💢💢💢
Толпа заполняет пространство танцпола. Крики бьют по перепонкам, а громкая гитара подстраивается под звонкие барабаны и вокалиста. Песня перетекает с медленной и даже несколько нежной мелодии на что-то ужасающе грубое и пугающее тех, кто редко позволяет себе посещать такие места. Хриплый голос поющего не перестаёт удивлять истинных фанатов, пока люди у сцены также громко кричат, думая, что у них получается достаточно похоже. Около барной стойки находятся персоны, которые хотят немного уменьшить давление на уши и мозг, ведь напитки достаточно отдалены, хоть и звук шумной музыки доносится с той же силой. Мужчины на сцене, закрытые устрашающими масками в концепт их группы, благодарят толпу за прослушивание, наконец-то покидая оживлённый зал, заменяя тот тихой гримёркой. Участники группы снимают с лиц маски, складывая на столе, а после переодеваются в более однотонные, но такие же тёмные вещи с меньшим количеством цепей. Вокалист прочищает горло, выпивает воду и первым уходит из заведения. Следом за ним покидают это место басист и клавишник, оставляя в комнате двоих парней. В их группе нет каких-то хороших взаимоотношений. Они обсуждают планы, выступления, новые песни, пишут их и работают над музыкой. В конце-концов вместе выступают в небольшом и не совсем популярном баре, где кроме тяжёлой музыки есть ещё и незаконная продажа наркотиков и услуги достаточно извращённого характера. Это место является лишь временным заработком, пока у них ещё не нашлось более лучшего или же другой команды. Не то чтобы они ссорятся или не могут найти общий язык, им просто всем плевать друг на друга, поэтому такое безразличие по отношению к группе считается чем-то нормальным. Каждый участник знает, что они вместе не пройдут дальше и не совместят свою жизнь друг с другом. Это просто временный способ обеспечить себя. Единственные, кто в группе хорошо общаются — главный гитарист и барабанщик, которые как раз остались внутри гримёрки и спокойно собирались домой. — Хорошо поработали, — парень складывает палочки в нужный кейс, который следом помещается в рюкзак. — Не то слово, правда в одном моменте я немного проебался, — его гитара направляется в чехол, чтобы потом оказаться на плече. — Это не было особо слышно, тем более твою ошибку перекричали, так что всё в порядке, — Чан подбадривает своего друга, заглядывая в свой телефон, дабы скорее ответить волнующейся половинке. — Тоже верно. Сегодня так мало людей пришло, — Хан вздыхает, следя за человеком рядом. Немного завидно то, что его ждут и беспокоятся о нём, в то время как гитарист всегда был свободен и существовал лишь в отношениях, которые были без обязательств и любви. — Почему мало? Там толпа такая была, — парень отвлекается от переписки, с интересом разглядывая собеседника. — А я говорю о настоящих фанатах, — он чуть хмурится. Неужели барабанщик правда не понимает разницы? — У нас был полностью заполненный зал, барная стойка и в принципе клуб, так что тебя не устроило? — Бан вешает рюкзак на плечо, придерживая лямку одной рукой. — Ты же видел, как они все выглядят, там настоящих фанатов от силы штук десять было, а половина в каких-то цветастых футболках, платьях, там даже люди в свитерах и рубашках были! — возмущается Джисон, мысленно даже осуждая пришедших людей в такой одежде. Они не какая-то там поп-группа, они металлисты с тяжёлой и сложной музыкой, которую должны слушать настоящие ценители, выглядящие подходяще. У них должен быть мрачный, чёрный стиль, с обильным количеством серебра и цепей, а это он ещё исключил грим или хотя бы нужный макияж. Он очень трепетно относится к этой культуре и не верит тому, что люди, которые одеваются в просторную, цветную одежду, не имея ничего кожаного в своём гардеробе, могут слушать металл или тот же рок. — То есть, по твоему мнению, люди которые одеваются ярко или официально, не могут слушать такую музыку, как рок или металл? — Чан рассматривает друга, изогнув бровь в недопонимании. Его выводы такие странные. — Именно, они наверняка больше любят эти популярные песни или что-то типо кальянного рэпа, но никак не наш жанр. Уверен, их заставили прийти друзья, ну или по приколу, — Хан поправляет чехол с гитарой на своих плечах. — Но в обычной жизни я не хожу в кожаном и цепях, хоть и играю в группе. — Ты ходишь в чёрном, да и в любом случае не поймёшь, ладно, мне пора, — гитарист покидает гримёрку, оставляя парня внутри в расстерянности. Джисон идёт по улице, наслаждаясь прохладой ночи. Темно, вокруг нет никого, кто мог бы отвлечь от его мыслей, пока в голове всё также крутились эти люди. Почему они не могут соблюдать типичные правила? Если им и вправду нравится этот жанр, так пусть показывают это всем своим видом, а не тем, что посещают какие-то дешёвые клубы. Найти хотя бы кожаную куртку, тёмную футболку, которую можно самостоятельно закастомить и создать подходящий вариант к любимой группе, добавить пару цепей — не сложно, просто эти люди слишком ленивы по своей натуре. Но если копнуть чуть глубже, Джисону просто завидно. Он завидует многим популярным группам, фанаты которых носят их мерч, знают всё об участниках, узнают на улицах и даже плачут при встрече. Он тоже хочет быть таким музыкантом, а не тем, кто играет в старом клубе, выживая с маленькой зарплатой. Ему тошно от того, что в его группе нет никаких взаимоотношений и от того, что они являются, цитируя гостей клуба, классными чуваками с крутой музыкой. Он не хочет быть просто классным и просто чуваком. Он хочет быть знаменитым в индустрии музыки и в его любимом жанре, продолжая связывать с ним свою жизнь. Но всё происходит словно против него. Приходится вернуться в однокомнатную квартиру и зарыться в небольшом, депрессивном уголке, переслушивая их песни.💢💢💢
Новый день встречает Джисона звонком от Чана, который является и будильником. Парень отвечает и слышит достаточно радостный голос друга, что даже немного настораживает, ведь они проработали до трёх ночи, а сейчас было где-то девять утра. — Джисон, доброе утро, ты спишь? — барабанщик оглядывает помещение клуба, надеясь, что друг хоть немного ощущает себя живым. — Нет, в шесть утра встал, снял ролик с моим эстетичным утром и занимаюсь йогой, — стебаться он и вправду любит, особенно после подобных вопросов. Бан точно знает, что он спал. — Оу, правда? Неожиданно, рад, что ты развиваешь свою жизнь в нужное русло, — а вот он отвечает достаточно двусмысленно, Хан не может разобрать действительно он хвалит его или также издевается. — Раз ты уже готов, приходи в клуб, через десять минут ты должен быть здесь и с гитарой. Ему послышалось? Десять минут ему хватит только на то, чтобы начать дышать более активно, чем сейчас. Какой клуб? Какая гитара? Его друг точно сошёл с ума. — Ты время видел? Зачем я там с утра? — больше нет сил вредничать, поэтому он аккуратно приподнимается и потирает глаза свободной ладонью. — Вчера у нас в клубе был популярный музыкальный продюсер и ему понравилась наша игра, а в особенности он хочет поговорить с тобой, — тишина заполняет звонок на долгую минуту, — Джисон? — Я буду через пять минут, — гудки доносятся из трубки собеседника. Хан никогда не думал, что умеет так быстро собираться. Футболка оказывается на теле, сверху кожанка с шипами, ноги облегают чёрные джинсы. Конечно с пятью минутами он немного преувеличил, но через тринадцать уже бежал в сторону клуба, держа чехол с гитарой в руке. Совсем скоро он оказывается внутри помещения. Тут уже чисто, в отличие от того, что было этой ночью. Владелец клуба стоит за барной стойкой и натирает бокалы полотенцем, слушая разговор Чана и незнакомого мужчины. Неужели это и есть тот самый музыкальный продюсер? Если это так, то он не нравится Хану от слова совсем. На парне надеты очки с тонкой цепочкой, служащей в качестве аксессуара и против падения на пол, на торсе покоится просторная блузка голубого цвета с принтом больших ромашек, а ниже белые брюки. Бан замечает своего друга и улыбнувшись, чуть машет ему, оглядывая гитариста сверху вниз. — А это Джисон, тот самый гитарист, которого вы хотели видеть, — он освобождает место у барной стойки, дабы его занял пришедший человек. — Отлично, здравствуй, Джисон, — подаёт голос этот слишком яркий парень, пока Хан занимает место напротив. — Я хотел предложить тебе работать на меня, мы собираем группу, которая будет развиваться именно в вашем жанре и ты отлично подходишь на роль главного гитариста. Ли скользит тёмным взглядом по музыканту, рассматривая его внешний вид. «Типично», — проносится в его голове, но пока он не собирается озвучивать это вслух. Если Джисон выглядит так, значит вряд ли согласится работать со столь сильными изменениями классики. — А почему вы вообще занимаетесь этим? Могли бы выбрать что-то попроще, как раз то, что подошло бы вам. Делать какие-то каверы или переходить на популярную сейчас музыку я не собираюсь. Меня устраивает мой жанр таким, какой он есть, а вы наверняка не понимаете ничего в нём, — его гитара ставится у стойки, а следом парень складывает руки на груди в недовольстве, говоря напрямую о своей неприязни. Минхо медленно моргает, а следом вздыхает, понимая насколько тяжёлый случай ему достался. Он склоняет голову на бок, прежде немного поправив очки. — А с чего ты взял, что я ничего не понимаю в этом жанре? — Ли разглядывает парня перед собой, что является и вправду очень сильно интересным, хоть и, видимо, не совсем дружелюбным. — Потому что по вам видно, что вы слушаете только попсу или какие-то слезливые песенки, — Хан закатывает глаза, ведь в очередной раз говорит очевидные вещи. Почему его окружают настолько глупые люди? — То, что я одет достаточно ярко, не значит, что мне не нравится тяжёлая музыка, Хан Джисон, да и дело сейчас вовсе не в моих вкусах, а в твоей работе. Так ты согласен попробовать что-то новое? — он вскидывает бровь, всё также скользя взглядом по телу напротив. Хан очень интересный, особенно когда такой недовольный и недоступный. Хочется разбить его на кусочки. — Хорошо, я просто играю в другой группе? А эта? А мой друг? — Джисон бросает взгляд на Чана, что потирает затылок. — Понимаешь, Джисон, я планировал уйти из группы и боялся тебе сказать, чтобы не расстраивать, а тут такая возможность появилась и я решил первым делом порекомендовать тебя, — аккуратно произносит барабанщик, виновато опуская глаза. Ему стыдно говорить об этом другу в такой обстановке, но по-другому он бы не осмелился признаться в своём скором уходе. Джисон хмуро глядит в сторону Бана и переводит взгляд на музыкального продюсера. — Хорошо, я согласен, что нужно подписать? Документ оказывается на барной стойке, а ручка рядом. Джисон ничего не читает и подписывает, отодвигая лист. — Даже не ознакомишься? — хмыкает Ли, зная, что в документе нет ничего лишнего, кроме внешнего вида. — А зачем? Я знаю, как ты выглядишь, как тебя зовут, тебя видел мой лучший друг и владелец этого заведения, в которое тебя пустили, да и если там что-то запрещённое, я не буду это выполнять, — Джисон встаёт со стула, поднимая с пола гитару и закидывая ту на плечо. — Чан, с тобой мы ещё поговорим. Хан недовольно хмыкает и идёт в сторону двери, пока наигранный кашель не останавливает его. — Твоё собеседование всё ещё не закончилось и тебе придётся поехать со мной, — ладонь Ли касается его плеча, не давая пройти дальше. — С чего бы? Мы вроде как всё решили, — он дёргает плечом и хмурится. Чтобы его настолько контролировали? Да никогда в жизни. — А с того, что я могу в любой момент расторгнуть контракт и сделать так, чтобы тебя уволили с этого места, Джисон, — он ухмыляется, понимая, что это победа, ведь парень перед ним разворачивается и тоже подозрительно улыбается. — Мне похуй, — Джисон поправляет гитару и вновь целенаправленно идёт к двери. — Понадоблюсь, попросите номер у Чана, он наверняка всё скажет. Гитарист окончательно покидает заведение, хмурясь из-за всей ситуации. Мало того, что друг его бросил на произвол судьбы в другой группе, вдобавок его новым начальством будет полнейший мудак. Сейчас ему и вправду всё равно, уволят его ото всюду или же он будет работать с кем-то столь невыносимым. Таким, как Ли Минхо хочется засадить по самые гланды и заставить на долгие года заткнуться, чтобы поменьше бесили своими словами и столь красивым голосом. Избить тоже можно было бы, слишком красивый и, вдобавок, он знает об этом и берёт всё, что захочет. Хан точно не хочет работать с таким, как он. — Ведёт себя, как обиженный ребёнок, — усмехается Ли, покидая заведение, будучи уже с номером Джисона в своём кармане. Хоть он и продолжает вести себя столь по-свински, гитарист из него прекрасный. Нельзя терять возможность получить такого музыканта. Мужчина садится в такси, открывая контактную книжку добавляя туда номер нового работника. Следом пишет ему, ожидая очередные возмущения или недовольства.Выёбистый продюсер:
Джисон, это Ли Минхо.
Завтра тебе нужно присутствовать в моём офисе,
надеюсь, ты приедешь и посетишь нас.
Адрес прикреплён, одевайся как тебе нравится,
но придётся переодеться уже на месте в то,
что тебе даст ассистент.
Ты когда-нибудь красил волосы?
Хан Джисон (Гитарист): С чего бы мне переодеваться? И причём тут мои волосы?Выёбистый продюсер:
Дело в том, что в контракте было сказано о частой смене имиджа,
поэтому тебя придётся осветлять,
предварительно, для тебя выбрали рыжий.
Хан Джисон (Гитарист): Я не собираюсь меняться. Меня устраивает мой цвет.Выёбистый продюсер:
Контракт был у тебя на руках,
ты мог ознакомиться со всеми правилами и условиями,
а если ты не сделал этого,
то, увы, не мои проблемы.
Ты понял где тебе нужно быть завтра?
Хан Джисон (Гитарист): И без вас разберусь. Минхо читает последнее сообщение и усмехается из-за поведения гитариста. Он правда ведёт себя так по-детски, но это лишь забавляет.💢💢💢
Джисон просыпается от звонка будильника, что было очень странно, ведь парень давно перестал их ставить, дабы выспаться после ночи на работе, а в клубе всегда нужно быть ближе к десяти вечера. Парень нехотя покидает кровать и одевается в свой привычный наряд, такой же, в котором был и вчера. Нет смысла наряжаться или брать что-то ещё. То, что сейчас на нём, выглядит прекрасно, как минимум в его понимании. Время девять, он опаздывает уже на двадцать минут, но Хану очень даже всё равно. Гитарист медленно передвигается по улицам и наконец-то подходит к нужному зданию, проникая внутрь. Внизу его ожидает стол регистрации и охрана. Джисон оглядывает мужчин и закатывает глаза, обходя одного сбоку, но парня всё равно хватают за шкирку и ставят обратно к выходу. — Эй, вы что творите, а? — Хан недовольный поправляет куртку на своих плечах, выпрямляясь ровнее. — Покажите вашу проходную карту, — грубым голосом произносит один из больших мужчин. — Проходную карту? — неужели продюсер никого не предупредил о том, что он придёт и что его нужно незамедлительно пустить? Этот Ли Минхо невероятно сильно бесит, очень сильно бесит, его хочется придушить прямо сейчас. Две пары глаз всё также смотрят на него таким взглядом, словно гитарист враг народа или убьёт всех находящихся внутри, как только пройдёт. — У меня нет карточки, — всё-таки произносит парень, заглядывая за спину одного из мужчин. — Тогда зачем вы пришли сюда и пытались проникнуть внутрь? Нам придётся вызвать полицию, ведь мы не знаем ваших точных намерений. Вот и всё, Джисон попал из-за какого-то там смазливого продюсера, который сейчас очень сильно нужен рядом. — Ли Минхо, если ты не придёшь прямо сейчас, то я тебе точно засажу, — недовольно бубнит Хан, пока охрана зовёт его к ним ближе, чтобы вызвать правоохранительные органы. — Оу, прям засадишь? Член разве не маленький? — доносится у уха, что заставляет подпрыгнуть от испуга. Джисон оборачивается и скользит взглядом по человеку позади. Тот самый нужный Ли Минхо, который так раздражает. На нём чёрные брюки и бордовая, атласная рубашка с большим вырезом на груди. Ему безумно идёт и невероятно сильно хочется коснуться светлой кожи, но он всё ещё бесит. — Какого хуя? Я из-за тебя чуть в обезьянник не попал! — восклицает младший, будучи невероятно недовольным, но вместо какого либо ответа продюсер лишь ухмыляется и проходит к стойке регистрации. — Прошу прощения, этот человек со мной, Хан Джисон, о котором я вас предупредил, ему стоило назвать лишь свою фамилию, — Ли переводит короткий взгляд на младшего, пока его лицо выглядит слишком удовлетворённым. Джисон слушает продюсера и сжимает руки в кулаки, молча проходя за ним следом. Его персонал мог вполне себе спросить его имя или о самом Ли, но они этого не сделали, вдобавок, Минхо совсем не предупредил его, не сказал ему о том, что здесь будет охрана и нужно просто назвать своё фио. Сам он не додумался из-за столь стрессовой ситуации. — Что ж, садись и располагайся, сейчас придёт нужный гримёр. Надеюсь, ты готов поменять свой стиль, — вовсе не спрашивает, а сразу утверждает, пока сам начинает заваривать кофе в одной из гримёрок. Хан осматривает комнату и видит кожаный диван, в один момент падая в тот. Парень раскидывает руки по спинке и вновь оглядывается. В помещении достаточно много вешалок, туалетный столик с множеством косметики и странных баночек, неподалёку столик с той самой кофемашиной, у которой всё орудовал второй человек. Место достаточно уютное и вкусно пахнет, но ему здесь не нравится. Всё это выглядит слишком неподходяще для него и его стиля. — Я же уже говорил, что не собираюсь менять свою внешность и, возможно, не собираюсь работать у тебя, — когда они перешли на «ты» не было обговорено ни с кем, но обоих это не особо волнует, а гитариста в особенности. — Почему ты пришёл без гитары? — в открытую игнорирует слова Хана, пока глоток горячего напитка обжигает горло. — Почему ты решил позвать меня к себе на работу? — также пропускает слова, задавая встречный вопрос. — Мне понравилась твоя игра на гитаре, думаю, этого достаточно для ответа. Теперь, будь добр, ответь сам на мой вопрос, — продюсер отставляет чашку, складывая руки на груди, пока глаза его всё также рассматривают собеседника. — А тебя это так ебёт? Ты не предупреждал меня о том, что мне нужен музыкальный инструмент с собой, вдобавок, я ещё здесь не работаю, так что не указывай мне, — он фыркает, отворачиваясь. Его вовсе не смутил слишком пристальный и даже голодный взгляд на себе, просто картина на стене очень даже интересная и привлекающая внимание. — Хан Джисон, соблюдайте субординацию, либо мне придётся начать разговаривать с вами по-другому, — всё же делает замечание, подходя к личности на диване. — Мне всё равно, я подписал тот контракт только из-за того, что мой друг ушёл из группы, — Хан поворачивается обратно и смотрит на парня, что уже находится слишком близко к нему. Ли опирается ладонями на спинку дивана с двух сторон от головы гитариста. Указательные пальцы проводят по его плечам, которые скрывает кожаная одежда, но это не мешает наслаждаться началом игры. Игры, в которой уже известен победитель. Джисон молчит какое-то время, ведь он вправду растерян из-за столь маленькой дистанции и странных касаний, ощутимых настолько, словно вместо кожи куртки касаются его голых рук. — Я не буду плясать под твою дудку, а уж тем более обращаться на вы, у нас не такая большая разница в возрасте, да и ты не заслужил, чтобы я тебя звал господином, — всё-таки проговаривает, стараясь сдерживать зрительный контакт, но глаза напротив в открытую съедают его. Взгляд невольно опускается ниже и падает на открытую шею и тот самый вырез, пока из-за позы открывается ещё больше тела и кожи. Минхо выглядит действительно красивым, идеальным, даже сексуальным. Настолько, что хочется оставить яркий след на его шее или грудной клетке, которая так и приковывала всё внимание Хана. Джисон нервно сглатывает, не понимая своей реакции. Ему действительно не нравится его продюсер, не нравится то, как он одевается и ведёт себя, но эта поза и некая ловушка из рук заставляет прилипнуть к сидению и не двинуться с места. Хотелось получить одобрение в тёмных глазах, услышать то, какой он хороший. Джисон возвращает взгляд и сталкивается с чужим, видя в них не похвалу, а усмешку, такую же, как и на губах напротив. — Уверяю тебя, совсем скоро ты сам захочешь назвать меня господином, а сейчас подготовься к смене цвета твоих волос, — Ли улыбается и отходит от парня на диване, следом вовсе покидая гримёрку, а вместо него входит молодая девушка. Гитарист сдаётся и садится на нужное кресло, совсем скоро ощущая холодную краску на своей голове. Придётся привыкать к своей новой внешности. Всё то время, пока его красили, парень прокручивал в голове ситуацию на диване. Почему он не оттолкнул Ли? Почему позволил касаться, а после чего и смеяться над ним? Почему ничего не сказал и что за глупые слова о господине? Чтобы сам Джисон захотел назвать этого продюсера господином — абсурд. Хан никогда и ни за что не пойдёт на поводу у этого самовлюблённого Минхо. Но почему-то уже спокойно сидел, позволяя новому цвету волос оказаться на его голове. В голове вновь всплывает силуэт чужой груди, ключиц и шеи. Всё это и вправду хочется попробовать на вкус, а также с силой укусить, рассмотреть боль на чужом лице, которая будет перемешана с удовольствием. Он вправду хочет увидеть под собой дрожащее тело своего управляющего. Не может быть, чтобы такой как Минхо не любил, чтобы его грубо трахнули на какой-либо поверхности. Джисон обязан ухватить возможность подтвердить свои слова в живую. Парикмахер заканчивает лишь через три с половиной часа. Тяжёлая работа с осветлителями не прошла даром, поэтому сейчас в зеркале был действительно рыжий Джисон. Это очень странно, ново, но вовсе не плохо, поэтому он не собирается заводить скандалов, да и не с кем. Дверь в гримёрку открывается и внутрь входит тот же продюсер, что покинул это место во время работы с волосами младшего. Ли подходит ближе, кладя ладони на плечи Хана, аккуратно сжимает те и скользит взглядом по чужим волосам и внешнему виду в целом. — Выглядишь хорошо, — искренне произносит, спускаясь ладонями чуть ниже, касаясь уже чужих ключиц. — А ты сомневался во мне? — небольшая улыбка проносится на его губах, а нотки флирта слишком очевидны в голосе. Так быстро сдался. — Вовсе нет, просто более яркие комплименты и похвалу заслуживают послушные мальчики, — усмехается старший, смотря сквозь зеркало в глаза Джисона. — Ну простите, я не собираюсь брать пример с тебя, — гитарист убирает ладони со своих плеч и встаёт с сиденья стула, рассматривая парня теперь напрямую. — Я ухожу, подумаю, вернусь ли и перекрашусь ли обратно. — Знаешь, Джисон, ты ведь действительно хороший гитарист, но вот твой характер слишком противоречит виду, — Ли улыбается, складывая руки на груди. Джисон хмыкает и только пожимает плечами, направляясь на выход из гримёрки. Больше здесь делать нечего, он уже слишком много отдал. Считается каждый волосок, который поменял свой цвет. Ли решает не останавливать его и позволить вновь отдохнуть. В любом случае совсем скоро он потеряет всю свою пафосность и вседозволенность, Минхо не настолько глуп, чтобы позволять так много этому металлисту.💢💢💢
Хан прогуливается по коридорам павильона. На нём футболка с логотипом его любимой группы, а также более просторные джинсы. Он уже привык к своему новому цвету волос настолько, что его даже устраивает обнова. Чану тоже понравился новый образ его друга. Они вдвоём обговорили ситуацию, которая произошла при первом визите продюсера. Чан объяснил, что давно хочет сделать перерыв, ведь игра в группе была только хобби, вдобавок, на основной работе его повысили, а с любимым человеком они проводили слишком мало времени. Джисон принял позицию друга очень даже быстро, только вот последнее его удивило. Как может человек отказаться от хобби из-за нехватки внимания? Но, видимо, барабанщик настолько сильно соскучился, что пошёл на такое. В общем, Хан не зол, поэтому сейчас всё также разгуливает по зданию, в котором будет работать, наверное, он ещё не определился, но другая мысль в его голове заставила посещать это место уже как второй день. Вчера, например, он зашёл сюда, чтобы побесить Минхо, но, к его сожалению, его не оказалось на работе из-за какой-то важной встречи, поэтому пришлось уйти домой. К слову, сегодня он пришёл с тем же планом, спокойно проходя мимо охраны, которая стала пускать сразу же. Джисон чувствовал себя достаточно важным и крутым. Хоть его и пустили, цель визита опять не была на рабочем месте. Несмотря на то, что Ли не было, Джисон решил погулять по всем этажам, успел получить конфеты от какой-то девушки в одном из кабинетов, в который по ошибке зашёл. Он планировал позвонить Чану, когда уже поднялся на седьмой, разглядывая вывески с фотографиями нескольких групп, которыми занимался Ли. Но его план изменился, как только он услышал знакомый голос и менее знакомый смех. Джисон проходит вперёд и видит за углом то, как его продюсер общается с каким-то парнем, оперевшись спиной о стену. Незнакомый человек стоит напротив, пока его ладонь покоится на той же стене недалеко от головы Минхо. Его свободная рука находится на плече относительно зажатого парня и аккуратно поглаживает то, касаясь открытой кожи из-за просторно сидящей блузки. Джисон ощущает, как начинает кипеть. Он незнаком с Минхо, ему не нравится этот человек, он вовсе ему не симпатизирует. Он не хочет ничего общего со своим продюсером, не считая задуманного желание в голове, которое является местью, а не каким-то влечением. Но если есть кто-то ещё, он не сможет осуществить то, чего так искренне хочет. Металлист подходит к двум парням и хватает ладонь незнакомца, что покоилась на плече его цели. Он сжимает запястье с особой силой, оглядывая неприятного ему человека. Он его раздражает, бесит намного сильнее, чем продюсер. Нельзя кому-то быть настолько близко к Ли, это попросту нарушает все законы, придуманные лично Ханом. — Джисон? Что ты здесь делаешь? У нас встреча только на следующей неделе, — спрашивает Хо, складывая руки на груди. Хоть гитарист пришёл в нужный момент, ведь его прежний человек был достаточно скучной и неинтересной персоной, он не должен вести себя так, словно Ли принадлежит ему. Единственный, кто является чьей-то собственностью — это Джисон, который слишком сильно притягивает своей отстранённостью. — А ты? Не появляешься на своём рабочем месте, проводя время с каким-то ублюдком, думаешь, что правильно ведёшь себя, такой крутой Ли Минхо? — он не контролирует свои слова и особо не задумывается над ними, ведь нужно только указать на его неправоту и то, что он сам совсем недоволен чужим поведением. — Я должен отчитываться перед тобой? Джисон, ты переходишь уже все границы, — Ли недоволен ещё больше. Парень, что так резко ворвался в его жизнь не имеет права говорить такое, тем более при посторонних. — Простите, что врываюсь, но мог бы ты отпустить мою руку? — обращается к Джисону, вздыхая. — Какого хуя ты вообще трогал его? — Хан невероятно сильно зол на парня, что смеет их ещё и отвлекать. Если бы не Ли рядом, он бы наверняка ударил его. — Ты хоть сначала башкой думай, прежде чем… — Джисон. — Что? — Хан переводит глаза на парня у стены и недовольно сжимает чужую руку в своей ладони. — Думаешь я не прав? Гитарист не сводит глаз с лица Хо, надеясь, что он наконец-то согласится с ним и позволит продолжить тираду на третьего лишнего, но вместо этого видит хмурый взгляд продюсера, что не говорит ни о какой правоте младшего. Джисон расслабил хватку, а следом вовсе отпустил запястье, отворачиваясь. — Да пожалуйста, — металлист отходит от двоих парней, направляясь на выход. Он всё ещё ощущает внутри все самые отрицательные эмоции, начиная от недовольства, заканчивая обидой. Хан вовсе не знает почему произошла такая реакция. Они не контактируют вдвоём так часто, вовсе не общаются друг с другом, перекидываясь только парочкой слов, что являются колкостью. Но после случая на диване и проснувшегося желания сделать из продюсера стонущее месиво, он стал совсем по-другом думать о Ли. Хан уже подходит к лифту, но вместо того, чтобы нажать на кнопку, его хватают за запястье, уводя в другую сторону. — Что ты хочешь от меня? — Джисон подозрительно спокойно следует за Ли, рассматривая его спину. Хватка у него достаточно сильная, но вовсе не пугает, как должна была бы. Джисон не боится Минхо и его недовольства, его это забавляет. Ли подозрительно молчит, что теперь начинает достаточно сильно напрягать. Обычно он не терял возможности подколоть в ответ, но сейчас он лишь целенаправленно идёт в неизвестном направлении для Джисона. Совсем скоро они оказываются у двери, Минхо достаёт ключ-карту и открывает электронный замок, пропуская гитариста в тёмное помещение. Дверь за ним закрывается, оставляя парней во мраке. — И зачем мы здесь? — Джисон вытягивает руки вперёд, дабы ощутить хоть что-то перед собой, но впереди лишь пустое пространство. Видимо, его сейчас убьют и оставят в этой тёмной комнате. — Просто иди за мной, Джисон, будь хорошим мальчиком, — шёпот проносится у самого уха, пока Ли находится уже впереди. Здесь гитарист слишком уязвим, ведь продюсер наверняка знает это место, как свои пять пальцев. Джисон ощущает касание к своим ладонями и делает первые пару шагов. Вряд ли произойдёт что-то новое, если он останется стоять на месте. Но вот сейчас происходит слишком резкое движение, когда его буквально толкают назад. Хан вскрикивает от испуга из-за неизвестности, страх окутывает всё тело, но через секунду оно касается чего-то мягкого. Металлист тяжело дышит, пытаясь разглядеть хоть что-то вокруг себя, но не видит ничего, даже очертание мебели неподвластно его зрению. Единственное, в чём парень уверен, так это то, что он на кровати, достаточно большой и мягкой, которая ещё и пахнет очень вкусным гелем для стирки. Это идеальное место для того, чтобы позволить кому-то рассыпаться, но этот кто-то находится в недрах темноты. — Ты не ответил на мой вопрос, — решает произнести Джисон, не вставая с кровати. Нет смысла, да и тут слишком удобно, он бы с удовольствием поспал здесь. — Потому что не хочу отвечать тому, кто не заслужил. И так, подними руки вверх, если хочешь увидеть то, где находишься, по-другому мы останемся без света, — голос звучит позади головы Джисона. Хан вздыхает и решает подыграть своему странному знакомому. Злость давно прошла. Хоть некая обида всё ещё просит не подчиняться, его интерес берёт всю ответственность на себя, поэтому руки совсем скоро оказываются откинутыми за голову. Джисон всегда был сторонником классики, любил всё таким, каким оно должно быть в первоначальном понимании, поэтому, если люди слушают металл, должны одеваться так, чтобы это было видно. Если люди занимаются сексом, можно ограничиваться миссионерской позой или наездницей. Типично, не разносторонне, но достаточно для того, чтобы получить удовольствие. Он не считает, что секс — это та вещь, которую стоит растягивать на долгие часы и прелюдии. Но сейчас он чувствует, как кожаные полосы касаются его запястьев. Наручники сковывают и не дают двинуться. Его руки оказываются пристёгнутыми к небольшой спинке кровати. Ли Минхо невероятно бесит его и точно напрашивается на удар по лицу. — Что за игры? Минхо, отпусти меня сейчас же! — гитарист не собирается быть в таком положении, так ещё и с этим продюсером. Он не хочет и не будет позволять кому-то так играться с ним и его телом, тем более без разрешения. Щелчок выключателя заставляет свет проникнуть в комнату. Он не яркий, всего лишь пару прикроватных ламп с двух сторон от кровати, поэтому глаза достаточно быстро привыкают. Теперь Джисон рассматривает комнату с массивным шкафом, несколькими комодами и кроватью, что находится почти что в середине комнаты. Вся мебель из тёмного дерева, также постельное не выделяется своим чёрным цветом. Минхо оглядывает связанного парня и усмехается, открывая один из ящиков комода. Плоский стек оказывается в его руке, а холодная кожа игрушки касается щеки гитариста, медленно проводя по той. — Ты в край надоел мне, Хан Джисон, начиная от твоего грязного языка, заканчивая твоим поведением сегодня. Разве можно вести себя так с незнакомым тебе мужчиной? Ты думаешь, что заслуживаешь поощрения после всех своих выкрутасов? — голос Ли мягкий и такой тягучий, что действительно кружит голову. Джисон хочет ответить что-то, поставить на место, но слова сами застревают в горле. Этот парень над ним действительно имеет какой-то шарлатанский способ, который с лёгкостью может заткнуть связанного парня. — Ты можешь говорить, малыш, я хочу слышать тебя и твои отговорки своего гнилого поведения. Неужели ничего не можешь ответить? Или ты настолько маленький, что тебя пугают игрушки? — он точно издевается, смеётся и специально выводит. — Что за чушь? Я не малыш и не маленький, прекращай всё это, — а Хан поддаётся, отвечает на все вопросы, думая, что он выигрывает, но все его действия кричат о проигрыше. Джисон проиграл ещё во время их первой встречи, подписывая контракт, что уже оказалось победой для Ли Минхо. Он не подписывал ничего незаконного на бумаге, но это не значит, что его судьба огородила его от проигрыша. Хан сам шёл в крепкую хватку продюсера, поэтому сейчас так легко оказался в ловушке. — Милый, мы только начали, поэтому я не могу прекратить это сейчас, — плоский кусок кожи спускается с щеки вниз, оглаживая чувствительную кожу шеи, которая быстро покрывается мурашками. Игрушка всё такая же прохладная, но быстро греется о разгорячённую кожу, пока дыхание жертвы начинает постепенно сбиваться с изначального ритма. — Назови стоп-слово. У Джисона кружится голова. Он никогда не планировал оказаться в такой ситуации, он никогда не хотел быть настолько сильно уязвимым, он не хотел чувствовать себя маленьким и наслаждаться этим, он хотел и любил вести всю свою жизнь, но парень над ним ломает все построенные стенки в его голове. — Стоп-слово? — мозг отключается, и поверхностные знания о подобных практиках, которые всегда были далеки от гитариста, пропадают, оставляя лишь лёгкую дымку осознавания того, что может произойти впереди. — Да, стоп-слово, чтобы я мог остановиться, если причиню тебе боль или тебе станет действительно страшно, — Ли не повышает громкость своего голоса, наоборот, он словно становится ниже и граничит с шёпотом. — Ты не должен забывать его, Джисон. Сейчас произношение имени звучит слишком резко, словно его наказывают или планируют отчитать. Прежние слащавые прозвища намного больше предрасполагали к себе. Он был бы не против услышать, что он действительно хороший мальчик. — Наверное… Бабочка? — гитарист оглядывает парня над собой, что при таком свете и ситуации выглядит ещё более притягательно. Он невероятно сильно бесит тем, что настолько красив. — Серьёзно? — столь неожиданный выбор заставляет растеряться, хоть Ли обычно очень собран по отношению к подобным ситуациям, стоп слово Джисона действительно смогло поразить. Его догадки о настоящем характере металлиста с лёгкостью оправдываются вновь. Минхо видит, как гитарист прикусывает губу из-за нервов, а щёки его покрываются очаровательным румянцем. Ему наверняка стыдно за свою идею, поэтому нужно срочно перестроиться на прежнюю атмосферу, ведь перепады такого, действительно сложного непредсказуемого человека, могут привести к отрицательным последствиям. Нарушение эмоционального покоя так часто будет иметь слишком сильные последствия, а плачущий парень под ним или дрожащий от страха из-за непонимания происходящего — совсем не то, что хочет получить Ли. Дрожать он должен только от удовольствия. — Молодец, Джисон, постарайся не забывать о нём. Позволишь раздеть себя? — стек скользит ниже, заползая под горло футболки. Кожа проводит по ключицам, а следом направляется к открытым рукам, касаясь левого предплечья. Джисон тяжело дышит. Он не знает, что делать, вся эта ситуация кружит голову, заставляет теряться и нервничать сильнее, распространяя тревожность по телу, начиная от груди. Гитарист впервые ощущает на себе такое моральное давление, которое подчиняет, заставляет слушаться и выполнять. Он пытается подумать оставшимся разумом, который ещё не заполняет пелена возбуждения. Но проблема в том, что такого не осталось. Все его мысли и тело просят продолжение, новых касаний и чувств. Он точно хочет, чтобы парень рядом продолжил этот абсурд, раскрывая его с другой стороны. — Да, пожалуйста, — Хан, судорожно выдыхая, смотрит в тёмные глаза напротив, что сверкнули озорным блеском, после разрешения. Лишь сейчас он задумывается об одном важном факте. — Только я не собираюсь быть снизу. — А кто сказал, что я собираюсь трахать тебя? — усмехается Ли, откладывая стек в сторону, начиная раздевать связанного человека. — Чтобы получить мой член, нужно очень сильно постараться, а вот от твоего я возьму всё, но не сразу. Старший медленно расстёгивает ширинку на чужих джинсах, постепенно стягивает предмет одежды со стройных ног и скидывает на пол. Сквозь бельё намного лучше виден полувставший член, что не может не радовать. Джисон и вправду слаб, нужно было лишь найти подход, чтобы увидеть эту сторону. Хо решает оставить бельё на теле младшего, поэтому ткань футболки оказывается в его руках. Он не успевает попросить, как парень под ним приподнимает таз и спину, упираясь в постель лишь лопатками. Когда вещь оказывается у его головы, тело вновь прижимается к матрасу, а вот голова поднимается. Продюсер с лёгкостью стягивает предмет ниже к запястьям, ведь из-за наручников не получится снять ту до конца, но она и не помешает. Он мог бы отстегнуть те, ведь Джисон точно не сможет покинуть эту кровать, наоборот, Хан бы и не захотел уходить, но нарушать правила игры не хотелось. Стек вновь оказывается в свободной ладони, в то время как сам Ли стоит сбоку от кровати. Лежащее тело находится недалеко от края, поэтому дотягиваться до него достаточно просто. Кожаный кончик проходится по груди и касается каждого соска поочерёдно. Первый более громкий вздох доносится из чужого рта. Продюсер ведёт игрушкой ниже, оглаживает впалый живот, следя за бегающими мурашками. Игрушка продолжает касаться его тела, она скользит по рёбрам, бокам, спускается ниже и проводит по лобковым косточкам, после и по самому члену, совсем скоро проникая к ногам. Джисон ёрзает по постели, распаляясь под столь тягучими касаниями, сравнительными с пытками. При каждом новом прикосновении стека к чувствительным местам возбуждение накрывает с головой, а желание ощутить ладони на своём члене растёт с особой силой. Бёдра чуть вздрагивают из-за игрушки, что трогает чувствительные внутренние стороны. Ли не перестаёт играться и водить стеком по ногам ниже, мысленно уже запомнив все нужные места, на которые будет идти акцент. Никаких сильных шлепков парень под ним не получит, сегодня у него будет более страшное наказание, сводящее с ума таких, как Джисон, что привык получать всё сразу. — Ты действительно очень чувствительный мальчик, Сонни, выглядишь очень хорошеньким, но ты потерял возможность получить награду ещё при нашей первой встрече, — Ли улыбается и убирает стек, нависая над связанной жертвой. — Ты ведь будешь по-настоящему хорошим для меня? Горячее дыхание опаляет ушную раковину, а шёпот бьёт по перепонкам, заставляя Джисона проскулить. Он уже на грани, уже полностью открыт и готов поглотить всё то, что предложит ему Минхо. — Я буду хорошим… — звучит тихо, плаксиво, жалко, настолько, что хочется хныкать из-за своей беспомощности, но это желание Хан старательно подавляет в себе и только скользит взглядом по полностью одетому парню. Минхо уже не отвечает, только одаривает лёгкой улыбкой и впервые прикасается губами. Он нежный, трепетно целует его шею, позволяя тёплым чувствам заполнить все внутренности младшего. Губы продолжают одаривать его кожу поцелуями, но они совсем скоро сменяются следами. Засосы покрывают тело Джисона везде, где будет идеально видно. Ли присваивает, помечает, не позволяя больше никому касаться. Он давно хотел этого недоступного парня, хотел чувствовать его, ощущать всем телом и мозгом, понимать, что столь запретная личность принадлежит ему. И он может это сделать. Но это всё ещё наказание, которое должен получить парень, что слишком сильно наслаждается. Поэтому достаточно острые клыки вонзаются в кожу, прокусывая мягкие ткани. Крик разносится по комнате, что ограничивает их шумоизоляцией. Джисон дрожит, ощущая как его плечо пульсирует и горит вперемешку с неприятным зудом. Минхо прокусил не сильно, но так, что это выбивает из любого рассудка и адеквата. Железный привкус ощущается на языке, но это не мешает ему продолжать издеваться, поэтому он нежно целует укус, который покрывают капельки крови, а совсем скоро спускается ниже. Его нежные поцелуи вновь расслабляют, заставляют ощутить безопасность, которую нарушили столь подлым действием, но и сейчас он вновь становится поверженным. Новое повреждение его кожи оказывается на той самой чувствительной части бедра. Его ноги дрожат, а руки сжимаются в кулаки. В глазах накапливаются слёзы, что не символизируют обиду, боль или грусть, ему действительно хорошо, он хочет получить ещё столь животный способ нравоучения. — Ах! Минхо… — он не может молчать, когда язык проводит по расстоянию укуса и слизывает алые капли. Это всё является таким сумасшествием, но он подумает об этом позже. — Да? Хочешь закончить? Стоп-слово, не забыл? — Ли отрывается от бедра и поднимает взгляд на Джисона. Слышать всхлипы от столь непробиваемого парня — прекрасно и мучительно одновременно, но если тот попросит закончить, всё это прекратиться в ту же секунду. — Я помню, бабочка, не хочу заканчивать… Пожалуйста, укуси меня ещё, — голос младшего продолжает быть тихим и дрожащим, пока тело иногда подрагивает, а на белье видно небольшое, мокрое пятнышко. Продюсер действительно доволен собой. Минхо тихо усмехается и рассматривает тело под ним. Он аккуратно поднимается выше, целует те же места живота и совсем скоро оказывается у цели. Зубы смыкаются на коже вокруг соска, не повреждая плоть, как до этого, а только надавливая. По телу Хана проносится яркий разряд тока, который заставляет вздрогнуть. Гитарист задыхается в своих стонах и мелко дрожит, не подозревая, что это только начало. — Сонни такой чувствительный и сладкий, такой хороший для своего господина, ведь так? — лёгкая манипуляция заставляет его жертву закивать несколько раз подряд. А ведь он говорил, что Джисон совсем скоро начнёт его называть так, как нужно. — Произнеси это. — Сонни хороший для своего господина… — Хан с лёгкостью поддаётся, наслаждаясь всем происходящим. Он уже давно не думает ни о чём, кроме получения новых касаний и удовольствия. Минхо бросает удивлённый взгляд на младшего. То, что он сказал о себе в третьем лице, действительно поражает, но это не плохо, наоборот, кружит голову и самому парню, что продолжает разбивать его на осколки. — Умничка, — он не может не похвалить такого старающегося Хана, пока сам также сильно возбуждён. Хочется продолжить, но ещё не время. Нужно закончить всё, что было запланировано в качестве наказания. Ли отстраняется и отходит к комоду, пока Джисон недовольно скулит и начинает ёрзать из-за прохладного воздуха, что окутывает его разгорячённое и возбуждённое тело. Продюсер слишком подло поступает, когда покидает его, оставляя таким уязвимым. Глаза металлиста закрыты, пока в голове нет никаких мыслей и картинок. Вокруг темнота, что заполняется приятными касаниями, которые должны скоро вернуться, но этого не происходит. Вместо нужных рук он слышит как щёлкает зажигалка. Он бы с удовольствием посмотрел, убедился в том, что делает парень неподалёку, но ему слишком хорошо и тяжело менять своё положение. Единственное, что он хотел бы сделать, так это перевернуться на живот, чтобы его член касался хотя бы одеяла и получал хоть какую-то стимуляцию. Вместо того, чтобы наконец-то почувствовать хоть какое-то действие по отношению к своему органу, Джисон ощущает, как его тело обжигает что-то небольшое и горячее, что остаётся на его коже и продолжает ощущаться из-за своего небольшого веса и липкости. Его связанные руки дёргаются, пока сам он начинает ёрзать и немного покачиваться с одной стороны на другую. Приходится открыть глаза. Свеча в руках продюсера продолжает гореть, в то время как красный воск постепенно стекает и плавится от теплоты, попадая на тело Джисона. Младший ощущает себя таким же воском, пока Ли является огнём, растапливая его до состояния раскалённой жидкости. Голова кружится вновь, руки давно затекли, а следы-полумесяцы покрывают его ладони в разных местах, но это приятно, это доставляет то же удовольствие, что и голодный взгляд на его теле. Кровавые пятна в двух местах смешиваются с красным воском, а совсем скоро липкая субстанция оказывается на укусе, что остался на плече. Хан шипит, ведь горячий воск немного попадает в небольшие отверстия от зубов и, хоть в его животе находится табун бабочек, он не назовёт ни одну из них. Это слишком прекрасно, чтобы заканчивать. — Ммм… — мычание вновь не получается сдержать, пока член в боксерах также дёргается, напоминая о себе. — Думаешь, что заслужил поощрения? — фитиль гаснет, а свеча занимает место на тумбе. Минхо оглядывает своё творение и человека, который находится на грани адекватности, с каждой секундой подходя ближе к пропасти их сумасшествия. Джисон уже сломан, нужно следить за тем, чтобы не сломать его ещё больше, ведь тогда можно сильно ранить. — Да, Минхо, пожалуйста, прикоснись ко мне, — Хан хнычет и уже начинает просить, разваливаясь на частицы. — Ты забыл, как нужно говорить со мной? — первый шлепок разносится по комнате. Он не сильный, скорее, чтобы привести в чувства и напомнить как именно нужно вести себя. Пострадавшее бедро оглаживает горячая ладонь Ли, пока второй он проводит по его рёбрам, соскребая немного воска ногтями. — Простите, господин… — Джисон становится тише, но не сводит глаз со старшего, проводя языком по своим губам. Минхо рассматривает Хана, разглядывает его тело и прикрывает глаза, выдыхая. Гитарист точно слаб, точно может с лёгкостью попасться в каждую ловушку Ли, но и сам продюсер ощущает слабость по отношению к этому парню, тем более когда он такой. Хо поддевает резинку белья и стягивает то с тела младшего, наконец-то освобождая вставший член. Головка покраснела и истекает естественной смазкой. Хочется слизать все блестящие капли, но для такого Джисон должен слишком хорошо поработать. — Не сдерживайся, малыш, тогда ты действительно порадуешь своего господина, — он обхватывает ладонью всю длину и проводит по стволу, окончательно раскрывая головку от крайней плоти. Джисон мычит, пока его ноги вновь вздрагивают, следом вовсе напрягаясь из-за его чувствительности. Чужая ладонь продолжает скользить по его члену, заставляя всё новым звукам разноситься по комнате. Хоть младший достаточно течёт, этого не хватает для нужного скольжения, что очень уж не устраивает Ли, поэтому он убирает ладонь и протягивает ту к лицу парня, что под веками ловит звёзды. — Оближи, — командует продюсер, ожидая исполнения. А Хан сразу же проводит языком по чужой ладони, не обращая внимание на собственный привкус. Ему слишком хорошо и он сделает всё, лишь бы получить нужное удовольствие. Ли рассматривает как чужой язык касается ладони, он ощущает его влажность и лёгкую шершавость. Хо примечает, как ресницы металлиста чуть подрагивают, а сбитое и горячее дыхание опаляет его кожу. Старший сам мычит от удовольствия. Этот вид сводит его с ума, весь Джисон сводит его с ума. — Хороший мальчик, — проносится с губ уже не специально и не задумано. Он правда бессилен сейчас, тем более когда лёгкая улыбка виднеется на губах младшего. Ладонь вновь хватается за член парня и двигается уже с более высокой скоростью. Благодаря слюне двигать рукой получается намного лучше, несмотря на столь быстрые движения, продюсер успевает касаться большим пальцем головки и надавливать на уретру. Джисон расплывается по кровати, часто дёргает руками, из-за чего небольшая цепочка звенит, когда бьётся о спинку. В один момент парень выгибается в пояснице, упираясь напряжёнными и немного затёкшими, ногами в матрас. Он на грани, хватит пары движений и нескольких секунд до лучшего, в его жизни, оргазма. Хан точно умрёт, как только ощутит столь желаемую разрядку. Но вместо наслаждения, он чувствует пробежавшийся холодок, пока нужная рука пропадает. — Господи, Минхо… Ммм, господин, я ведь был так близко! — восклицает Хан, будучи действительно недовольным. Он был так идеально близко, ощущал ту приятнейшую грань, которую с лёгкостью оборвали, не позволяя провалиться в негу наслаждения. Вместо нужного поощрения парень ощущает новый шлепок, который касается его бедра, но уже с внутренней стороны, ведь Хан немного раздвинул ноги, пока дрожал и наслаждался ладонью. — Как жаль, а я ведь подумал, что ты действительно хороший, но ты оказался таким же неугомонным мальчишкой, — Ли показательно отходит, убирая стек в комод, говоря всем видом о своём скором уходе. Хан морально уничтожен. Внутри перемешивается всё то же наслаждение, к которому добавляется обида, злость и страх. Как он может уйти и оставить его одного? Почему он позволяет себе быть таким грубым, когда Джисон так нуждается в нём? Он ведь был таким хорошим для него! Слёзы скапливаются в уголках глаз и постепенно начинают стекать по его щекам. Это просто несправедливо, этого не должно быть, он должен получить то, что так желает. Плач и всхлипы разносятся по помещению, пока Хан даже не может убрать слёзы со своего лица ладонью, ведь те связаны. — Пожалуйста, господин, пожалуйста, позвольте мне кончить, я ведь очень стараюсь, я хороший, правда, пожалуйста, Хо… — его голос дрожит, он просит и плачет, будучи достаточно поверженным, чтобы открыться настолько постыдно и позволить себе опуститься так низко. Минхо сделал всё, что должен был. Ли возвращается к кровати, кладёт ладони на щёки младшего, стирает слезинки большими пальцами и впивается в его губы нетерпеливым поцелуем. Он нежный, но всё такой же жадный, наполненный чувствами и желанием, защитой. Хан чувствует и физически и морально, что парень не ушёл, он здесь и останется рядом, он даст ему всё то, что захочет его мальчик, который действительно очень хороший только для него. — Хочешь кончить в меня? — отрываясь от поцелуя, тихо произносит, пока заплаканный парень кивает и облизывает остатки поцелуя со своих губ. Ли чуть улыбается и отстраняется, стягивая с себя верх, занимаясь и брюками с бельём. Джисон приподнимает голову и разглядывает уже голого парня. Минхо шикарен. Всё его тело является эталоном красоты всего джисоновского мира. Его идеальные изгибы и формы заставляют хныкать, а осознание того, что он сможет трахнуть это тело, бьёт по вискам. Он умрёт через считанные секунды. — Я подготовился для тебя, но тот парень меня отвлёк и я не смог написать тебе. Как хорошо, что ты оказался здесь, милый, — он вновь целует, стараясь успокоить, вернуть Джисона в реальный мир, понимая, что тот находится где-то на грани сабспейса. Нужно быть более осторожным, чтобы не навредить. Хан не отводит глаз с Ли, впитывает каждое его слово и тихий голос. Шея уже затекает из-за такого положения головы, но он не обращает особого внимания, тем более когда видит, как парень поворачивается и касается своих ягодиц ладонями, немного раздвигая половинки. Красный кристаллик пробки чуть переливается, привлекая всё внимание и концентрацию младшего. Он сходит с ума. Всё это время Минхо был с пробкой внутри и вёл себя так, словно не ощущает стимуляции от игрушки. Ли аккуратно вытаскивает пробку и отставляет ту на комод, пока из пульсирующего сфинктера вытекает блестящая смазка. — Тебе нравится? — кончики ушей продюсера немного краснеют. Он не привык раскрываться перед своими партнёрами настолько сильно, да и не всегда позволял касаться себя, но Джисон абсолютно другой случай, которому он готов отдаться полностью, тем более когда сам гитарист уже сделал это, отдаваясь самому Хо. — Боже, да! — он нетерпелив, поэтому достаточно громко реагирует, опрокидывая голову обратно на кровать. Ли тихо усмехается и подходит ближе, перекидывает ногу через тело Хана и берёт его член в ладонь, направляя в себя. Благодаря лишь одному движению вниз вся длина погружается внутрь, а мягкие стенки сжимают орган в себе. Минхо стонет впервые достаточно громко за этот вечер, в то время как Хан кричит, выгибаясь в спине. Смазки внутри старшего достаточно, чтобы с лёгкостью продолжить движение. Ли кладёт ладонь на бедро, где был его укус, сразу с силой сжимает, вновь раскрывая небольшие ранки, наслаждаясь скулежом парня под собой. Он бы оставил ещё больше своих укусов, но для первого раза достаточно. В будущем они попробуют ещё более грубые вариации, а пока что он проводит ногтями по мягкой плоти, собирая выступившую кровь на подушечки пальцев. Продюсер начинает двигаться на чужом члене, сжимая его в себе. Хоть он и проходил с игрушкой достаточно долго, всё равно является узким для Джисона, ведь его член достаточно толстый и большой, но это не приносит дискомфорта. Джисон дёргается в конвульсиях, дрожит и нетерпеливо стонет, пока на его ладонях выступает кровь из-за слишком сильного сжатия и впивающихся ногтей. Сверхстимуляция быстро доводит до пика, а новый крик разносится по комнате. — Ах! — предупредить не получается, он кончает глубоко внутрь парня на себе и жмурится, стараясь унять дрожь в теле, которая слишком сильна в бёдрах. Ли не собирается ругаться. Джисон заслужил это, вдобавок, продюсер сам достигает оргазма спустя пару быстрых движений вверх и вниз, ведь они оба слишком долго терпели. Хо пару секунд тратит на то, чтобы прийти в себя, а после отстраняется, вставая с тела под собой, осматривая состояние младшего. Джисон дрожит, продолжая тихо скулить. На его теле затвердевший воск, тусклые следы крови и сперма, покрывающая живот и грудь. На щеках виднеются засохшие дорожки слёз и слюни у уголка губ. Это действительно то, что представлял Минхо, но в реальности выглядит намного прекраснее, чем в его фантазиях. Хан воплощение мечты.💢💢💢
Мужчина сидит в кресле, проверяя информацию о новой группе, которая набирает популярность с каждым днём всё больше и больше. Их новая песня часто слышна на просторах интернета и даже города. Столь грубый жанр вновь начинает дышать, притягивая к себе различных людей, каждый из которых одевается по своему, красится по своему, ведёт себя так, как хочется ему. Джисон больше не волнуется по этому поводу, он спокойно реагирует на фанатов, что могут подойти в рубашках, платьях или цветных футболках. Вдобавок, внешний вид их группы достаточно отличается от первоначальной вариации. У них всё также преобладает чёрный цвет, но при этом меньшее количество кожаного и серебряных украшений. Вдобавок, участники достаточно часто меняют цвет волос, не ограничиваясь классикой. Сам Джисон на данный момент был синим. В кабинет продюсера не стучат, а сразу входят, оглядывая светлое помещение вокруг. Минхо знает кто это, поэтому, не отводя взгляда от компьютера, проговаривает. — Джисон, я занят сейчас. — Но господин, ваш милый Сонни очень сильно нуждается в вас и в вашей сочной заднице! — он не стесняется и говорит достаточно громко, зная, что шумоизоляция есть только в одной комнате, доступ к которой есть только у них двоих. Ли переводит взгляд на парня неподалёку от двери и давится, видя в каком виде его парень. Кошачьи уши красуются не его голове, пока на шее сидит ошейник с шипами, от которого точно останется приятнейший глазу след. — Что ты тут устроил? — он пытается быть серьёзным, ведь ими было обговорено то, что они не будут играть настолько открыто, а сейчас Хан приходит в таком виде, наверняка разгуливая так по коридорам. — А что, накажешь меня, м? — он улыбается и склоняет голову в бок, пока эти уши удваивают его очаровательность. Минхо уверен, что сотворил из этого человека действительно монстра, ведь под одеждой скрываются кровавые отметины, пара порезов на чувствительных бёдрах и засосы покрывают его тело почти везде. Всё это всегда обрабатывается и не доходит до крайности, Джисону действительно нравится такая грубость, которая после всегда возмещается нежностью. — Иди сюда, сегодня тебе придётся вести себя тихо, неугомонный котёнок. И гитарист подходит, утопая в глазах напротив и голосе, что шепчет на ухо то, насколько он послушный, когда сдерживает свои громкие стоны в до боли закушенной губе.