________________________
Никто не заставляет людей чувствовать себя ненужными и бесполезными. Они это делают сами.
________________________
Хасэгаве Химо не нужен соулмейт, она и без него полноценна. Даже в её голове эта фраза звучит вымученно и совершенно неискренне. Как минимум потому, что даже с соулмейтом и компанией хороших друзей она не будет чувствовать себя полноценной, поэтому нужно ее переформулировать данное утверждение. Хасэгаве Химо не нужен соулмейт, ведь она, такая неловкая, замкнутая и угрюмая, очевидно, ему не нужна. Да, это больше похоже на правду. Не умеющая толком общаться, неуверенная, слабохарактерная и без лишней копейки в кармане, она вряд ли кому-то понадобится в этом мире, — шепчет мерзкий голос в её голове, заставляя сжимать кулаки от бессилия, глядя в свое отражение в зеркале. Худая и бледная, как поганка, девушка с тёмными синяками под глазами кажется ей как никогда противной и пустой, точно никому не интересной. Будь она на месте кого угодно, с собой бы не общалась. Так зачем же она нужна соулмейту, если она не нужна даже самой себе? Горькую пилюлю проглотила, можно двигаться дальше, пока содержимое содержимое горькой правды медленно отравляет её разум и втаптывает какую-либо мотивацию искать соулмейта в грязь. — Хасэ-чан, с каких пор ты чёрная? — совершенно внезапный вопрос, который было невозможно предугадать даже со знанием контекста. Она давится воздухом и недовольно смотрит на обнаглевшего со своими шуточками Нацухико. — Это просто интерес, не злись. Ты выглядишь так, будто искупалась в нефти или долго добывала уголь в шахте… если у тебя есть тайный заработок, то поделись, мы все-таки друзья. — Что же заставило тебя так подумать, позволь узнать? — раздраженно спрашивает она, заправляя фиолетовую прядь за ухо и невзначай задевая отчего-то влажными кончиками пальцев собственную щëку. — Ай, ты чего?! Нацухико резко дëргается и хватает её за руки, поворачивая их ладонями вверх. — У тебя ручка протекла, всю парту и ладонь залило чернилами, а ты и не замечаешь, ещё и по лицу размазала, — она шокировано смотрит на свои ладони, которые действительно чёрные, как небо в самую темную ночь. Или, как сказал Хьюга, как у шахтера. — Серьëзно, ну сдались тебе эти перьевые ручки? Тем более такие дешёвые. Писать ими — себя не уважать. Химо, насупившись, подносит ручку к зелёным глазам, спрятанным за стёклами прямоугольных очков. В пластиковом корпусе, где и находятся чернила, трещина. Вполне ожидаемо, но тем не менее обидно до ужаса: покупая красивую перьевую ручку и сотню картриджей с чернилами разных цветов, она рассчитывала, что будет пользоваться ими хотя бы год. Ну, на крайний случай — три месяца, но уж никак не неделю. — Во-первых, они очень удобные. Можно поворачивать перо под разными углами и получать различную толщину линий. Выглядит это невероятно красиво, а во-вторых… — преувеличенно занудно начинает говорить она, уже понимания, что на этом плюсы перьевых ручек заканчиваются. — Ладно, второго аргумента нет. Ручки перьевые — туфта полная, но я на них деньги потратила, так что буду этими чернилами давиться, пока их полностью не использую. Вместо кофе пить начну. Нацухико, уже не слушая, с некоторым отвращением смотрит на свои руки. Тоже чёрные и в разводах после прикосновений к рукам подруги. Он сперва тянется к своим джинсам, чтобы вытереть чернила о них, а затем, передумав, вытирает их о запястья Хасэгавы. Ей не убудет. — Ты вообще совесть потерял? — севшим голосом спрашивает Химо, ошарашенно глядя на это беззаконие. — Мало того, что на мне рисуешь постоянно, так теперь вместо полотенца используешь? — У моей леди её прекрасные белоснежные ладошки могут стать грязными, а я этого не могу допустить. Я понимаю, что ты на своего соулмейта плевала с высокой колокольни и тебе всё равно на то, что из-за тебя он весь чумазый, но меня-то пожалей! Если ты меня запачкаешь, то мне придётся целовать руки Сакуры-чан со вкусом чернил. Хотя, в принципе, я буду счастлив в любом случае. — Ага, если она не огреет тебя учебником по голове, как в прошлый раз… Хасэгава вынуждает себя улыбнуться, глядя на беззаботного Нацухико, который, даже зная, что они с Нанаминэ не соулмейты, продолжает внушать себе и каждому, что это не так. Словно то, что у Хьюги грязные от чернил и шпаргалок руки, а у Сакуры — безупречно чистые, ничего не значит, а их счастье кроется лишь за чередой испытаний, которые ему нужно преодолеть, чтобы завоевать её сердце. Как будто он способен перекроить полотно судьбы и сплести их нити жизней воедино двойным узлом. Хьюга всегда был оптимистичным: он полная противоположность угрюмой Хасэгавы, готовой сдаться, даже не начав что-то делать. Но глядя на безрезультатную борьбу друга за сердце Нанаминэ, она с ужасом понимает, что испытывает непонятное сочувствие и жалость: так бессмысленно биться головой о стену, пока череп не треснет, и то — бестолку. Всё-таки ей не нужен соулмейт. Да и судьба в целом.***
Теру Минамото не нужен соулмейт, он и без того полноценен. Пока остальные школьники с нетерпением ждут надписи, появившейся на теле, он продолжает жить в настоящем, не зацикливаясь на наивных фантазиях: учится, организовывает школьные мероприятия, занимается экзорцизмом и продолжает играть роль хорошего старшего брата, такого необходимого для Коу и Тиары. В конце концов, соулмейт не избавит его от проблем и бесконечного числа обязанностей, лежащих на его плечах, так зачем он тогда вообще нужен? Шпаргалки между пальцев, написанные не его рукой, небольшие цветочки на запястьях, улыбочки и разводы чернил можно вполне спокойно проигнорировать или вовсе не заметить, заработавшись в учсовете. Надписи с оскорблениями его соулмейта, краткие штрихи от царапаний ручкой и неприличные изображения половых органов, нарисованные, скорее всего, против воли — сложнее. А вот чернила, залившие всю ладонь с двух сторон и заставившие его руку приобрести цвет отмирающей плоти, игнорировать невозможно. Очевидный перебор. — Теру-нии, где тебя так угораздило? Ручка протекла? — удивленно спрашивает Коу, заглядывая в ванную. Его старший брат уже несколько часов пытается оттереть впитавшиеся чёрные чернила самым вонючим мылом и губкой для посуды, которая скорее оставит вместо его рук голые кости. — Или это от нечисти? — Хуже. От соулмейта. — Фыркает Теру, закатывая глаза. — А у меня записки с прошлой зимы появляться прекратили, — качает Коу головой, потерянно улыбнувшись и посмотрев на свои чистые руки, с которых выцвели все саркастичные послания, оставленные его соулмейтом. — Ну, как минимум, меня в них больше не оскорбляют и не называют придурком, хотя бы это радует. — Понятно… Очевидно, Коу всё-таки переживает из-за исчезновения соулмейта. Казалось бы, тот ещё недавно писал о приготовлении карри на день рождения матери, быстро и размашисто выводил жалобы, что сковородка неудобная и что ему надо в магазин за новой порцией картошки, а на следующий день — растворился из его жизни, как утренняя дымка под горячим солнцем. Тревога съедает младшего брата изнутри, а Теру… даже не знает, что сделать и что сказать, в такие редкие разговоры по душам, он, сильный экзорцист и гордость их клана, чувствует себя по настоящему беспомощным. — Коу, — излишняя мягкость в его голосе кажется ему непривычной и даже наигранной, и это чувство ломает его. — Всё будет хорошо. Слова «я помогу тебе найти соулмейта», так и застывшие в горле, остаются горчить на языке. Причина, по которой соулмейт Коу так внезапно исчез, очевидна донельзя, особенно если соотнести дату смерти Мицубы Соскэ и день, когда вся их связь оборвалась. Соулмейт Коу мёртв и похоронен в двух метрах под землёй, Теру понимает это, да и Коу тоже. Только вот озвучить эту истину ни у кого не поворачивается язык. — Ага, — кивает Коу, невозмутимо пожимая плечами, будто и не поняв глубину сказанных его братом слов. — Теру-нии, через десять минут я уже ужин закончу готовить, так что отмывайся скорее. Тиара без тебя кушать не будет. Рядом с прошлыми словами начинает горчить беспомощное «прости». — Кстати, а ты собираешься найти его? — раздаётся вопрос с кухни через несколько минут. Теру смывает химозное мыло с рук и вытирает всë ещё черные пальцы полотенцем, предварительно стряхнув лишние капли в раковину. — Ну, я имею ввиду, соулмейта. Старший медлит с ответом, не зная, что сказать. С одной стороны, появление нового человека в окружении могло бы стать забавным и даже интересным событием, но явно не сейчас, когда на носу экзамены, а нападение нечисти на горожан участились. Он и так ничего толком не успевает, приходит домой ближе к середине ночи и просыпается только за счёт стягиваний Коу его одеяла и брызганий младшим братом холодной воды ему в лицо. Если ему и искать соулмейта, так это для того, чтобы подарить ему кусок хозяйственного мыла. — Не знаю… а почему спрашиваешь? — Ну так мне же интересно, кто соулмейт у Теру-нии! — воодушевлённо заявляет Коу, совершенно искренне. — Я бы хотел с ним подружиться, если возможность такая появится. Это же круто! После восторженных слов Коу даже Теру начинает сомневаться, точно ли ему стоит вычеркнуть саму мысль о поиске родственной души из своей головы. Ему не нужен соулмейт, но раз его младший брат очень хочет с ним встретиться, то почему бы и нет?.. Мысль о радости брата затмевает собственное безразличие к неизвестному чернильному монстру. — Я тебя услышал, — ëмко, но тем не менее двусмысленно произносит Теру, в задумчивости глядя на чёрную ладонь.***
Хасэгава никогда не получала никаких посланий от соулмейта. Хотя, может, она их просто не замечала из-за длинных рукавов или юбки, доходящей до середины щиколоток. В любом случае, влияние, оказываемое соулмейтом на её тело, было минимальным, если не нулевым. Ну а её влияние тем временем было… — Может, я тебе ручку нормальную дам? — с сомнением в голосе предлагает Нацухико, с различимым страданием глядя на чёрную кисть Хасэгавы. Не дожидаясь ответа, он достаёт предмет из кармана: с изгрызенным и искусанным колпачком, но с обычным стержнем, который не протечëт в случае чего. А если и протечëт — то не так катастрофично, как китайская халтура, которой она пользуется. — Заклеить всё скотчем — круто, да, но ты же видишь, что это нифига не помогает! — Вижу. Но я люблю эту ручку, даже если она — дешевый и протекающий кусок пластика, который скорее приносит мне вред и оставляет повсюду пятна чернил, и я буду ей пользоваться до победного конца. — Чьего именно? — уточняет Хьюга. — Твоего или ручки? — Моего соулмейта. Он, должно быть, сейчас в шоке сидит и меня трёхэтажным матом кроет… признаюсь, мне стыдно. Хасэгава достаёт пачку салфеток и начинает старательно вытирать с рук чернила. Безрезультатно. — Если он сейчас занимается вычислением моей личности, чтобы затащить меня в тёмную подвортню и проломить череп чем-нибудь очень тяжёлым, я его пойму. И обижаться не буду. Слова, брошенные невзначай, оказываются донельзя правдивыми, даже слишком. В это же время Теру Минамото сосредоточенно читает содержание контрольных работ по химии, проведённых за эти полгода среди старших классов. Судя по шпаргалкам, которые он замечал до этого между пальцев, его соулмейт прошёл тему предельных углеводородов пару месяцев назад, а сейчас занимается изучением многоатомных спиртов и фенолов. Исходя из этого, он учится на втором году старшей школы. Дело остаётся за малым: просмотреть все работы, сверить с ответами и таким образом определить, в каком именно классе он учится. А затем уже он будет руководствоваться методом исключения, это не так уж и сложно, хоть и утомительно. ________________________________ Нацухико Хьюга (2-1) 1) реакция Лебедева 2)