Happy Fools’ Day

Субин проснулся, от души зевнул и сделал потягушки всем своим длиннющим телом, весело хрустя суставами. Под боком заворчали и закопошились, стягивая с него одеяло. Субин скосил глаз, в полутьме разглядел торчащие из одеяла длинные пальцы и кончик плюшевого уха. Он не помнил, как Хюнини вчера оказался в его кровати, впрочем, это было обычным делом – мелкая жвачечка приходил к нему под бок, когда ему заблагорассудится. Пальцы у Хюнини почему-то отдавали в синеву, а может, Субину просто приглючилось в свете утренних сумерек… Но мертвым Хюнини быть никак не мог – шевелится же. Мало ли чем извазюкался. Субин цапнул с тумбочки смартфон, по привычке глянул на время, и решил, что будить Хюнини нет смысла. Весь деньрожденный контент они отсняли заранее, от репетиций их на сегодня освободили, а трансляция только вечером. В экране отражалась крайне опухшая, лохматая, но оттого не менее довольная рожа. Субин ухмыльнулся еще шире, вспоминая вчерашний вечер. --- Пить им, конечно, следует поменьше, учитывая, что камбэк на носу, а сниматься в образах алкашей и обрыганов… МОА такой концепт не оценят, наверное. А хотя кто их знает, это ж МОА. Какая группа – такие и фанаты. Но Бомгю явно перегибает палку, надо бы с ним побалакать. Прятать крепкий алкоголь от менеджеров, да еще и в таком количестве – это ж умудриться надо, нет бы свой креатив пустил в конструктивное русло. Субин помнил вчерашнее импровизированное застолье кусками, но точно помнил, что было круто. Бан Пиди прислал им ящик говядинки в качестве поздравления с пятой годовщиной, стафф передал тортик, Тэхён замутил пиздатый ужин, Бомгю достал из загашника вискарь… Ёнджун, как самый душный старпёр старший и ответственный, поворчал и смирился, а потом и сам хлебнул разок-другой, и его на фоне очередной потери мышечной массы срубило поперек их с Хюнини коленок. Еще Субин помнил, как они всей группой кекали над датой предстоящего камбэка. Хюнини посетовал, что нельзя будет друг друга изощренно разыграть – всё первое апреля им предстоит работать. Тогда-то Субину в голову пришло, что день Дураков должен быть не первого апреля, а четвертого марта, потому что именно в этот день официально родился священный союз, именуемый ТуБаТу. Этой мыслью он не преминул поделиться с мемберами, о чем успел тут же пожалеть, увидев хитрый прищур и поджатые в издевательскую куриную жопку губы Бомгю. Однако Бомгю в следующую секунду заржал над его дикцией после выжратого, и Субин расслабился. Потом Бомгю посреди вечера куда-то пропал, и не успел Субин выползти из-под пьяненькой тушки Ёнджуна, чтобы проследить за ним, его перехватил Хюнини, заметив, что Бомгю вообще-то ушел с Тэхёном. Тэхёну Субин доверял – тот проследит, чтобы Бомгю ничего не намутил и нигде не настругал. А потом Хюнини доверительно склонился к нему, прижался губами к уху и выдохнул: - Хён, а давай трахнем Ёнджуни-хёна. Потом…кажется, у Субина случилось помутнение. То ли от бесстыдности бухого мелкого, то ли от выпитого им самим. До этого их троица несколько раз «баловалась» по-братски – то переночуют друг у друга, то крепкую руку помощи подадут товарищу, чисто чтобы расслабиться… Но чтоб трахаться? А ведь хотелось. Хён был слишком красивый, Субин с Хюнинкаем быстро поняли, что они в своих хотелках совпадают, и в итоге договорились подловить подходящий момент… Да только вот сейчас момент был не то чтобы подходящий. Придя в себя, он поспешно убрал руку с задницы Ёнджуна, который все так же дрых с довольной кошачьей мордой, растянувшись пузом по их коленкам… И прошептал: - Нельзя. - Почему? – Хюнини надул губы. - Так он бухой и невменьковый. Это ж изнасилование. – на ультразвуке прошипел Субин. - Но хёну всегда нравилось, что мы с ним флиртуем и тискаем при любом удобном случае. – возразил Хюнинкай. – Тем более мы знаем его чувствительные точки. Я уверен, что он согласится. А если по согласию – какое ж это изнасилование? - Все равно. Он синий. Нельзя трахаться с синяками. - Почему? Как раз под цвет твоей ориентации. Субин строго зыркнул на мелкого, хотя зыркать строго в его состоянии было трудновато – зрение расплывалось, глаза норовили скоситься к переносице. Но Хюнини, кажется, проникся, и с сожалением убрал руку из-под футболки Ёнджуна. Тот что-то недовольно вякнул во сне и перевернулся животом кверху – чисто котяра, требующий продолжения поглажек. Субин перехватил ладошку Хюнини, потянувшегося было пожамкать «котеньке» пузико, и пообещал: - Подкатим в другой раз. По-трезваку. Когда расписание посвободнее станет. - Так это еще когда будет. – грустно вздохнул тот, но шаловливые ручонки все-таки убрал, а затем вылез из-под хёна, просочившись между ним и сидушкой дивана, и ушел в ванную «чистить зубки». Обиделся, наверное. Субин смирился с судьбой лидера, доволок Ёнджуна до его кровати, прибрался в гостиной, а после сам затулился в свободную ванную… Последнее, что он помнил – как услышал подозрительный звук из соседней комнаты, напоминающий стон вымирающего лохозавра. Субин отметил, что Бомгю, наверное, совсем херово, раз он так громко волоёбит, но сил встать и принести ему тазик уже не осталось… --- И все-таки было странно. С чего вдруг у него такое пакостно-хорошее настроение сегодня, если он тупо обсинячился, не потрахался, обидел Хюнини, а в перспективе еще и за Бомгю кому-то придется убирать… Лирические утренние размышления Субина прервались самым бесцеремонным образом. - ААААААААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!! – Бомгю орал в такой тональности, будто лохозавр не вымер, а оказался похищен марсианами и подвергнут анальному зондированию. - Че ты блядь орешь, псина сутулая! – заорал в ответ Ёнджун. – Сначала ебутся, спать не дают больному старому человеку, гондоны! Потом с утра развопился, когда у хёна сушняк! – судя по голосу и сердитому шлепанью босых ног, Ёнджун поперся лично устраивать Бомгю это самое зондирование. – Че воешь, яйца отвалились?! Или жопа болит?!... Ой…бля. И это самое «Ой…бля» Субину пиздец как не понравилось. А раздавшееся следом «Срань господня, Хайб нас пришьют» – придало энтузиазма и ускорения. Он наебнулся с кровати, матернулся сквозь зубы, потирая ушибленную коленку, и вывалился в коридор. В дверях соседней спальни стоял Ёнджун. Стоял, замерев изваянием Аполлона в одних труханах, и пялился внутрь, как бобер из знаменитого мема – Субин почти слышал, как он открывает рот и орет в ахуе. - Че там? – выдохнул он, подбегая и вешаясь Ёнджуну на плечи. И тут он тоже увидел. --- Дурная башка Бомгю была похожа на новогоднюю ёлочку – такая же лохматая и зеленая. Бомгю пару секунд попялился в зеркало, перебирая свои жуткие пакли, обернулся к ним, открыл рот и повторил: - ААААААА*^($#@@$%)(@%^%$@!///… – вопль прервался метко брошенным тапком. - Ну и чего ты орешь опять? – противным злобным голосом, как у старого желчного дедульки, вопросил Ёнджун. – У меня и так жбан трещит после твоего паленого вискаря, можно я хотя бы сдохну счастливым, выспавшимся и сытым, а?! Тебе-то похуй, как помереть, один фиг страхуёбище по жизни. Тапок верни. - Что…блядь… – только и смог выродить Субин. --- - Признавайтесь, падлы. Кто это сделал? – спросил Бомгю, после того, как Ёнджун залил в него коктейль для опохмела – вискарь, кола и валерианочка. - А не проще ли сначала мелких разбудить? – проворчал Ёнджун. – Это полюбас кто-то из них... - Тэхён утром съебся на пробежку, он всегда так синьку выгоняет. – пробурчал Бомгю. – Но это не он, он не такой баклан долбожопый. И он бы со мной так не поступил. - Значит, Хюнини. Я вчера вообще выпал в тло, а Субин у нас слишком продуманный хитропидр. Он же понимает, что ему первому стилисты кочерыжку оторвут за такую хуйню. Субин, трясущимися руками держащий стакан с точно таким же коктейлем, издал неопределенный звук, что-то между сиплым «ы» и задушенным «ъуъ». - М-да, это сто пудово не он. – заключил Ёнджун. - А мож и он. – строптиво возразил Бомгю. – Вчера, пока готовился сабантуй, он на меня залупнулся, что я скрывал от него свои стратегические запасы. А я спросил, типа, че тебе, для храбрости, а так не хватает яиц к хё… - Эээээээ!!! – прервал Субин возмущенным фальцетом, наконец, раздуплившись. – Это не я, это Хюнини! Я вспомнил, как ты его вчера дразнил, когда он предлагал сыграть в бутылочку. Что у него сосалка не выросла, чтоб с хёнами сосаться. А сам тупо занервничал, что кто-то другой засосет Тэхёна. У кого там яиц не хватает?! - Огорчу тебя, Субин, но у него хватило. – мрачно вздохнул Ёнджун. – Или у Тэхёна хватило, что вероятнее. Я посреди ночи проснулся от их эротишных воплей. Особенно этот опёздол заливался. Ты че, не слышал, как они ебались? Субин напряг извилины, проанализировал… Вчерашнее совместное исчезновение Бомгю и Тэхёна из гостиной, крики вымирающего лохозавра, которые Субин принял за «Бомгю хуевит», сегодняшние утренние инсинуации Ёнджуна… - Вы с Тэхёном ебетесь! – обличительно заявил он, тыкая пальцем в Бомгю. - Уже третий год. Молодцы, что заметили, вы настоящие Шерлоки. – Бомгю иронично поаплодировал, за что получил подушкой по затылку от Ёнджуна. - Сильно много шума от тебя! – рявкнул хён. – Кому говорю, башка болит, скотина! - Хён, ты громче него орешь. – вздохнул Субин, потирая тяжелую больную макушку, внутри которой, судя по всему, завелся гномик-садист, молотящий его черепушку изнутри при каждом резком звуке. И тут он понял, что проебался. Ёнджун пялился на него, сощурившись так, будто стал жертвой самого жуткого и вероломного из топ-десяти аниме-предательств. - Ой…хён… Я имел в виду… - Вот и имей этого самого Ввиду! Ишь, охуевший какой. Как меня бухого за жопу мацать, так он альфа-сигма-трахозавр, а как я ору – цаца нежная. - Это не я тебя мацал, это Хюнини! - Неправда! – раздалось возмущенно со стороны его спальни. – Я хёну спинку чесал, а за жопу мацал – ты. - Хюнини!.. Ой…бля. Бля. --- Хюнини пришлось исключить из списка подозреваемых. Его башка выглядела не лучше, чем у Бомгю. Чудесные светло-русые волосы, которые так шли макнэхе, сейчас были выкрашены в чернично-синий цвет. Как и половина его лобешника, уши и кончики пальцев… Только мелкий этого, очевидно, еще не заметил. - Ссаные подштанники. – выругался Бомгю. – Не та баночка… - Че? – тут же навострился Ёнджун. - Че? – переспросил Бомгю, закосив под тапок. - Та-а-к… – протянул Ёнджун. И зачем-то съебся в ванную. Но перед этим для проформы замахнулся на Бомгю, чтоб тому на очке ровно не сиделось. Субин наблюдал, как хён носится по коридору, имея при этом вид крайне маньячный и злобный. Рядом вздыхал Бомгю. А Хюнини устроился с другого боку, поднырнул к нему под руку, увалился башкой на колени и сонно моргнул: - А случилось-то че? - Хуй через плечо. – ответил Бомгю и указал на свою башку. – Твоих рук дело? Хюнини привстал с коленок Субина, прищурился… - Ой. Бомгю-хён, не расстраивайся, тебе идет. Ты ж был темненький, на тебе не так заметно… - А кого ты хотел покрасить? – подозрительно поинтересовался Бомгю. - Тэхёна, очевидно. – ответил вместо малого вернувшийся Ёнджун. – Только Тэхён, как джентльмен, видимо, вчера помыл этого прынца своей шампунькой после того, как они натрахались. В руках у хёна были две банки шампуня. И одна из них принадлежала Субину! - Та-ак. – протянул Субин. – Хюнинкай, жвачка ты сталкерская. Захер ты помыл башку моим шампунем? - Ась? - Хуясь. – вздохнул Ёнджун. – Иди в зеркальце на себя полюбуйся, мелочь. Хюнини сделал круглые глаза, скосил их к макушке… - ААААААА! – и завизжал на ультразвуке. - А почему у нас так шумно? – раздалось из прихожей. Тэхён взирал на них с видом познавшего дзен. В руке у него был аптечный пакетик. --- - Прошмандовка мелкая, ты хули на моего мужика залупнуться решил! – орал Бомгю, вцепившись в патлы Хюнинкая. - А нехер было вчера пиздеть, что я – главный клоун всея кодлы! – огрызался Хюнини, пытаясь укусить Бомгю за ляжку. – Я решил сделать ему причу под Джокера. Как раз к первому апреля. Тэхён, как честный мужик, принялся разнимать свою зазнобу и лучшего друга, бросив давешний пакет на пол. Ёнджун, как честный хён, лупил их подушкой по очереди. Всех троих. Приговаривая «пизда вам, мандавошки сраные». Субин, как честный лидер, смотрел на любимых мемберов и улыбался. А потом он краем глаза заметил, как из пакета, принесенного Тэхёном, подтекает какая-то жижа. - Тэхён, а чего ты купил? – спросил он. - Антипохмелин. – пыхтя и пытаясь по одному разжать синие пальцы Хюнини на зеленых волосах Бомгю, ответил тот. - Там что-то разбилось, походу. - Ну поздравляю. Значит, кому-то из вас не хватит, алкаши. Троица драчунов замерла. Субин спохватился первым. И шустро соскочил с дивана, бросаясь к заветному пакетику. Бомгю перехватил его в броске, утягивая за собой Хюнинкая, и их куча, с матюгами катясь по ламинату, снесла еще и Ёнджуна. Пакет оказался погребен под четырьмя ругающимися тушками. Антипохмелину пришел пиздец. Оставалось надеяться на опохмел. Не слизывать же с пола. --- - Так, все, не деритесь. – попросил Тэхён, рассаживая их по разным углам комнаты и угрожающе поигрывая банками. – Я щас замучу чего-нибудь пожрать плюс крепкий кофеек. - Как будем сосать прощения у стилистов? – хмуро поинтересовался Ёнджун. - Ну…Субин-хён что-нибудь придумает. – бессовестно заявил Тэхён и смылся к холодильнику, делая вид, что очень сильно занят. - А че это я, а?! Это эти два обобуса друг другу краситель подлили! Вот пусть они и придумывают. - Ты лидер или где? – глумливо спросил Бомгю. И увернулся от ленивого субинового поджопника. - Вы где краситель взяли, злоёбища? – процедил Ёнджун. - У нас после Соллаля остался. – ответил Тэхён из недр холодильника. – Помните, мы пытались сделать разноцветный сонпхён? - Значит, пищевой. Слава яйцам. Быстро смоется. – выдохнул Ёнджун. - Правда? – обрадовался Хюнинкай. И тут же понесся в ванную – отмывать этот пиздец. - А ты откуда так осведомлен, Тэхён-а? – прищурился Субин. - А это потому что они с Бомгю-хёном – сообщники. – выдал Хюнинкай, притормозив на пороге ванной, чтобы исполнить святой крысячий долг. – Я видел, как они вчера сначала на кухне шушукались о чем-то, потом втишь засосались, а потом ушли к себе трахаться. - Тэ…Тэхён… – неверяще прошептал Субин. ВОТ ЭТО – самое жуткое и вероломное из топ-десяти аниме-предательств!!! - Хён, краска пищевая, и с твоих пустых осветленных волос должна была смыться за пару мытьев головы. – виновато отозвался Тэхён. – Просто Бомгю-хён немного превысил…дозировку, когда лил в баночку. - Какого… - Постой-ка… – вдруг нахмурился Ёнджун. – А разве ты не сам вчера сказал «Хочу вернуться в эру «Blue Hour»? - Да, я тоже помню. – кивнул Тэхён. - Ну вот и возрадуйся, твой лучший бро, Чхве Бомгю, решил тебе вернуть твою голубую волосню! – обиженно проворчал Бомгю из своего угла. - Я тебе возрадуюсь, бля. – пробормотал Субин. – Я надеялся, что Ёнджуни-хёна снова покрасят в розовый. Ему шло… - Розовый в шампунь Ёнджуна-хёна мы тоже подлили. – признался Тэхён. – Но как-то не учли, что он брюнет… - Ах вы ж! – вскочил Ёнджун. – Это мой люксовый шампунь от Клоран! Я его из Парижа притаранил! - Хён, ну…не расстраивайся, у нас потом продолжится тур, еще привезешь. – Тэхён подхалимски подлез к старшему, протягивая кусок горячей говядинки на палочках. Мясо Ёнджун захавал, но злобную морду на всякий случай держал еще пару секунд. Тэхён сдался и отдал ему всю тарелку. Бомгю тут же полез за палочками, и Субин решил, что не может проиграть своему заклятому другу в борьбе за первую порцию… --- - Как думаешь, долго они просидят на толчках? – спросил Бомгю, укладывая зеленую голову Тэхёну на плечо и открывая рот для новой порции мясца. - Надеюсь, что у меня с дозировкой получше, чем у тебя. – туманно отозвался Тэхён, послушно скармливая ему говядину. - Это "да"? – хмыкнул тот, толком не прожевав. - Это "достаточно, чтобы они потухли и не отпиздили нас за волосы". Слабительное легенькое. - Потухнуть-то мож и потухнут, а жопы у них щас в огне... – мечтательно произнес Бомгю. - Пожалей хёнов, мститель. – усмехнулся Тэхён. - Но мои волосы!!! - Ты ж вроде сказал, это Хюнини подлил зеленку, чтоб сделать меня Джокером? - А какая разница. Эта злоебская тройня все равно одна залупа. - Да ладно. Тебе идет, кстати. - А мне-е? – Хюнинкай высунулся из комнаты с высушенными уложенными волосами и теперь злобно щурился на них. Цвет стал помягче, поприятнее, да и кожа отмылась... - А ты – падла синюшная. – проворчал Бомгю. И тут же ухмыльнулся. – А еще Ёнджун-хён тебе не даст. Слышал, че Субин вчера сказал? Нельзя трахаться с синяками. Хюнинкай, сообразивший, что Бомгю вчера все слышал, метнулся обратно в комнату, вооружился самым большим из своих Молангов, и кинулся в бой. И Тэхёну, как честному мужику, снова пришлось разнимать свою зазнобу и лучшего друга. Аргументы по типу "да хён щас вообще никому не даст", на Хюнинкая не действовали. А Бомгю тупо был слишком азартным. --- Стилисты их не убили. Так, заставили Хюнини и Бомгю надеть шапки на трансляцию. И Субина заодно, но у него-то покраска была плановая. Короче, профи. Хайб – это вам не хуй моржовый. Расстраивало во всей этой ситуации (помимо гнусного предательства Тэхёна) только два обстоятельства. Испорченное синей краской постельное белье и залупившийся на всех разом Ёнджун. Субин, как честный лидер, составил план. Первое: на следующий день святого Валентина надо будет подменить шоколадки Бомгю и Тэхёна на конфеты со вкусом гуано. Как раз в туре купит. Второе: слить менеджерам нычки Бомгю. Тогда хён в следующий раз не насинячится, и можно будет к нему подкатить по-трезваку. Третье: объявить 4 марта днем счастливых дебилушков. Потому что с такой компашкой не соскучишься. Остается только смириться и получать мазохистское удовольствие... Ну или садистское, когда всякая хрень происходит не с тобой.