Простая математика

Нил тяжело выдохнул, пытаясь заставить себя подняться на ноги. Его вырвало. Опять. Это был уже третий раз за прошедшую неделю, какого черта? Он не ел ничего необычного, и никто из тех, с кем он виделся за последнее время ничем не болел, так что в приступах тошноты не было никакого смысла. Возможно, ему что-то приснилось, но он не мог вспомнить что. Может быть, какой-то очередной кошмар? Но за последние годы их стало гораздо меньше. Он собрался с силами и встал. Колени болели от холодной твердой плитки. В зеркале он увидел свое лицо – бледное и блестящее от пота, а волосы влажные и в беспорядке. Он прополоскал рот, умылся и вернулся в спальню, снова заползая под одеяло. Сэр бросила на него недовольный взгляд с подушки Эндрю, на которой спала. У Нила не было сил ее гладить. Эндрю не будет в городе еще неделю. Сезон для Бостонских Драконов, за которых играл Нил, закончился, но для команды Эндрю – еще нет и даже не смотря на то, что в новом сезоне Эндрю уже не будет с ними, потому что до тренера Тернера дошло, что драконам нужен нормальный вратарь, и Эндрю, наконец-то, станет одним из них, ему все равно нужно было остаться до официального завершения со своей командой. Следовательно, еще неделя. Но это было ничто, по сравнению с прошедшими годами. Они, наконец-то, будут жить в одной квартире постоянно, а не сезонами. Бостонская квартира считалась их основной. Здесь были их вещи, библиотека Эндрю, которую он стал собирать пару лет назад, даже их кошка. Нил называл это место домом. Осталось просто немного подождать. Он начал засыпать, когда новый приступ тошноты скрутил ему желудок и вынудил снова бежать в ванную. На его коленях точно будут синяки. Честно говоря, он даже ничего особо не ел, возможно ли, что его тошнило от голода? Кажется, у них в холодильнике оставался тунец. Через пол часа, открывая вторую банку тунца, потому что первую он съел буквально вытаскивая пальцами кусочки, поделившись с кошкой, он вдруг подумал, что это не нормально. Что-то крутилось у него в голове, какая-то мысль, но он не мог ее уловить. Что-то было не так, ощутимо не так, но что? Вторая банка тунца закончилась также быстро, как первая. Нил подумал о третьей, а потом об упаковке шоколадного мороженого, которое Эндрю купил в прошлый раз и... Стоп. Стоп. Стоп. Стоп. Он знал, на что это похоже. Но это же было бредом. Они всегда предохранялись, ради бога, он пил таблетки уже много лет. В его последнюю жару буквально не произошло ничего нового, все было отлично и обычно. Три дня секс-марафона, день обнимашек и он в порядке. Это было почти два месяца назад. Нил судорожно вспоминал всегда ли он пил свои таблетки, всегда ли Эндрю надевал презерватив, если таблеток не было, что вообще было? Последний раз они виделись месяц назад. Секс был, презерватива не было, но таблетки были. Были же? Он никогда не пропускает таблетки. Из кухни Нил добрался до ванной, чтобы в полке, рядом с зубной щеткой, найти знакомый блистер и принялся считать. Каждая упаковка была рассчитана на три месяца. Он считал и не мог понять, пропустил ли он что-то или ему только кажется? Руки начали дрожать. Нил глубоко вдохнул, стараясь успокоится. Дышать квадратом четыре на четыре. Паника никак не поможет ситуации, он взрослый, двадцатипятилетний мужчина, он не ребенок и не в опасности. Прямо сейчас ему ничего не угрожает. Это помогло. Нил открыл глаза и встретился со своим отражением. Лицо была красным, а глаза блестели, но он был в порядке. Поэтому он вернул таблетки на место, выпил стакан воды на кухне, надел толстовку Эндрю, в которой ходил, когда было холодно, натянул спортивные штаны и пошел в ближайшую аптеку. Когда он положил на кассу три теста на беременность разных брендов, кассир посмотрела на него и улыбнулась. Нилу весело не было, поэтому он просто проигнорировал ее. Вернувшись домой, он достал из холодильника упаковку апельсинового сока и залпом выпил половину. Он знал как работают тесты на беременность, но делал это впервые. И когда все три показали положительный результат, он бросил их в раковину, а сам сполз на пол. Он был в полной заднице. Потом его снова вырвало. Это был тунец. Где-то через час, лежа на диване в их гостиной, укутанный в одеяло, он ел мороженое, которое Эндрю купил для себя и, очевидно, его ребенок будет требовать такого же, Нил смотрел какое-то бессмысленное шоу по телевизору и пытался не паниковать. Это было сложно сделать, когда он думал о том, что в его животе кто-то растет. И куда бы он не убежал – этот кто-то никуда не денется. Ребенок. У него был ребенок. Нил замер и положит руку на живот, поморщившись от холода, потому что он только что держал этой рукой мороженое. Кожа на животе была теплой, и, казалось, ничего не изменилось. Но это, конечно же, было не так. Нил мог обманывать других сколько угодно, но себе врать у него не получалось. По крайней мере не сейчас. И ему было страшно. Но он подумает об этом завтра, он почувствует это завтра. А сейчас он просто отключил звук на телефоне, выключил телевизор, накрылся одеялом с головой и заставил себя заснуть. В пять утра его разбудил собственный желудок, который требовал еды так, будто Нил не ел несколько недель, а у него был такой опыт, есть с чем сравнивать. Он добрался до кухни, поморщился от остатков тунца, которые теперь были ему отвратительны, и вытащил арахисовую пасту. По видимому, его жизнь теперь была такой. Сидя на кухонной тумбе, зачерпывая пасту пальцем прямо из банки, Нил думал о том, о чем ему вообще стоит думать в первую очередь. Итак, он ждет ребенка. Итак, это ребенок Эндрю, конечно. Они никогда не говорили о детях. Ну, то есть, в контексте планирования детей. Или по другому – детей не было в их планах. В планах Нила. И, конечно же, в планах Морияма. Он даже не знал, разрешены ли в Бостоне аборты, сейчас с политикой штатов творилось что-то непонятное. На решение всего этого вопроса у него есть двухмесячный перерыв между сезонами, этого более, чем достаточно. Нил вздрогнул, когда Сэр потерлась о его бедро. Он погладил ее и почесал между ушами. Был еще один момент, который нельзя было откалывать. Он нашел свой телефон и включил звук. Его не волновали сообщения в чате, или от Мэтта, но у него было два пропущенных звонка от Эндрю и несколько сообщений. Сейчас было слишком рано, чтобы звонить, поэтому он написал, что с ним все хорошо, и что он не смог ответить вчера, потому что рано заснул. Технически, это было правдой. Затем, он открыл гугл и стал искать подходящую клинику. От этого ему, почему-то, стало не по себе. Он снова положил руку на живот и на секунду подумал о том, хотел бы он, чтобы этот ребенок родился? Ему нельзя был об этом думать, никак нельзя, у него была карьера, долг, мафия следила за ним. И все же он думал. Кто-то, кто был бы частью Эндрю и его самого. Нил никогда не думал о детях, у него не было на это времени и цели его жизни вообще никогда не были к тому близки. Да, он был омегой, да, периодически ему задавали эти вопросы, но он всегда знал однозначный ответ – нет. А теперь... теперь он не был так уверен в том, что ответ был правильным. Хотел ли он ребенка? Это было сложное чувство, хотеть чего-то, что он никогда не видел и не знал. Было ли это инстинктивно? Нет, Нил никогда в жизни не оправдывал ничего инстинктами. Хотел ли Эндрю ребенка? Вопросы зациклились по кругу, и он не мог найти ни одного ответа. К моменту, когда Эндрю позвонил, он был взвинчен. — Что заставило тебя уснуть так рано? – вместо приветствия спросил Эндрю. Нил глубоко вдохнул, выдохнул и сделал свой голос спокойным. — Я, почему-то устал, возможно слишком много бегал за Сэр по квартире, – ответил он, пытаясь пошутить. — Скорее, слишком много бегал в своей жизни, и теперь твое тело отказывает при первой возможности, – добавил Эндрю и, кажется, не услышал в голосе Нила ничего необычного. — Как проходят тренировки? — Как обычно, отбиваю мячи, смотрю, как все бегают по полю, что, по словам Кевина, должно быть полезным, но это не так. Нил улыбнулся. — Когда ты вернешься? – спросил он и сразу же прикусил язык. Он знал, когда Эндрю вернется. — Через шесть дней. Ты спрашиваешь уже в двадцать седьмой раз, возможно, тебе нужно отметить этот день крестиком в календаре. — Я обведу его сердечком, – ответил Нил и услышал тяжелый, демонстративный вздох на той стороне звонка. Он хотел, чтобы Эндрю был здесь прямо сейчас, но это было невозможно. Он хотел сказать ему, но не знал, что именно. Просто сам факт – привет, у нас проблема? Но она никуда не исчезнет за эти шесть дней. Если ничего не делать и просто подождать, с ним ведь ничего не случится, верно? Что ж, так и было, пока через три дня он не вспомнил о том, что Ичиро Морияма ждет своего очередного платежа уже через неделю. Как и каждый месяц. 80 процентов дохода и, честно, он не совсем нуждался в этих деньгах, поэтому не ощущал их отсутствия, и даже мысли о том, что он все еще связан с мафией не пугали его, но сейчас... сейчас он вспомнил об этом и у него внутри все сжалось. Он вдруг понял, что если бы хотел оставить ребенка, у него бы не получилось. Он должен играть. Он должен получать деньги, чтобы отдавать их, чтобы жить. А если, каким-то чудом, он бы снова смог договорится, то где гарантии, что в дальнейшем ребенок не станет такой же разменной монетой, как жизнь Нила в свое время? Что, если Ичиро решит забрать его? Его тут же вырвало прямо на пол, хотя тошнота уже не преследовала его так активно. В глазах потемнело и он упал на колени, пытаясь удержаться. Потому что именно в этот момент он понял, что хочет оставить этого ребенка. Это было иррационально, не безопасно, он никогда не думал об этом даже в перспективе, но сейчас, в эту самую секунду, пытаясь удержаться в сознании на полу, рядом со своей рвотой, он отчетливо понял эту мысль. И от этого ему стало по настоящему страшно. Он хотел то, чего не мог иметь. Его жизнь, жизнь Эндрю, все бы пострадало. Когда в голове стало чуть яснее, он осторожно поднялся на ноги, дошел до дивана и сел на него, смотря куда-то в пустоту перед собой. Это было слишком. Сэр прыгнула к нему на колени и он автоматически погладил ее несколько раз. Ему нужно было с кем-то поговорить, но с кем? Он не хотел, чтобы информация о ребенке дошла до Морияма, но вдруг они уже знают? Насколько он знал, за ним не следили постоянно, не было необходимости, но что если сейчас, по какой-то причине, слежка все же была и Ичиро уже знает обо всем? Нил тут же поднялся на ноги, вспоминая, где находится его самая удобная сумка, намереваясь собрать необходимые вещи, но потом резко остановил себя. Он не мог уйти. Без Эндрю нет. К тому же сейчас все знали его лицо. Куда бы он пошел? Ему стало нечем дышать, воздуха не хватало, и, черт, это была паническая атака. У него давно их не было. Затем он задумался о том, может ли паническая атака навредить ребенку? Хотя, какая разница, ему все равно придется от него избавится, верно? Нил почувствовал, как горячие слезы начинают стекать по его щекам. У него ведь не было выбора, да? Он снова вернулся на диван, на этот раз практически падая на него и сворачиваясь в комок. У него никогда не было выбора. Его телефон вибрировал где-то рядом, и он потянулся к нему, и это звонил Эндрю. Ему стало в сто раз легче, но и в сто раз тяжелее одновременно. Он не знал, отвечать ли, но Эндрю будет волноваться, но он сейчас не может говорить, но черт. Он нажал на принятие вызова и тут же из его рта вырвался всхлип. Была тишина. — Нил? – спросил Эндрю через несколько секунд. Нил зарыдал в голос. — Нил, что случилось? Что происходит? — Я, я не могу, – кое-как проговорил Нил. — Ты сейчас в безопасности? – голос Эндрю стал глубже и Нил услышал в нем нотки альфы, которым не хотел сопротивляться, не сейчас. — Да, – ответил он, подавляя очередной всхлип. — Ты дома? — Да. — Случилось что-то серьезное? — Да, – это слово Нил прошептал. — Тогда оставайся там, ничего не делай, я прилечу первым рейсом. Да? — Да, – ответил Нил, ощущая долю облегчения. — Нил. Я иду. Он не знал, сколько лежал на диване, но у него не было сил подняться и хотя бы убрать рвоту. Сэр мяукала возле него, вероятно, ощущая его настроение и в итоге устроилась у него за спиной. Слезы закончились, и теперь Нил просто в оцепенении смотрел в пространство темной гостиной. Он даже не заметил, как солнце село. Сколько часов прошло? Он лежал целый день? Звук открывающейся двери привлек его внимание, и Сэр тут же убежала в коридор. Раздался тяжелый звук упавшей сумки, затем шаги и затем комнату заполнил знакомый, успокаивающий запах. Эндрю. Нил увидел его посреди их темной гостиной, остаточный свет из окна подсветил его волосы, делая образ немного неземным. Нил потянулся к нему, но ничего не успел сделать, потому что Эндрю уже стоял на коленях перед диваном. Нил обнял его за шею, прижимаясь настолько сильно, насколько это было возможно, утыкаясь лицом в его шею, туда, где запаха было еще больше. Эндрю здесь. Его, наконец-то, держали. Нил оторвался от него, только для того, чтобы увидеть его лицо, но ему тут же стало снова страшно, и тоскливо, что он снова почувствовал, как от слез сжимается горло. Эндрю прижал его к себе, положив ладонь на его затылок, и слегка укачивая его, как ребенка. — Тшш, все хорошо, хорошо, – говорил он, но Нил рыдал еще сильнее, потому что нет, все не было хорошо, ему давно не было так страшно, и Эндрю еще просто не знал об этом. Нил должен ему сказать, должен. Он оторвался от чужого плеча, но не слишком, потому что сам не смог бы этого выдержать. Но он должен был сказать. — Эндрю, я жду ребенка, – кое как произнес он, стараясь быть твердым сквозь свою истерику, и почувствовал, как Эндрю замер. Он отодвинулся еще дальше, чтобы увидеть его лицо, но было уже достаточно темно, чтобы понять хоть что-то, но его запах... запах стал другим. Сложная смесь эмоций, которая ударила в нос: неверие, возбуждение, удивление, тревога, радость, что-то еще, очень много, от чего Нил сморщился, чихая. Это, кажется, вывело Эндрю из оцепенения. — Когда ты узнал? – спросил он все таким же ровным голосом. — Где-то неделю назад. Меня все время тошнило, а потом я сложил два и два. Простая математика, – ответил Нил. Эндрю смотрел на него несколько долгих секунд, а потом обхватил ладонями лицо Нила, поглаживая его щеки большими пальцами, вытирая слезы. — Почему ты так расстроен? – спросил Эндрю. — Потому что я хочу его оставить, – прошептал Нил быстро, будто это был секрет, его личная тайна. — Я все еще не вижу проблемы, – сказал Эндрю. Теперь его запах стал понятнее, и Нил, с удивлением, уловил там яркую нотку возбуждения. Серьезно? — Мы никогда не говорили о детях. У нас не было плана на этот случай, но... даже если мы бы хотели, мы не можем. Я не могу, – на последних словах его голос снова начал срываться во всхлип. — Почему? — Потому что Ичиро Морияма ждет свои деньги каждый месяц. А даже если я смогу как-то это решить, то... он может забрать ребенка. Или шантажировать меня. Что угодно. Я не хочу, нет, он этого не заслуживает, ребенок здесь не причем, – слова лились из Нила быстрым потоком, и он чувствовал, как начинает дрожать. — Тшшш, Нил, – снова заговорил Эндрю, прижимая его к себе. Он был таким теплым и так хорошо пах. Когда он, в очередной раз, успокоился, Эндрю сел на диван и положил его голову на свои колени, перебирая волосы. В обычной ситуации Нил бы замурчал, но не сейчас. Сейчас он слишком нервничал, даже уткнувшись носом в живот Эндрю. Сэр лежала по другую сторону от Эндрю, возле его бедра. Нил чувствовал легкую сонливость, но в целом, ощущал себя лучше. — Сейчас ты примешь душ, я пока уберусь здесь, а затем приготовлю еды, и мы нормально поговорим, да или нет? – спросил Эндрю. Нил закивал, потому что не хотел открывать рот сейчас. Внезапно он почувствовал неприятный запах от рвоты, которая все еще была на полу, и ему стал стыдно. Эндрю, конечно же, понял это по его собственному запаху. — Прекрати. Это не заслуживает такого внимания. Стоя под горячими струями душа, он старался ни о чем не думать. Все подождет до разговора. Там, вероятно, у него снова будет истерика, но сейчас нет. Ему нужен перерыв. По квартире распространился приятный запах жаренного мяса, и Нил понятия не имел, где Эндрю взял продукты, потому что он сам за продуктами не ходил. В голове сразу же мелькнула мысль про то, что он не может позаботится даже о себе, что уж говорить о ребенке. Он отмахивается от нее и идет на кухню. На столе уже стоит миска с салатом, и у Нила, внезапно, урчит в животе от голода, вместо тошноты. Эндрю ставит перед ним тарелку с куском хорошо прожаренного стейка. — Ешь, остальное потом. Нил набрасывается на еду так, будто не ел неделю, и ждет тошноты на каждом кусочке, но ее нет. После еды Эндрю ведет его в спальню, где на кровати уже лежит несколько одеял, пледов и подушек, и Нил буквально физически чувствует, как его тянет залезть во все это. Гнездо. Он хотел гнездиться. Одеяла мягкие, хорошо пахнут, и Нил, с удовольствием зарывается в них. Ему не хватает Эндрю, но тот уже ложится рядом, снова поглаживая его по голове. Теперь когда он сыт, в тепле, и не один, ему гораздо лучше. — Если бы был вариант того, что тебе больше ничего не будет угрожать, ты бы хотел ребенка? – спросил Эндрю. Нил открыл глаза и посмотрел на его спокойное лицо. Ему снова стало грустно, но уже не так сильно, как раньше. — Мы никогда не говорили о детях, – прошептал он. — Да, и вот к чему это привело, – сказал Эндрю. — Это бессмысленно. Мы не можем его иметь. Эндрю потянулся к нему, к его животу, и положил ладонь поверх его собственной, которая уже лежала там, а он этого даже не замечал. — Но я бы хотел, – добавил Нил набравшись смелости признаться в этом и Эндрю, и себе. Эндрю кивнул и сказал: — Я тоже. Ему стало невыносимо грустно, и он повернулся на бок, утыкаясь в грудь Эндрю, который тут же прижал его ближе к себе. Вероятно, его запах успокаивал, потому что Нил, вскоре, задремал. Сквозь сон он чувствовал, как Эндрю поднялся с постели и вышел из комнаты, затем вернулся через какое-то время, снова сел рядом и аккуратно разбудил его, поцеловав в скулу. — Нил, я хочу чтобы ты кое-что для меня сделал, – сказал он и Нил кивнул. — В ближайшие два дня не выходи из дома и не отвечай не звонки с незнакомых номеров. — Почему? – спросил Нил, нахмурившись. — Обычно мы ничего не держим в секрете друг от друга, но сейчас я хочу, чтобы ты мне доверился. Ты в безопасности, ничего не случится, но я хотел бы рассказать тебе позже, когда вернусь, – сказал Эндрю, погладив его по щеке. — Ты уйдешь? — Всего на два дня. У меня есть одно важное дело, которое я должен сделать. Но я буду в безопасности, и тебе тоже не о чем волноваться. И ты всегда можешь мне позвонить. Ему не нравилось, к чему все это идет, но он чувствовал себя таким сонным и расслабленным, что у него не было сил сопротивляться. Вероятно, Эндрю усилил свой запах, чтобы он не нервничал. К тому же, Эндрю был единственным человеком, которому он когда-либо доверял полностью. Поэтому, он кивнул. — Ты должен будешь все мне рассказать, – сказал он, снова падая в одеяла. — Обещаю. А сейчас спи. Кажется, Эндрю поцеловал его, прежде чем уйти, но возможно это ему уже приснилось. Когда он проснулся, был вторник. Он проспал больше двенадцати часов, если приблизительно. Кровать приятно пахла Эндрю и им самим, в гнезде было мягко и тепло, и он не хотел из него уходить. Наверное, это было первое утро за неделю, в которое его не разбудила тошнота. Он медленно сел, зевая, и увидел Сэр, которая спала на углу кровати, на одном из одеял. Она была не слишком тактильной, Нил читал, что это характерно для кошек, в то время как коты, чаще всего, наоборот, были очень общительными и любвеобильными. Возможно, им стоит завести кота? Ладно, это мысли на потом. Нил поднялся на ноги и потянулся, хрустнув позвоночником. Он хотел есть. В подтверждение этой мысли, в животе заурчало. Сидя на кухне и очищая банан, Нил думал о том, что ему вчера сказал Эндрю и куда бы он мог уйти. Они доверяли друг другу, конечно, но Нил все равно не мог перестать об этом думать. Возможно, он вернулся к команде чтобы завершить дела? Вполне возможный вариант. Но почему ему нельзя было выходить из дома и отвечать на незнакомые номера? Зачем вообще было еще ему уезжать? И вернется ли он завтра? Мурашки пробежали по коже. Вдруг с ним что-то случится? Спокойное состояние, в котором он проснулся, улетучивалось очень быстро. К обеду он уже был снова на нервах, но, хотя бы, без тошноты. Он обещал не спрашивать, пока Эндрю не вернется, но не мог удержаться от беспокойства, поэтому написал ему: "С тобой все в порядке?" Эндрю ответил через пару минут, коротким: "Да" а затем тут же: "Не впадай в паранойю. Ешь, спи, смотри телевизор или делай что угодно другое" Сказать это было проще, чем сделать, но он обещал. Поэтому он просто игнорировал все мысли, отвлекаясь на странное шоу про выживание в дикой природе. Интересно, смог бы он так выжить? Они с матерью какое-то время прятались в лесу, но долго задерживаться там было сложно, как минимум, у них не было нормального походного снаряжение. С ребенком бы он не смог. Точно не сейчас. Рука снова потянулась к животу, и Нил не стал останавливать себя, положив теплую ладонь чуть ниже пупка. Пока никаких изменений не было, хотя, по срокам было уже около двух месяцев. Было ли это нормально? Гугл написал, что живот начинает расти после двенадцатой недели, то есть еще слишком рано. Нил представил, какого будет, когда он станет больше? Если станет. Нет, он подождет Эндрю и вместе они решат. В конце концов, это не только его ребенок. Эндрю внес ровно половину. Эндрю больше ничего не писал, и Нил решил не мешать ему делать то, ради чего он уехал. К его удивлению, весь день его не тошнило, а к вечеру он даже почувствовал себя в силах, чтобы хорошенько растянуть мышцы. Он не знал, насколько его физическая активность влияет на ребенка, и не хотел пока что рисковать, потому действовал осторожно. Эндрю вернулся ночью. Когда ключ повернулся в замке, Нил вздрогнул и проснулся, обнаружив, к своему удивлению, что заснул на диване. Это нормально, что его стало так вырубать? Телевизор шел почти на беззвучном режиме, и был единственным источником света, поэтому он не стал его выключать. — Эндрю? – позвал он тихо, садясь на диване и поправляя задравшуюся на животе толстовку. Эндрю вошел в комнату, такой же, каким уходил, но немного другой. Нил втянул его запах и почувствовал это. Запах крови и пороха. Он вздрогну ли дернулся к нему, но Эндрю осторожно взял его за запястья и усадил обратно. — Все в порядке, я все тебе объясню, – сказал он спокойно, как всегда. А вот Нилу спокойно не было. Запах крови, даже не смотря на то, что был не ярким, забил ему ноздри, и он не мог понять, принадлежит ли она Эндрю или нет. — Ты ранен? – спросил он. — Нет, кровь не моя. Эндрю не стал садиться на диван, а сел на кофейный столик перед ним, чтобы быть лицом к лицу с Нилом, и снова взял его за руки. — Мне нужно, чтобы ты был спокоен, – сказал он. Нила накрыло раздражением. — Серьезно, Эндрю, мое терпение уже на нуле, ты пропал больше, чем на сутки, ничего не сказал, запретил мне выходить из дома, я тебе поверил, ты сказал, что ты в безопасности, но теперь ты вернулся и от тебя несет кровью, и мне действительно трудно оставаться спокойным сейчас, – проговорил он, выдернув свои руки из чужих. Эндрю несколько секунд смотрел на него не открываясь, а затем в его запахе Нил почувствовал смущение. — Тебе нельзя нервничать, – сказал Эндрю удивительно мягко. — Неизвестность явно не добавляет стабильности моей нервной системе, ты прекрасно это знаешь, – чуть менее раздраженно сказал Нил. Они помолчали еще пару секунд. — Ты больше не должен ничего Ичиро. Морияма больше никак тебя не коснуться, – сказал Эндрю, продолжая смотреть на него, но уже не в глаза, а как будто просто на черты лица. Нил нахмурился. — В каком смысле? — Мы со Стюартом решили вопрос. — Со Стюартом? С моим дядей? – удивленно спросил Нил. Эндрю кивнул. — Он звонил мне некоторое время назад, с предложением. Я обещал подумать. И теперь я принял решение. — Какое решение, Эндрю? Что ты сделал? – паника снова начала нарастать внутри, и Эндрю положил ладони на его колени, поглаживая их пальцами через ткань. — Ты был прав, на счет Морияма и ребенка. Это был риск. Теперь его нет. Ичиро не хотел соглашаться на наши условия, поэтому, пришлось действовать грубо. — Какие условия? – прошептал Нил. — Стюарт и я хотели выкупить твой контракт. Но Ичиро не хотел этого, из принципа. Нам пришлось надавить на его болевые точки, что сделало его более сговорчивым, – Нил чувствовал по запаху, что Эндрю говорит правду, и от этого было еще хуже. — Ты кого-то убил? — Нет. Но я должен был убедиться, что дела будут сделаны как нужно, и в твоей будущей безопасности. Так что, после некоторых изменений, Ичиро отдал нам твой контракт. Ты больше ничего не должен Морияма. Ты можешь завершить карьеру, поставить ее на паузу или делать что угодно другое, твоя жизнь принадлежит тебе. Ты больше ничего не должен. Нил смотрел на него, не до конца веря в то, что слышит. Взгляд Эндрю лежал на его животе, а ладони продолжали поглаживать колени. Он выглядел как обычно, но запах выдавал его, потому что кровь Нил бы никогда ни с чем не спутал. — Чего тебе это стоило? – спросил он, поймав руки Эндрю своими. — Ничего. Ну, за исключением держания языка за зубами о делах твоего дяди, которые я видел. Хотя, он сделал мне предложение о работе. Во рту Нила разом пересохло. — Я отказался. Впутываться в дела другой мафиозной группировки, когда мы только избавились от одной, будет глупо,- добавил Эндрю и поднес ладонь Нила ближе к лицу, касаясь губами ее тыльной стороны, а затем втягивая запах у запястья. — Ты должен был быть в безопасности. И теперь так и есть. Если Ичиро нарушит свое слово, я приду за ним. Хотя, возможно Стюарт будет быстрее. — Он... он в городе? Мой дядя, – спросил Нил. Эндрю кивнул. — Он захочет увидится. — Я позвоню ему позже, но Эндрю, подожди, то есть, мы можем оставить ребенка? – он задал этот вопрос вслух и реальность его увеличилась в два раза, а перспективы стали еще более волнующими. — Да. Если мы хотим, мы можем оставить его. Но, ты должен понимать, что твоя карьера встанет на паузу. Готов ли такой спортивный наркоман, как ты, к этому? — Да, – слишком быстро даже для себя ответил Нил, но полная уверенность в своих словах не дала ему отступить. Эндрю кивнул. — Тогда у нас будет ребенок. И, наконец-то, после этих слов, внутри Нила все стихло. Он положил ладонь на теплую, слегка колючую от светлой щетины щеку Эндрю и поцеловал его, смазано и слишком влажно, не аккуратно, но ему было все равно. Слишком много всего случилось с ним за последнее время и Эндрю, как всегда, ощущался стабильной скалой среди бушующего моря, за которую Нил мог зацепиться. Он лег обратно на диван, и потянул Эндрю к себе, на себя, устраивая его между своих раздвинутых ног, но вместо того, чтобы лечь к нему на грудь, Эндрю скинул куртку и устроился ниже, головой на его животе. Нил почувствовал, как краснеет его лицо, но в почти темноте этого не было видно. Эндрю ничего не говорил, и больше не двигался, обеими руками обхватывая его за поясницу. Нил положил руку на его голову, перебирая пальцами светлые волосы и поглаживая кожу. Через какое-то время он услышал утробный звук, похожий на мурчание, но альфы не мурчат в традиционном смысле, как омеги, однако Нил знал, этот звук Эндрю издавал от удовольствия, когда чувствовал себя спокойным и счастливым, и иногда, очень редко, перед сном. И пока Эндрю засыпал, Нил думал о будущем, которое у него теперь будет. Однозначно другое, но точно не хуже, чем он представлял.