***
—Никого?—Курсед шугался по сторонам, нервно крутя головой и изредка посматривая в телефон. —Никого. Если ты будешь так шкериться, то подозрения явно появятся, можешь быстрее и без разговоров? Мы слишком долго в кустах этих стоим. Кир последний раз глянул на фото, поспешно убирая телефон в карман и просовывая пальцы под уличный подоконник одного из заброшенных домов, сосредоточено находя маленький сверток, зажимая его меж пальцев.—В касание нахуй, изи. —Пошли отсюда, Кир, там бабушки ходят. Парни выскочили из кустов, возвращаясь в образ простых любителей заброшек, ни в чем не бывало выходя с территории трехэтажного дома, поросшего травой почти до первого этажа. По возвращении домой Акума помутнел на глазах, он просто ненавидел Курседа под веществами. Тот превращался в истинного монстра, выпуская наружу все свои потайные скелеты, щемящие до этого в грудной клетке. Он никогда не трогал Сережу, были только попытки, в основном страдала посуда и двери в комнатах, на которых появлялись новые вмятины от кулаков. Так было только во время прихода, Кир развлекался, во время отходов он мог долго лежать на коленях своего парня или превращаться в самую настоящую ночную бабочку, которая часами могла ставить темноволосого в новые извращенные позы, которые тот успешно выполнял, будучи маленьким и гибким. Сереженька всегда был как трезвый наблюдатель, давно зная что нужно делать даже при малейшем намеке на передозировку и какие части тела лучше держать во время мандража. В этот раз Курседов припер два шприца, выглядывая из двери на Сережу. —Что это? —Малыш, там пару лишних грамм накинули, боюсь, что один не справлюсь. —Кир, нет. Даже не смотри на меня. Растянешь на потом. Сплитовый подошел к дивану, близко присаживаясь к возлюбленному, кидая на столик все предметы.—Ты же в детстве хотел стать космонавтом? —Хотел, пока не узнал, что отец не космонавт, а выблядок натуральный. И что? —Космос увидишь, гарантирую, ради меня, один раз. —Ты также говорил, когда сам первый раз кололся, —Сережа притянул чужую руку, задирая на ней рукав черного мерча, —это ты назвал одним разом?—Он указал на посиневшую руку парня, заглядывая в глаза. —Я тебя понял.—Сплитовый поспешно удалился с комнаты, закрываясь на кухне с обиженным хлопком двери. —Да стой ты блять, уебок, ладно!—Одним своим "ладно" темноволосый убил в себе все принципы, что выстраивал годами, те, что еще сильнее укрепил, начиная встречаться с "бывшим наркоманом", абсолютно точно понимая, что бывших не бывает. Курседов быстро вернулся в комнату, снова подсаживаясь к Акуме и победно улыбаясь. —Давай, я тебе вколю первому, чтоб трезвым с тобой посидеть, как убежусь, что все норм, вколю себе тоже. Акумов опустил глаза, слабо кивая головой и поднимая рукав своего лонгслива, протягивая руку сплитовому демону со жгутом в руке. Он быстро затянул его чуть выше предплечья, хватая в руки ложку и высыпая туда половину содержимого, прокручивая колесико зажигалки, поднося пламя снизу столового прибора. Через пару минут раздался звук засасывания содержимого в шприц, а Кир приказал Сереже посжимать кулак, принимаясь гладить ладонью место инъекции. Акума лишь сдержанно шикнул сквозь плотно сжатые зубы, переводя глаза на чуть привздутое место укола, а после на довольные карие глаза. Курседов уже через 15 минут убедился в том, что все в порядке, смотря на довольного Сережу с расширившимися зрачками и помутневшей радужкой, проделывая со своей рукой тот же ритуал.---
Так стало происходить на регулярной основе, Акуме хотелось, но было уж очень боязно делать что-либо самому, так что делал все его радушный парень, вовремя подставляя плечо помощи и собирая волосы в кулак, держа Сережу лицом над унитазом.***
—Малыш, пожалуйста, это я, блять!—Кир хлопал возлюбленного по щекам , пока того начинало трясти все сильнее, он не разговаривал, его тошнило на пол. Курседов схватил в руки шприц, усердно вспоминая, сколько в нем было содержимого. —Почти целый куб...—Боковым зрением он заметил, как темноволосый слетает с дивана, начинает хвататься за все предметы и как-будто бы ловить паничку, но Кир смог словить его лишь тогда, когда у него подкосились ноги, а сам он опал в чужих руках как тряпичная кукла, изо рта тонкой дорожкой побежала пена, а глаза медленно закрылись, тряска ушла вместе с сердцебиением, а жизнь протекла перед глазами как та неправильно расчитанная дозировка..***
—Как умер?—Послышалось в трубке испуганным женским говором. —У меня на руках, Татьяна Сергеевна, приезжайте.—Кир отбросил телефон с несброшенным звонком на пол, хватаясь за переносицу, смотря на совместную фотографию на компьютерном столе.