𝐒𝐭𝐞𝐩 𝐢𝐧𝐭𝐨 𝐭𝐡𝐞 𝐝𝐚𝐫𝐤𝐧𝐞𝐬𝐬

      Острый клинок бьётся об другой, теряясь в криках собравшихся зрителей, ожидающих зрелищ, ради которых они сюда пришли.       Яма арены представляла собой прямоугольник и была достаточно велика, чтобы проводить в ней бои. Двести механометров составляли все из её коротких сторон, и в полтора раза больше — каждые длинные. На дне валялись обломки руды, отходы из литейной, бесполезные из-за того, что содержание металла в них было слишком низким. Громоздившиеся через неравные промежутки кучи металлолома и горящего мусора мешали обзору и создавали неограниченные возможности для тактических засад и неожиданных атак. Четыре яруса сидений горизонтально возвышались над ямой и уходили в потолок на высоте ста механометров. Трибуны во время боёв были заполнены рабочими с фабрик и перерабатывающих заводов Каона, которые топали ногами в такт, так что балконы на ярусах ходили ходуном почти на пределе прочности металлокаркаса. Гул на арене стоял оглушительный, и в продолжение поединка он усиливался настолько, что гладиаторам приходилось сражаться с отключенными аудиодатчиками, спасаясь от непрерывного одуряющего воздействия белого шума.       Всё внимание зрителей было направлено на два массивных корпуса внизу, вцепившихся в бою турнира гладиаторов, проходивших сейчас в Каоне. Сегодня там выступал новый гладиатор, очередной бывший шахтер, которому не повезло упасть в яму на такие жестокие поединки, в которых ставкой была твоя искра. Поражение тут — смерть. Новенькие здесь небыли чем-то удивительным, они были с самого начала мертвецами, которых порвут с первой секунды боя. Мало кто продерживался здесь дольше чем на пару турниров, а порой и меньше. Но он…он явно был особенный в куче этого прогнившего шлака.       Из кучи запчастей выскочили еще два боевых робота. Они были комбинаторами, обладающие способностью к слиянию. Это было понятно по тому, как слаженно они двигались. Однако все трое были примитивными дронами, обладающими лишь зачатками того, что у более развитых кибертронцев называлось сознанием. Они тут же трансформировались в вездеход, снабжённый шипастыми гусеницами, и рванули к гладиатору.       Молодой мех сделал пару шагов назад, голыми манипуляторами удерживая напор. Внезапно противник выбросил струю коррозийного раствора, целясь в фейсплейт. Он успел уклониться в сторону, но почувствовал жгучую боль в плече, куда попали брызги. С рёвом D-16 замахивается на противника клинком, недавно присоединённого к манипулятору для удобного ведения боя, нанося быстрые удары. С последним ударом клинок прошёл сквозь корпус противника, пачкая энергоном манипулятор, который проходил всё дальше, и наконец вырывая искру из груди твари.       Молодой на вид, по меркам Кибертрона, мех тяжело пропускает через грудной отсек воздух, заставляя пластину вздыматься каждый раз. Он вскинул над шлемом запачканные в чужом энергоне манипуляторы, держа чужую искру и смотря на ликующих зрителей своим тяжелым взглядом красных линз. Он не слышал, что они кричали, ведь по шлему бил адреналин. Его со всех сторон окружал больно режущий окуляры яркий раздражающий свет софитов, заставляя щуриться. Сейчас камеры были направленны на него, наверняка транслируя всё на главной площади Каона. Это был только один бой. Показатель того, что он актив, что искра всё ещё бьется в груди. Он не помнил как попал в медотсек, не помнил, как жгло манипулятор от разъедающего броню коррозии. Чертова арена. Как же он всей искрой ненавидел это место, но другого варианта на актив тут не было.       Либо бой, либо смерть. Погрязнуть в горе покорёженных трупов трансформеров, отправляющиеся в плавильню, или взойти звездой этого шлакового места.       Всё или ничего. Борьба за выживание пропитывало всё его существование в этом месте.       Каон не для слабых. Город нищеты и высокого уровня преступности. Здесь ради пару кредитов не спросят какой твой позывной, прежде чем перерезать шейную проводку, бросив ржаветь в грязном переулке.       После отключки в сознание он приходил медленно, попутно осматривался. Медотсек ничем не отличался от других, в которых он за свой актив побывал немало. Он не тот, кто сдаётся. Сдаются слабые. А он ненавидел слабых, подобно иаконцам, что выросли в благополучных условиях, и рядом не стоявших с Каоном. Чтобы не происходило он обязательно выберется. Обязательно. — Лёгкие ожоги от кислоты и пару царапин, — буднично объявил медик, заметив, что гладиатор всё же не дезактивировался прямо на платформе мед. отсека. Это был мех со стажем явно не одного цикла работы здесь. Гладиатор только молча мигнул своей тускло красной оптикой, продолжая лежать. Медик в это время спокойно запаивал рваные шрамы на корпусе. — Ты молод. Какой твой позывной?       Вопрос был задан без особого интереса. Не удивительно. Сегодня ты победитель, а завтра уже в плавильне. Не имеет смысла запоминать каждого. — D-16.       Медик кивнул, осматривая швы. Если повезёт, от них скоро ничего не останется кроме шрамов. Но это только если он не дезактивируется в следующем бою… — «D-16»? Так ты из шахт?       Ответа не последовало, ведь он был очевиден. Сколько таких как он не выходят от сюда, а если и выходят то только через плавильню к Всеискре. Гладиатор здесь — не больше, чем развлечение для жителей этого гниющего города, а для начальства — способ хорошего отмывания не малой суммы кредитов.       Да, бои давно нелегальны, но разве Совет что-то предпримет? Нет. Надо ли это им вообще, как-то решать проблемы «города-свалки»? Очевидно, нет. Он слишком устал, чтобы думать о всём том, что не касается его, обычного рабочего из Каона, где каждый второй имеет такую же историю, как и у него.       Забавно.       Забавно проживать свой актив с осознанием того, что навсегда останешься лишь пешкой для тех, кто выше, кто развлекаться твоим страданием. Но сейчас процессор и так нагружен прошедшим боем, стрессом, который он получил.       Он впал в долгожданную перезагрузку, чувствуя, как его все ещё подлатывает медик.       Окуляры открылись от шума за створками мед.блока. Как оказалось, он пробыл в оффлайне не так много. Судя по всплывшему перед оптикой окошку со временем, то меньше джоора. Створки резко открылись, заставляя серого меха тут же сесть на платформе. Нервы разыгрались, шлак… В отсек спокойным шагом входит медик, окинув новичка оценивающим, исключительно профессиональным медицинским взглядом. В нем небыло даже призрения, к которому он привык ещё с шахт. — Если отдохнул — можешь уходить.       Повторять было не надо, гладиатор направился к створкам, напоследок услышав: — Выход по коридору направо. Не потеряйся, чемпион. Жду тебя через декацикл снова, и надеюсь, не дезактивированым.       Створки захлопнулись за спиной, а окуляры смотрели вперёд. Отсюда можно было увидеть пустые места для зрителей, и поле боя, в котором он недавно был. Красные линзы долго не задержались на месте, и теперь смотрели только вдоль пустого продолговатого тёмного коридора.       Мрак уже часть актива. Кто-то, кто не проживал тут с самого начала, просто сойдёт здесь с ума. Гнетущие оттенки цветов всего Каона, и правила жизни здесь просто сотрут из процессора все мечты на светлое будущее. Место, что нещадно переломает все надежды на то, к чему ты стримишься. Гладиатор не спеша, под звук своих собственных тяжёлых шагов, направлялся к указанному выходу из арены. Кажется, зрители все ещё должны толпиться у выхода, спеша кто куда по своим делам. Очередь наверняка огромная, учитывая то, что сегодня было забито много мест. Хотя, он это не так уж и отчётливо помнил, ведь на кону в тот момент был его собственный актив.       Удавшись незаметно пройти мимо толпы ближе к перегородки с правой стороны от выхода, он облакотился на неё с громким вентилированием систем, наблюдая за массой жителей и серыми пейзажами всего города.       Каон располагался на плато и в три раза превосходил по площади даже Иакон. Над городом постоянно висело облако из дыма и соединений тяжелых металлов. В то время, как архитектура Иакона была устремлена ввысь всеми своими башнями, арками, мостиками в жилых кварталах и прочими чудесами инженерного искусства, Каон представлял собой череду готовых обрушиться в любой момент почерневших развалин. Колоссальные механические конструкции громоздились одна на другую. А новые строили прямо на них. Создавалось впечатление, будто город бомбили с орбиты, а потом то, что осталось, на скорый манипулятор собрали обратно слепые миниконы. Такие виды явно не придают уверенности в том, что на следующий орн ты не проснёшься в луже из собственного энергона.       С боку послышался фемский голос с оттенком узнавания: — Я тебя помню. Это ведь ты сегодня развлекал публику? Последняя фраза, вылетевшая из воколайзера незнакомой и явно наглой фембот, резануло раздражением по аудиосенсорам и оставшемуся спокойствию гладиатора.