Как я докатился до жизни такой

Девиз кузенов Сяньлэ- ни дня без приключений на жопу! А Се Лянь ещё смеет утверждать, что между нами ничего общего кроме генетики. Ага, конечно, если это так, то я бог литературы. Но обо всём по порядку. Там такой замес... То, что наша, так сказать, семейка несколько увеличилась, я заметил только следующим утром, когда обнаружил на улице малость подмёрзшего демонёнка с забинтованным лицом. По себе знаю, что от таких вот недомумий одни проблемы, но этот вроде тихий. Даже слишком тихий- чтобы добиться от него, кто он, и какого хрена тут забыл, пришлось прикрикнуть. Паршивец назвался Лан Ином, а заодно сообщил, что стряслось в доме того придурочного, к которому Се Лянь отволок Гуцзы. Оказалось, что у одной из жён хозяина дома (видать, действительно деньги имеются, тут одну жену попробуй прокорми, а их у него три, если не больше), которая носила ребёнка, этот ребёнок пропал. И прикол в том, что она об этом ни сном ни духом. То есть, видимость беременности есть, а самого ребёнка нет. Уже тогда я начал подозревать, что что-то здесь не то. Лан Ин мои слова подтвердил, сказав, что Се Лянь предположил, что это дух нерождённого, и сразу начал предлагать способы его устранения, начиная с предложения заманить мелкого внутрь себя а потом проглотить меч (как будто это поможет) и заканчивая фокусами с переодеванием. Остановился, вероятно, на втором. Теперь понятно, почему он припёрся домой в таком виде, но всё равно, братец у меня, походу, ёбнулся. Дух нерождённого- это такая мелкая призрачная тварь, в которую превращается младенец, которого вырезали из живота матери ещё до рождения. Собственно, именно поэтому их так и называют. Мелкие, стрёмные, злючие и кусаются похлеще собаки. Технически, этих паршивцев можно только пожалеть: всё их вредительство заключается в том, чтобы воссоединиться со своей матерью (которая тоже может быть мертва), но так как они понятия не имеют, где она находится, и и как выглядит, то действуют методом подбора. То есть, вселяются в первую попавшуюся на глаза беременную, пожирают младенца в утробе, и занимают его место. Если мама это не мама (ну, вы поняли, надеюсь), то им ничего не остаётся, как продолжать поиски, и так до победного. Всё это я высказал припёршимся к монастырю прихожанам, которые, судя по всему, были слугами того человека, который обратился к Се Ляню, и принесли с собой прям дохренаааа всякой всячины, и ни одной, даже самой мелкой монетки. Ну, зато теперь нам было чего жрать, а это уже неплохо. Доставучие людишки ещё немного пошатались по двору, пытаясь выяснить, дома ли даочжан Се (тьфу три раза!), да так активно, что мне пришлось взяться за метлу. Пхе, ссыкуны паршивые, я всего-то хотел немного листья подмести, бесят эти клёны сраные, сжёг бы тут всё к чертям собачьим, да силёнок пока нет. Небось подумали, что чокнутый родственничек Се Ляня использует её не по назначению, а в качестве оружия. Если честно, я был довольно близок к этому... Пока я разбирал подношения, из дома вышел Гуцзы. Вот в этом я ему прям завидую- несмотря на то, что ему всё ещё нездоровилось, мелкий вскочил на ноги как только температура спала, и снова принялся везде лезть. Тут, внезапно, пригодился Лан Ин- несмотря на то, что он усиленно изображал из себя подобие фикуса, глазастая пискля сумела расшевелить его настолько, что уже через десять минут они увлечённо во что-то играли. Это вызвало во мне прилив энтузиазма, настолько, что я даже решил приготовить что-нибудь пожрать. Братец всё равно в отрубе после вчерашнего, а есть хочется уже сейчас, да и мелких тоже надо покормить. Гуцзы так точно, иначе он мне всю душу своим нытьём вынет, проходили, знаем. Вообще, я весьма неплохо готовлю, даже, можно сказать, профессионально. Уж всяко лучше Се Ляня, это точно, потому что дом вести мой дражайший братец не умеет, а та бурда, которую он готовит, годится только на то, чтобы ею юнаньских солдат травить, вероятно, навыки готовки по наследству не передаются. Вот тут-то я сполна ему отомстил, за все ранние подъёмы. Все эти дни братец словно пытался трансформировать мою внутреннюю сову в бешеного жаворонка, и сейчас я оторвался по полной: устроил такой шум, что и мёртвый бы из могилы вылез. -Мммх... Ци Жууун...- простонал Его вечно недовольное Высочество, пытаясь спрятать голову под подушку. -Я уже восемьсот три года Ци Жун.- парировал я, наблюдая его страдания в висящей на стене сковородке.- Дальше что? -Потише... -Я твоё "потише" неделю слушал, не жаловался. Давай вставай, приключенец фигов, солнце уже высоко. То ли Се Лянь вчера хорошо искупался (ума не приложу, КАК надо гоняться за духом нерождённого, чтобы пиздануться в водоём, они ж плавать не умеют), то ли ёбнулся головой обо что-нибудь в процессе поимки, но он даже слова не сказал на то, что непутёвый братец свободно шароёбится в пределах монастыря и всеми командует. Тоже, что ли, заболеть решил? Божества вообще болеют? У кого б спросить... Я позвал детей завтракать, а сам стал разбирать оставшиеся подношения. Технически, чертилу этого бинтованного можно было и не звать, но, судя по его поведению, он так и останется торчать на улице, а это дико напрягает. Среди продуктов обнаружились даже два арбуза и небольшой горшочек вина. Гениальная, конечно, мысль, притащить выпивку в дом, где никто не употребляет: у Се Ляня путь самосовершенствования, а у меня хреновое детство с отцом-алкоголиком, я скорее курить начну, чем возьму в рот эту дрянь. Правда, нос в горшочек я всё-таки сунул- из интереса, чё щас пьют в мире смертных?- скривился, и отставил мерзкую жижу в сторону. Потом решу, что с этим делать. Вроде и не надо, а вылить пока что рука не поднимается. Поздним вечером Его Высочество царственный брат решили почтить нас своим присутствием. Пока я пытался запихнуть в Гуцзы лапшу (не понимаю, он сам по себе такой капризный, или я его как-то разбаловал?) Се Лянь наконец ожил, сполз с лежанки, сел за стол и посмотрел на меня более-менее осмысленно. А потом цапнул горшок с вином, про который я к тому времени благополучно позабыл. Я даже пикнуть не успел, как он в три глотка выхлебал содержимое, и, икнув, рухнул носом в стол. Вот тут мне реально стало стрёмно. Чёртов братец целенаправленно выбрал такой путь саморазвития, который включал в себя отказ от всех радостей жизни, вроде вина и девок, и впервые за восемьсот двадцать(?) лет такая доза алкоголя... сдохнуть, конечно, не сдохнет... БЛЯТЬ, ВОТ МАЛО МНЕ ПРОБЛЕМ!!! *** Мда, не думал, что придётся вспоминать, как откачивают алкашей. Спросите, откуда я это знаю? Из детства, блять. Ради воскрешения этого небесного олуха пришлось открыть закрутку с солёными огурцами. Хорошо, что сейчас в моём распоряжении есть сразу два паршивца с хорошим аппетитом, не пришлось выкидывать ничего. Мне вот есть совершенно не хотелось: сказались ночные приключения и недосып, да и вид блюющего Се Ляня радости не добавлял, если честно. Когда братцу наконец полегчало, он улёгся на лежанку, прикрывшись простынкой и старательно изображая из себя труп (от щас ему весело будет, с головокружением и прочей хернёй) и голосом умирающего лебедя прошептал: -Я надеюсь, дети меня в таком состоянии не видели?.. -Как-то ты их разбудил!- фыркнул я, садясь рядом.- Напичкал всех своим супом. Ты сказал, что это важно для гэгэ! И потом мы все вместе пошли куда?.. -Куда?.. -На кладбище! -Мы ходили на кладбище?.. -Да! -Зачем? -Ты решил похоронить остатки супа. -Мы хоронили суп?!. Я не п... -Ннне совсем, мы не смогли его похоронить. Кое-кто потерял кастрюлю с усопшим. -Ооо, какой кошмар, а что потом было?.. -А потом ты лёг спать. Да! -Слава небесам, что всё закончилось, и я заснул... Тут меня стало пробивать на нервный смех. Я, конечно, предполагал, что в пьяном виде Се Лянь может отчебучить какую-нибудь хуйню, но мой братец и тут умудрился выебнуться. На что угодно спорю, что уже к обеду по деревне разойдутся сплетни, что и сам "даочжан Се" тоже ёбнутый. -Нет, почему закончилось. И мы с детьми тащили тебя с кладбища за ноги. -О всеблагие Небеса!.. -Вот именно это сказал сторож клабдища, когда нас увидел: "О ВСЕБЛАГИЕ НЕБЕСА!!!" Судя по страдальческому стону из-под простыни, Се Лянь вознамерился провести под ней всю оставшуюся вечность. Между нами, так ему и надо, пусть хоть раз в жизни за своё поведение стыдно будет.