Let me touch you

Коленки темноволосого в очередной раз незаметно дрожат при виде своего друга. Сэын давно наблюдал за тренировками Чонхуна, но не знал, как избавиться от неприличных мыслей в своей дурной, молодой головушке. Но так любил представлять разврат перед сном, что бубнил всю ночь, сам того не зная, как хотел бы принять член Чонхуна в себя, оставить, задержать, и просто не отпускать от себя, жалобно скуля, пока все мемберы представляют будущие достижения... И вот опять, мокрые каштановые волосы с окрашиванием орео, немного потное и горячее тело после очередного прогона новой хореографии после травмы. Закусив нижнюю губу, Сэын вновь вернул милую, нежную и внушающую доверие улыбку. -- Чонхун-я, я пойду, у меня резкое дело появилось -- Правда? Ладно, как скажешь... Я еще пару раз прогоню -- Да, да, да, хорошо. Я пошел! Если бы только Чонхун знал, что это за срочная причина, почему его оставили одного, когда обещали помочь. Почему? Зачем? Да, просто потому, что терпеть нельзя было, как мужская грудь поднимается, а позже оголяется пресс, когда пальцы поднимают ткань майки, дабы вытереть капли с лица. Возбуждение в штанах Сэына жало, давило. Скрывшись в вокальной комнате под номером два. Сэын закрыл дверь изнутри, прижался к стене спиной и поднял свою свободную футболку одной рукой, пока другая сжимала ноющий половой орган, требующий скорейшего оргазма, ткань свободных джинсов уже надоела, ремень упал куда-то подальше. Ширинка была быстро расстегнута, а шаловливые зубки грызли ткань, пока Сэын доставал член из немного влажных от выделяющегося предэякулята с очень чувствительной головки. На глазах собирались маленькие капельки слез, пальцы одной руки сжимали сосок, а другой размазывал слюну, которую ранее оставил Пак на руке, прежде чем увлажнить чуточку больше свое достоинство. Медлить нельзя было, любой из трейни мог зайти в комнату в любую секунду, а если он попадет на глаза стаффа, то вся карьера в миг рухнет. Влага стала выделяться по бледной коже, пока холодные подушечки шаловливых окончаний кистей стали трогать головку, надавливая, напрягая трос, позже проходясь по стволу, трогая в прямом смысле всё, что никому не было видно, кроме родителей. Повезло лишь одно: В помещении, хорошая звукоизоляция, и когда семя осталось в ладони, довольный, громкий стон вышел наружу. Сколько бы высокий юноша не старался, он все равно сдался. Как же тяжко представлять, как тебя трахает твой лучший друг, и человек, который понимает твой юмор. По щекам поползли капельки слез, как же стало больно и приятно в груди. Размазываясь по стене, юнец сел на задницу, откидывая голову назад, понимая, что возбуждение никуда не делось. -- чёрт... прости меня, пожалуйста, Хуни, я не сдержал обещание. - обещание, которое было дано между всеми мемберами. Полное доверие, никогда не врать. Теперь, заправляя все обратно, парень схватил сухую салфетку из рукава брюк, быстро вытирая свой подтянутый живот от спермы, ранее вылившейся при оргазме. Как встать? Он сам не знал. Ноги, вообще не слушались. Вновь, давление ткани в интимном месте, как глаза снова оказались на мокром месте. Схватившись, за одежду в районе паха, темноволосый сжал член, как в первый раз, но только в 2-3 раза сильнее, пока от боли он не излился в нижнее белье. Главное, чтобы никто этого не увидел, и не узнал. Как теперь смотреть в глаза другим мемберам? Как смотреть в глаза Ким Чонхуну? Интересно... он же так покусал футболку, что в некоторых местах видны мокрые отпечатки зубов. Все же, найдя силы, парень встал. Ноги все еще дрожат, а внутри все скачет, в особенности сердце.Кулак вонзился в стену, с легким шумом. Громкое сглатывает слюны, и больше ничего, кроме шагов к выходу из комнаты. Нет времени привести себя в порядок. Уже ж конец тренировки Кима? Верно? Все же, вижуал решил наведаться обратно, к другу. Нагло, и просто в надежде, что тот ничего не узнает. Открывая дверь и переступая порог, Сэын поджал губы, переступая порог. -- ооо, Сэы-наа, неужели ты - с легкими нотками иронии в голосе, сказал Чонхун, но со всей искренностью. Он очень ждал друга. -- да-да, у тебя скоро конец вроде? Как успехи? -- всё отлично, а куда ты уходил? Ты сам не свой. - в этот момент, в глазах Пака, пронеслась вся жизнь. Что ответить? Что? Нет, ничего на уму нет... -- да так, менеджер попросил помочь, ха-ха. -- аахааа, так ты такой потрепанный из-за физ. нагрузки? - темноволосый кивнул, говоря таким способом "ага". -- вот оно что, ты молодец, Сэын-а - говорит Чонхун, присаживаясь на пол. Он уже устал, три раза подряд без перерывов танцевал новую только для него хореографию. Ким хлопает на место рядом с собой, подзывая так Пака к себе. -- благодарю, хён - тихонько говорит младший, подходя к другу. Он присаживается, и стесняется посмотреть в глаза Хуна. -- все же, тут не дело... Секунда. Всего одна секунда, как Сэын чувствует себя униженным. Он прижат к стене рядом со столом, где стоит компьютер. Ему как будто перекрыли кислород, и не дают спокойно жить. Он смотрит прямиком в глаза Кима, и понимает, что тело само себя не слушается, и немного спускается по стене вниз. Казалось, что его контроль утрачен навсегда. И почему только сейчас... -- скажи честно, где ты был? Я не отпущу сейчас твои запястья, Сэын-а. - в ответ на эти слова, только молчание. Младший не сможет сказать все четко, когда его так таранят взглядом. -- ну же, почему ты молчишь? -- я не могу просто этого сказать. - невнятно говорит он, прикусывая нижнюю губу. -- я. Я знаешь... -- я же вижу, как ты смотришь на меня. И до этого смотрел, и будешь смотреть. Тебе нет чего скрывать. Скажи, ты хочешь меня? - после этого, напряжённая тишина. В глубине души, высокий парень скулит, как последний щенок. Он не может сдерживать себя от этого давления, и опуская голову, прикрывая так своё замечательное личико волосами, юнец кивает. Больше, он не в силе ничего сказать. В ответ на это действие, кажись, ничего не ждёт, но он ошибается. Глубоко ошибается. И за невнимательность, его наказывают, грубо поворачивая и прижимая к стене. От таких резких движений, юноша хватает из последних сил воздух. Руки Чонхуна, начинают нежно сжимать шею высокого парнишки, тем самым подчиняя себе ещё больше. Разговоров нет, и они уж идеально сюда не вписываются. Первый... второй... Третий засос на лопатках. Невозможно понять, когда уже брюнета раздели, оставляя только в нижнем белье. -- будешь лапать свое тело без моего ведома, только хуже будет. И не забывай, сегодня ты не имеешь права прикасаться ко мне. И опять, руки двухцветноволосого разъезжаются в разные стороны. Одна обхватывает налившийся кровью член Сэына, а другая продолжает сжимать его шею, доставляя себе пару едва ли уловимых стонов. От настолько сладкого голоса младшего, Хун без сознания толкается бедрами к упругой заднице Сэына. Как же только брюнету не повезло, что перед его лицом было зеркало, и он наблюдал за всем этим зверством. Смазка оказывается везде. Ладонь Чонхуна предательски уверенно делает идеальные движения, заставляя тело Сэына дрожать, как и его голос. Теперь, пальцы юнца тянутся к затвердевшему давно соску Пака, и трогают его, пока не слышат скулеж. Как резко, все движения обрываются. Теперь, он полностью нагой, и с чужими руками на своих косых мышцах живота. И вновь, его прижимают ближе к себе, вставляя для начала один палец, через пару другой, и затем вовсе заменяя плотью. Низкий рык срывается из грудной клетки Кима. -- только посмотри на себя, Сэын... Ты как маленькая шлюшка. -- блять... Просто позволь мне тронуть тебя! - Чуть-ли не плачет от возбуждения Сэын, пока упирается руками об стену, и порча так своё лицо. Скулеж с его уст срывается словно пение, ласкающее звук. Он нуждается в чужих руках на своем теле, и двигать ими так, как только он хочет. Его заплаканные, милые и невинные глазки смотрят на Кима, пока его спина выгибается, ощущая, как близок оргазм. Чонхун, не такой уж и злой типаж людей, и позволяет выполнить Сэыну его желание. Тёплая ладошка накрывает головку члена друга, и позволяет тому выплеснуть свое наслаждение. -- черт... У меня нету салфеток... - начинает переживать Хун, тем более, когда сам достаёт пика удовольствия. Быстро убирая свою плоть из друга, он не может сдерживаться, и издевается на задницу и поясницу Сэына, беря его ладонь в свою, переплетая пальцы вместе, пока лёгкие импульсы заставляют напрячься лёгкий пресс, мышцы рук, ударяя как будто током. Последним, что мог только сделать старший, это нежно и медленно поцеловать спину Пака. -- Хун-ни, прости - говорит юнец, пытаясь нащупать свою одежду, и медленно, из-за отдышки, натягивает обратно на себя нижнее белье и штанишки. Их посланный вид никому нельзя видеть. -- чего ты? -- ну... Ты.. я уходил чтобы -- спокойно, я понял всё давненько. Один раз не сам знаешь кто -- хахах, ты прав -- но теперь, ты не можешь трогать себя, Сэын-а. Проси впредь только меня помогать тебе - на эти слова, младший только кивнул, и нежно посмотрел на своего друга, пока уголки губ смущённо поползли вверх. ЙйПосле всего события, им пришлось доучить хореографию. На следующий день, мемберы смогут воссоединиться, и вновь провести репетицию полным составом, как несколько месяцев назад. И это не могло не радовать всех, в особенности Пак Сэына. И всё, абсолютно от и до, осталось секретом меж двумя друзьями.