В нашей жизни нет места слабости:
Скажет и человек, и Бог
Только сильные у судьбы в чести,
Но, как правило, есть подвох…
И терзают сердца сомнения, продолжается вечный спор,
Где различные точки зрения
Составляют один узор
Сегодня было особенно ветрено. Море грозилось разрастись буйным штормом: серые волны вскипали белоснежной слепящей пеной, небо заволокло тяжёлыми облаками. Чёрный, как ночь, лайнер на приличной скорости рассекал водную стихию. Морской гул с шумом дождя заглушал остальные звуки, хотя на судне в эту самую секунду разворачивалось настоящее бедствие. Высоко над кораблём, сквозь ледяные порывы ветра и дождя к капитанскому мостику пыталась спикировать летучая мышь, однако из-за непогоды её снесло на грот-мачту лайнера. Ухватившись коготками крыльев за перекладину, та изо всех сил пыталась удержаться. Через миг, окутав себя лазурным туманом, крылатка превратилась в волчицу белоснежного меха, лапами с когтями уже крепче уцепившись за металл, она сделала подъём силой и запрыгнула наверх. Ей было крайне трудно отдышаться, но она думала, что хотя бы удалось оторваться от погони. Однако звук стука сапогов о металл мачты оповестил слух, что затея не удалась. Тёмная высокая фигура всё это время стояла неподвижно, и сам ветер не мог нарушить равновесия неизвестного силуэта. Наконец, героиня обернулась назад: зрачки её глаз были сужены. Незнакомец не двинулся, сверля сидящую фигуру взглядом воспалённых красных глаз. Женщина торопливо, но аккуратно встала, чтобы не потерять равновесие на тонкой перекладине: «Странно, а ведь ещё луны три назад я могла спокойно исполнить на ней сальто…» – ни к селу ни к городу пронеслась мысль в белокурой голове. Вампир мельком посмотрела вниз и, расставив руки в стороны, сделала пару шагов назад от преследователя, вновь обратив взор серых глаз к нему: локоны волос, которые лезли от ветра и закрывали лицо, мешали чётко разглядеть стоящего напротив."Я бежала на свет
столько лет,
Я делила людей на своих
и нет…
Я искала ответы и смыслы…
Мне казалось, что путь
всегда один,
Но я стала тонуть в собственных обидах!"
Силуэт ухмыльнулся, уперев руки в широких, будто медвежьих рукавах в бока. Это был взрослый мужчина лет тридцати высокого роста. Порывы ветра колыхали изорванный подол поношенного зелёного плаща, в который он был закутан. Мятая рубаха, на которую накинут клетчатый старый шарф вымокшей шерсти, сжимала широкий торс; чёрные джинсы словно перетекали в тёмные начищенные сапоги. Дождь насквозь промочил его светлые волосы, которые изогнутыми завитками ложились на лоб и обрамляли грубое щетинистое лицо, а узкие глаза цвета агата то ли с безразличием, то ли, наоборот, со злобой вцепились в носферату, стоявшую перед ним. Однако женщина, также не отводя от него настороженного взгляда, пугалась не столько его внешнего вида – сколько намерений… Оба молчали, пока страшный гул ветра завывал меж высоких паровых труб «Наследия». Бывшая Ван Хельсинг сделала ещё пару аккуратных шагов назад, чуть подав тело вперёд: её полусогнутая поза опасения являлась в данную минуту полной противоположностью стойке мужчины – прямой и уверенной. Женщина медленно выставила руки вперёд и только сейчас заметила, что кисти предательски трясутся и отнюдь не от холода: – Ладрон… – испуганно заговорила она, переводя дух. – Пожалуйста: не нужно ничего… Её речь прервалась: силуэт, наконец, шевельнулся. Ловким движением обеих рук он вытащил из-за пояса два челурѝта средних размеров, провернув их пару раз в кистях и расставив руки в стороны. Зловещий металл, казалось, блеснул в пасмурную бессолнечную погоду. Вампир задержала дыхание, с ужасом глядя на лезвия оружий. – Ну? – язвительно подал хриплый голос мужчина. – Что теперь скажешь, sorella?