***
[The Weeknd — Call out my name]
— Пожалуйста, не уезжай! — У меня контракт, Чонвон. Я не могу не ехать. — Тогда забери меня с собой! Плевать на дебют, плевать на всё! — Ты сошёл с ума… Чонвон вздрагивает, просыпаясь и резко приподнимаясь на сидении, когда водитель такси будит его. — Простите, плохо сплю. — Я заметил, — невесело усмехается мужчина. — Мы приехали. — Спасибо большое. Чонвон выбирается из машины, кутаясь в легкую куртку, и смотрит сощуренно на высотное здание. Он правда сошёл с ума, раз ему такое приснилось. От того сильнее хотелось оказаться в руках Сонхуна. Он почти бежит до подьездной двери, набирая код и врываясь в тёплый, светлый холл. Его щёки неприятно стягиват высохшие слёзы, а голова немного болит от дурацкого сна и волнения. Все ребята сейчас уже дома, думают, наверняка, что бриф затянулся. Чонвон не скажет никому из них, куда ездил. Никому, кроме Сонхуна. Потому, что он больше не может молчать. Не с ним. Едва только он оказывается дома, снимает кроссовки и ловит взгляд Сонхуна от двери в гостиную, в нем снова обрываются нити. И не одна. Сразу несколько, с треском, заставляя его сорваться с места и броситься в раскрытые объятия, снова заливаясь слезами, скрывающимися за широким воротом футболки Сонхуна. — Мы пойдём поговорим, — тихо оповещает всех Сонхун, подхватывая Чонвона, как ребенка, на руки, и унося в спальню. Никто ничего не произносит. Чонвон чувствует их вопросительные и недоуменные взгляды, но никто не решается даже вдохнуть, пока дверь за ними не закрывается. Сонхун опускается на свою постель, усаживая Чонвона на свои колени, лицом к себе, и заставляет его выпрямиться, чтобы заглянуть в заплаканные глаза. — Прямо сейчас ребята думают, что на брифе случилось что-то нехорошее, — тихим ровным тоном произносит Сонхун. — Они напуганы. — Почему ты нет? — всхлипывает Чонвон. — Потому, что я знаю причину твоих слёз, Чонвон. И знаю, что с группой всё будет в порядке. Слёзы Чонвона после этих слов мгновенно застывают, а в груди неприятно стреляет. — Что…? — Ты доверяешь мне? — Да…? — Я тебе тоже, — вздыхает Сонхун, ласково скользя ладонями по спине Чонвона и захватывая его талию в кольцо рук. — А потому, позволь тебе рассказать то, о чем не знает ещё никто. Даже моя мать. — Х-хорошо. Чонвона вдруг резко охватывает страх. Он тянется к футболке Сонхуна, и впрямь как маленький ребенок сжимая ткань пальцами, шмыгает носом, но готовится слушать. Смотрит в темноту внезапно опечаленных глаз и затихает. — Мой путь в спорт начинался, как у любого другого ребёнка, — начинает Сонхун, не отводя взгляд. — С малого детства, без продыха и сна. С дикими болями, пропусками школы, отсутствием друзей. Но зато результатами, которые приносил мой упорный труд. Было сложно, сестра была единственным светлым лучом и отвлечением, мать вечно ругалась за любую мелочь, лишь делая вид, что поддерживает меня. А после тринадцати, я попал ко взрослому тренеру. Сонхун затихает, наконец, опускает взгляд, вздыхая так тяжело, словно на плечи его опускается потолок спальни. Он прикрывает глаза, будто вспоминает всё то, о чём собирается рассказать. Пальцы его на пояснице Чонвона сжимаются крепче. Вспоминает на самом деле. — Сначала всё было, как и у детского тренера. Редкое рукоприкладство, крики, грубое учение. Когда приносил медали — сразу сладкая похвала. Но всё изменилось, когда мне стукнуло пятнадцать, — Сонхун стискивает челюсти, вдыхая носом звучно и опуская ниже голову. — Я рос, оформлялся. И не был уже угловатым, неказистым подростком. Тренер перестал видеть во мне слабого ребёнка и инструмент для достижения целей и наград. И начал смотреть на меня, как на… Чонвон затаивает дыхание, догадываясь. Вцепляясь пальцами в футболку Сонхуна крепче. — Как на кусок мяса, — выдыхает Сонхун. — Мне было пятнадцать с половиной, когда он в первый раз попытался домогаться меня. Но не вовремя для него пришла мать, — севшим голосом говорит он. — Мне было почти шестнадцать, когда у него, наконец, получилось. Чонвон мгновенно обхватывает шею Сонхуна руками, позволяя ему прибиться лбом к своей груди. — Хун… — Это продолжалось до тех пор, пока я не сбежал к вам, Чонвон, — глухо бормочет Сонхун. — Больше двух грёбаных лет. Вот почему я так рвался оттуда. Я люблю лёд. Но я больше не мог терпеть. Мне никто бы не поверил. Чонвон обнимает его крепче, губами к макушке жмется. И представить себе не может весь ужас, который пережил Сонхун. Понять не может, как после всего этого, он смог открыть свое сердце для любви. И даже занялся с Чонвоном сексом. В ту же секунду у Чонвона отстреливает в затылок и ответ на его вопросы. Вот откуда Сонхун так хорошо знаком с процессом. Это дробит сердце Чонвона на части. — Я тебе верю, — шепчет он в темные волосы. — Я знаю, Чонвон. И спасибо тебе. — Теперь ты в безопасности. — Ты тоже, — шелестит Сонхун, сжимая Чонвона в своих руках сильнее. — Чонсон ведь уехал, да? Пальцы Чонвона в его волосах замирают. Он затихает, даже не дышит. Мысли в голове мечутся стайкой оголтелых птиц. Чонсон. Не Чонсон-ним. Уехал? Откуда… — Ещё нет, — онемевшими губами лепечет Чонвон. — Откуда ты знаешь? — Потому, что это я заставил его уехать. — Что… — Выслушай меня, Чонвон. А Чонвон бы даже если захотел, не сбежал. Тело крепко держит Сонхун, а ноги немеют от волнения. Он весь, как каменное изваяние, и не знает, чего ждать. — Я начал догадываться почти сразу, — вжимаясь под ключицы Чонвона лбом, говорит Сонхун. — Твои синяки, странное поведение, побеги из дома якобы к семье. Его взгляды на тебя, постоянные просьбы остаться. А потом ваша нервозность. И чем дальше заходили мы, тем злее становился он и беспокойнее ты. Я прочувствовал всё то же на себе. И сомнений не оставалось. Я убедился в этом тогда, когда после съёмки профайлов мы все поехали по домам. Я хотел наведаться к нему, вот так просто без фактов, с голыми руками и припугнуть. Но, когда уже подходил к дому, увидел тебя. Ты весь день был, как на иголках, накричал на нас с Сону и паззл сложился. Я ждал, — горько усмехается Сонхун. — Я ждал до тех пор, пока не увидел наконец, как ты, заплаканный и разбитый выбегаешь из здания. Я сразу помчался к нему. Чонвон сглатывает ужас. В тот вечер, когда он готов был умереть за них, Сонхун видел его. Сонхун писал ему после сообщения, будто ничего не случилось. Сонхун был таким счастливым и беззаботным… — Он был шокирован, — хмыкает Сонхун. — Я хотел сходу сломать ему нос, но испугался за тебя. За наше будущее, поэтому сдержал себя. И попросту наплел чепухи. Что ты записывал на диктофон все ваши разговоры в зале, что мы всей группой знали куда ты поехал и что он принуждал тебя все это время, что ты доверился нам всем и мы не дадим тебя теперь в обиду. И у меня есть фото, как ты заплаканный выходил из его дома. Этого бы хватило, чтобы закопать его. Моим условием было, чтобы он отстал от тебя раз и навсегда. — И он отстал, — шепчет Чонвон. — Но я думал, что он отстал потому, что…позже он сказал, что наконец оставляет меня, — глотает он молчаливые слезы. — И… ещё кое-что, но…да. Он больше не трогал меня. Но, Хун… — Утром он написал мне на личный номер, что мы все можем выдохнуть. И он уезжает. Пожелал нам счастья и расстаться, как можно скорее. Поэтому, я знаю, Чонвон. — Ты не должен был влезать в это всё. — Почему? — Я ездил к нему сейчас, — срывается с губ Чонвона. Сонхун мгновенно открывается от него, вскрывая голову и хмурясь. — Зачем? — Теперь твоя очередь послушать меня, Сонхун, — а очередь Чонвона настала для того, чтобы болезненно вцепляться в широкие плечи, не давая вырваться. — Чонсон не насиловал меня. Никогда… — Но… — Это…я не могу объяснить, вкратце сейчас, но смогу чуть позже. Но между нами не было чувств. Таких, как с тобой. Мы использовали друг друга, не целовали никогда даже, таков был уговор, только секс. Но в последнее время, когда я понял, что больше не хочу, я не мог от него уйти. Просто не мог… — И разве это ты не называешь насилием? — Всё слишком сложно, Сонхун… — Я не сдавался, потому что хотел вытащить тебя, — бормочет Сонхун. — Скажи, что я делал это не зря… — Не зря, — мотает головой Чонвон, накрывая щеку Сонхуна ладонью. — Если бы не ты, мне так и пришлось бы спать с ним дальше. Но… это не было принуждением. Не совсем. Это.это было больной необходимостью. Помнишь, ты сказал, что нашел меня? Этот так, Хун. Ты нашёл меня, когда я потерялся и совершенно не знал, как жить дальше. — Я ничего не понимаю. Обещай, что мы поговорим об этом сегодня перед сном? — Обещаю. — Но зачем ты ездил к нему? — Я хотел попрощаться, — признаётся Чонвон с горечью. — По-человечески. И он ничего не сказал мне о тебе. Ни разу за всё это время. — Святое благородство, — фырчит Сонхун. — Он ведь не тронул тебя? — Нет. Нет, мы… поговорили. — Тебе не стоило так рисковать, Чонвон. — Всё в порядке. Он всё же не конченый ублюдок, — усмехается ломанно Чонвон. — Мы слишком долго ломали друг друга, чтобы вот так просто разбежаться и не попрощаться. Мне показалось, что…это нужно было сделать. Мне нужно, как минимум. — И как нас только угораздило так, — усмехается теперь Сонхун, наклоняя Чонвона к себе и прижимаясь лбом ко лбу. — Или больные души притягиваются? — Я правда люблю тебя, Сонхун. Я вообще не знал, что умею, но это так удивительно…я люблю тебя, слышишь? — горячо шепчет Чонвон. — Я тоже люблю тебя, Чонвон. И я никому больше не позволю сделать тебе больно, слышишь? Чонвон слышит. Кивая и наклоняясь к губам Сонхуна, он слышит и то, как сердце его гулко бьётся о рёбра. И в самый последний момент наклоняет голову, не давая себя поцеловать. — Что такое? — встревоженно спрашивает Сонхун. — Я поцеловал его, — еле слышно произносит Чонвон. — На прощание. Я поцеловал его. Сонхун тяжело вздыхает, смотрит долго, Чонвон не видит, но чувствует. Но руки Сонхуна на его талии лишь обхватывают крепче, а после весь он клонится на кровать, укладывая их на бок и притягивая Чонвона к своей груди, целуя ласково волосы. — Надеюсь, ребята простят нам эту нервотрёпку, — цыкает языком Сонхун. — Но я не хочу ждать вечера. Расскажи мне всё, Чонвон. И, обнимая Сонхуна всем собой, Чонвон жмётся к нему ближе, находя в его руках такой необходимый покой, защиту и поддержку. И начинает свой рассказ также искренне и подробно, как и Сонхун несколькими минутами ранее. Надеясь лишь на то, что Сонхун любит его достаточно честно, чтобы понять.***
Чонвону становится стыдно за то, что он даже допускал мысль о том, что Сонхун может отвернуться от него после услышанного. Сонхун, который не опустил руки, зная, что между Чонвоном и Чонсоном что-то есть, ожидавший его там, у дома, зная, что происходит. Сонхун принявший даже его правду и стеревший ощущение чужих губ своими, уверенно прижавшись к ним. И пусть у него был неверный мотив, но у него был абсолютно верный путь, с которого он и не думал сходить. Он ругал Чонвона лишь за то, что тот не решался признаться ему раньше, хотя Сонхун принимал множество попыток. И только сейчас для Чонвона его вопросы и какие-то слова открываются иначе, с другой стороны. Теперь он понимает весь смысл некоторых фраз. Им приходится солгать мемберам о том же, о чём и водителю, и убедить их, что слёзы Чонвона никак не связаны с новостями о том, что Чонсон их покинул. Как пошутил Рики: «только дурак будет реветь из-за того, что с нами теперь Сондык-ним». Сам же правда и утешал потом одного такого дурака, потому что Сону им оказался, расплакавшись. Но это был Сону, и Чонвон бы напротив удивился, если бы их чувствительный малыш воспринял эти вести холодно и спокойно, как остальные. Только двое в комнате знали, что тяжелее всех было Чонвону. Только двое в комнате знали, как эту тяжесть в дальнейшем вылечить. Уже на следующий день, когда календарь показывает всего шесть дней до дебюта, они все вместе едут в компанию, потому что их внезапно вызвал Гончжон, отменив репетицию и знакомство с Сондыком, отменив вокал, и жутко заинтриговав тем, что эта встреча перевернёт их сознание. Они спорили в догадках, пока ехали все в одной машине, что это за встреча? И только у Чонвона пронеслась шальная мысль: если их сонбэ вернулись из тура, что если это они? Его ноги подкашиваются, когда догадка его, так и не озвученная, оказывается правдой, а в конференц-зале их уже ждут семь мягких и дружелюбных улыбок.[BTS — Run BTS]
— Я сейчас закричу, — бормочет Сону за его спиной, когда они все замирают в дверях. — Веди себя прилично, Сону-я! — шикает Рики. — Я хён для тебя, малявка! — Добрый день, сонбэ! — кланяет Чонвон. Слышит шлепок, шиканье, а после и замечает то, как остальные ребята кланяются за ним следом. — День добрый, — слышится низкий голос Намджуна. — Проходите, садитесь. Сегодня у нас всех ответственный день. Мемберы, словно гусята следуют за Чонвоном, который сперва рассаживает всех напротив тех сонбэ, каких они выбрали себе в прототипы, а потом и сам садится напротив Намджуна, неловко и смущённо улыбаясь ему и зеркаля ямочки на щеках старшего. — У ПД-нима есть чувство юмора, — усмехается Намджун, поправляя очки. — Ты, полагаю, лидер? Судя по ямочкам. — Я, — кивает кротко Чонвон, краснея щеками. — Ян Чонвон. Приятно познакомиться, Намджун-сонбэ. Бантан-сонбэ, — кивает он остальным, что хихикают, но поджимают губы, сдерживая смешки. — Взаимно, Чонвон, — Намджун же улыбается открыто, оглядывая ребят, что с распахнутыми глазами смотрели на них по очереди; фырчит, слегка щурясь и переводя взгляд на своих одногруппников. — И роли разобраны? — Так точно, сонбэ. Но мы не…мы не брали характеры с вас сто процентно, но. — Кое-кому и выбирать не нужно, — слышится медовый голос с другого края стола. — Он родился таким же очаровательным, — Чонвон бросает беглый взгляд на Чимина, закинувшего ногу на ногу и разглядывающего сейчас Сону, что замер и боялся даже дышать, краснея до кончиков ушей от комплимента. — Покрасьте его в блондина после дебюта. Обещаю вам фурор. — У Чимина глаз-алмаз, — согласно мычит Намджун. — Доверьтесь ему и предложите потом ПД-ниму. — Мы учтём, — шелестит Чонвон. — А ты, — тычет татуированным пальцем в Рики Чонгук, — выходит, мелкий негодник, изводящий хёна, а? Мы слышали вашу перепалку у двери. — Да не то, чтобы извожу… — теряется Рики, но Сону тут же кивает смело, находя, наконец, тех, кому может пожаловаться от души: — Изводит, сонбэ! Я ему хён вообще-то! А он не слушается! Все сонбэ всё же не сдерживаются и смеются тихо. Чимин же, склоняя голову, стреляет взглядом в Чонгука, что посылает ему воздушный поцелуй. — Один такой доизводился уже, — ворчит Юнги, ероша волосы и кривясь. — Скоро на свадьбу поедем. — Юнги-хён… — качает головой Намджун. — Чего? Можно подумать, их отношения это большая тайна. Только слепой не заметит. А я, — поправляет Мин очки, — хоть и плохо вижу, но всё же… — Неужели ты такой же ворчливый засранец, малыш? — закатывает глаза Хосок, обращаясь к Сонхуну, что неловко поднимает на него взгляд. — Да нет… — Там всё куда сложнее, — перебивает его Хисын. — Более ммм…глубинное поведение. — А, — машет рукой Хосок, растягивая губы в улыбке, — ящик пандоры со взрывной внутрянкой? Тогда понятно. — Ты за языком-то следи, — бубнит Юнги. — Вообще, — перекрикивает всех Тэхён, — мы пришли не о похожестях разговаривать. Ну, не только. Давайте начнём с приятного? А потом немного поработаем? — А Тэ лишь бы подарки подарить, — хихикает Чимин. — Подарки? — охает Сону. — Ты уверен, что выбрал верного прототипа? — подмигивает ему Хосок. — У некоторых из нас целая смесь, — фырчит Джейк в тон ему. — Так что, его характер тоже может проявиться чуть позже. — Ну, раз уж наш Тэ выбрал первым подарки, то и впрямь, давайте начнём знакомство с этого, — кивает Намджун, заставляя всех достать пакеты из-под стола и протянуть их Чонвону и ребятам. — Надеемся, что вам понравится. Чонвон с дрожью в руках принимает свой пакет и заглядывает туда сразу же, расплываясь в улыбке и вскидывая на Намджуна слегка удивлённый взгляд. — Кактусы? — Растения помогают сконцентрироваться, — поясняет Намджун. — Отдохнуть. Это прекрасная возможность научиться ухаживать за кем-то кроме огалтелых детей под твоим крылом и расслабляться иногда. Подумать, пока поливаешь и пересаживаешь их. Я люблю растения. Подумал, что это может стать неплохой традицией. — Спасибо большое, Намджун-сонбэ. — Извини, — слышит вдруг Чонвон, тут же глядя сперва на Чимина, пожимающего плечами, а после на растерянного Сонхуна. — Я знал лишь твои имя и фамилию, и видел фото. Подумал, что Чимми для Пака самое-то. Ну…с ним удобно спать? — Он классный, — усмехается Сонхун, прижимая к себе большую игрушку. — Буду брать его в поездки вместо подушки. — А хороший вариант… — Зато наши подарки замэтчились, — гордо хмыкает Чонгук, потягиваясь вперёд через стол и раскрывая перед Рики ладонь. — Ну-ка, мелкий, отбей! Чонвон смеётся над тем, как Рики неловко прижимает к себе одной рукой современный ханбок, подаренный старшим, а второй неуверенно отбивает пять, взвизгивая, как ребёнок. Которым в общем-то и является. В руках Хисына красуется набор посуды, а Джин заботливо воркует, что сердцем чувствует, кто из них всех готовит и кому это нужнее. Тэхён с любовью наблюдает за тем, как Сону радостно пищит над фиолетовым полароидом, тут же делая фото сонбэ. Джейк восторженно разглядывает кожаный блокнот, о котором как можно громче старается ему рассказать Юнги, перегибаясь через стол. Но перебивает их всех Хосок, начинающий ставить на стол одну за другой коробки. — Ну, а так как вас шесть, а нас семь, а я ещё и частично выполняю роль хореографа у нас, — горделиво говорит он, — позвольте мне подарить вам всем общие подарки. Которые так важны. Это супер удобные и классные кроссовки, ребята. Не убейте ноги на практике раньше времени. Учитесь на наших ошибках. Чонвон тонет. В счастливых выкриках, в широких улыбках. В тепле и солнце, которым озаряется небольшой конференц-зал. В буквальной и фигуральной надежде и вере в то, что с такой поддержкой, у них всё получится. Теперь, точно всё получится.***
[AgustD — D-Day]
После встречи с сонбэ, которая заканчиваеся лишь к вечеру и общим вкусным ужином, никто из ребят не может успокоиться. Всю дорогу до дома только и разговоров, что о подарках, советах и том, какие же сонбэ нереальные оказались в жизни и как приятно было с ними болтать. Чонвон устало клонит голову к плечу Сонхуна, уже теперь беззастенчиво беря его за руку и сплетая пальцы. Как бы не хотели они подольше скрывать свои отношения, но его вчерашний срыв дал всё понять мемберам и без слов. Шутки кончились — старшие действительно вместе. Чонвону от этого, если честно, только легче стало. Теперь всё было на своих местах, а уж после обсуждения с сонбэ, и характеры их как-то удалось устаканить и более ясно описать. Те советы, что старшие дали им, хотелось записать, но Чонвон буквально вырезал их у себя на подкорке. И надеялся в душе, что не раз ещё их услышит. Вживую или в голосовом. Со старшими очень хотелось продолжить общение, и сохранённый номер Намджуна тихо грел его душу. Но сонбэ вдохновили их не только на грядущий дебют. Помогли им не только снять на будущее сразу несколько челленджей с их песнями, фотографии в соц.сети и просто на память. Они напомнили им о главном — приветствие. Карточка любой группы. Итак, у них было название, но приветствие… — Это должно быть что-то… — Рики хмурится, задумчиво возводя глаза к потолку, когда все вместе они садятся в круг на полу гостиной, разложив снэки. — Не банальное, но запоминающееся. — Гений, — фырчит Сону, бросаясь в него чипсиной. — Это и так понятно. Чонвон усмехается, прижимаясь носом к шее Сонхуна, пока никто не смотрит на них, увлечённый спорами и обсуждением. Рука на его плечах прижимает к себе крепче. — Устал? — шепчет Сонхун, целуя его щёку. — Есть немного, — согласно мычит Чонвон, опираясь на Сонхуна почти всем собой. — Это был тяжёлый, но прекрасный день. — Да уж, — посмеивается Сонхун. — Вот уж не подумал бы, что мы найдём с сонбэ коннект быстрее, чем друг с другом. — Даа…стой, — Чонвон резко выпрямляется, чем привлекает внимание всех к себе. — Повтори? — Что? — Это. Что ты сказал? — Не думал, что мы найдём коннект с сонбэ быстрее, чем друг с другом? — Это оно! Чонвон с распахнутыми глазами оборачивается к ребятам, но те явно не понимают его, хмурясь. — Ну, же! — взмахивает он свободной рукой, пока второй до боли сжимает от нервов ладонь Сонхуна. — Ребята? Коннект! Мы в самом деле долго не могли найти его друг с другом. И ищем всё ещё. И он нужен нам с нашими фанатами в будущем. То самое, что будет только между нами. Не просто связь, любовь, поддержка. Особенный коннект, понимаете? Не корейское слово, английское, это… — Думаешь выгорит? — выгибает бровь Хисын, похрустывая орешком. — Да. У сонбэ это отсчёт на корейском и название их группы, — кивает Чонвон. — У нас ведь есть Джейк, Рики, это может быть что-то международное. Что-то… — One, two, three — connect? — неуверенно предлагает Сону на ломанном английском. — Да, но…слишком долго, — кусает губы Чонвон. — One, two — connect? — предлагает Сонхун. — Можем накидать несколько вариантов. Попробовать их… — Пробуем! — машет рукой Чонвон. — Пробуем этот. — Но у нас даже нет знака, Чонвон, — морщится Джейк. — Придумаем. Все готовы? — Не уверен в этом, но ладно, — вздыхает Хисын, отряхивая руки. — Может попробуем для начала с ладонями? Как звучит. — Если это станет нашей карточкой, — хмыкает Сону, протягивая свою руку, — не забудьте о том, кто это придумал. — Ты не дашь об этом забыть, — прыскает Рики, укладывая поверх его свою ладонь. Чонвон и Сонхун тянутся одновременно, и Чонвон завершает их небольшую лесенку из рук, улыбаясь до дурного счастливо и воодушевлённо. Это звучит так странно, возможно неловко, возможно совершенно глупо. Но ему кажется, что это именно то, что нужно, Сонхун был прав. И это то, что подходит им, как ничто иное. Он вдыхает полной грудью, громко выкрикивая сквозь улыбку: — One, two… — Connect! И пропадая в гомоне голосов и звонком смехе после.EN.