Золото дураков

Серёжа чувствовал, когда на него смотрят. Это была не сверхспособность — самый обыкновенный инстинкт, помогающий ему выживать. Стоило волосам тревожно шевельнуться на загривке, Серёжа спешно ретировался в какое-нибудь надёжное укрытие, и в большинстве случаев внимание хулиганов переключалось на кого-то менее расторопного. Затаившись на безопасном расстоянии, Серёжа почти не жалел несчастных дураков, что не пользовались подарком матери-природы. Он знал, именно благодаря инстинктам предки человека шесть миллионов лет назад успешно избегали хищников. Если получалось у недалёких обезьян, почему не должно выйти у их успешно эволюционировавших потомков? Олег смотрел постоянно, будто у него имелся внутренний компас, заставляющий всегда поворачиваться в Серёжину сторону. Это было даже жутко — ждать своё картофельное пюре у раздачи, сжимая поднос в руках, и при этом ощущать на своём затылке чужой внимательно-пристальный взгляд. Слава бежала впереди Олега Волкова — в детском доме даже блаженные знали, что он сперва бьёт — потом спрашивает, а также не даёт спуску тем, кто на него наезжает, даже старшакам. Оказаться на мушке у такой сомнительной личности совершенно не хотелось. Сперва Серёжа не понимал, с чем связан его интерес. Хотел бы побить — давно бы это сделал. Серёжу молотил чуть ли не каждый, кому он подворачивался под руку, и, конечно, Олег вполне мог заприметить его с целью сделать своим «мальчиком для битья». Но он просто смотрел — стоял в стороне и смотрел, и внезапно Серёжу осенило. Это произошло в умывальной комнате, когда Серёжа торопливо сплёвывал зубную пасту в раковину, боясь опоздать на завтрак, и, взглянув в зеркало, вдруг понял, что не такой уж он и урод. Подробная инспекция собственного лица убедила его в мысли, что он совсем не урод — напротив, очень даже хорошенький мальчик. Прежде чем он успел обрадоваться этой мысли, здоровенный пацан, прозванный Мамонтом, оттолкнул его от раковины, чтобы умыться. Серёжа чуть не впечатался в стоящего позади Олега, но вовремя удержал равновесие. – Слышь, Мамонт, вообще-то я тоже тут стоял, – произнес Олег, взглянув на пацана поверх Серёжиной головы. – Или у тебя бивни отвалятся, если ты подождёшь минуту? Мамонт посмотрел на Олега в отражение, неприятно скривился, явно не собираясь оставлять остроту без внимания. С утра мало кто мог похвастаться хорошим настроением — ранний подъем удручал, а на завтрак всегда давали самую постную кашу на свете или дрожащий, как желе, безвкусный омлет. Серёжа поспешил ретироваться подальше от надвигающихся разборок, однако этот случай окончательно расставил всё по своим местам. Очевидно, Олег втюрился. Не в кого-нибудь — в Серёжу, и это определённо были хорошие новости. «Интерес этого дурака можно как-нибудь использовать», – размышлял про себя Серёжа, невольно улыбаясь своим мыслям. У него ещё не было преимуществ, играющих ему на пользу. Над его любовью к учебе посмеивались, называли «заучкой», рисование тоже стало объектом ехидных острот, а со стихосложением и вовсе дело пошло не дальше небольшого четверостишия про «уловимого мстителя». Смазливая внешность в детском доме несла одни лишь беды — его и так воспринимали грушей для битья. А где сладкая мордашка, там и прозвища в стиле «педик», «гомик» или «петух». И проблема не в самих прозвищах — в том, что эти неандертальцы в них вкладывают. Олег мог изменить ситуацию. Он определённо обладал силой и выносливостью, а ещё — у него отсутствовали тормоза. Ему не нужен был переводчик, чтобы говорить на языке насилия. Правда, Олег не лез в чужие разборки — именно поэтому Серёжа должен был сделать свои проблемы — его проблемами. «Просто так к нему не подойдёшь, – пришел к выводу Серёжа, увлечённо заштриховывая рисунок. – Он должен подойти сам». Вопрос был лишь в том, как вынудить его подойти. Выяснить рычаги давления — что-то должно было заставить Олега, наконец, начать действовать, превозмогая страх быть обвинённым в пидорстве — и тогда оставшиеся годы в приюте уже не будут наполнены болью и страхом. Когда Серёжу отпинали в очередной раз, Олег по-прежнему наблюдал издалека, не пытаясь вмешаться в ситуацию. Обидчикам быстро надоело — уж очень легко Серёжа разревелся, получив всего с десяток тумаков. Обычно ребята старались держаться до последнего, покажешь слёзы — считай, проиграл, но Серёжа довольно быстро начинал плакать от боли и злости. Он прятал агрессию внутри, рассчитывая когда-нибудь сжечь этих ублюдков в огне своей ярости, а наружу выходили лишь слёзы. Получив пару пинков «напоследок», Серёжа отполз к стене и, глотая злые слёзы, принялся осматривать рубашку. Кастелянша приходила в ярость, когда что-то рвалось или портилось, и Серёжа не ходил у неё в любимчиках, так как получал от старшаков и сверстников довольно часто. Благо, сейчас рубашка была лишь испачкана, на груди виднелся след от ботинка. Когда он поднял взгляд, оказалось, что Олег уже стоял напротив него. Стараясь сдержать внутреннее ликование, Серёжа поспешно выдавил из себя ещё одну порцию слёз, на этот раз абсолютно фальшивых. «Ну, посмотрим, как быстро ты попадёшься на удочку», – подумал Серёжа, глядя на Олега самым жалобным взглядом, на какой он только был способен. – Ты как? Он остановился в двух шагах — прятал руки в карманах, но Серёжа немедленно закрыл голову и поджал ноги, пытаясь свернуться в комочек. – Не т-трогай меня, мне сегодня уже и т-так досталось, – всхлипнул Серёжа, бросив в сторону Олега быстрый взгляд. – Что я т-тебе сделал? – Да не, я... Олег замолк, не договорив до конца. Что бы ни было у него в голове, он явно решил это не озвучивать. «Ну же, дурак, – подумал Серёжа, еле дыша от напряжения. – Скажи что-нибудь, за что я смогу зацепиться». Но Волков так ничего и не сказал — вместо этого он принялся рыться в карманах и, разумеется, ничего там не нашёл. Долю секунды он колебался, но всё-таки сел на корточки, отнял руки Серёжи от головы и с какой-то грубоватой заботой оттер его слёзы прямо своими ладонями. Спасибо, что чистыми. Ожидавший чего угодно, но только не этого, Серёжа замер — даже в его голове возникла заминка, словно на мгновение отрубили электричество. Долю секунды он рассматривал сосредоточенно-хмурое лицо перед собой, пока Олег водил своим рукавом у него под носом, стараясь протереть всё насухо. «Похоже, перед нами джентльмен местного разлива», – невольно подумал Серёжа, однако вслух ответил лишь: – Спасибо. В ответ Олег только пожал плечами. Будто для него в порядке вещей подтирать сопли разным неудачникам. Серёжа знал, что это не так. – За что тебя всё время прессуют? – полюбопытствовал Олег, вновь возвращая руки в карманы тонкой куртки, на которой уже была пара заплаток. – У тебя и дня спокойного не бывает. Теперь, когда он находился так близко, Серёжа отчётливо видел в глазах Олега любопытство. Возможно, он погорячился, и дело было не только во внешности — Олег смотрел на него, как на яркую книжку-панорамку. Это оказалось немного приятнее. – Не знаю, – ответил Серёжа, стараясь выглядеть растерянным. – Думаю, я им просто не нравлюсь. Люди часто недолюбливают то, что не понимают. – Может, стоит предпринять пару попыток стать более понятным? – поинтересовался Олег, изогнув бровь. «Ещё ты будешь меня учить, недоумок, – недовольно подумал Серёжа, еле сдерживаясь, чтобы не поджать губы. – Будь я более понятным, хрен бы ты так на меня пялился». Нет, если дать волю злости, можно упустить единственный шанс прибрать пацана к рукам. Допустить такое — смерти подобно. Уж очень маловероятно, что в ближайшее время появится ещё кто-нибудь заинтересованный. – Если бы это было так просто, – заметил Серёжа и провёл рукой по лицу. Слёз больше не было, но он продолжал делать вид, будто глаза у него по-прежнему на мокром месте. – Иной раз стараешься вписаться в общество, а выходит всё боком. Мне вообще кажется, что я родился позже, чем должен был, – добавил он, и хотя у него не было желания откровенничать, последняя часть его речи оказалась искренней. – Наверное, куда лучше я бы себя чувствовал в Эпоху Возрождения. – В средневековье, что ли? Вот кретин. – Это не одно и... – начал было Серёжа, но сам же дёрнул себя за рукав. – Да даже в дремучее средневековье было лучше, чем сейчас. Тогда хоть существовало понятие рыцарства, основанное на доблести и благородстве, а сейчас люди совсем обмельчали! Ну, вот разве что ты почти как рыцарь, – получилось не так изящно, как Серёжа планировал, поэтому на всякий случай он сделал смущенный вид. – Подошёл меня утешить, хотя мы едва знакомы. Олег, который должен был растаять, как мороженое, от чего-то не выглядел впечатлённым. – Знаешь, настоящие рыцари были кровожадными берсерками и совсем не походили на то, что ты себе представил. Я читал, что в определённый момент большая часть рыцарей состояла из наёмников. «Он умнее, чем кажется, с этим могут возникнуть проблемы», – подумал Серёжа с лёгкой озабоченностью. В его представлении такие, как Олег, книжек в руках не держали. Определённо, ему стоило чаще смотреть на Волкова в ответ и подметить несколько деталей, чтобы подстелить соломку. – Люди всегда всё извращают, – ответил Серёжа, даже не лукавя. – Задумка-то изначально была вполне хорошая. В любом случае, спасибо тебе, – он неловко повёл плечом, надеясь, что даже если это выглядело несколько неуклюже, по крайней мере, Олег мог счесть это очаровательным. – Приятно знать, что хоть кому-то не всё равно. Особенно если это кто-то такой, как ты. – Что это значит? – настороженно спросил Олег. – Да так, неважно. Серёжа уклончиво улыбнулся, опустив глаза. «Ну, давай, – подумал он нервно, еле сдерживаясь, чтобы не начать дёргать ногой от нетерпения. Кажется, сейчас он волновался куда больше Олега, чье лицо приобрело сосредоточенное выражение. – Решайся». – Слушай, а кто конкретно достаёт тебя больше всего? – поинтересовался Олег, стараясь звучать равнодушно. «Попался», – выдохнул про себя Серёжа, еле сдерживая рвущуюся наружу ухмылку. *** Не нужно было обладать выдающимися аналитическими способностями, чтобы понять, что произошло — троих ублюдков, что пинали Серёжу чаще всех, унесли в медпункт взволнованные воспитательницы, а Олег Волков вдруг куда-то запропастился. Как перешептывались очевидцы, Волчара подошел к ним внезапно, когда у ребят были свободные часы на чтение и игры, состоялся короткий диалог (предположительно обмен претензиями и угрозами), после чего он отделал местных задир, как бог — черепаху. После этого и скрылся, предварительно окинув присутствующих тяжёлым взглядом, очевидно, чтобы запомнить каждого и найти стукача, если кто-то расскажет о случившемся Елене Вадимовне. Это была излишняя мера — в приюте каждый, кто промышлял доносительством, потом обнаруживал себя на полу, в туалете, с наволочкой на голове. То, что происходило дальше — песня с большим количеством любопытных слов. Донельзя довольный ситуацией Серёжа даже не пытался искать Олега — он сам объявился где-то через полчаса. Пришёл прямо к складу дворника, за которым Серёжа, как обычно, читал книгу, и рухнул на землю рядышком, поднимая клуб пыли. Это было самое тихое и спокойное место, какое только Серёжа смог найти для себя. И, очевидно, Олег прекрасно знал, где он обычно проводит время. – Больше на метр не подойдут, – бросил Олег, глядя вперёд себя, и устало выдохнул. Глаз у него потихоньку начал заплывать, под носом спеклась кровь, и вообще он выглядел неважно. Похоже, столкновение с хулиганами далось ему непросто. Однако Олег держался молодцом. Явно не плакал, несмотря на то, что ему крепко досталось. На его месте Серёжа уже катался бы по полу, скуля от боли. Ай да Олег, ай да сукин сын! «Знатно его отметелили, – подумал Сергей, рассматривая Олега с таким любопытством, словно это был экспонат в Кунсткамере. – Пожалуй, надолго его не хватит — особенно, если против него будет человек пять. Впрочем, разок ещё можно будет воспользоваться». – Боже, Олег ты в порядке? – Серёжа отложил книжку и сел напротив тихо кряхтящего Волкова, изо всех сил изображая тревогу. – Твой глаз... Олег только отмахнулся. – Пройдёт, – пробурчал он. – Не в первый раз. Действительно, глаз ему уже подбивали — правда, обстоятельства были другие, и Олег вполне мог сердиться, что ввязался в чужой конфликт. Слишком уж дорого он ему обошёлся. Однако он не сердился, и Сергей решил одарить его своим вниманием. – Неужели ты полез сразу на троих? Вопрос был задан, чтобы дать Олегу возможность похвастаться — Серёжа прекрасно знал, как всё было, потому что ошивался недалеко от комнаты отдыха, где и развернулась баталия. И несмотря на то, что он был непопулярной личностью, девчонки тут же нашептали на ухо свежие сплетни. «Олег сошёл с ума! Олег слетел с катушек!». Умора. Именно поэтому Серёжа и отправился читать в своё укромное место — слишком уж поднялось настроение, чтобы ошиваться среди возбуждённо болтающих недоумков. – Это чтобы не думали, что смогут потом объединиться и отомстить. Не смогут, – серьёзно проговорил Олег, мимолётно взглянув на свои кулаки. – Можешь больше не бояться. «Если бы, – ехидно подумал Сергей. – У нас с тобой работы — непочатый край». – Спасибо тебе, Олег, – Серёжа опустил взгляд, будто смущаясь, и накрыл руки Олега своими. – Для меня никто такого не делал. Он подался вперед, быстро чмокнул Олега в губы и тут же отпрянул назад, будто смущаясь ещё больше. Руки «беспомощно» взметнулись вверх. – Прости, я подумал... Прости... – сбивчиво пробормотал Серёжа. Его глаза метались по сторонам, будто он боялся посмотреть на Олега, хотя ему было страшно любопытно, какое у него сейчас выражение лица. – У меня всё в голове перемешалось. Ты был так мил со мной, и мне показалось... Я подумал, ты, действительно, настоящий рыцарь. Но мне всё равно не стоило этого делать, – быстро сказал он. – Я едва ли тяну на прекрасную даму. В смысле, я вообще не дама. И уж, конечно, не... – Ты прекрасный. Голос Олега звучал твёрдо. Сергей поднял взгляд — Олег не выглядел смущённым или обескураженным из-за случившегося. Вид у него был убежденный, он явно озвучил мысль, что давно крутилась в его голове. И, очевидно, его не волновало, что Серёжа думает в этой ситуации — он уже сделал выводы на его счёт. «Даже жаль тебя», – подумал Серёжа, еле сдерживая улыбку. – Спасибо, – тихо произнёс он, заправляя волосы за ухо. Олег должен был считать сигнал — в женском журнале, который кто-то забыл в библиотеке, Серёжа от скуки просмотрел статью, где говорилось, что подобный жест часто трактуется как признак невысказанной симпатии. – Можешь подвинуться ближе ко мне? – сухо поинтересовался Олег. Либо он ещё не влюбился без памяти, либо в принципе разговаривал подобным образом. Серёжа опустил глаза в деланном смущении, толком не понимая, хочет ли он выяснять, насколько Олег в него влюблён. Для того, чтобы разобраться с обидчиками, пока хватало и его симпатии. – Могу. Он осторожно устроился рядом, стараясь ненароком задеть Олега плечом, но уже через секунду выяснилось, что можно и не ухищряться — Волков обнял его одной рукой и прижал к себе. На секунду Серёжа запаниковал, боясь, что случится что-то, о чём он пока имеет только смутное представление, однако Олег лишь устроил свой подбородок на его макушке и еле слышно выдохнул. «А парень не промах. Явно знает, что хочет», – с мрачным одобрением подумал Серёжа. Впрочем, в объятиях было даже тепло. *** Он делал вид, будто не очень любит конфеты, а Серёжа делал вид, что верит ему, потому что не воспользоваться этим дурачком было просто грешно. Особенно, когда он с деланно-невозмутимым видом отдавал Сергею свою порцию. – Точно не хочешь? – тем не менее, спросил Серёжа, уже разворачивая фантик. Ему хотелось поиграть с Олегом ещё немного, но пальцы не слушались — сами разрывали бумажку, пока он, лукаво улыбаясь, поглядывал в сторону своего защитника. Раз за разом Сергей говорил себе, что будет тренировать терпение... но позже. Пока Олег — которого до сих пор не растоптали местные хулиганы — отдавал ему свои конфеты, в этом вроде не было такой уж сильной надобности. – Не-а, – лениво протянул Олег, не заметно, как ему казалось, сглатывая слюну. – Сегодня как-то вообще нет желания есть эти сладости... Можно подумать, им так часто доставалось что-то сладкое. Сергей мог по пальцам пересчитать такие дни — обычно приезжал губернатор или ещё кто-нибудь, на кого следовало произвести впечатление. Нет, воспитанникам детского дома часто давали печенье, но на него даже смотреть было грустно. – Ты настоящий друг, – весело заметил Серёжа, с удовольствием отправляя конфету в рот. «Интересно, когда у меня появится по-настоящему верный цепной пес, буду ли я вспоминать неотесанные попытки этого дурачка ухаживать за мной? – размышлял Серёжа, на миг прикрыв глаза — хотелось растянуть это мгновение, насколько было возможно. Олег рядом тихо вздохнул. – Пожалуй, что нет». Во рту было сладко и приятно. *** Солнце пригревало, рука Олега медленно скользила по его коленке. Сперва он вырисовывал круг в одну сторону, потом — в другую, и так по очереди, словно это имело какое-то сакральное значение. Он не позволял себе большего и лишнего, — даже за руку ни разу так и не взял — однако Серёжа знал, что рано или поздно Олег захочет больше. Уже хочет, просто не решается, потому что Серёжа очень хорошо вжился в роль недотроги. В один день он обязательно решится. Такая перспектива Серёжу не пугала. Он знал, что Олег не сможет взять его нахрапом — это просто не в его характере. Олег был хорошим слушателем, верным защитником, удобным носильщиком... но никак не мудаком, который полез бы к нему в штаны, не взирая на возражения, как бы ни били гормоны. А они били, насколько мог судить Серёжа по их неадекватным сверстникам. Олег стал ему другом, открывая Серёже приятную истину — удобно дружить с тем, кто влюблён в тебя. Они занимались тем, что хотел Серёжа, гуляли по тем местам, которые ему больше нравились. Он мог разговаривать на свои любимые темы хоть два часа, хоть четыре, и если у него появлялось желание пересказать очередную прочитанную книгу — Олег ни разу от него не отмахнулся. Он по-настоящему слушал, не просто кивал головой. – Скорее бы суббота, – протянул Серёжа, удобно откидываясь на Олегово плечо, и зажмурился, когда солнечные лучи попали ему в глаза. – Я уже очень хочу на экскурсию в Эрмитаж. Место, которое он раньше считал своим убежищем, теперь делилось на двоих. Серёжа не был против, хотя раньше предпочитал одиночество. Олег ничего не испортил, не разрушил «храм тишины», который Серёжа сам себе возвёл. Он всегда был довольно шебутным, любил активные игры, но с изумительным уважением относился к желанию Сергея наслаждаться покоем. Удивительное чувство такта для человека, который легко мог ударить какого-нибудь верзилу головой об стол. – Опять полчаса будешь пялиться на Юдифь, – лениво заметил Олег. Беззлобно. Не как их одноклассники — они всякий раз гоготали, видя, с каким интересом Сергей рассматривает очередную картину. Это была шестая, заключительная экскурсия по Эрмитажу, и Серёжа сгорал от предвкушения, несмотря на то, что обычно не радовался, когда приходилось проводить с одноклассниками целый день. Конечно, он мог бы натравить на этих глупцов Олега, но тогда Волкова обязательно отстранят от поездки, как уже было в прошлый раз, когда его долго отчитывали за драку прямо на глазах у иностранных гостей, в самом главном музее Санкт-Петербурга. Без Олега вторая экскурсия превратилась в кошмар, и Сергей пришёл к выводу, что лучше не давать команду: «Ату!» по малейшему поводу. Всегда лучше переждать, а раздать поучительные пинки — чуть позже. – Мы в такой помойке живём, хочется хотя бы время от времени смотреть на что-то красивое, – заметил Серёжа снисходительно. – Я тебе куплю в Эрмитаже маленькое зеркальце, – с удивительной серьёзностью сказал Олег. – Волч, ты даже если влезешь в долги, всё равно не сможешь купить ничего в Эрмитаже. Это же обдираловка для туристов, – засмеялся Серёжа. Олег ничего не сказал. Была у него привычка молчать, когда он хотел возразить — Серёжу это устраивало. Он повернулся на бок, обвивая Олега рукой. С тех пор, как Олег впервые подсадил его на крышу сарая для инструментов, они почти и не сидели внизу. Здесь, укрытые от чужих глаз, ребята грелись на солнышке, и это были, действительно, приятные моменты. Сергей надеялся, что после них кто-нибудь обязательно догадается забираться на волнистый шифер — но не раньше, а то придётся спустить на них Олега. Он знал, что во время поездок на автобусе Олег любит сидеть у окна и смотреть на улицу, но всё равно уступит ему место — даже просить не придётся. Знал, что Олег будет самым бессовестным образом тянуть время, зля их классную руководительницу, чтобы Серёжа мог провести в анфиладе второго этажа как можно больше времени. А вот то, что Олег всё-таки купит ему маленькое зеркальце, Серёжа не знал. Как-то не воспринял его обещание-угрозу всерьёз. В конце концов, не мог человек, собирающийся купить себе карточки с Покемонами, так сорить деньгами. И Олег удивил его в очередной раз. Когда они сели на свои места в автобусе и выслушали уже привычное наставление о том, как следует вести себя в поездке — их ожидала ещё обзорная экскурсия по городу — он вдруг вытащил из-за пазухи подарок и ткнул Серёже в руки. – Неужели я так часто смотрюсь в зеркало? – поинтересовался Серёжа, с любопытством рассматривая изображение на крышке. – Чаще, чем ты думаешь, – ответил Олег, пожимая плечами. – Но вообще-то это для того, чтобы ты смотрел на него, а не в него. Да, всё-таки этого у него не отнять — он всегда слушает. Серёжа ещё раз взглянул на зеркальце, машинально провёл рукой по выпуклой крышке и положил свой подарок в карман. На душе было как-то волнительно. Не каждый день тебя ставят выше Покемонов. – Что-то меня укачивает, когда я в окно смотрю, – наконец, произнес Сергей и толкнул Олега локтём — Волков пытался дремать, скрестив руки на груди. – Давай поменяемся, а? – Ничего тебя не укачивает, – сказал Олег, открыв один глаз. Подумать только — он, действительно, отбрил его! – Тебя ни о чём попросить нельзя! – возмущённо проговорил Серёжа. – Куда подевалось твое рыцарство? Раньше ты был таким трогательным, не то что сейчас... – Я вчера выгнал толпу старшеклассников из кабинета информатики, чтобы тебе быстрее комп освободили, – возразил Олег. – Действительно, где же моё рыцарство? Недовольно скривившись, Серёжа повёл плечом с таким видом, будто Олег его в чём-то уличил. Волков тихо вздохнул. – Садись куда хочешь, – устало проговорил он, поднимаясь с кресла. Серёжа с готовностью встал следом за ним и остановился в проходе, чтобы Олег мог разместиться у окошка. Они ещё не выехали из центра, и со своего места Олег мог наблюдать прекрасный архитектурный ансамбль. – Ну, как? – полюбопытствовал Сергей, с затаённым ожиданием. – Что — как? Бурных восторгов не последовало, несмотря на то, что они проезжали мимо Исаакиевского собора. В нём Серёжа тоже мечтал побывать — вживую увидеть росписи на потолке, а не только чёрно-белые картинки в учебнике по истории Санкт-Петербурга. «Чтоб я ещё раз тебе что-то хорошее сделал, – с обидой подумал Сергей, нащупывая зеркальце в кармане. – Я из тебя все соки выпью. Ты у меня из детского дома выйдешь, держась за капельницу». Олег внезапно накрыл его руку своей. – Всего минуту, – тихо проговорил он, не глядя на Серёжу — его взгляд был устремлён в окно. – Пока никто не смотрит, ладно? Прикосновение от чего-то показалось Серёже приятным. Он еле заметно сжал пальцы, позволяя Олегу ощутить это. – На коленку потом положи, – сказал Серёжа, рассматривая переднее кресло. В горле странно щекотало. *** Поцеловались они буквально на следующий день — Олег отшвырнул его книгу в сторону и навалился сверху, увлечённо шаря рукой по тощей Серёжиной спине. Он приближал его к себе всё теснее и теснее, остервенело целуя сладкие Серёжины губы. Будто к кислородному баллону прикладывался на многометровой глубине — дышать без него не мог, и атмосфера вокруг сдавливала. Серёжа давно знал, что так будет — Олег обязательно что-то захочет за свою защиту и поддержку, за заботу и конфеты, за бесконечные уступки. Что-то определённое. В каком-то смысле Серёжа был готов к этому и три года назад, когда Олег впервые подошел к нему. Он не знал точно, как это будет, но понимал, что от него ожидают чего-то физического. То, что в книгах описывалось как «плотские утехи». Серёжа не испытывал отвращения к Олегу за естественное желание. В конце-концов, это была не такая уж большая цена за то, чтобы больше не думать: побьют его или нет, заставят ли в очередной раз дежурить вне очереди, отнимут ли карандаши. Поэтому он охотно обвил Олега ногами, чувствуя, как брюки распирает от напряжения. Это ноющее чувство усиливалось, по мере того как руки Олега скользили по его телу. От него всегда приятно пахло. Серёже нравился его запах, несмотря на то, что Олег не использовал какие-то особенные средства. Он вообще был симпатичным — кто-то даже называл его красивым. Сергей считал везением, что запал на него именно Олег. Будь его прислужник уродливым или вонючим, пришлось бы себя пересиливать. Думать об этом сейчас не хотелось. Зачем сокрушаться о чем-то, когда всё так удачно складывается? Олег будет его первым мужчиной, и это хорошо, потому что он заботливый и нежный, он, действительно, влюблен — от того такой покладистый, несмотря на природную ершистость. С ним можно забыть обо всём, несмотря на то, что они находились во дворе — под ними была прохладная зелёная трава, а от общежития их отделяла только пара символических кустов снежноягодника. Олег отстранился, бегло посмотрел куда-то в сторону, одёрнул футболку — встал. Серёжа встрепенулся. Он не слышал шагов, от того не понимал, почему Олег вдруг решил соскочить, когда уже жался к нему своим членом. По ощущениям твёрдым. – Ты куда? – спросил он, машинально вытирая губы. – За твоей книгой. Она лежала поблизости, и Олег легко достал её из травы. Серёжа помнил те времена, когда траву косил дядя Видок. С тех пор за газоном следили постольку-поскольку, и летом просили не сидеть на траве, ведь в ней могли водиться клещи. Олег вновь опустился рядом, осторожно, словно боялся его — протянул Сергею книгу. – Ты меня уже отвлёк, – заметил Серёжа, положив книгу сбоку. Посмотрел на Олега требовательно, насупив брови над переносицей. – Прости, – проговорил Олег явно расстроенным тоном и закрыл лицо ладонью. – Прости меня, Серый. «Да что же ты такой нерешительный? – нетерпеливо подумал Серёжа, сжимая и разжимая ладони. – Если бы ты подлез ко мне, я бы тебя уже на цепь посадил». Хотя он не мог представить, что бы Олег для него и без того не сделал. Подтверждая его мысли, у мусорных баков гаркнула ворона, напугав их обоих. Умные это были птицы — Серёжа не раз видел, как они вскрывают пакеты с мусором, чтобы добраться до содержимого. Сейчас он очень хотел, чтобы одна такая стукнула этого не в меру осторожного Олега по голове. Рассердиться на него, что ли? Но Серёже больше хотелось, чтобы Олег снова утопил его в своей нежности. В своём желании. В себе. Он медленно придвинулся ближе, уронил голову на Олегово плечо, как делал всегда, когда они оставались одни. – Волч? – тихо позвал он. – Поцелуешь меня снова? Вместо ответа Олег вновь потянулся к нему, придвинул к себе за поясницу быстрым движением. Ни у кого на свете не могло быть таких сильных рук. Это, конечно, противоречило здравому смыслу, но именно так Сергей чувствовал. В эту минуту он был уверен — других таких, как Олег, просто не могло существовать. – Олег, – Серёжа не узнал свой голос — охрипший от возбуждения. – Прижми меня ближе. Олег прижал его так близко, что Сергей чуть не захлебнулся от удовольствия. *** Дни летели быстро, словно подгоняемые ветром с залива. Серёжа, мысленно считающий каждый день, с удивлением обнаружил, что ещё пара месяцев, и мучительное детство окончено. Далее — взрослая жизнь, которой он будет распоряжаться самостоятельно. Он больше никому не позволит бить себя, говорить, что и как делать, презрительно смотреть в его сторону. Всё это останется в прошлом, как ночной кошмар, туманом растворяющийся по мере пробуждения. Всё останется в прошлом. Всё. – Я думал, ты будешь готовиться к экзаменам, – заметил Олег, бросив беглый взгляд на отложенную в сторону книгу. Серёжа пролистал предложенный им решебник всего раз и, игнорируя угрозы учителей, вернулся в библиотеку, где его с детства прекрасно знали. Он был одним из самых верных посетителей читального зала. Так что сейчас рядом с ним лежал не глянцевый сборник с тестами, а томик сонетов Шекспира. – В мае готовятся только те, кто не готовился в течение года, – надменно заметил Сергей, очерчивая пальцем губы фыркнувшего Олега. Ему нравилось нависать сверху, наслаждаться бесконечным Олеговым вниманием. Его никто так не полюбит, он прекрасно знал это. Но, говоря откровенно, никто больше и не узнает Сергея так хорошо. Олег видел его в минуты душевных терзаний — слабым, забитым, сопливым. Он слушал его гневные тирады, он отчетливо понимал, как яростно бурлила в нём злость. Никто больше с таким Сергеем не познакомится — они будут знать Сергея-лидера, Сергея-руководителя, Сергея... президента. Он будет манипулировать, но не так. Не будет урчать в ухо: «Поцелуй меня», чтобы достичь желаемого. В противном случае — это будет существенный шаг назад. Олег зарылся в его волосы пальцами, чуть взъерошил их, заставляя по-кошачьи зажмуриться. Серёжа всегда любил эти ласковые прикосновения. Вот, в чём Олегу равных не было — он умел делать ему приятно и прикосновением, и словом. – Похожи на золото дураков, – заметил он, рассматривая его почти задумчиво. – Что? – спросил Серёжа, невольно нахмурившись. Это что ещё на него нашло? – Золото дураков, – ответил Олег, продолжая бережно причесывать отросшие пряди пальцами. – Конкистадоры, приезжающие в Новый Свет, не могли отличить пирит от золота, поэтому везли его в Европу, чтобы продать — в итоге ничего за него не получали. Это ведь было не золото. Потом, во времена золотой лихорадки, история повторилась. Старатели находили залежи пирита и думали, что это золото. Разумеется, никто из этих горе-золотоискателей так и не обогатился. Вот его и назвали «золото дураков». Твои волосы похожи на него, – заметил он, чуть откинув голову. – И ты тоже. Такой же фальшивый. Сердце сжалось до такой степени, что на мгновение стало тяжело дышать. Но Серёжа справился с собой — тяжело вздохнул, на миг сжал кулаки, чувствуя, как теплеет кожа на ладонях. Руки могли легко вспотеть от напряжения. Олег продолжал гладить его по затылку, а у него почему-то не было сил его оттолкнуть. Нет, с этим нужно разобраться. Такие выходки следует пресекать на корню. – Ты что такое говоришь? – спросил Сергей, хмурясь уже сильнее. Рука на секунду задержалась на Серёжином затылке, а через мгновение вновь вернулась к своему занятию. – Я знаю, что ты не любишь меня и никогда не любил. А я и есть дурак, и это, – рука Олега медленно прошлась по мягким волосам. – Моё золото. Он был убийственно спокоен для человека, говорящего такие вещи. Не иначе ему последние мозги выбили в начале этой недели — Олег подрался с ребятами во время игры в волейбол, пока Серёжа скучал на скамейке. Сергей поджал губы, от напряжения дыша часто и быстро. Даже в висках начало постукивать. Рыба прыгала на крючке, пытаясь вырваться. Рыба, которой он собирался питаться до самого выпуска. – Не смешно, – бросил Серёжа, решительно отстраняясь от Олега. Обиду даже не пришлось изображать. – Тебе голову напекло, иди отлежись. – Не хочу я никуда идти, – ответил Олег, поднимаясь на локте. – Тогда я уйду. Теперь Сергей сам мог спрыгнуть с шифера, и ему не было нужно, чтобы Олег страховал его внизу. *** – Какой же тупой этот Олег, – прошипел Серёжа, с раздражением бухнув книгу на стол библиотекаря. Прежде он не позволял себе так шуметь и обращаться с книгами подобным образом, но сегодня у него было отвратительное настроение. Неподобающее поведение спустили ему с рук, только потому что Сергей хорошо себя зарекомендовал. Обычно тихий и послушный, он ни разу не вызывал проблем, хотя посещал библиотеку с раннего возраста. Любого другого юношу уже давно бы выставили из читального зала, попробуй он стукнуть книгой об стол с такой силой. «Ну, почему тупой? Догадался же, что ты его используешь», – одернул он сам себя. Мысль не то что не была утешительной — только больше его расстроила. Получалось, что Олег разоблачил его, и он остался совсем один, в самое неподходящее время, когда нужно было беспокоиться об одних лишь экзаменах. Уж теперь-то, когда Серёжа остался без своего рыцаря, вся та шпана, которой не позволяли приближаться все эти годы, снова активизируется. Этого не хватало! Книгу забрали быстро, и это был первый раз, когда Серёжа не взял что-то ещё. Как оказалось, в таком состоянии читать совершенно не хотелось. Тем более, все в читальном зале выглядели такими сосредоточенными, смотреть на них было противно — учиться надо заранее, а не в последние дни. Он не мог понять, где именно ошибся, в какой момент допустил просчёт. Как Олег мог уличить его в обмане, если Серёжа потратил столько сил и времени, чтобы втереться к нему в доверие? Уж как он был ласков и нежен с этим парнем — сам от себя такого не ожидал. Иной раз Олегу и просить не нужно было, чтобы Серёжа его обнял или поцеловал за ухо. Люди в настоящих отношениях столько внимания не получают, сколько Сергей подарил этому недоумку. Если он что-то не получил, то только потому что сам не взял. «Дам ему шанс исправить ситуацию, – решил Серёжа, немного успокоившись. – Всё-таки он был мне так полезен все эти годы, сейчас нет времени искать кого-то ещё. Можно и без него перебиться, конечно... Но, может, он сам захочет умолять о прощении». Олег обнаружился в гордом одиночестве — закинув ноги на подлокотник, сидел в кожаном кресле у умирающей пальмы, где обычно ждали посетители, подбрасывал вверх старый теннисный мячик и ловил, не глядя. Этот фокус у него всегда хорошо получался. Ждал его, что ли? А то ведь мог пойти играть в футбол с ребятами или заняться чем-нибудь ещё. Олегу-то везде были рады, многие хотели бы видеть его в своих приятелях. – Ничего не хочешь сказать? – спросил Сергей, остановившись напротив кресла. – О чём? Взгляд Олега медленно оторвался от потолка и остановился на нём. Смотрел он, как обычно — будто видел что-то под рубашкой, но главное — не кривил губы и не хмурился. Люди, разрывающие отношения со своими друзьями, обычно не выглядели такими умиротворёнными. Серёжа даже немного успокоился. И тут же надулся. – Извинись за то, что ты наговорил про меня, – потребовал он, взглянув на Олега сверху вниз, и дёрнул подбородком. Ставить на место Олега было приятно. – Извини, – спокойно произнёс Олег, поймав мячик, и сел, как полагается, опустив ноги на пол. Серёжа ощутил, что сердце бьется как-то прерывисто, словно плохо заведённая игрушка. Ну, вот! Другое же дело! Конечно, Олег не бросился на колени и не стал вымаливать прощение, но, по крайней мере, признал свою вину. Значит, понимает, что не прав и хочет продолжить их общение. Может, просто соскучился и теперь жалеет о том, что озвучил ерунду, пришедшую ему на ум. Теперь будет думать дважды, и даже если что-то такое промелькнёт в его голове, уже не рискнёт озвучить, чтобы не потерять Серёжу. «Как раз будет благовидный предлог избавиться от него, – довольно подумал Сергей, стараясь не улыбаться. – Скажу, что вся эта ерунда у меня из головы не шла, и я его больше видеть не могу». – Ты, правда, извиняешься? – спросил он, замечая вдруг, что у него губы высохли — от волнения он дышал слишком быстро. – Мне жаль, что мои слова расстроили тебя, но мы оба знаем, что я сказал правду, – сказал Олег, поймав руку Серёжи, и принялся мягко водить пальцем по его раскрытой ладони, словно играл с ним в «Сороку-ворону». – Ты меня всегда использовал. Серёжа ощутил, как щеки краснеют от злости и стыда, как глаза начинает щипать, словно он надышался хлоркой. Начни Олег громко обвинять его, он бы нашёл, как его урезонить. Но Серёжа не представлял, что делать с этим спокойным тоном. – Ты что, полюбил кого-то другого, да?! – спросил он надтреснувшим голосом, не замечая, что роняет слёзы. Олег двинулся ему навстречу, но Сергей быстрым движением толкнул его в грудь, заставляя вернуться обратно в кресло. – Ну, и сказал бы тогда честно! – проговорил он, и всхлипнул так сильно, что неприятный комок слизи прокатился по горлу. – Ненавижу тебя, Олег! Ты... ты... урод! Столько лет расширял словарный запас, и на тебе — урод! Ничего лучше не смог придумать. Кто бы мог подумать, что Олег доведёт его до такого интеллектуального падения. Серёжа прижал ладонь к груди, словно его ужалили, и помчался по коридору, не разбирая дороги. Сам не понял, как оказался в спальне — благо, там никого не было. В свободное время воспитанники детского дома старались в спальню не заходить, потому что после отбоя до пробуждения покидать её было запрещено. Сейчас Серёже это было на руку. Глотая слёзы, Серёжа сел на пол, засунул руку под матрас и вытащил зеркальце, подаренное Олегом пару лет назад. Он чувствовал, что его обокрали. Нет, Олег не мог соскочить с крючка, только если не влюбился в кого-то другого... В кого? Серёжа не мог даже представить. Ему всегда казалось, что Олег смотрит только на него одного. Ему нравилось, что для Олега все остальные люди — лишь помеха. Олег не просто его любил — он его обожал, практически боготворил. Так Серёжа чувствовал, потому что Олег никогда, ни в чём ему не отказывал. Одного взгляда на зеркало хватило, чтобы мир Серёжи рухнул окончательно — ровная трещина расчерчивала его лицо по диагонали на две половины. Одна часть казалась надменной, вторая — какой-то жалкой. Отлично! Оно разбилось! Раньше у него под матрасом был кусочек Эрмитажа, а теперь не будет ничего. Серёжа не выдержал и разрыдался пуще прежнего. – Серый, – раздался рядом встревоженный голос Олега. – Ну, ты чего? Серый. – Моё зеркальце разбилось, – всхлипнул Серёжа, подогнул ноги под себя, как делал всегда, когда его пытались ударить. Олег сел рядом на пол и невнимательно посмотрел на испорченный сувенир. – Ерунда какая, – проговорил Олег, придвинувшись ближе, и бережно накрыл руку Серёжи своей. – Я тебе новое куплю. Серёжа быстро вытер слёзы другой рукой, медленно вдохнул, чтобы не начать икать — от чего-то ему было неприятно, что Олег видит его таким расклеившимся. Правда, Волков его видел и не в таком состоянии — всё-таки жизнь Серёжи не походила на мёд, и прежде чем ребята уяснили, за чьей спиной он прячется, кровь ему попортили знатно. «Раньше из-за него я не плакал», – как-то бестолково подумал Сергей. – Между прочим, в старину считали, что разбитое зеркало несёт за собой страшные беды, – заметил Сергей, рассматривая свои колени. – В течение семи лет может случиться что-то по-настоящему ужасное. – А я думал, ты человек науки. В голосе Олега легко можно было различить улыбку. – Человек науки никогда не отрицает то, что не может понять, – пробурчал Серёжа в ответ. В любой другой ситуации он сам бы высмеял человека с такой точкой зрения, но сейчас ему хотелось лишь свернуться в клубок и поплакать. – Это было бы глупо с моей стороны. Тем более, когда у тебя семнадцать лет жизни одно дерьмовое событие за другим, нет оснований полагать, что ситуация как-то изменится. Для человека, чьим любимым занятием было рассказывать Олегу, какой богатой и насыщенной станет его жизнь вне стен детского дома, Серёжа звучал удручающе пессимистично. – Серый, у тебя и так ни отца, ни матери — какие ещё страшные беды могут случиться в твоей жизни? – спросил Олег, сжав его руку. – Не знаю, – еле слышно пробормотал Серёжа. – Вдруг ты умрёшь. – А тебе не всё равно? – спросил Олег. – Это беда для тебя? Серёжа одёрнул руку и вытер вновь слезы. Он чувствовал, что у него покалывает кончики ушей. Зачем Олег говорил ему все эти вещи? Он что, отыграться на нём решил? Лучше бы просто поколотил, как и все. – Не хочу новое, – разъярённо произнес Серёжа, убирая своё поломанное зеркальце обратно под матрас. – Всё равно мне оно нравилось только из-за крышки. А ты дари новое зеркало кому-нибудь другому, кто тебе нравится. В груди горело неистовое желание обложить Олега какими-нибудь гнусными словами. Если бы Серёжа только знал, на кого Волков теперь положил глаз, то сжил бы со свету их обоих. Или только таинственного разлучника, чтобы Олег мучился, как Серёжа сейчас. Олег грустно улыбнулся, опустил взгляд, будто смотреть на Серёжу ему было трудно. – Зачем ты делаешь вид, будто ревнуешь? – тихо поинтересовался он. Воздух болезненно застрял у Серёжи в груди. Да что это, чёрт возьми? – У тебя кто-то есть, да? – беспомощно спросил Серёжа, подбираясь ближе. Олег прижал его к себе за поясницу, заставляя устроиться на своих коленях, и это было так хорошо и так больно одновременно. Серёжа никогда так себя не чувствовал. Тёплые руки Олега — как всегда надёжные и сильные — были прямо на нём, и он не хотел, чтобы они исчезали. Боль сжигала изнутри, задевая органы. Ему казалось, что Олег ускользает, и Серёжа готов был хвататься пальцами за его футболку, лишь бы он не исчез. Напряжение Олега было ощутимым — стоило Серёже оказаться на нём, и его тело отреагировало. Серёжа и сам почувствовал это, прижался сильнее, не выдержал — двинул бёдрами, издав тихий стон от удовольствия. Сознание пыталось уцепиться хоть за что-то, но все мысли уходили вниз. Если Олег его хочет, то не всё потеряно. Он и сам хотел. – Будь со мной, а не с ним, – с надрывом проговорил Серёжа прямо в губы Олега. Его голос понизился до хриплого шёпота, пальцы до боли сжались на чужих плечах. – Пожалуйста. Можешь делать со мной всё, что хочешь, только будь со мной, а не с ним. Кто бы мог подумать, что он начнёт умолять. – Зачем я тебе? – тихо спросил Олег, кажется, не замечая, что движется навстречу. Он лишь удерживал Сергея на себе, чтобы не дать ему случайно съехать, но его бёдра не останавливались — ему явно хотелось больше. В глазах отражался полнейший хаос. – Не могу по-другому, – выдохнул Серёжа, осыпая его лицо влажными поцелуями. – Не отдам тебя никому. Никому не отдам, – повторил он, сжав голову Олега руками. Волков смотрел на него, как загипнотизированный, и Серёжа снова принялся целовать его, дрожа от какого-то странного волнения. – Ты только мой, Олег. Только мой. Олег одёрнул его руки от своей головы, прижался губами к тонким запястьям — по-очерёдно то к одному, то к другому. Серёжа дрожал на нём — извивался, будто не было ничего приятнее. Трение превратилось в хаотичную возню, вздохи — в звериное ворчание. – Никого нет, – сказал Олег, увлечённо целуя изящные пальцы. – Никого не может быть. – Не ври мне, – бросил Сергей, вновь ощущая, как грудь болезненно сдавливает. – Не будь у тебя кого-то другого, ты не сказал бы мне такую гнусность. Останься у Серёжи хоть капля самоуважения, он бы уже покинул спальню. Но он продолжал тереться об Олега, дрожа от скупого чуть болезненного удовольствия, перемешанного с нетерпением. Он не мог отстраниться. Не сейчас, когда ему было так горячо и приятно. Может, это был его последний шанс ощутить любовь Олега телом. – Я всегда знал, что ты меня не любишь, Серёж, – голос Олега дрожал от желания — он подбросил его движением бедра, заставляя буквально навалиться на себя, руки сжались на ягодицах — Серёжа чуть не сорвался на писк. – Всегда. С того момента, как ты меня в губы поцеловал и притворился, что тебе хотелось это сделать. Неужели я настолько глупый по-твоему? Серёжа отчаянно искал точку опоры, чтобы хоть чуть-чуть контролировать ситуацию, но уже не мог — теперь Олег управлял этим трением. Это было замечательно, лучше всего, что Сергей когда-либо испытывал, но теперь его мозги превратились в кисель. Он не мог придумать ничего в своё оправдание. Не мог понять, как ему обвести Олега вокруг пальца, когда всё, чего ему хотелось — скорейшая разрядка. – Олег, – еле слышно прошептал Сергей, зажмурившись от беспомощности. – Прекрати это. Я не могу... Не могу сосредоточиться. – А я не могу остановиться, – ответил Олег, потянувшись к его губам. «Господи, я сейчас кончу, а мы хрен пойми чем занимаемся», – подумал Серёжа, впуская Олега в свой рот. Оказывается, именно поцелуя ему и не хватало. С ним стало по-настоящему хорошо. – Скажи, что любишь, – умудрился прошептать Серёжа, когда губы Олега отодвинулись меньше, чем на миллиметр. – Люблю безумно, – тихо ответил Олег, поднимая руку, чтобы зарыться в Серёжины волосы. – Люблю тебя больше всего на свете. В сердце, как спицу загнали. Серёжа боднул его лбом, продолжая крутиться, как змея. – И я люблю, – произнёс он на грани слышимости. – Не вру — правда, люблю тебя, Олег. Олег тихо застонал, вжимая его в себя — это стало последней каплей. Жар, боль и удовольствие смешались в единую субстанцию, снося последние колонны, поддерживающие Сергея в разуме. Рассудок пошёл трещинами. – Не хочу в трусы кончать, – плаксиво заметил Серёжа — вопреки своим словам, он продолжал тереться об Олега, быстро и сильно. Сейчас его больше ничего не волновало. – Давай мне в рот, – неожиданно уверенно проговорил Олег, аккуратно помогая Серёже подняться. Руки дрожали — Олег сам занялся его пуговицей и ширинкой, оттянул вниз влажные от пота и смазки трусы, взял в руку горячий и твёрдый член. Хватило бархатного прикосновения его ладони — Сергей задушенно застонал, откинув голову, сжал руки в кулаки — с тела словно лавина сошла. Всё удовольствие мира, что только могло существовать, выплеснулось наружу. Наверное, никто прежде не ощущал подобного. Это было слишком хорошо, чтобы достаться всем. Сергей опустил взгляд. Капля его семени осталась у Олега на лице, но он снял её большим пальцем и спокойно облизал. Такой невозмутимый, хотя ему ещё не досталось этого прекрасного. – Тебе помочь? – спросил Сергей, чувствуя, что ноги подгибаются. Он слабо представлял, как сейчас сможет доставить Олегу удовольствие, будучи настолько расслабленным и бестолковым. – Я уже всё, – фыркнул Олег, подняв на Серёжу утомлённо-довольный взгляд. – Когда ты сказал, что любишь. *** Олег жарко дышал ему в затылок, будто огнём опаливал — Серёжа судорожно хватал ртом воздух. Заводя руку за голову, он пытался прижать лицо Олега ближе. Ему хотелось перемешать их между собой, сделать неделимыми — по крайней мере, на этот короткий промежуток времени. «Наконец-то ты мой, – думал Сергей, наслаждаясь приятным томлением — каждый поцелуй, распускающийся на его коже, становился каплей в чаше его удовольствия, и скоро она должна была переполниться. – Ты мой полностью. Буду делать с тобой всё, что хочу, никуда ты не денешься». – Слушай, Олег, – выдохнул Сергей. Олег рыкнул ему в спину, реагируя на своё имя, но не остановился — просто не мог, когда Серёжа был таким податливым, пропускал его в себя и сжимал, заставляя скулить. – С этим уродом... Новиковым... пора разобраться... он мне уже... поперёк горла... Не сдерживайся... разбей ему челюсть... к чёртовой матери... чтобы... три месяца... в больнице... через соломинку... питался. Наверное, только он мог и трахаться, и давать распоряжения одновременно. – Как хочешь, – охрипшим от возбуждения голосом проговорил Олег и, не сдержавшись, отвесил сильный шлепок по покрасневшей ягодице. – Могу убить его нахрен. А вот это были прекрасные новости. Слова Олега прошлись по коже приятной волной, выпуская наружу весь жар, что хаотично разливался по конечностям. Он кончил так сильно, что его тело трясло ещё несколько секунд, прежде чем вышло сфокусировать взгляд и собраться с мыслями. Наконец, ему стало лучше — Олег закончил вытирать его салфетками и помог натянуть штаны. Даже пальцем шевелить не пришлось. Они лежали на больничной койке — отчаянно симулировали, но в конце года, когда все экзамены были сданы и оставалось лишь дождаться результатов, медсестра не стала акцентировать внимание на фальшивом кашле — преспокойно ушла обедать. Может, даже догадывалась, чем они хотят заняться — уж больно долго её не было. Серёжа разместился полубоком, устраивая подбородок у Олега на груди. Ему нравились эти тихие минуты после секса — всё казалось таким незначительным. Какие у него могут быть проблемы, когда Олег убьётся, но сделает для него всё? Он исподтишка покосился на его лицо — взгляд Олега был устремлен к его волосам, он перебирал их с упоением первооткрывателя. Грудь неприятно сдавило. – Ты опять думаешь про свое дурацкое золото? – недовольно спросил он. – Про золото... – Да знаю я! Не ты один умеешь читать, – Серёжа сжал потную футболку Олега и с силой дёрнул её, чтобы ткань впилась в шею Волкова. Олег тихо ойкнул, наконец, встречаясь с ним взглядом. – Мне это неприятно. Губы сами сжались в линию. Серёжа чувствовал себя возмущённым — даже обиженным. В такие моменты ему хотелось состричь волосы, чтобы не давать Олегу возможности пялиться на него с таким глупым выражением лица. – Неужели тебе не всё равно? Олег посмел улыбнуться. Ему было так больно, а Олег смотрел на него и улыбался. – Почему тебе так трудно в это поверить? – спросил Серёжа, тяжело дыша от негодования. Он решительно передвинулся, чтобы смотреть Олегу в глаза. Ладонь приятно разместилась на широкой груди. Каким же утомительно-назойливым было это чувство. Приятное и болезненное одновременно. – А ты разве не выбросишь меня на свалку, когда я уже не смогу быть твоим телохранителем? – поинтересовался Олег, бегло целуя Серёжины губы. – Найму себе быков для защиты, а тебя оставлю для сексуальных утех, – серьезно сказал Серёжа. – Обычно, когда человек теряет способность драться, сексуальные утехи так же исчезают из его жизни, – заметил Олег. – Тогда найду себе молодого любовника, а за тебя выйду замуж, – ответил Сергей, не задумываясь. – Куплю тебе спиннинг, чтобы ты ходил на рыбалку, и старую ниву, чтобы ты мог перебирать её в гараже. Олег засмеялся, на миг выпуская Серёжу из объятий. Он редко смеялся так, и Сергей до сих пор не мог понять, как услышать именно этот смех. Казалось, если Олег его любит, значит, Серёжа должен иметь контроль над всем в его жизни. Но этот смех был загадкой. – Какой ты сладкий, – заметил Олег, подняв взгляд. Серёжа ощутил его любовь кожей, будто его гладили глазами. – Будешь ездить со мной на рыбалку, пить чай из термоса и жаловаться на комаров? – Не часто — не люблю комаров, – сказал Серёжа, потянувшись за ещё одним поцелуем. – Я тебя никуда не отпущу, Олег. Никогда, – серьёзно добавил он. – Если понадобится, пришью тебя к моей коже. Олег засмеялся снова, поднимая руку, чтобы зарыться в его волосы. Кажется, он был совсем не против. «Буду делать с тобой всё, что хочу, – подумал Сергей, бережно поглаживая Олега по лицу. – Ты будешь принадлежать только мне». Он уже. Давно.