Первое марта лорда пика Аньдин.

Весна. Наконец с хребта начали сходить снега, ручейками стекая к подножью. В голос пели птицы, играющие в лужицах. Солнце озаряло нежными лучами мокрую землю, любовно грело застывшие на крышах домиков сосульки. В открытое окно заглядывал свежий воздух, шевелил своими игривыми ручонками бумагу, толкал кисти к краю стола и стремился заморозить растертую тушь. Шан Цинхуа стеклянным взглядом смотрел на лучи, упавшие на бумагу. За работой он и не заметил, как зимняя ночь сменилась весенним утром. Он откинулся на спинку своего стула, тыльной стороной руки прикрывая глаза. Наверняка его лицо только что испачкалось в туши. Первое марта. Последний месяц первого квартала. Для всех - праздник весны, цветов и солнца, а для Шана - начало составления квартального отчета. Лучше начинать уже сейчас, потому что в конце наверняка уже будет не до этого. Вдруг особенно сильный поток смел на пол несколько кистей. Шан скосил взгляд на беспорядок, сотворенный проказником-ветром, и едва заметно улыбнулся. "Пусть так и лежат, - устало подумал он, - Лишь бы не сломались." Он глубоко вздохнул, опустил руку на колени и вновь устремил взгляд на бумаги. Голова его не болела: напротив, он чувствовал небывалую легкость и ясность мыслей. Конечно, временную. Ему вдруг захотелось прогуляться. Но проклятые бумажки, расчёты и своды, как ревнивые жены, волокли его в свои объятия. Спать почти не хотелось: бодрящий чай с пика целителей сметал любую сонливость. А других чаев Шан уже и не признавал. Особенно он не любил успокаивающее, которые один за другим скупал его шисюн. Впрочем, Шэнь Цинцю подобные траты были простительны. Все-таки, юный император демонов и главный герой в одном лице вызывают немало волнений даже для Шана, который отгорожен от него настолько, насколько это возможно. А уж для его непосредственного учителя мальчик представлял неплохую угрозу инсульта. Шан сомкнул было губы на кончике кисти, но, почувствовав горечь чернил и ворсистость, быстро вытащил ее из рта. Похоже, некоторое время он пишет не тем концом. Как долго? Видимо, эффект чая проходит. Шан с тихим вздохом берет в руки остывший чайник. Небольшая фарфоровая чашка со сколом на горлышке с тихим стуком опустилась рядом с чернильницей. Журчание струйки чая нарушило тишину кабинета. Шан опустил чайник на прежнее место. Чашка прислонилась к розовым губам. Несколько глотков, и вот сердце, словно моторчик, забилось чаще, а на щеках появился едва заметный румянец. Лорд Аньдин потер глаза рукавом с пятнами туши. Когда взгляд прояснился, он посмотрел в окно. Прошло не так уж и много времени, но за окном уже стало куда светлее. Шан Цинхуа, слушая трели пташек, подлил себе еще немного. Пусть Му Цинфан и дальше возмущается и угрожает ему искажением ци. Можно подумать, он сам не злоупотребляет подобными стимуляторами. Допив свой чай, Шан поставил чашку в сторону. На сколе, кажется, осталось пятно, странно напоминающее кровь. Заметив это, лорд провел по своим губам. Влажно. Он посмотрел на испачканные в крови и туши руки. Порезал губу о битую чашку. Он направил к ранке немного ци. Собственная энергия. кажется, ощущалась особенно буйной. Наверное, из-за чая. И когда же на чашке появился этот скол? Шан вспоминал с трудом. Кажется, этот набор ему подарил тогда еще только ставший лордом Лю Цингэ, пытаясь задобрить его после первого разорения бюджета. А подбилась чашка уже через неделю, когда свирепствовал ледяной демон, любивший бросать в заклинателя фарфор, стекло и все, что под руку попадется. Трудно назвать эти времена простыми, но лорд Аньдин едва сдерживал ностальгию. Старческая сентиментальность должна была догнать его еще раньше, но почему-то замедляла шаг до недавних пор. Было ли дело в том, что он не мог себе позволить скучать, или в том, что был недостаточно стар? Не так уж важно. Бумаги и скатившиеся кисти по-прежнему ждали своего хозяина. Он нагнулся, на ощупь нашел потерю, и, кажется, даже подобрал одну лишнюю. "И давно она там лежит?" - подумал он, глядя на запыленный ворс. И снова проказник ветер явился в комнату, чтобы потрепать выбившиеся из пучка пряди волос и подгибать края свитков, сохших на столе.