Пир во время чумы

До конца последнего урока оставалось примерно пятнадцать минут, но компанию с трех парней уже не наблюдалось в кабинете, а их места успели остыть. София, же наоборот, как ответственная будущая медалистка все еще находилась в серых стенах школы, к тому же на той недели она пропустила четыри дня, и на этой неделе рассчитывали не прийти в пятницу. Темная сидящая на задней парте, около окна, умирала от скучной химии, ноги были закинуты на соседней стул, где обычно спал, на данном предмете, кучерявый парнишка. Ее разноцветные глаза, переливаясь оттенками зелени и синего, гипнотизировали немного замыленное, стекло старенького окна, в то время как золотистые лучи ранего вечернего солнца ласково ласкали ее щеки. Вдали за стеклом можно было разглядеть контуры старого кленового дерева, ветви которого тянулись к небу и иногда стучали в самые высокие окна учебного заведения, словно стремясь к свободе. На столе перед Софией валялась книжка, чёрная ручка и тетрадь страницы которой пестрели различными рисунками и небрежными пометками, отражающими ее беспокойный ум. В углу кабинета, за стеклом, тихо щебетали птицы, создавая атмосферу спокойствия и умиротворения, которая явно контрастировала с беспокойным и слишком высоким голосом преподавателя по сложной науки, химии.

***

На большом спортивном поле, раскинувшемся по левую сторону от старого здания, ветер неприятно кусал за щеки подходящих, Кису и Хэнка. Те шли вперед, к другу, их шаги раздавались гулко по притоптаной траве и раскрошеному асвальту, в каких то местах покрытому лужами, мешая грязную кашу под ногами. Холодный воздух проникал сквозь каждую щель и щелку и заставлял дрожать даже самых одетых. Ваня прячет холодные руки в карманы дутой куртки, пытаясь укрыться от неприятного ветра, который бесцеремонно забирался под его любимый чёрный свитер с ярко красным рисунком огня, окрашивая его щеки и нос в точено такой же как и огонёк у него на кофте, ярко красный. Боря, встряхивая руки, чтобы согреться, следовал за ним, его дыхание вырывалось белым паром в холодный воздух. Преодолевая расстояние до старых требун, парни быстро поднялись на верх, пол звук скрепучих досок, разглядывая коротко стриженого Мела, с несколькими бутылок согревающий жидкостей, а точнее пива. Требуны, выкрашенные в грязный синий цвет, потрескавшейся краской и покрытые ржавчиной, представляли собой жалкое зрелище, как будто они сами долгие годы страдали от холода и забвения. Егор, сидящий на предпоследний скамье, обхватил одно из колен руками, облакачиваясь на него подбородоком. Его лицо было покрыто ярко красной краской, как и у Кислова и Хэнкина, но его глаза сверкали живым огнем, несмотря на холод и усталость. Лучи солнца пробивались сквозь облака, освещая спортивное поле, небольшыми кусочками, и принося тепло, которое они так нуждались в этот холодный день. — Здарова! — Хэнк пожал руку Мелу. Киса лишь молча пожимает руку другу и кивает вместо лишних слов. Уже теплые руку, вынимаються из кармана, держа полопустую пачку сигарет. — И где Тьма? — Огладываясь по сторонам, наконец-то подает голос Кислов и интересуеться, крутя в руках никотиновую палочку. — Ну вообще у наас еще урок идет… Химмия — Немного смутившись проговорил младший Хэнкин, протягивая единственную гласную букву в слове «нас». — Вот именно, прогульщики, а мне отдувайся перед учителями — Тихий женский голос, раздался где то с низу, заставляя парней заулыбаться и склониться через перила, что б разглядеть маленькую фигуру. — Вспомнишь лучик, вот и солнышко. — Мило улыбнулся Боря, поднимающийся девушки. Через пару мгновений девушка падает на скамью выше за Мела, на самую высокую, а на его, ставит ноги. Логти опираються на колени и та сильнее ежыться от холода в черную дутую куртку, с серым капюшоном. — Ну чего, про нас что то говорила хмичка? — спросил Киса поднимаясь выше к единственой девушке. Парень медленно поднялся по ступенькам, с мыслей о том, сколько раз уже пропустил занятия по такой сложной науке как химия, в этом месяце. Его пальцы скользили по холодному металлу перил, пока он пытался вспомнить каждый пропущенный урок и каждое упущенное объяснение, но его это мало волновало. Взглянув вниз, он увидел, как толпа людей шумно проходила мимо, занятая своими делами. Когда он достиг вершины лестницы, ветер стал сильнее, развевая его волосы и заставляя его одежду шуршать. Чтобы не потерять равновесие, парень сильнее сжал перила. Наконец, он услышал шаги рядом с собой и обернулся. Хэнк медленно поднимался по лестнице, что б все могли спокойно слышать друг друга через ветер и не кричать. — Она снова мне несла всякую херню про то, что ты торчок. И со всей нашей компание мне лучше не об-ща-ться. А то стану такой же прогульщицей как вы… И сдохним мы все вмести в одной канаве. — Тонкий пальчик, с двуня колечками, напрявляеться в сторону Вани, когда та говорит про торчка, а после и обводит всех трех парней. Девушка протягвая слово «общаться» и заканчивает свой небольшой монолог звонко смеясь. — Прям мечта и романтика… — сказал Хэнк, с невероятным сарказмом, поджимая губы и покачивая головой, как бы соглашаясь с собой. От таких наиграных действий, послышалось новая волна смеха кудрявой. Под звон стеклянных бутылок и смех, ребята продолжали беседу, несмотря на холодный вечер. Девушка, ощущая, как ее руки покрываются покраснениями от холода, недолго думая, прячет их в карманы своей куртки. Внимательный Егор, заметив ее дискомфорт, ели как переклоняеться к ней, чуть не душа себя собственным шарфом, и осторожно застегивает молнию на ее куртке, стараясь помочь ей хоть как-то согреться. Девушка благодарно улыбнулась ему, оголяя свои белоснежные клыки, и прячется в своей куртке, пытаясь укрыть нос от холода, чтобы ей было теплее. — Кстати, как Лелёк? Согласилась? — спросил Киса у Хэнка, вспомнив про то, что учительница литературы разговаривала недолго с Борей, перед уходом с пред последнего урока. — На что? — Спросил непонимающе светловолос паренек, кривя брови и посасывая хмельной напиток, а после ловит вопрощающие взгляды от всех. — На минет, там, хотя бы… — Ответил Киса, расплываеться в ехидной ухмылки, которая невероятно часто появлялась на его лице, а после кончиком языка обводит нижнюю губу. В карих глазах уже можно было видить сцены с участиям друга и учтельницы. — Слышь, во первых, для тебя она Ольга Васильевна! — Поняв к чему клоник темноволосый друг, ответил зло Хэнк. В Боре начала кипеть агрессия, словно раскаленное масло в котле. Его глаза, обычно спокойные, сейчас сверкали пламенем злости, бросая искры непонятной ярости. Ноздри Боры раздувались от раздражения, напоминая охотничьи клыки у голодного зверя, готового к нападению. Жилки на его шее пульсировали слишком активно, словно запутанные тропинки на карте, ведущие к неизбежному взрыву. Кису мало забавила такая реакция друга. Все почувствовали, как напряжение между парнями стало ощутимым, словно электрический заряд, готовый разрядиться в любой момент. Мел переглянулся с Тьмой, оба были в любой момент разнимать парней. Ваня сам напрягся, чувствуя, как его мышцы напрягаются, готовые к действию. Шатен громко и чётко перебил друга, ее слова звучали словно яд. — Слышь, а во вторых она мать! Рауля задел пацанчика, ты тоже решил? А? Оставь тётеньку впокое, ей и так херово. — Зло выдает Вана, пытась достучаться до парня. Прекрасно понимая, что на уме у друга детства. Небольшая пауза с задумчывым взглядом, куда-то в даль и поджигания разбавленого косяка, сопровождаеться следущим выводом, — Она вроде ж не дура, а на него повелась! Я вообще не понимаю, как у них мозги так, сука, устроены, он же тварь конченная! Всем это ясно! — сказал Киса, как всегда с новой эмоцией на каждом слове. Его спектр эмоций всегда удивляли всех, особенно новознакомых парня. Они слишком быстро менялись, что делало его еще более открытие и живым. — Он красивый. — сказал вдруг Мел, таким милим голосом и с нотками романтки. Будто это он та самая девочка, что повелась на старшего брата Кудинова. Девушка, сдержить смех не смогла, не могла удержаться от него, когда видела своих друзей. Они были для нее как свет в конце тоннеля, оживляя серые будни и наполняя дни радостью и смехом. В их компании даже обычные моменты становились волшебными. Каждая встреча с ними была как маленькое приключение, полное незабываемых моментов. Ее отец, ее камень опоры, редко бывал дома из-за частых командировок за границу. Это было особенно тяжело для девушки, которая становилась все более самостоятельной и взрослой. Вместе с тем, как она взрослела, росла и ее зависимость от друзей, которые всегда были на подхвате, всегда рядом, поддерживая ее и вдохновляя на новые свершения. Парни, с которыми она была так близка, всегда были рядом, как верные союзники. Они делились с ней радостью, горем, смехом и слезами. В их компании время казалось останавливалось, и каждое мгновение становилось ценным. Они были не просто друзьями, а настоящей семьей, которая всегда оставалась рядом, несмотря на все трудности и расстояния. — Оопана! — Оставляя косяк между губ, парень громко хлопает в ладошки и потерает их, — А дружбан то у нас, мужскую красоту начал любить! Да? — спросил Киса протянув к нему руки, на что Мел сделал вид, будто он грозная акула или крокодил и хотел её откусить, грозно и громко клацая зубми. София начала смеяться еще громче, её весёлый смех заразил и друзей, которые тоже начали тихо посмеяваться. В это время даже ветер перестал казаться столь холодным и злым, словно смягчившись под влиянием их радостного настроения. Лучи солнца стали особенно теплыми и приятными, словно подчёркивая этот момент дружеского веселья. Даже пиво, обычно горькое и простое, казалось вкуснее и более освежающим в этот момент подлинной радости и уюта. — Тьма, а ты там без нас, случайно не чем не закидывалась? Чего тебя так несет? — Через семех интересуеться Кислов у Сони, в отвт на что получает только отрицательны махи головой и высунотый язык. — Сёдня, кстати, затирал про эту тему голубую, Дантесом и как его.? — спросил темноволосый парнишка, переводя их разговор на новую тему. Впринципи это была базавая вещь в их разговорах. Как однажды сказала София, " Темы наших разговоров, как шлюхи на хуях прыгают, ей богу…» Ваня щелкал пальцами, призывая внимание хоть кого-то из друзей. Он делал это с намерением попросить о подсказки. Этот жест был для него характерным способом общения, который он часто использовал в подобных ситуациях. — И Гёккерном — После того как стих смех и шутки, разноглазая дама, примирившись с умиротворенным настроением, подсказала правильную личность, которую забыл Киса и, прихватив сигарету со вкусом вишни, аккуратно прикурила ее, жертвуя теплом одной из руки. — Да! — крикнул Ваня, — Чё кстати, это реально было? — спросил брюнет, шмыгая носом, и тоже ежыться от холода. — Реально было, Кис. Гёккерн усыновил Дантеса, когда тому уже за 20 лет было. Там такие слухи короче… Педерастия при дворе не канала, все дела. Поэтому он и затеял всю это дуэль с Пушкиным, чтобы подозрения отвести. Вот так вот. — Начинает удивительную исторую, вставая с места, девушка, чувствуя приятное тепло от солнечных лучей, но холодный ветерок контрастно освежал. Медленно, почти ритмично, шагает по железным ступенткам. Подходя к своему другу, она кидает свой строгий взгляд на его куртка расстегнутую, и ткнув пальцем в живот, улыбаясь произносит, перебивает свою же историю, «Жарко слишком, Кисуль?)». Продолжая историю, не ожидая ответ, на свой риторический вопрос, девушка решительно застегивает куртку друга. Потом, поворачивается к светловолосому другу, не прерывая свой монолог, стоявшему немного дальше и ниже, на трибунах. Хэнкин младший, молча смотрит на нее, в его глазах читается некая загадка. Но девушка, будучи привычной к его таинственности, продолжает свое действие. Глаза налиты, полным уверенностью и решимостью, она обращается к нему лишь взглядом, «Ты же понимаешь что к чему?». И, словно поддаваясь ее тяжелому взгляду, он поднимает руки и застегивает свою куртку, устремляя взгляд вдаль, словно погружаясь в мысли о чем-то глубоком. — Пушкина получается, пидарасы завалили? — спросил Киса, заберая из руки кудрявой, вишнеыую сигарету, на что получает возмущение фырканья. — Возможно. Точных доказательств никогда не было, но уверен, что пидарасы даже в то время были, просто скрывались. — Теперь уже говорил Меленин, кратко пожал плечаии. Парень, обожавший все что связано с литературой, поправил шарф и снова устремил взгляд верх. Компания снова заливаеться смехом, на этот раз иницаторами становяться парни. Все спортивное поле слышала их хохот, который перекрикивает даже сорвавшйся ветер. Но спустя пару минут ветер вмести со смехом сходят на ноль и компанию окутывает тишена, давая всем успокоиться и отдышаться после смеха. София покояться уже в обьятях Хэнка, что подошел поближе и хоть немного пытался согреть худое тело, в своих руках. Ваня снова закруил самокрутку, где они только все у него помещаются, это всегла интересовало Темную. Киса стоял почему-то с недовольным лицом, и опять с ростегнутой куртой, не реагаруя на слова подруги, что б тот застегнулся. А Егор так и не сдвинулся с места, только удобнее задрал голову и расматривал облака, мечтая про что то свое. Легко конечно можно было догодаться про что, а точнее кого. — Кстати, мальчики, слышали про кастинг на роль в рекламе? Меня папаня отправляет попробоваться… Говорит, что с меня будет ахуеная актриса. — Разноцветные глаза проходяться по каждому из парней, ожидая услишать их мнения по этому поводу. — На какую роль? — Спросил все еще нахмуриный Киса, докуривая самокрутку и откидывает бычек куда-то в низ. — Роль русалки. Там кондитерская новое пироженное выпускает и они решили захуярить рекламу, сейчас кастинг проходит, а завтра съёмки. Ну так может мне пойти? Мне вроде и хочеться, но с другой стороны… Не знаю кароче. — Спросила девушка вставая на деревянные ступеньки и одновременно чуть не падает с них. Ее успевает подловить Егор, который тоже поднялся с места. — Исключено. Мы все знаем какие там кастинги. — ответил Кислов. — Кис, ну у неё неплохие данные, я считаю, что у Тьмы есть хорошие шансы пройти. И актисы из неё вот такая. — Парень поднимает большой палец верх, — Русалки у нас, что? Правильно, завораживают. А это притрушаная, только глазками пострельнит и пол нашей залупы перед ней готовы на колени встанет и молиться начнут на нее. — сказал Хэнк, да с таким энтузиазмом, будто он один из этой толпы. Правда из-за «притрушаная» тот получает больный удар по правой ноге. — Я тоже считаю, что София у нас ещё та русалочка. — сказал Мел, продолжая смотреть куда-то в небо, возможно даже представляет подругу в образе русалки. — А я против! — уже начинает закипать Иван. — Может её там трахнут. Вы будто бы не знаете, как проходят такие ебучие кастинги, а?! — Ну Кис… Все парни согласились, да и я как-то загорелась после слов Хэнка. Это же всего лишь кастинг, а ты себе понапридумывал, будто меня там ебать во все щели будут, да так, что я встать не смогу неделю… — Девушка закатывает глаза и подходит к Кислову, пытаясь его обнять, но то надутый как индюк не давал этого сделать. — Мел, а вот если б Анжела твоя туда, и её там трахнут, норм будет? — Кидает загадочный взгляд Киса на Мелинена младшего. — Блин… ну, да тут я согласен с Кисой… Может и вправду не стоит. — Немного замялся Егор… — Ну нихуя… Как за Анжелу заговорили, то все Киса прав… — Девушка уже стояла ровно возле кудрявого парня, не пытаясь заключить в объятия. — Не выступает тут, а то сейчас Гендосу позвоню и расскажу на какие кастинги ты собралась… — Теперь парень загребает в охапку объятий девушку, которая так и нарваться выскальзнуть, но у неё нечего не выходит. — А я папе позвоню и скажу, что ты меня обижаешь! — София все же подаеться и обнимает парня в ответ, обижано что-то бурчит куда-то в ключицу Кисы. — Он меня больше любит, так что и тут ты продуешь… — Парень щипает девушку за бок где-то под курткой. Снова по полю разноситься смех ребят. Они стоят на своих местах, вдыхая свежий воздух и наслаждаясь моментом. София все же оставляет идею идти на, теперь, сомнительный кастинг. К тому же, у нее уже запланирован вечер, наполненный ожиданием новой татуировки. На этот вечер к ней записалась мама одной из однакласниц. Так что сегодня она мастер, создавающия на чужом теле произведение искусства, которое будет отражать индивидуальность, вайб, естетику и стиль Марии Викторовны. Компания, снова перепрыгнула на обсуждение какой-то новой темы, они активно разбавляли ее шутками и каждый раз добавляя новые нюансы и детали. Но внезапно веселье нарушает громкий звонок мобильного телефона Софии, который разрывает тишину и привлекает внимание всех присутствующих. Это неожиданный перерыв, который оставляет весьма напряженным воздух вокруг, вызывая недоумение и любопытство у всех, кто находится вокруг. — Ало, тётя Тоня, что случилось? Что? Как прорвалось?! Куда? Да, конечно сейчас буду… Девушка медленно опускает трубку, словно погружаясь в море раздумий, она ощущает, как улыбка, ещё несколько мгновений назад украшавшая её лицо, растаяла, словно лёгкий туман перед солнцем, и сменилась лишь серьёзностью и волнением, заставившими её брови нахмуриться, а глаза загореться огнём волнения. Парни, стоящие напротив, ожидали разъяснений, их взгляды полны были недоумения и тревоги. Самого полноценного телефонного разговора они не слышали, и это добавляло загадочности происходящему. В их взглядах отражалось недопонимание и беспокойство, они словно пытались читать её мысли, но безуспешно. Девушка медленно подходит, словно тяжело взвешенная душа, к скамье, на которой сидела минут десять назад. Её рука мгновенно находит рюкзак, она взмахивает им, чтобы бросить его на плече. В этот момент её пальцы находят набор ключей, в кармане дутой куртки, они звенят мягко, словно старинные колокольчики, напоминая ей о том, что уходит. Взгляд её пересекается с каждым из парней, и в тишине её голос звучит как приговор, объясняя, что произошло. Паралельно объяснению, она обнимает каждого из них, словно собирая последние капли тепла, и несет им поцелуй на щеку, словно прощаясь с чем-то драгоценным. Спеша, она убегает, оставляя за собой лишь шорох её шагов и крики, звучащие откуда-то снизу. Она обещает вернуться после сеанса татуировки, словно это была её единственная цель, непреложная и неотложная. Её шаги звучат монотонно, но в каждом из них кроется непроизносимая тоска. Каждый шаг отдаляет её от чего-то важного и драгоценного.