже, чтобы выбить ещё больше сладких стонов из своего омеги, но Сугуру его останавливает: — Разве я не сказал тебе слушаться? Рука оставляет рдеющий отпечаток на щеке и звон в ушах. Альфа внутри рычит и требует наказать омегу за неуважение, но Сатору готов подставить не только вторую щеку, но и всего себя, лишь бы Гето продолжал в таком же рваном темпе насаживаться на него. Сугуру не хватает надолго, оргазм накатывает буквально за пару движений ладонью по собственному стволу, пока член Годжо, не останавливаясь, растрахивает его внутри. В голове плавятся мысли, гон и так не дает мозгу функционировать, сбрасывая все настройки до низменных желаний. А чего ещё может вожделеть Годжо, когда на нем так правильно и как пластично извивается Сугуру? Ладно, он уже позволил своему омеге как следует порезвиться, побыл для него хорошим кротким мальчиком. Теперь его очередь получить своё. Сильные руки альфы опрокидывают Гето на спину, ведут по напряженным мышцам на торсе, оттягивают и без того твердые соски. — Повернешься для меня? Сатору хватается за тазовые косточки, придвигая Сугуру ближе к себе, давит между лопаток, заставляя грудью лечь на кровать, и прогнув поясницу, поднять бедра выше. От такой откровенной открытой позы перехватывает дыхание. Сзади наверняка видно все. Как сжимается его дырочка от предвкушения того, что ее сейчас заполнит толстый член. Видно, и как прозрачная смазка продолжает течь вниз по ногам, пропитывая простыни, хотя Сатору его даже не трогал. Годжо не спешит, сначала толкается только головкой в податливую кромку мышц, наблюдает как вход послушно раскрывается для него, а затем выходит. Повторяет движение несколько раз, добиваясь от Сугуру стонов и таких заветных слов блядь, вставь мне уже, сказанных срывающимся шепотом. Сатору трахается так же волшебно, как и выглядит. Без резких движений или излишней грубости. Бродит руками по телу, сминая кожу в собственных отметках от зубов, словно ему никогда не хватит физического контакта. Вставляет в размеренном темпе, сразу проникая глубоко внутрь и точно проезжаясь по простате, ловя дрожь тела под собой с одобрительным смешком. Комната насквозь пропахла горькими травами и легким дымом благовоний. Ароматы смешались с соленым потом на коже и пошлыми звуками хлюпающей влаги между бедер Сугуру. Они оба липкие от пота и смазки, но Гето все равно на это, даже когда Сатору наваливается на него сверху, вжимая в постель. Губы альфы выцеловывают местечко на шее, где бьется железа. Где так хочется, до одури хочется сомкнуть зубы, ощутив как трепещет омега. Но он сдерживается, пусть Сугуру и отклоняет голову, подставляясь под клыки. — Хочешь мою метку, да? — горячий воздух рядом с лицом плавит последнее самообладание. Гето может только кивать сквозь стоны, когда член альфы мучает его дырочку. — Подожди немного, и я сделаю все как следует… Сатору прерывается на полуслове, срываясь на хриплый стон. Сугуру чувствует, как он проталкивает в него свой узел, как сокращается член, выплескивая семя и заполняя омегу до краёв. Даже в таком состоянии Годжо продолжает трахать Сугуру неглубокими толчками, сжимает его член, торопливо надрачивая, чтобы Гето мог кончить ещё раз, пока он его повязал. Сугуру без стеснения изливается в ладонь Сатору, тяжело хватая ртом воздух и пытаясь устоять на дрожащих коленях, которые до сих пор не разъехались в стороны, только потому что его держит альфа. У них в запасе ещё целый день и долгая ночь. Годжо будет купать своего омегу в горьком запахе гона, оставит бесконечное множество отпечатков зубов, украсит смуглую кожу бордовыми вспышками засосов. И обязательно, обязательно оставит клеймо на шее своего истинного, чтобы больше ничьи грязные помыслы или пальцы не могли осквернить это безупречное тело. — Сугуру, может, начнем встречаться?