Кровь и звезды

Лололошку зажимают с четырех сторон. Уже некуда бежать, да и не хочется. Его губы терзают, кусают чуть ли не до крови, пока Ло пытается хотя немного взять на себя инициативу и перевести по-животному дикий поцелуй во что-то нежное, приторно-сладкое. Парень хочет одного, но истинная натура его партнера хочет совершенно другого. И Ло не хочет сломаться под ним. Но он сломается. Когда остается полностью голым, беззащитным и слабым. Нет, конечно, он может взять свой меч и прямо сейчас вонзить его в грудь нависающего над ним существа, но он не будет. Это последнее, что он хочет сделать со своим любимым… человеком? Скорее уж больше монстром. И это больно, определенно больно, из раза в раз ощущать острые зубы на шее, ощущать, как они вонзаются в кожу. Лололошка боится, что неземное существо прокусит ему вены, разорвет на части и оставит лежать тут, пока его не найдут их общие друзья. Они увидят растерзанное тело парня и скажут, что они были правы. Правы, что держать рядом с собой гибрида нельзя. Нельзя любить его, давать ему к себе прикасаться. Но от этого так хорошо, что Ло не может отказаться. Не сейчас, не здесь, не когда его напарников нет рядом. В такие моменты совесть чиста, а разум наполнен только желанием, разъедающим Лошку изнутри, и безумным страхом, который заставляет сердце стучать в тысячу раз чаще. И Ло уж точно хочет сжать ноги вместе, когда их бесстыдно разводят, удерживая черными руками с длинными когтями. Челлендж припадает к впалому животу и целует, вылизывает языком, будто пробуя свою добычу перед тем как съесть, спускаясь ниже. Лололошку не сильно выгибает на кровати, ему хочется плакать и просить остановиться, но так же хочется ныть и просить еще. Еще больше, сильнее, грубее, так, чтобы его тело и вправду можно было без зазрения совести похоронить после всего произошедшего. И парень просит, жалобно скуля, пока второй его совсем не слушает, обводя языком головку члена, лежащего под собой парня. В какой-то местный, если можно так сказать, брачный период эндерменов Челленджу и правда хочется просто сожрать всего Ло, перегрызть ему все кости, пережевать все мясо, не оставив ни куска. Но, благо еще капля человеческого разума остается, и ничего из перечисленного не происходит. Существо сдерживается и продолжает стимулировать член Лошки совсем простыми движениями, пока когти впиваются в кожу, заставляя ее неприятно щипать. И после с глаз Ло скатываются слезы, впитываясь в подушку. Он слишком эмоционален, для него это перебор. Он закрывает глаза, откидывая голову назад, пытаясь скрыться от контрастных ощущений, кружащих голову. Как в момент всё, что Ло ощущает — сильный укус в бедро, от чего по комнате раздается громкий вскрик. На внутренней части бедра остается отпечаток зубов; он краснеет и синеет, оставляя вокруг себя белый след, пока Челлендж снимает с себя всю оставшуюся одежду. Парень ужасается больше, чем в их самый первый раз. Тогда было не так боязно, гибрид был в сознании и можно было в любой момент остановиться. Теперь так сделать не получиться. Лололошку охватывает тревога, когда он видит нависающее над ним тело. И больше всего одновременно страшит, еще больше раскаляет и возбуждает половой орган Челленджа. Ло до сих пор не может понять, что это. Щупальце…? Возможно. На его вопрос внятно так и не ответили, когда он пытался узнать, что это. Но парень точно помнит, как это приятно, когда привыкаешь к нему. Немного рельефный орган удобно ложится в руке, а смазка с инородного тела приятно покалывает. И Ло задыхается, предвкушая дальнейшие события. Проходит всего несколько минут, прежде чем Лошку переворачивают на живот и кладут на гору подушек. Член упирается в наволочку одной из них и парень тихо стонет, тяжело выдыхая. В следующую секунду ему разводят ноги шире и берут за талию, притягивая ближе. Лололошка зажмуривает глаза, готовясь к худшему, когда Челлендж входит без особого труда из-за обильного количества естественной смазки и суженого конца. Лошка выдыхает, протяжно стонет, чувствуя это 'что-то' с непривычной поверхностью внутри себя. И после этого парня берут, грубо вжимая его в кровать. Ладони ложатся на ягодицы, раздвигая их, и Челлендж смотрит на то, как это выглядит сверху. Снова целует, целует в поясницу, позвоночник, до одури больно сжимая бедра, оставляя на них кровоподтеки. А вся подушка, на которой спит парень, сейчас пропитана слюной и слезами. В нос ударяет густой запах феромонов эндермена, мозг плавится, перед глазами плывет, голова кружится, и Ло впадает в какое-то пред обморочное состояние, цепляясь за подушку, глухо скуля в нее. Рыдания смешиваются со стонами, заставляя Челленджа на подсознательном уровне причинять еще больше вреда парню, разукрашивая его спину и бедра в различные, не очень приятные, оттенки. Ло закатывает глаза, в последствии сильно их зажмуривая, чувствуя, как член еще раз предательски трется о простынь. Внутри странным образом пульсирует половой орган монстра и Лошка громко-громко стонет, кончая. Его ноги сразу охватывает спазм, но свести их вместе не получается — их держат сильные руки с острыми когтями. И парень не чувствует ничего. Ничего, кроме жгучей боли от всех нанесенных травм. Его клонит в сон, из его глаз до сих пор текут слезы, и последний раз он вскрикивает, втягивая воздух через зубы, когда Челлендж кусает его за плечо и оно начинает кровоточить. Но Лололошка не волнуется. Он точно знает, как будет потом. Потом, когда монстр выходит из него, а по бедрам стекают фиолетовые полупрозрачные капли густой субстанции. Потом, когда Ло ложится на расстеленную постель, ощущая, как сильно болит и ноет его тело. Потом, когда его всего укутывают в одно огромное одеяло и целуют в лоб. Потом, когда Челлендж обнимает его, извиняясь за все, обещая, что он скоро встанет, чтобы сделать смесь слизи, слайма и зелья регенерации и промазать ею все поврежденные части тела, чтобы быстрее зажило. И хотелось бы согласиться с друзьями, что изо дня в день повторяют, что этого человекоподобного эндермена нельзя к себе подпускать, потому что он определенно сожрет тебя в один из дней. И хотелось бы послушать друзей и убить свою самую главную любовь в своей жизни. И хотелось бы, правда хотелось бы, не чувствовать вину за все, что происходит, потому что Ло кажется, что он держит Челленджа не в своей среде, как бы глупо это не звучало, даже если он наполовину человек. Но он не может. Не может, когда его прижимают к себе, прикасаясь тыльной стороной пальцев к лицу, заглядывая в глаза с чистым сожалением. Не может, когда ему шепотом говорят, что все будет хорошо. Не может, когда чувствует, что его тоже любят. Странно, но любят. И он бы правда был готов отдать себя монстру на съедение, на растерзание, если тот того хочет. Если бы именно Ло нужен был ему. Лололошка привязался. Челлендж тоже. И это подтверждается кучей нежных поцелуев, которые дарит гибрид на утро Лошке. Подтверждается внезапными подарками от существа, когда он приходит с прогулки по, казалось бы, бесконечной шахте. Подтверждается словами друзей: «Челлендж тебя искал весь день, где ты был?» И не хочется ничего другого. Им достаточно их двоих. Они чувствуют, дополняют и любят друг друга. И если бы вселенная выполняла любые запросы по щелчку пальца, они бы точно пожелали навсегда остаться вместе. Если не вместе — то никак. И в момент, когда Лололошка умирает на руках Челленджа, существо проговаривает эту же фразу. «Помнишь, ты как-то сказал: «Если не вместе — то никак»?» И теперь на небе на Земле красуется маленькая голубая звезда. А на ее месте в Крае — большая фиолетовая, мерцающая в кромешной тьме.