Demaskieren

Эндрю ненавидит ложь. Нил Джостен — ничто иное, как её определение. С головы до пят фальшив в самом буквальном смысле: глаза, волосы, имя, личность. Только Эндрю лис, — семейство псовых, — и нюх у него соответствующий. Мелкие-мелкие песчинки его настоящих повадок раздражают нос точно острые специи.. нет, крекерная пыль. Они интересны и, кажется, от наблюдения за ними развивается привычка обращать на Нила внимания больше, чем планировалось летом. Чаще. В редкий момент, когда Нил крайне опасно ослабляет бдительность, не посматривая на компанию из своего «безопасного» угла каждые пять минут, он допускает возможность свободы (страшное слово!). Не контролирует мимику во время просмотра фильмов, со скукой провожая актёров взглядом, оставляет на тарелке (которую сам после начисто вымывает в резиновых перчатках) кусочки овощей, бубнит под нос испанские слова, мотивированно, не как студенты обычно делают для экзаменов, а от нужды. И ещё интереснее когда Нил сам же свои моменты слабости подмечает и подвисает в пространстве, почти заметно хмурясь на собственную беззалаберность. Вот упрямство: человек отчаянно желающий выжить, при том что без троса и страховки прыгает с обрывов; чем встретят низы он увидит слишком поздно — густыми кустами ли, жёсткими камнями ли, членами преступной группировки, как тут угадаешь. Но Эндрю, не вспомня зачем, а может под ударившей в мозг химической реакцией, дал обещание. Дал слово. Придётся ему обратить камни подушками, а людей отцовских красной дорожкой, по которой будущая звезда экси, по убеждениям Кевина, взойдет на пьедестал. И если бы Нил спокойно падал, желательно маякнув на телефон перед этим, то Эндрю с совестью и рассчитался. Пусть и скука накрыла бы ещё сильнее при следующей «отмене». Нил спокойно лететь-падать отказывается; в стремительном полёте из глаз слетают и линзы, и страх, изо рта пара-тройка иностранных языков и совершенно опрометчивых и до колик весёлых острот. Нил Джостен сквозь лживую плёнку мутным силуэтом показывает характер. Такой.. как горящая машина, чьи запчасти взрываются на километры; Эндрю вместе с неожиданным огнём чужого нрава открывает для себя его нервные оглядки на руль и сидения, поначалу даже спирая их на переживание за свою целостность в руках вечного дорожного штрафника, но потом понимая: какой-то пунктик, одна из опущенных подробностей из душещипательного рассказа Нила. Эндрю над чужим горем не плачет и обнимать для успокоения не собирается; в следующей их «игре в правду» может и затронет вопрос о неугодивших виниловых обивках и лобовом стекле. А вдруг это не по правилам? А вдруг Нил откажется отвечать и пошлёт? Нет, чужие проблемы Эндрю решает по мере их наступления и исключительно в настоящем-будущем промежутке времени. В травматичном опыте и тяжких воспоминаниях пусть копается Би. Эндрю готов в кои-то веки поучаствовать в лисьих ставках и гарантировать себе выигрыш тем, что Бэтси ничегошеньки не добьётся от бегунка. В отличие от Эндрю. Нил необъяснимо смело выдаёт Эндрю своё прошлое и пытается отодвинуть свою любовь к патологической лжи. Попытка засчитана! Позже Эндрю имеет один шанс на миллион рассмотреть россыпь шрамов и услышать полную версию истории о сбежавшем не-Ниле. Но и при существовании этой возможности Нил всегда может соврать. Опять, и опять и опять. Эндрю ложь ненавидит. Тогда Абрам говорит правду.